Время собирать камни - об акварели Коцюбинского

Художник работает с красками, писатель – со словами. В художественном тексте слово обнаруживает свои смысловые, эмоциональные и изобразительные возможности благодаря интертекстуальности, тропам, фигурам речи, изобразительным возможностям лексики, синтаксиса и морфологии, звуковым средствам выразительности особой ритмической и звуковой организации речи, системе символов и т. п.
А. Н. Толстой  утверждал, что цель литературы осуществима только при условии участия в творческом процессе с обеих сторон – писателя и читателя: «Словесная ткань, слова, сочетания слов должны быть расшифрованы читателем, должны снова превратиться в духовную энергию, иначе они навсегда останутся чёрными значками на белой бумаге, как некоторые навсегда закрытые письмена давно умерших народов».
Предназначение читателя – почувствовать и понять индивидуальность писателя, заключённую в его художественном слове, возможно, подружиться с ним, пережить с героями литературных произведений их страхи и победы, страдать и радоваться вместе.
Если читатель способен воспринять богатство и разнообразие художественного мира писателя, то состоится не только общее знакомство с произведением, но и погружениев мир, созданный автором, читатель проживает только одну ему понятную жизнь, нередко воспринимая себя одним из героев, частью пейзажа или даже фоном, на котором происходят события. Слово-образ – проблема сложная, не имеющая одного истолкования на все времена и на все случаи. Художник воздействует на читателя картиной, образом, логикой, убеждая его почувствовать и понять точку зрения повествователя, персонажа или лирического героя, и только всей совокупностью особенностей содержания и формы художественного произведения – свою собственную.
Ценным вкладом в Крымский текст являются новеллы Михаила Михайловича Коцюбинского, украинского писателя-импрессиониста, а особенно акварель «На камне». Лучший перевод этого текста создал Евгений Саввич Нежинцев.
Сюжет новеллы, на первый взгляд,  чрезвычайно прост: молодую горянку, девушку-татарочку Фатьму, понимая безысходность настоящего (семья была очень бедной), её чёрствый отец фактически «продаёт» дочь в жёны старому и злому, но богатому Мемету, мяснику, имеющему свою собственную кофейню в приморском селе, хороший дом и  успешно торгующем на «местном рынке», что и являлось главным «показателем» состоятельности этого человека. Это престижное замужество – особенное везение Фатьме, – так посчитали бы многие, так думал и её отец. Муж красавицы оказался грубым и деспотичным, родственники и односельчане его уважали (возможно, боялись) и были на стороне этого «хозяина положения». Фатьма сразу невзлюбила супруга: и он, и всё что окружало теперь её, было чуждым и враждебным. Девушка чувствовала себя очень одинокой, она грезила о настоящем чувстве. И вот ворваласьв её тихую, замкнутую жизнь страстная любовь к молодому турку, батраку Али, дангалаку с парусного баркаса. Сказка постепенно воплощалась в жизнь, и Фатьме суждено было стать главной её героиней, проявив свою любовь и поддавшись ей чисто и искренне. Эта любовь положила конец патриархальным мусульманским традициям. Не борясь с ней, в отличие от Эмине, героини другой крымской новеллы Коцюбинского "В сетях шайтана", Фатьма убежала с Али от богатого, но нелюбимого Мемета вместе с Али. Коцюбинский изображает в своей в акварели, как влюблённая пара убегает по горной тропе над морем, желая достичь приморского села Суак, откуда можно было бы легко спастись на корабле. Не зная местности, влюблённые останавливаются на каменной скале, прямо над обрывом. Именно на камне случаются все кульминационные действия: Фатьма, увидев преследования нелюбимого супруга, бросается с него в воду и погибает, а Али был заколот ножом разъярённым Меметом. Позже его тело приволокли в село и опустили в баркас, который поплыл в сторону, где и упала Фатьма. Вопреки строгим мусульманским обычаям, наша героиня Фатьма предпочла тёплые и искренние отношения с любимым чопорному статусу богатой замужней женщины.
