Подражая Мураками

Начало здесь  http://proza.ru/2021/07/18/1277

Моя душа в то время была чернее квадрата Малевича и чёрствой, как хлеб, найденный в пирамиде Хеопса. По твёрдости душа ничем не уступала железобетонным конструкциям, но девчонка своим щебетанием умудрилась прогрызть в этом беспробудно тёмном монолите сначала небольшую дыру, а потом, как короед, понаделала в моей ментальности массу разноуровневый отверстий. Разобраться во всей этой сложной системе проходов не смог бы даже постоянный пассажир запутанного токийского метро.

В меня начал проникать свет. Я стал похож на кусок твёрдого дырчатого сыра, на дуршлаг, сквозь который можно увидеть солнце.
 
В дефендере эмоциональной сферы с самого края сначала появилась маленькая безобидная трещина. Она потихоньку разрасталась и разрасталась, от неё начали расходиться молнией отростки, и вот вся защитная конструкция, скреплённая вспоминаниями, со звоном рухнула, развалилась  на мельчайшие острые осколки. Мой внутренний мир открылся для чувств, но теперь даже преднамеренно пожелавший потоптаться своими грязными ногами в моей душе уже не смог бы переступить через острые края самоиронии и внутреннего сарказма, бурно разросшихся на почве прожитого горького опыта.
   
Конечно,  я, как мог, старался гнать от себя грешные мысли, ведь между нами разверзлась всей своей глубиной космическая разница в возрасте. Это была не просто пропасть, а самая настоящая вечность: как ни тени руки друг к другу, всё равно ведь не дотянешься.
 
Но легко сказать: "Не думай о ней", если вот она лежит со мной рядом на пляже, а самые сладострастные места её сводящего с ума тела едва прикрыты какими-то тряпочками на верёвочках.
 
Это не одежда, нет. Кажется, стоит слега дунуть, и она предстанет предо мной полностью обнажённой. Я представил, как в детстве сдувал пенку с молока, стараясь не обжечься.
 
Такой лифчик с трусиками едва ли можно было назвать купальником. Под ним отчётливо вырисовались все прелести юного тела, тут и никакой фантазией не надо вооружаться, и так всё понятно.
   
Моё сознание словно отделилось от своего тела и стало миллиметр за миллиметром исследовать загорающую рядом юную богиню.
 
- Блин, что за Зимняя вешня...., — изредка вопил мой внутренний голос, но постоянно натыкался на своём пути на исходившие от девушки флюиды и отрикошечивая от них, бил в самое слабое моё место, находящееся  ниже пояса.  Ещё немного и либидо невозможно будет обуздать.
 
- Может, попробовать рвануть в холодное море и охладить там весь пыл, пока ещё не поздно это сделать, не сгорев со стыда? -  думал я, стараясь успокоиться и решил оценить реальное положение дел с эрекцией.
 
- Нет, надо гнать эти шальные мысли, не давать ни малейшего шанса встать моему другу. Надо подумать о чём-нибудь тяжёлом и печальном. Говорят, это помогает.
 
- Вовка, будь другом, намажь мне спину кремом, — услышал я словно в каком-то бреду слова моей юной спутницы, с которой я делил  покрывало.  Мне хотелось со всей силы своих лёгких крикнуть: "Я не могу быть твоим другом, ты это понимаешь? На друзей не должен стоять, это главный закон дружбы!", но вместо этого я молча взял протянутый мне тюбик с кремом.
 
Пока я думал откуда начать, она перевернулась на живот, дёрнула у себя на спине верёвочку,  и оба края купальника медленно сползли, раскрывая моему взору правую грудь.  Большая часть огромного коричневого соска покоящегося на белой сетчатой подкладке бюстгальтера и та была передо мной, как на ладони.
 
- Лучше пристрели меня сразу, — беззвучно вопил я, а сам тем временем уже нанёс масло на руку и повернувшись боком принялся гладить её нежную кожу.  Через несколько минут мне показалось, что она задышала глубже.
   
