Не романтический роман главы 38-39

Глава 38
 Михаэль, как большинство представителей сильного пола, не был склонен к самоанализу и тем более не имел склонности к анализу своих отношений с противоположным полом. С самого детства, обладая, по - истине ангельской внешностью, он привык быть любимцем. Наверное, эта особенность и сформировала его характер.  Привычка быть в центре внимания и никогда не мириться с поражениями, коих, к слову сказать, было не много, делали Михаэля любимцем дам всех возрастов. Но успех у слабого пола довольно быстро перестал быть его слабостью, в результате слишком легких побед на любовном фронте и привёл, ещё совсем молодого человека, к выводу, что строки, услышанные им однажды по радио в машине и застрявшие занозой в его памяти: «Как много тех, с кем можно лечь в постель. Как мало тех, с кем хочется проснуться» -  являются для него тем самым маяком, к которому ему так хотелось устремить гордую и романтичную бригантину своей, только начинающейся самостоятельной, жизни. Поэтому, когда в его жизни появилась Таня, ничем не напоминавшая ни одну из его прежних подруг, он – влюбился. С ней всё было по-другому, но как именно по-другому, он не задумывался. А зачем? Ему было хорошо и спокойно, когда она была рядом. А она была рядом всегда. Михаэль не имел привычки заглядывать в отдалённое будущее, но представить свою жизнь без неё не то, что бы не мог, просто боялся. Спустя столько лет, после заключения брака, он всё ещё признавался ей в любви и дарил цветы, но никогда не задумывался, любит ли он её в действительности или просто привык. Впрочем, как говорилось выше, он не усложнял себе жизнь самоанализом. Однажды, в самом начале их семейных отношений, после крупной ссоры, Таня упрекнула его в нелюбви к ней. Пожалуй, это был первый и последний раз, когда Михаэль снизошёл до анализа их отношений и объяснил молодой супруге, какое место в его жизни та занимает. Их разговор происходил на столь повышенных тонах, что, по темпераменту, вполне, мог бы конкурировать с типичным итальянским скандалом. Тогда Михаэль, тщетно ища аргументы и не найдя их, просто протянув к ней руки сказал:
- Вот, смотри! Это – мои руки! Я не знаю, люблю я их или нет, но без них мне будет очень плохо, и я не смогу оставаться тем же самым, кем был с ними! Ты для меня -  моя рука, мои глаза, моё сердце! Это, наверное, не любовь, а что-то больше. Таня успокоилась, а он понял, что может вполне реально потерять её. Будучи человеком здравомыслящим, Михаэль решил никогда не рисковать семьёй.
Олеся вошла в его размеренную жизнь внезапно, уверенно и легко, как входит тёплый нож в холодный кусок сливочного масла. Их встреча привнесла в его уютное бытие совершенно забытый им, элемент авантюризма. Прежняя жизнь, стала видеться ему пресной и скучной, семейные проблемы – надуманными и не стоящими его внимания. Порой Михаэлю стало казаться, что раньше он и не жил вовсе, а так, просто существовал. Нельзя, однако было сказать, что он разлюбил жену и детей, но наличие семьи теперь воспринималось им, как атрибут существования, требующий только экономических вложений. Его мир был аккуратно поделен им на две неравные части. Одна из которых принадлежала Тане, Вове и Серёже, а другая – Олесе. С некоторых пор в Танину часть он поместил и маму. Сам он метался между двумя мирами, мысленно сравнивая себя с Гринёвым, вынужденным выбирать между честью и долгом. Эта сложная игра с простыми и понятными правилами его увлекала и поглощала. Их редкие встречи с Олесей становились всё более частыми, переписки более горячими, а чувства более острыми. Лёжа в спальне и засыпая, он вспоминал то две недели, проведённые с Олесей в городе N, то их знакомство, когда он задумав сделать Тане сюрприз, решил приехать не на следующий день, а раньше, ночью. Позже, когда они с Олесей, нежась рано утром в постели вспоминали обстоятельства их знакомства, то оба приходили к выводу, что их свели звёзды. Если говорить честно, то на этом настаивала Олеся, а Михаэль, только сонно улыбаясь соглашался с ней, лениво приоткрывая глаза, находясь в блаженном полусне. Перед уходом, уже в прихожей, он обнял её и притянув к себе поцеловал нежно и долго.
- Не уходи – сказала Олеся, едва их губы разомкнулись.
- Не могу. Но я хочу, что б ты знала: ты – шикарная женщина. И он поцеловал её ещё раз
- Мы ещё встретимся?