Личность Фатьмы в новелле притягательна своей чистотой, нежностью, беззащитностью, некоторой наивностью. Однако, внутренне эта молодая женщина имеет крепкий стержень, горит бесстрашием и способна к риску ради любви. Она презирает фальшь,  душой горянки устремляясь к свободе. Героиню манит всё нездешнее, непривычное, непохожее на ту жизнь, к которой она уже успела прикоснуться, которую так и не полюбила…  И не удивительно, что именно Фатьма проявляет еле уловимую,  инициативу к побегу – это её единственный шанс почувствовать себя счастливой.
Анализируя перевод новеллы «На камне» Е. Нежинцева, можно сделать вывод, с какой скрупулёзностью переводчик подошёл к своей работе – текст сохраняет не только свой смысл, но и художественные обороты переведены максимально точно.
Возвратимся к жанру этого произведения – новелла, которая по-авторски была названа «акварелью». Ещё со времён Аристотеля, давшего в своей «Поэтике» первую систематизацию литературных жанров, укрепилось представление о том, что литературные жанры представляют собой закономерную, раз и навсегда закреплённую систему, а задачей автора является всего лишь добиться наиболее полного соответствия своего произведения сущностным свойствам избранного жанра.
Коцюбинский творит подобно живописцу. Свою картину пишет прозрачно, нежно, неуловимо; он создаёт своего рода «жанр» – акварель.
Акварелью называют  особую живописную технику и вид изобразительного искусства, знатоки считают её переходной между живописью и графикой. Она богата тоновыми решениями, имеет световое пространство и форму. Художник-акварелист при работе прозрачными акварельными красками учитывает тон, как правило, белый, активно отражающий свет, и фактуру основы (бумага, пергамент, картон, шёлк, слоновая кость) не только в качестве материала, но и в качестве одного из изобразительных средств. Где акварель – там эффект лёгкости, воздушности и тонких цветовых переходов.
Автор попробовал стать акварелистом на литературной ниве. Этот эксперимент прекрасно удался у Коцюбинского в крымской новелле.
В акварели «На камне», лёгкой и нежной, мы можем наслаждаться разнообразием цветовой палитры – это и жёлтые штаны турка-дангалака, и его красная косынка на голове, и удивительное сравнение главной героини Фатьмы с зелёным кустом, а женщин-татарочек, жительниц села, с цветочными клумбами.
Вот, например, как состоялось первое визуальное знакомство главных героевновеллы Михаила Коцюбинского:
«Алі раз побачив її. Він стояв коло кав’ярні й стежив, як тихо ступали жовті пантики по кам”яних сходах, щоєдналиМеметову хату с землею, а яснозелене «фередже» складками спадало по стрункій фігурі од голови аж до червоних шараварів. Вона спускалась тихо, поволі, несучи в одній руці порожній кухоль, а другою притримуючи фередже так, що тільки великі довгасті чорні очі, вимовні, як у гірської сарни, міг бачити сторонній. Вона спинила очі на Алі, відтак спустила повіки й пройшладалі тихо й спокійно, мов єгипетська жриця.
Алі здалося, що ті очі пірнули в його серце, і він поніс їх з собою.»
Обратимся к переводу Е. Нежинцева: «Али один раз видел её. Он стоял возле кофейни и следил, как тихо ступали жёлтые туфельки по каменной лестнице, которая соединяла дом Мемета с землёй, а ярко-зелёный фередже (паранджа) складками спадал по стройной фигуре от головы до красных шаровар. Она сходила тихо, не спеша, неся в одной руке пустой кувшин, а другой придерживала фередже так, что только большие продолговатые чёрные глаза, выразительные как у горной серны, мог увидеть посторонний. Она остановила взор на Али, потом опустила веки и пошла дальше тихо и спокойно, как египетская жрица. Али показалось, что эти глаза пронзили сердце, и он понёс их с собою».
Портрет Фатьмы писатель рисует двумя-тремя штрихами: продолговатые чёрные глаза, выразительные, как у горной серны», «белое выхоленное лицо», «полные розовые губы». Но ряд, казалось бы, «второстепенных» деталей только усиливает обаяние Фатьмы. Здесь и «красивые складки» одежды, и особенность походки героини – всё это подчинено характеристике образа.