Вдруг в моей голове что-то щёлкает, и я понимаю, что это я Лёлька, а рядом со мной лежит уже давно разменявший полтинник мужик и своей шершавой, мозолистой рукой меня шкурит. Мы словно на время с Лёлькой меняемся сознаниями.
- На что он надеется, на какое чудо?
 
Меня обволакивает всепоглощающее чувство брезгливости. Я замечаю его слегка оттопыренные плавки, и ужас медленно растекается по всему моему телу, вплоть до самых кончиков коротко подстриженных волосков на лобке.

 Я ей противен!
Мозг готов взорваться от осознания такой простой истины. Не в силах больше выносить адские муки, моё сознание прыгает назад в своё тело и в момент, когда окончательно там устраивается, чьи-то сильные руки хватают меня и рывком поднимают на ноги.
- Полиция нравов, сопротивление бесполезно, вы арестованы! Поступило множество заявлений о попрании вами норм общественной морали, — доносится до меня словно из глубокого колодца чей-то прокуренный голос. По нему невозможно определить, кому он принадлежит: мужчине или женщине.

Я поворачиваю голову и вижу у себя за спиной двух здоровенных девок в белых, коротких шортиках и в таких же по цвету полу просвечивающихся рубашках. На головах у них синие офицерские фуражки, а на руках - шевроны полиции безопасности.

У одной из девушек короткое каштановое каре. Она стоит ко мне боком и солнечные лучи словно рентгеном высвечивают под униформой чёрное кружевное бельё. Заметив мой взгляд, девушка грубо произносит:

- Чего пялишься? Это дресс-код. Сама бы я никогда такое не надела, но жрать ведь хочется не только тебе, но и мне, а  это хоть и не очень приятная рабата, но неплохо оплачиваема. В свободное от работы время я ношу что-нибудь попроще, обычно из хлопка. Стринги не люблю. Сильно в попу впиваются, а стоит немного вспотеть, так режут так, что потом долго бордовые полосы остаются. Ты, что, мне не веришь? Показать? Она поворачивает свой здоровенный круп в мою сторону, суёт большой палец сзади в шорты и начинает медленно их стаскивать, насвистывая забытый англоязычный хит семидесятых - Девушка в чёрном белье.

- Совсем очумела, Рыжая? - одёргивает её руку напарница - пышногрудая брюнетка с весёлой укладкой на голове.  Из причёски, напоминающей икебану, торчат спицы,- Забыла, что мы на работе?

- Не ожидала! - продолжает грудастая, — С виду пень, чуть ли не труха сыпется, а на виду у всех нашу Рыжую почти раздел. Расскажу кому - не поверят. Это редкий  дар! Зверь мужик! Всегда мечтала себе такого дикого мустанга завести, — она достаёт из кармана записную книжку и ручку, что-то там пишет, вырывает этот листик и суёт мне за плавки.

- Рыжая, надень на него наручники, а то чего доброго ещё смоется от нас, а мне на следующей неделе  на вечеринку не с кем пойти. Пока апелляцию подаст, пока приговор приведут в исполнение, он у нас обезьяннике будет кантоваться, можно будет попользоваться на халяву.
- Мы с Сисястой в одной  баскетбольной команде играли, — говорит Рыжая, заковывая меня в наручники.
- Wild cows! - с гордостью в голосе уточняет обладательница большого бюста.
- Я лифон на два размера больше брала и воздушные шарики слегка надутые туда подставляла, чтобы от других тёлок из команды не отличаться.  У меня самые маленькие сиськи были - всего второй номер. И на майке тоже второй был. Уж не знаю, специально это тренер подстроил или случайно так получилось. Но теперь уже поздно над этим размышлять. Нас с Сисястой из команды выгнали. Знаешь, за что? -  Мы тренера вдвоём трахнули. После такого прямая дорога в полицию нравов.
- И массажиста! - гордо добавляет полногрудая
- Ну этого грех было не трахнуть, сам подставился, — с ностальгией в голосе вспоминая это, говорит Рыжая.

