Ангел

Петя, шестнадцатилетний подросток, напористый и шустрый, забежал к своему приятелю и однокласснику Юре в субботу вечером.

Они собирались пойти на дискотеку. Но перед этим надо было еще как-то раздобыть бутылку вина и распить ее где-нибудь подальше от взглядов взрослых, потому как в поселке все друг друга знали и могли донести родителям.
 
Юра жил с матерью, старшим тридцатилетним братом и отчимом.

И сейчас все, кроме отчима, только что поужинали, а он, коренастый, угрюмого вида мужчина пятидесяти лет, доедал щи. Ложка в его огромных руках выглядела несерьезной. Отчим хлебал щи с таким видом, как будто уже не чувствовал ни запаха, ни вкуса еды. Он ел и о чем-то думал. Наверное, о том, как жить дальше. Врачи запретили ему пить спиртное. Совсем запретили.

Тут же за столом сидел брат Юры и читал книгу. Он был со странностями: во-первых,  совсем не интересовался девушками, во-вторых, не мог никак без чтения. Ему было все равно, что читать – толстенный роман, газету или инструкцию по эксплуатации стиральной машины. Что оседало у него в голове – никому не ведомо, так как он никогда и ни с кем не делился мнением о прочитанном. Еще он имел смиренное лицо и воздушные, как облака, белые кудрявые волосы до плеч, что делало его похожим на ангела без крыльев.

Мать братьев, маленькая и курносая, со светлыми и добрыми глазами мыла посуду.

Когда наконец Юра оделся подобающим образом, и приятели были уже готовы выскочить из дома, мать обратилась к ним: «Вы бы взяли с собой старшенького на дискотеку. Чего он тут бобылем-то сидит…»

Старший брат, не отрываясь от книги, грубо оборвал ее, посоветовав закрыть рот, причем «рот» было артикулировано матерным словом, образованным от соответствующего глагола, обозначающего инициативное совершение полового акта.

Мать, чьи глаза стали еще светлее и добрее, подошла к нему, поцеловала его в пока еще еле заметную плешь на макушке и промолвила: «Ангел».

                2012