Читатель, вероятно, сразу обратит внимание на цвет одежды у девушки – ярко-зелёное фередже. Если мы с вами заглянем в Священное Писание мусульман, то встретим такие высказывания: «В любом месте, куда ни посмотришь, в Раю великое блаженство и великая власть Аллаха. Они одеты в одежду из зелёного тонкого шёлка и плотного атласа» (Коран, 76:20-21)
Зеленый цвет трепетно почитаем мусульманами… Дело в том, что зеленый цвет ассоциируется с цветом растительности. Если учесть, что ислам возник в арабской среде, для которых была привычной жизнь в пустыне, среди безжизненных барханов и голых скалистых гор, то понятно предпочтение, которое арабы отдали зеленому цвету. Там, где зелень – там оазис, там вода, там жизнь. Долгие зимы вызывали ностальгию по весне, по первой листве, по буйной зелени лета. Такая татарская фраза, как «ямьлеяз» или «ямьле ;;й» подразумевает красоту зелени, ведь «ямь» является производным от слова «яшел» (зеленый). Получается, что для татарского мировосприятия понятия «зеленый» и «красивый» в определенном контексте являются одним и тем же.
Символичны и имена главных персонажей. На первый взгляд, обычные мусульманские имена, распространённые в Крыму, они имеют сакральное значение. В этих именах – судьбы целых народов, в них отражается культура и социальная жизнь общества, в данном случае, причастного к исламу. Изучением истории собственных имён, заимствование их из других языков, занимается раздел языкознания ономастика. Ономастические исследования,  помогают выявлять пути миграций и места былого расселения различных народов, языковые и культурные контакты. Изучение имён собственных представляют огромную важность благодаря специфике их передачи и сохранения. Знание особенностей ономастики позволяет раскрыть интересные факты в области истории, географии и этнографии, что прилагает к основному исследованию немаловажный материал. Направления ономастической работы намечены в целом ряде изысканий. Каждая новая ономастическая работа опирается на предыдущий опыт учёных и сама служит платформой для последующих научных трудов. Известный специалист в области ономастики – Александра Васильевна Суперанская, защитила в 1974 году докторскую диссертацию "Теоретические проблемы ономастики". Александра Васильевна – соавтор сборников по топонимике Крыма.
Обратимся к именам героев  произведения "На камне" – Али и Фатьма. Оба имени очень популярны в исламе. Али – мужское имя, основанное на арабском корне -L-Y, который в литературном переводе означает «высокий», «надменный», «возвышенный». Первым известным носителем имени был Али ибн Абу Талиб, двоюродный брат, зять и сподвижник Мухаммада. Фатима (с араб – отнятая от груди) – популярное арабское женское имя, распространённое у многих народов, исповедующих ислам. Популярность среди мусульманских народов связана с тем, что это имя носила дочь пророка Мухаммада и Хадиджи – Фатима.
Главных героев известных исламских легенд зовут тоже Али и Фатьма, как и персонажей новеллы Коцюбинского. Михаил Михайлович детально изучал исламский фольклор у крымских татар и прекрасные очи его Фатьмы мерещились везде Али не просто так...
Сказание о любви
У дочери пророка Мухаммеда Фатимы был друг, которого звали Али. Он постоянно путешествовал по заморским странам и перед его отъездом девушка дарила юноше волшебный символ Назар. Али был уверен, что приезжает домой живым и здоровым именно благодаря этому амулету. Делая оберег, красавица пыталась передать доброту и искренность, что и помогало юноше.
Сказание о мудрости
Один из великих правителей пожелал постичь истину, чтобы быть самым мудрым. Он поведал провидцу свое желание, а тот посоветовал выдать дочерей замуж за иностранцев. Правитель на тот момент воспитывал семь дочек и на свет появилась восьмая - Фатима. Даже при условии постижения огромной мудрости он не желал с ней расставаться и поменял младшую из дочерей на дочь рабочего, которая и отправилась жить за границу. Время пролетело достаточно быстро. Когда отец Фатимы стал стар, он поведал ей свою тайну и предложил занять его правящий трон. Однако она отказалась от столь заманчивого предложения, так как это лишило бы царя его опыта и знаний, но пообещала продолжить их знатный род. Именно с того самого дня око красавицы бережет весь мусульманский народ от горя и бед.
Глаза Фатьмы в новелле «На камне»  (это всё, что он мог увидеть Али в загадочном лике незнакомки), будто уже ответившие взаимностью молодому турку, будто стали преследовать его повсюду. «Над морем, лягодячи човна та курникаючи свої сонні пісні, він дививсь у ті очі. Він бачив їх скрізь: і в прозорій, як скло, і, як скло, дзвінкій хвилі, і в гарячому, блискучому на сонці камені. Вони дивились на нього навіть з філіжанки чорної кави.»