Всю дорогу до здания суда девки наперебой делились подробностями интимной жизни баскетбольной команды. Меня интересовало только одно: откуда оставалось у них время на тренировки?

Пышногрудая подошла к массивной дубовой двери, нажала кнопку и чётко произнесла в микрофон:
- Полиция нравов. Подозреваемый в попрании общественной морали доставлен!
Внутри что-то щёлкнуло и дверь открылась.

Мы поднялись по витой чугунной лестнице на второй этаж и встали перед двустворчатой дверью. Стояли молча. Через минут пять — семь обе створки резко отворились и конвоиры в шортах силой впихнули меня внутрь. Я с трудом устоял на ногах. Повернулся назад, чтобы "поблагодарить" девчонок, но их уже и след простыл.

Я стоял в одних плавках в центре зала, в проходе между скамейками для зрителей. Свободных мест не было.

По скамейкам прошёлся ропот: "Бесстыжая морда! Явился, нахал! Старый развратник!" - и тому подобное.

- Встать, суд идёт, — скомандовала очкастая девушка, судя по всему, секретарь суда.

Когда поднялся последний из присутствующих в зале заседаний, появилась женщина в судейской мантии.
- Прошу садиться, — каким-то мультяшным, игрушечным голосовом, явно не соответствующим её должности, распоряжается судья.

- Подсудимый, подойдите ближе, — продолжает она.
Я делаю пять шагов вперёд
- Подсудимый, вы признаёте свою вину?
- Какую вину? - вопросом на вопрос отвечаю я, ничего не понимая. Всё происходящее мне кажется полным  бредом. Надо срочно у себя в голове всё разложить по полочкам. Я лежал на пляже рядом с очаровательной Лёлькой, наносил ей солнцезащитный крем на спину. До этих пор ничего из ряда вон выходящего не происходило. Даже моя эрекция - это нормальная реакция здорового мужчины на почти раздетый женский организм в поле его зрения. Я не маньяк какой-то и в состоянии контролировать свои инстинкты. Ничего предосудительного в нанесении крема нет. Мне не в чём оправдываться.

- Ваша честь, он всё врёт! - вскакивает со своего места Лёлька. 

А она, как здесь оказалась? - недоумеваю я, — Её же не было в зале!

- Пострадавшая, поясните, что вы имеете в виду.

- Когда он думает, что просто наносил мне на спину солнцезащитный крем, то нагло врёт. Врёт самому себе! Ничего предосудительного в  этом нет, ха-ха, очень смешно! Да чуть не кончила от его нежных прикосновений.

- Продолжайте, потерпевшая, мы вас внимательно слушаем.

- Ничего приятнее я в жизни никогда не испытывала. Это было поистине фантастическое чувство. Дело в том, Ваша честь, что я ещё девственница, поэтому никакого такого опыта у меня особо нет. Так, пару раз на свиданиях только целовалась и никогда не позволяла парням меня тискать. А когда он положил свою руку мне на поясницу, я в буквальном смысле поплыла. 

Я и представить себе не могла, что способна испытывать нечто подобное. Нега медленно стала растекаться по всему моему телу, и я чуть ли не мурлыкала от удовольствия и мечтала только об одном: чтобы он никогда не останавливался, чтобы это ощущение длилось вечно. 

Амплитуда его поглаживаний постоянно увеличивалась, он стал гладить мои плечи, потом бока и в какой-то момент его рука дотронулась до моей груди у самого основания. Меня словно обожгло от этого прикосновения. 

Это   повторилось ещё раз. Я прикусила губу и со всей силы сжала мышцы внизу живота и на внутренних сторонах бёдер, пытаясь уберечь интимную часть от накрывающей меня волны чувств, от проникающей в меня блаженства, но это не помогало. Там уже пылал жар, Ваша честь, и потушить его не было никаких сил.