- Конечно. Если ты мне дашь свой телефон. Только давай договоримся сразу, как говориться на берегу: никаких обязательств. Я тебе ничего не должен, и ты мне ничего не должна. Идёт?
Она оживилась – идёт - и прижалась к нему диктуя номер.
- Как же мне тебя назвать?
- Аааа – протянула таинственно она – понимаю, конспирация.
- Ну, давай, подключайся, а то мне в голову ничего не приходит! Кем бы тебе хотелось бы быть в моём списке?
- Любимой.
- Нет, малыш, не пойдёт. – ухмыльнулся он – так мы с тобой сразу спалимся
Она пожала плечами и вновь прильнула к нему
- Ну, тогда придумай сам
- Ты будешь записана у меня, как ОЗ.
- Олеся Зотова?
- Для нас с тобой – да, а для всех остальных – отдел закупок.
Она рассмеялась звонко и заразительно, как тогда, когда он увидел её впервые весной, со стопкой книг в руках у подъезда.
Вспомнив этот эпизод, он невольно улыбнулся. Известие о том, что они с Олесей могут оказаться братом и сестрой не умещалось в его сознании. Его мозг отказывался думать об этом, и Михаэль ничего не мог с ним поделать.

Глава 39
  Весь остаток дня Вероника Павловна и генерал, провели в разговорах, воспоминаниях и рассматривании альбомов с фотографиями, которые писательница, специально, достала из антресолей. Эта часть вечера была особенно бурной. Так уж случилось, что сама хозяйка, уже лет двадцать не открывала их, поэтому изрядно забытые, но вновь увиденные фотографии, оживляли в её памяти все обстоятельства их появления. Олег Николаевич, с подлинным живым интересом рассматривал их вместе с писательницей, выслушивая то её подробные рассказы о их создании, то обычные краткие пояснения. Частенько комментарии Вероники Павловны пробуждали в нём собственные воспоминания и, тогда он восклицал, что-то вроде: «А я тоже был там, только годом раньше…» или «Подумай только, у меня был точно такой же портфель…»   Фотографии же юной Вероники Павловны особенно притягивали генерала. Он брал их в руки и, по - долгу всматриваясь, обязательно говорил, что-то комплементарное о её внешности. Наконец, когда в его руках оказалась фотография, где писательница, сидела на стуле в фотоателье, он заметил на ней, уже не раз, виденный им кулон и, обратился к ней с вопросом:
- Какой красивый у тебя кулон! Он тебе очень идёт, почему ты его сейчас не носишь?
- О, я его раньше носила, практически не снимая. Это бабушкин подарок.
- Старинная вещь, сразу видно – рассматривая внимательно фото, сказал Олег Николаевич.
-  Я его Оле подарила. Это семейная реликвия, должна передаваться по женской линии.
- Кулон с преданием?
- Да, а как ты догадался?
 -Государственная тайна – Отшутился генерал.
Вероника Павловна, внезапно сделалась очень серьёзной и обратилась к своему гостю:
- Знаешь, это предание мне рассказала, когда-то бабушка, и я восприняла его, как красивую семейную легенду. Наверное, в каждой семье есть своя мистическая история, которая просто передаётся из поколения в поколение. А ты, вообще веришь в мистику?
Олег Николаевич на минуту задумался и уверенно сказал:
- Да. Я верю в мистику.
 - Странно слышать от генерала КГБ в отставке, такое заявление – улыбнулась писательница.
- Ничего в этом нет странного. Сообщаю, на всякий случай, я и в Бога верю.
Вероника Павловна не столько удивилась, сколько сделала вид, что сильно удивлена и продолжила:
- Тогда эта история будет тебе интересна.
Пересказав подробнейшим образом, всю историю, рассказанную ей бабушкой, она закончила так:
-Теперь я не могу не верить в силу этого талисмана, слишком много совпадений. Но, когда я дарила его дочери- ещё не верила. Просто подарила, как семейную реликвию, доставшуюся мне от бабушки…
- Может быть тебе показалось? В наше время подвеска с проклятием?
- Ты не веришь мне?
- Причём тут это? Просто, согласись, что звучит это красиво, но маловероятно.
- Столько всего произошло и это не может быть просто совпадением…
Сказав это, писательница сосредоточившись замолчала, словно вспоминая или обдумывая, что-то.
 -  О чём это ты?
- Я никому ещё не говорила то, что скажу тебе сейчас.