«Над морем, починяя лодку и мурлыча свои дремотные песни, он глядел в эти глаза. Он видел их везде: и в прозрачной, как стекло, и, как стекло, звонкой волне, и в огромном, сверкающем на солнце камне. Они смотрели на него даже из чашечек с чёрным кофе».
Мы видим особое значение глаз в новелле Коцюбинского: их участие в невербальном общении между влюблёнными, влияние людей друг на друга и, своего рода, признание в любви, понятное лишь для двоих.
Часто образ и символ глаза связан с божественным персонажем и его присутствием, например:
    • шумерский Энки – «владыка священного глаза» почитаем как символ мудрости;
    •  божественное Око египтян, крылатый глаз – символы власти, силы и мудрости всевидящего Бога. Другая версия – это символ шишковидной железы, эпифиза, с помощью которого вы можете общаться с высшими измерениями;
    • павлин с его оперением из множества глаз – зооморфный образ медитирующего Будды;
    • в Христианстве глаз изображали на крыльях херувимов и серафимов, как знак проницательности и мудрости;
    • око господне – глаз в треугольнике, изначально знак Иеговы, или Бог-отец, который везде, всё видит, всё знает. А позднее этот символ – уже принадлежит всей божественной Троице (Бог-отец, Бог-сын и Бог-дух святой) в сиянии святости;
    • глаз сердца – в Исламе символ ясно- и истинного видения, которого можно достичь лишь через сердечный духовный центр, вечное здесь и сейчас, через точку настоящего.
Обычаи и нравы местных жителей Коцюбинский изучал в кофейне Факидова, которая находилась под его квартирой, на первом этаже. Там традиционно собиралось всё мужское население Куру-Узени. Сама кофейня называется писателем «сердцем села», эта метафора применена не просто так: действительно, в крымскотатарском селе было принято собираться в кофейне населению после трудового дня для отдыха, общения, решения насущных житейских вопросов. Это был своего рода «мужской клуб» (крымскотатарским женщинам не разрешалось посещать подобные заведения), но клуб добросердечный, где даже враги за чашекой чёрного, как смоль, кофе примирялись и хотя бы на время становились друзьями. Коцюбинский использует приём сравнения – на фоне душевной кофейни показать «каменную», суровую жизнь в буднях, всё, чем «жили люди на камне»:
«Кав’ярня булла серцем села, куди збігались всі інтереси людности, усе те, чим жили люди на камені».
«Кофейня была сердцем деревни, где сосредотачивались все интересы жителей, всё то, чем жили люди на камне.»
В реальности, у некоторых посетителей кофейни были яркие, индивидуальные характеры, благодаря которым местные жители стали прототипами героев новеллы «На камне».
Воспоминания Коцюбинского донесли до нас и информацию о туристическом сервисе того времени (отрывок письма жене из Куру-Узеня): «… Ездили в море под парусом. Около двух часов пришлось ожидать, пока подготовят судно, привезённое из Царьграда. Вначале море было спокойное, а как отъехали вёрст 15 в море, поднялась волна и началась качка. Было очень красиво…  С удовольствием пробыл в море три часа. Потом, когда приблизились к берегу, оказалось, что трудно причалить, так как большая волна.
Вот тут-то и было интересно. Позвали людей, пограничных солдат, наши турки разделись, прыгнули в море и едва-едва вытащили на берег…»
Вероятно, что происшествие с судном в море и общение с турками направило Михаила Михайловича к сюжету с морем в новелле «На камне» и создание образа главного героя Али.
Как выстроен хронотоп произведения и играет ли его конструкция весомую роль в воздействии на читателя?
Термин «хронотоп» (от др. греч. ;;;;;; «время» и ;;;;; «место»)  – «закономерная связь пространственно-временных координат». Учёный Михаил Михайлович Бахтин в своих очерках по исторической поэтике, хронотопом (в дословном переводе «время-пространство») называет «существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе». Бахтин делал акцент на важность в нём выражения неразрывности пространства и времени (время как четвертое измерение пространства), в литературно-художественном хронотопе он соединил пространственные и временные приметы в единое целое, сгущая и уплотняя время, характеризуя хронотоп пересечением рядов и слиянием примет. Учёный подчёркивал, что хронотоп в литературе имеет существенное жанровое значение.