С каждой секундой, с каждым прикосновением меня несло всё выше и выше на пик нирваны. Мне захотелось своей рукой зафиксировать его руку у себя на груди. Хотелось, чтобы он её сжал, чтобы набухший сосок оказался между его пальцев и они начали его нежно сдавливать, но рука отказывалась выполнять эту команду, и оставалось только терпеть невыносимую сладостную муку.

Глаза Лёльки сверкали. Она была похожа на львицу, у которой из-под носа увели добычу. Ей очень шла эта напыщенная злость. Я молча любовался утончённостью линий её тела и рядом с ней почувствовал себя неотёсанным чурбаном. И ещё я понял, что Лёлька повзрослела, что сквозь ветреную девчонку то и дело пробивается вполне себе взрослая женщина, которая точно знает, чего хочет, отчётливо видит свою цель и готова разорвать всё, что попытается её остановить.

- Пострадавшая, можете ли вы представить доказательства своим словам? - прервала судья рассказ Лёльки.
- Да, Ваша честь, у меня есть свидетели.
- Пригласите свидетелей обвинения, — скомандовала судья, и в этот момент я её узнал. Меня сбивала с толку мантия судьи, но женщину под ней я точно знал. И вспомнил её голос. Как же, забудешь такое.

Прошло уже лет десять, наверное. Однажды мне позвонили. Женщина представилась. У неё был очень странный, какой-то мультяшный голос. Женщина сообщила, откуда у неё мой телефон и предложила халтуру: ей надо было обрезать дубовую алею возле дома. Пообещала хорошо заплатить. Я согласился. 



 Вообще-то,  я работал электриком, но приходилось делать всякую работу, в  том числе и чистить заросшие деревьями ЛЭП, поэтому в бригаде был грузовик с подъёмником. После работы я отключил спутниковое слежение на автомобиле и отправился не в гараж, а зарабатывать себе дополнительную, не облагаемую налогом  премию.

Управился за три часа. Заказчику очень понравилась мной проделанная работа, женщина расплатилась и пригласила меня в дом поужинать. Я никуда не торопился и принял приглашение.  

В гостиной был накрыт стол. Здоровая деревенская пища: свежая  картошечка, щедро политая сливочным маслом с укропчиком, котлеты, салат из огурцов, салат из помидор, нарезанная ветчина и мисочка с маринованными грибочками. Ел я последний раз утром и поэтому отвёл душу капитально. Её аппетит тоже нисколько не уступал моему. Ели мы почти молча, лишь изредка обмениваясь какими-то дежурными фразами.

Настал черёд пить кофе. Хозяйка положила в френч-пресс молотого кофе, залила кипятком и пошла в спальню, не прикрыв за собой дверь. 

Я сидел уза столом возле самого окна и слушал, как она копошится в соседней комнате. Сидел спиной к двери, да и если бы даже напротив неё, то всё равно ничего там происходящего со своего места не смог бы увидеть. 

Но тут мой взгляд случайно скользнул по трюмо с большим зеркалом, которое находилось как раз напротив двери у противоположной стены. Скользнул по нему и застыл на картинке. В зеркале показывали немецкое кино для взрослых. Там была женщина лет пятидесяти в одном нижнем белье. Она обнимала себя обеими руками,  гладила в самых интимных местах и делала это, глядя на меня через всё то же зеркало в трюмо. Через какое-то время она быстро сняла с себя бюстгальтер и трусы, чем-то напоминающие старинные панталоны. После этого гостеприимная хозяйка попыталась влезть в небольшие трусики, явно предназначенные для таких ситуаций. Она залезла в них одной ногой, а другая никак не хотела попадать в нужную дырку. Судя по всему, женщина волновалась. Чуть ли не с десятой попытки ей всё же это удалось. Мне стало смешно от того, к ак она скачет на одной ноге, сверкая белоснежной попой, отчётливо выделяющейся на загорелом теле.

Трусики были ей явно узковаты, но она справилась с ними, после чего молниеносно буквально влетела, другим словом это не назовёшь, в воздушную розовую ночнушку.

- Владимир, вы там ещё не заснули? - услышал я её голос из соседней комнаты. Она явно не решалась выйти оттуда и предстать передо мной во всей своей красе.