Благодаря исследованиям Бахтина, термин распространился в русском и зарубежном литературоведении и других гуманитарных науках. В социальной психологии под хронотопом понимают некоторую характерную коммуникативную ситуацию, повторяющуюся в определённом времени и месте. Известны хронотоп школьного урока, где формы общения заданы традициями обучения, хронотоп больничной палаты, где доминирующие установки (острое желание излечиться, надежды, сомнения, тоска по дому) накладывают специфический отпечаток на предмет общения. Рассказы Коцюбинского почти всегда имеют психологическую подоплёку и новелла «На камне» не исключение. Тоска по родительскому дому, по девической беззаботной жизни, своей «малой родине» – горной татарской деревне Фатьмы и турецким пескам у Али ярко обозначена у писателя в диалоге двух влюблённых.
В рассматриваем произведении Коцюбинского «хронотоп провинциального городка», а, точнее, маленькой приморской крымскотатарской деревушки, где все не только друг друга знают, а ещё и являются родственниками. Сюжет вращается вокруг кофейни, в которой мы видим «хронотоп гостиной», где происходит анализ характеров героев, главных и второстепенных. Но, пожалуй, главным хронотопом, как ни странно, выглядит Камень. Он и деревня-городок, и кофейня-гостиная, и порог (ещё один вид хронотопа). Порог – это метафорическое пространство-время, где в основе – кризисная ситуация. На «пороге» выстраивается история, здесь остро возникает проблема перелома сознания общества и отдельной личности. «Люди на камне», «жизнь на камне», «законы камня» – противопоставляются своей замкнутой патриархальностью законам искренней любви и свободы. Пространство, в котором живут персонажи новеллы, с одной стороны, ограничивается деревушкой на берегу моря и кофейней, судьба которых – быть «у камня», с другой – хронотоп совершает круг: тоска по прошлому, по девичьему у Фатьмы, её мысленное путешествие в родную горную деревню. Аналогичное действие происходит и с Али: мысленное возвращение в Смирну, к пескам, уход от настоящего, символами которого есть «чужое море» и «камень». Разрыв с этим пространством происходит во время бегства пары: в действие вступает «хронотоп дороги», на первый взгляд, события здесь не начинаются и интересных встреч не происходит. Дорога как бы уводит героев от реальности и переносит в мир иной, трансцедентальный, этим объясняется их бесстрашие и готовность идти на любые риски ради любви. Они уже не живут здесь, они – в новом измерении, их потерянность на горной тропе – это развязка событий, которая ещё более приближает желанную встречу в мире ином. Жестокая расправа Мемета и его родни над Али и гибель Фатьмы не столь трагичны в контексте «искренней любви и вечной свободы», они только отпускают хронотоп в измерение сюрреальное, ещё более утверждая Коцюбинского как прозаика особенного, оторвавшегося от своих современников и подсознательно ищущего ту струю свежего воздуха, которым дышит модернизм. Подтекст новеллы уже за камнем – в долгожданной свободе, появившейся в том самом огромном и чужом море, слившемся вдруг с солнцем в радостной улыбке, заскользившей по татарским селениям, по садам, по чёрным лесам и согретым громадам Яйлы: «Прошуршала по камешкам лодка, плеснула волна, качнулся на ней баркас и – остановился. Он стоял, а волна играла вокруг него, плескала в борт, брызгала пеной и тихо, едва заметно, относила в море. Али плыл навстречу Фатьме…»
Вернёмся на шесть лет назад, когда молодой Михаил Коцюбинский был направлен в качестве «расследователя филлоксеры» в очередной раз в Крым. Сначала Алупка, позже Кучук-Ламбат, Алушта и, наконец, незадолго до отъезда – маленькое село Куру-Узень, в древности оно называлось Ксеро-потам – «Сухая река», сейчас известно как Солнечногорское. Оно находится в 24 километрах восточнее города Алушты, если ехать по Судакскому шоссе.
«Шосе (тільки слава, що шосе) проведено так нерозумно, що воно раз у раз лізе вгору, долазить до самого Демерджі, 100 раз спускається назад до моря і 100 раз знов підіймається на кручі.» «Шоссе (только слава, что шоссе) проведено так неумно, что оно поднимается вверх, достигая подножия Демерджи, 100 раз спускается обратно к морю и 100 раз опять взбирается на кручи.»  – писал Коцюбинский в письме жене Вере по приезду в Куру-узень. В этом селе Михаил Михайлович Коцюбинский провёл почти целый осенний месяц с 5 октября по 25 октября, занимаясь филлоксерными работами. Коцюбинский и его коллега по работе А. Сиземский поселились в доме купца Факидова, которому принадлежала и единственная в селе кофейня. Коцюбинский практически ежедневно писал письма жене и делился своими воспоминаниями, которые вместе с впечатлениями от увиденного в Куру-Узени помогают восстановить облик села и его окрестностей, яркие детали быта, обычаев и характеров местных жителей. Вот как глазами квартиранта-филлоксериста-писателя выглядел дом Факидова: «Квартира наша – две комнаты – ничего себе. Во втором этаже над нами – третий, где живёт хозяин, а вместо двора – крыша кофейни. В каждой комнате – дверь на балкон и одно окно; стены толстые, выбеленные даже, и печь есть, значит холодно не будет, что самое важное…»
Село Куру-Узень, центр всех событий новеллы, нам открывает себя, как и многие другие южнобережные сёла, например, деревня Симеус (совр. Симеиз), во всей своей татарской красе, такой дикой и экзотической:
«По голому сірому виступу скелі ліпились татарські халупки, зложені з дикого каміння, з пласкими земляними покрівлями, одна на одній, як хатки с карт. Без тинів, без ворот, без вулиць. Криві стежки вились по каменистій спадині, щезали на покрівляхі з”являлись десьнижче просто од мурованих сходів. Чорно і голо.», «…за селом,в далекій перспективі, одкривався чарівний світ. В глибоких долинах, зелених од винограду і повних сизої імли, тіснились кам”яні громади, рожеві од вечірнього сонця або синіючи густим бором. Круглі лісо гори, мов велетенські шатра, кидали од себе чорну тінь, а далекі шпилі, сизоблакитні, здавались зубцями застиглих хмар...»
«По голому серому выступу скалы лепились татарские лачуги, сложенные из диких камней, с плоскими земляными кровлями, одна на одной, как хатки с карт. Без плетней, без ворот, без улиц. Кривые тропы вились по каменистому склону, исчезали на кровлях и появлялись где-то ниже просто от каменной лестницы. Черно и голо.», «...за деревней,в далекой перспективе, открывался волшебный мир. В глубоких долинах, зеленых от винограда и полных сизой мглы, тіснились каменные громады, розовые от вечернего солнца или синея густым бором. Круглые лесогоры, словно гигантские шатры, бросали от себя чернуютень, а далекие шпили, сизоголубые, казались зубцами застывших облаков...»
Михаил Михайлович сравнивает село с  «с грудой дикого камня», мало того, слово «камень» упоминается в новелле 18 раз, всё это апеллирует к лаконичному названию акварели – «На камне». Камень – это главный мотив произведения.
Камень настолько акцентирует на себе внимание, что, в некоторой степени, одушевляется и занимает центральное место в новелле, становись свого рода главным её героем.
Изучая биографию Михаила Михайловича Коцюбинского, мы обращаем внимание на немаловажный факт: в Винницкой области, в пятикилометрах от города есть камень, который носит имя писателя М. М. Коцюбинского. Он расположен на берегу реки Южный Буг и даже отмечен на современных крупномасштабных картах. Это большой гранитный валун, находящийся в воде у берега реки. На «островке» были вырублены из камня стол и скамья. Высеченная памятная надпись гласит о том, что на этой скамье, за этим столом Михаил Коцюбинский написал ряд литературных призведений, включая и известную повесть «Фата Моргана». Можно предположить, что образ большого камня на берегу водной глади каким-то образом вдохновлял писателя, настраивал его на определённую волну. Многочисленные туристы, посещающие это, напитанное творчеством, место говорят, что там витает дух великого Солнцелюба.