Пока я думал, над ответом, сначала услышал через окно звук выезжающего во двор автомобиля, а потом увидел Нисан Патруль

- Кто-то на внедорожнике приехал, это не ваш муж? 

Ответа не было, но зато в трюмо теперь показывали кино в обратную сторону.  Женщина мухой выскользнула из ночнушки, скатила с себя, как презерватив, трусики и начала надевать повседневные панталончики с лифчиком, делая много ненужных движений.

Через минуту она сидела напротив меня в халате и разливала кофе, стараясь не смотреть мне в глаза. Вскоре вошёл обладатель ботинок 47 размера, которые я заметил в прихожей и мы стали втроём пить кофе, непринуждённо болтая о каких-то пустяках.

И вот теперь эта женщина, пытавшаяся наставить мужу рога, меня судит, ну дела...  

Это воспоминание быстро промелькнуло в моей голове, пока я смотрел на виляющую бёдрами секретаршу, которая отправилась за Лёлькиными свидетелями.

Как ни странно, но эти бёдра тоже показались мне знакомы.

Твою мать..., — вдруг меня озарило, — Так это же Надька, из-за которой пару лет назад в ночном клубе мне чуть морду не набили два брата-близнеца, оба  боксёра-полутяжа.

Эта пьяненькая пигалица вешалась на меня весь вечер. Девушка явно потеряла контроль над собой и была невменяема. Я попытался переждать её нападки в мужском туалете, надеясь, что девушку отпустит, но она нашла меня и там. Зашла, закрыла за собой дверь, задрала подол узкого платья, наклонилась к раковине и потребовала, чтобы я овладел её там немедленно!

Она хотела ещё что-то добавить, но тут дверь в туалет выдрали из рамы одним рывком вместе с замком и петлями, и к нашей мистерии присоединились два брата-близнеца. Так быстро я бегал, разве что, в юности, но всё равно пару увесистых тумаков, правда, вскользь,  всё равно получил.

Что же это получается? Очевидный ответ мне не очень нравился. Проверяя его, я  внимательно всмотрелся в лица зрителей, который пришли   на суд.

С ума сойти! Если сначала лица присутствующих казались мне какими-то расплывчатыми, то теперь они полностью проявились. Нет, это не просто любопытные статисты. Все эти женщины разных возрастов и разной степени привлекательности мне знакомы. Вот Светка, вот - Жанна, это -  Аннели, та, пухленькая - Пирет. Даже семидесятилетняя Клавдия Петровна мне знакома. И всех их объединяет, как ни странно, одно -  ни с кем из присутствующих я  не переспал, хотя дамы этого желали. Можно сказать, что некоторые из них даже домогались меня. Как Клавия Петровна, к примеру.

От этой бойкой старушки  я драпал  через узкое окно в туалете, чуть не застряв там. Конечно, говорят, что степень привлекательности женщин зависит от длительности воздержания мужчины, но ведь я не находился на необитаемом острове, поэтому не был  голоден до такой степени. Пришлось спасаться бегством от заманившей меня в свою квартиру пенсионерки. Она позвала меня розетку заменить. После того случая пришлось заблокировать её везде, где только можно. Она до сих пор время от времени даёт о себе знать на некоторых интернет-ресурса, просачиваясь сквозь выстроенную, эшелонированную оборону. Седина в голову, бес, как говорится, с ранней деменцией под ручку. 

Чувствую, будет весело, когда они на меня набросятся. 

Тем временем Надька секретарша дошла до двери и её распахнула.
Тут же в зал ворвалась толпа маленьких чертят. Их сложно было пересчитать, так как они постоянно передвигались.

- Свидетели обвинения, что вы можете сообщить суду по сути вопроса?
- Мы всё видели, всё! - перебивая друг друга, вопили чертята. 
- Что конкретно вы видели?
- Видели, как этот мужик лапал девчонку.
- Лапал, лапал, мы всё видели, он её всю излапал! - пищали они.
- Сначала пялился на неё, долго пялился, а потом всю облапал, всю абсолютно! 
 - Достаточно, — заявила судья и скомандовала вывести чертят из зала. Все они были покрыты светло-серым пухом, на ногах, как полагается, копытца, а на головах - небольшие рожки. В целом же, ребята были вполне привлекательными. Хотя, почему ребята? Определить их пол было невозможно. Наверное, думал я, они такие же бесполые, как и ангелы 

Секретарша довольно умело с ними управлялась. Видно было, что делала она это уже не в первый раз. Вскоре двери закрылись и в зале суда стало значительно тише.

Меня чертята уже не удивляли, так как было понятно, что это какой-то бред или сон. Или солнечный удар, размышлял я. В реальности такого происходить не могло в принципе, это было ясно.

- Потерпевшая, — обратилась судья к Лёльке, -В чём конкретно вы обвиняете это мужчину? - она показала на меня.


- Я обвиняю этого человека в крушении девичьих грёз! - гордо заявила Лёлька.
- Этот гад, — продолжала он, разжёг во мне огонь страсти, а потом..., — Лёлька замолкла и о чём-то задумалась.
- Что потом? - настаивала судья.
- Потом он сделал то... Вернее, сначала он не сделал того, что должен был сделать...
- Что он должен был сделать? - судья требовала чёткого ответа.
- Он должен был, просто обязан был заняться со мной любовь. Я желала этого всеми клеточкам своего тела, я жаждала его, я уже почти чувствовала, как он...

- Лёлька, какая любовь, что ты несёшь? Мы же были на пляже! - не вытерпел я.
- Подумаешь, на пляже. Можно было отойти в камыши, забраться в кусты,  войти в море. Вода была, как парное молоко. Я бы отдалась ему  где угодно. Мне было всё равно где, лишь бы стать твоей. Всё равно! - повторила она по слогам, — А ты...
- Успокойтесь, потерпевшая. Выпейте водички.
Лёлька залпов выпила поданный ей секретаршей стакан воды.
- Он надругался над вами, — тихо спросила судья, когда Лёлька опустила стакан на стол.
- Если бы, — тихо сказала девушка, — Если бы...  Он перестал смазывать меня солнцезащитным маслом. Просто взял и перестал это делать, после чего спросил у меня, знаю ли я, о чём он думает. Я сказала, что догадываюсь, ведь всё было предельно ясно. На всей Земле, да и во всей Вселенной в этот миг существовали только два человека: он и я, всё остальное не имело никакого значения. Володя сказал, что он думает над сюжетом своего нового рассказа. Хочет, мол, написать его, подражая Мураками. Какой, на хрен, Мураками! Графоман хренов! Козёл! - она произнесла это, чеканя каждую букву и зло посмотрела на меня. 

Я вздрогнул и закрыл глаза. Её слова были,  как пощёчина. Чувствовал, как горит моя щека Я сгорал со стыда...

- Володя, ку-ку! - услышал я голос Лёльки и открыл глаза. Мы по-прежнему лежали вдвоём на пляже. Одна моя рука замерла над Лёлькой. Из ладони стекало на спину девушки защитное масло.
- Лёлька, предупреждаю сразу, руки у меня грубые и мозолистые.
- Переживу, работай давай.
- А ты  о чём задумался? - спросила Лёлька, когда я приступил к обработке её спины.
- О новом рассказе. 
- Здорово! А сюжет уже придумал?
- Нет пока. Знаю только, что напишу под Мураками.
- У меня для твоего рассказика два персонажа имеются, поделиться?
- Давай.
- Две сексуально озабоченные баскетболистки из нашей университетской команды Они, вообще-то, все там озабоченные, но эти... Обе здоровые, как кобылы, одна - рыжая, а вторая - сисястая. Девчонки говорят, что рыжая себе в бюстгальтер надувные шарики подставляет, прикинь?

Через месяц Лёлька вышла замуж. Муж - хорошо зарабатывающий программист. Очень красивая пара, очень.

25-06-2021