Пребывание М. М. Коцюбинского в Крыму и его крымское творчество исследовала племянница Михаила Михайловича, Зоя Фоминична Коцюбинская-Ефименко. В своей книге «Крым в жизни и творчестве М. М. Коцюбинского» она, наряду с другими крымскими произведениями писателя, анализирует и новеллу «На камне», раскрывая читателю историю написания этой новеллы:
«Замысел произведения «На камне» рождался в Житомире, где зимой 1897-1898 гг. жил и работал писатель. Не ограничиваясь личными крымскими впечатлениями, Коцюбинский обращался к материалам справочной литературы. Так, в новогодний день – 1 января 1898 года он писал жене: «У меня к тебе просьба: пришли мне сейчас же, как только получишь это письмо, оба путеводителя по Крыму» – и Головкинского, и Москвича. Если ты не найдёшь путеводитель Москвича, то одолжи где-нибудь, его можно достать в Чернигове. Он мне очень нужен из-за татарского словаря, помещённого в конце книги.»
Приведённые выше строки свидетельствуют о скрупулёзном историческом подходе писателя  и в описании образа жизни и быта главных героев рассказа (в частности, крымских татар), и в употреблении соответствующей этнической лексики, не всегда понятной славянскому читателю, и заинтересованности местной мифологией, использовании в сюжете преданий и легенд.
«В поисках сюжета Коцюбинский изучал различные предания о татарских женщинах. Особенно его интересовали народные легенды, связанные с проявлением активного протеста со стороны жертв религиозно-патриархальной деспотии, – пишет Зоя Фоминична, – писатель, несомненно, обратил внимание и на упоминаемое в «Путеводителе» Москвича бахчисарайское предание о дочери хана Тахтомыша – царевне Ненке-Джан-Ханым, которая горячо полюбила незнатного и небогатого юношу. Узнав о возвращении из похода осведомлённого о её романе и разъярённого хана-отца, она в ужасе бросилась со скалы и погибла. Писателю, по-видимому, была известна и широко бытующая в Крыму устная народная легенда старо-крымской горы Агармыш, повествующая о трагической участи простой девушки – красавицы Агар, проданной отцом богатому хану и бросившейся в отчаянии с вершины скалы. С тех пор, повествует легенда, эта скала и была названа именем гордой девушки».
Исследовательница продолжает рассуждать о героях новеллы:
«Герои крымских новелл Коцюбинского – это живые современники писателя, чей повседневный быт и нравы он имел возможность наблюдать, живя и работая в ряде крымских деревень. Именно эти личные наблюдения и придают его произведениям жизненную достоверность, а, следовательно, и художественно-историческую ценность.
Взять, например, отрицательный образ – образ нелюбимого (которого, с точки зрения самого автора, и нельзя полюбить, и не за что любить).
Стремясь подчеркнуть уродство принудительных браков, писатель сгущает краски в изображении отрицательных персонажей. Так, в портрете Мемета, варьируются детали: «бараньи глаза, злые синие губы, короткая нога и острый нож, которым он резал овец». Подбирая локальный колорит, Коцюбинский сравнивает «круглое лицо и бритую голову» Мемета с лоснящейся тушей «освежеванного барана».
Элементы сатирической гиперболизации в портрете отрицательного персонажа не только придают убедительность силе и смелости сопротивления его рабыни жены, но и усиливают выразительность образов, как типов, порождённых определённой социальной средой».
В крымской новелле писателя «На камне» восхищает удивительное разнообразие морских пейзажей. Три, совершенно антагонистичные описания моря представлены в акварели.
Сначала море это «некий живой организм». Разве нельзя сравнить его с человеком чувствующим, переживающим, поддающимся эмоциям: «море дедалі втрачало спокій» или «над берегом висів солоний туман од дрібних бризків. Каламутне море скаженіло».
Фатьма  – «девушка с гор», которая не понимает суть моря, не слышит и, можно сказать, не любит это солёное, непредсказуемое «чудовище»: «Тут тільки море, скрізь море. Вранці сліпить очи його блакить, удень гойдається зелена хвиля, вночі воно дихає, як слаба людина… В годину дратує спокоєм, в негоду плює на берег, і б’ється, і реве, як звір, і не дає спати… Од нього не втечеш, не сховаєшься, воно скрізь, воно дивиться на неї…»
Зоя Фоминична Коцюбинская-Ефименко связывает мироощущение Фатьмы с движениями морской стихи: «Связывая настроение Фатьмы с целым рядом выразительных морских пейзажей, Коцюбинский тонко-психологически рисует угнетённое состояние своей героини. Фатьма тяготится близостью моря, которое в её восприятии тесно связано с ненавистным, невыносимым мужем – мясником Меметом. Это он насильно привёл её из родной деревеньки в чужое прибрежное село. Томясь в неволе у нелюбимого, Фатьма стремится избавиться не только от Мемета, но и от его «союзника» – моря. Наиболее ярко эти стремления звучат в коротком диалоге между Фатьмой и Али.
«– У нас в горах… весело… музыка, девушки весёлые, у нас нет моря… А у вас?
–Близко нету…
– Иохтер? (нет?) И ты не слышишь в доме, как оно дышит?
–Нет, у нас вместо моря – песок…»
Вот тут и рождается смелое решение Фатьмы – бежать с возлюбленным, освободиться сразу от двух врагов (от мужа и от моря)…
Фатьма уже не безропотная рабыня, а смелая индивидуальность, способная отстоять своё право на счастье. Она понимает, что в случае неудачи её ждёт смерть, и всё же непреодолимое тяготение к свободе чувств, стремление разорвать оковы рабства побеждает все остальные мысли, – в этом и заключается прогрессивная идея произведения.»
И, наконец, море умиротворённое, тихое, каким оно становится после случившейся трагедии – гибели влюблённых. Именно тогда, когда процессию с телом Али провожали на баркасе в открытые воды, навстречу Фатьме…
«… Ніжна блакитна хвиля, чиста і тепла, як перса дівчини, кидала на берег тонке мереживо піни. Море зливалося з сонцем в радісний усміх, що досягав аж ген далеко, через татарські оселі, через садки, чорні ліси, до сірих нагрітих громад яйли. Все осміхалось…»
Это причудливое описание моря возникло неслучайно, как и герои акварели – красавец-дангалак Али, молодая и пугливая Фатьма, жестокий Мемет, кривоногий Нурла, грек, привозивший соль, множество татар-родственников, ведущих перебранку из-за родника, и татарочек, одетых в цветные одежды и похожих на цветочные клумбы, весёлая и живая кофейня, где собирались по вечерам жители села.
  Образ батрака Али – возлюбленного Фатьмы – тоже новый вариант положительного героя. Коцюбинский наделяет Али прекрасной внешностью, убедительно гармонирующей с его душевными свойствами. Полюбив Фатьму, Али не довольствуется тайными свиданиями, выражением сочувствия. Он активен в своём решении вырвать её из неволи, бесстрашен в борьбе за достижение цели. Сцена смертельной схватки неравных сторон рельефно передаёт свойственные образу черты героизма: «Али выпрямился, упёрся ногами в камни, положил руку на короткий нож и ждал. Его красивое лицо – бледное и гордое – дышало отвагой молодого орла… Он видел перед собой блеск хищных глаз, красные, ожесточённые лица, раздутые ноздри и белые зубы – вся эта волна ярости разом бросилась на него, как морской прибой. Али оборонялся. Он проколол Нурле руку и задел Османа, но в ту же минуту его сбили с ног, и, падая, он видел, как Мемет поднял над ним нож и всадил ему между рёбрами. Мемет колол куда попало, с яростью смертельно оскорблённого и с равнодушием мясника, хотя грудь Али уже перестала дышать, а красивое лицо обрело покой».
Посетив несколько сёл и посёлков, где жил и работал Михаил Михайлович Коцюбинский, занимаясь борьбой с филлоксерой, мы выделили только те, в которых была определённая достопримечательность – наличие большого камня на берегу моря.
Симеиз, Кастрополь, Солнечногорское (Куру-Узень) и Малореченское (Кучук-Узень)… В каждом из перечисленных поселений есть камень-скала на берегу моря и тот самый ландшафт, описанный в новелле. Это скалы Панеа и Дива в Симеизе, Ифигения в Кастрополе, Сырная скала в Малореченском и Мыс со скалой под маяком, с которого видно село Рыбачье (Туак). Можно предположить, что каждая из вышеперечисленных скал оставила след в душе писателя, но если перечитать акварель подробнее, то можно заметить, что влюблённые стремились в село Суак, откуда можно было бежать на корабле. Корабль - символ перехода на новый уровень существования и единственная надежда главных героев.