Она опять замолчала. Лицо её, как-то помрачнело, словно тяжёлая тень сомнения упала на него.
- Ты сомневаешься во мне? – немного растеряно спросил генерал
- Да, что ты? Нет, конечно -  возмутилась она – просто мне стыдно.
Он обнял её за плечи и спросил:
-  Перестань, Ника! Это тоже связано с кулоном?
- Думаю, что да. Я подарила ей талисман, когда она ушла жить на квартиру, в тот период ей было не до парней. Оля училась, подрабатывала, а летом, когда мы поехали на море, она влюбилась в Вадика и он тут же в неё влюбился.
- Ника, так случается – шутливым тоном отреагировал генерал – девочки влюбляются в мальчиков, а мальчики в девочек. Твоя Оля очень симпатичная девушка и нет ничего противоестественного в том, что она понравилась Вадиму.
- Да не в этом дело. Она носила этот кулон не снимая, а он всегда смотрел на неё, как заворожённый. Это я теперь понимаю, что это было не просто чувство. Она, выпивала его медленно с наслаждением, как пьют коктейль через трубочку, а когда его осталось мало, ей захотелось избавиться от него. Вадик, в последнее время выглядел странно. Казался каким-то потерянным, неуверенным и глаза у него были такие опустошённые…
- Позволь, не хочешь ли ты сказать, что она избавилась от Вадима? – спросил генерал, взглянув на неё выпученными от удивления и возмущения глазами.
Веронику Павловну прямой вопрос генерала смутил, и она ему ответила не сразу. Недолгое время, очевидно обдумывая свой рассказ, писательница сидела, опустив глаза. Наконец, она глубоко вздохнула и, рассказав историю о странном кофе в термосе, закончила так:
- Ты не поверишь, но я чувствую, что её следующая жертва- сын Виктора или его жена. Олина квартира находится прямо над его квартирой, и я думаю, что это не совпадение, если учесть, что она влюбилась в него три года назад, когда он лежал в её отделении.
- Три года назад? Откуда у тебя такие сведения?
- Она мне, как-то рассказывала, что безумно влюбилась в пациента. Но любовь эта была, в то время, чисто платоническая…, И Вадик был жив…, но недавно я увидела её с молодым человеком, который оказался не только её соседом, но ещё и сыном Виктора. А когда ты сообщил, что Михаэль лежал в больнице, причём в её отделении и именно тогда, когда она влюбилась в» пациента» – я просто сложила пазлы и всё сошлось. Поэтому я и хочу уничтожить этот кулон, но Оля с ним, почти никогда не расстаётся.
Олег Николаевич задумался:
- Три года – это уже серьёзно. Но вот в кулоне ли дело?
- Конечно в нём! Ведь я тоже не расставалась с этим кулоном, когда была одержима Виктором, и он был так же полностью в моей власти, как теперь его сын во власти моей дочери!
- И всё дело в кулоне?
- Ты думаешь, что я сошла с ума, что я несу бред?
- Нет, я так не думаю - серьёзно ответил тот -  а ты могла бы выкрасть этот кулон у Оли?
- Теоретически – да, а вот как бы это сделать в реальности?
- Она снимает его на ночь?
-Конечно, снимает.
 -  Я научу тебя, как повредить замочек и, утром, когда она захочет надеть свой талисман, замочек расстегнётся, цепочка выскользнет, и он упадёт. Оля, вынуждена будет его оставить дома. А ты, вызовешься отнести его в ремонт и, у нас будет время, всё проверить.
- Что проверить?
- Есть у меня одна знакомая «ведьма» …
-«Ведьма?» - удивлённо переспросила Вероника Павловна
- Ну не «ведьма», а штатный работник, который разбирается во всякой этой чертовщине. Как тебе мой план?
- Шикарно! Мне кажется, что из нас получается не плохая команда, а?
- А ты сомневалась? Когда приступим?
- Завтра же напрошусь в гости и останусь у неё ночевать. Только, что нам даст эта проверка и чем она сможет нам помочь?
- Ещё не знаю, но я, на всякий случай, закажу копию этого кулона. Мастера у нас такие! Мать родная подделку от оригинала не отличит!
Вероника Павловна радостно обняла генерала и, прильнув к его груди тихо сказала:
- Ну, что бы я без тебя делала бы?
Надо ли говорить, с каким усердием на следующий день, Вероника Павловна выполняла план, разработанный накануне её добрым другом. Ольгу, правду сказать, несколько удивило внезапное желание мамы остаться у неё ночевать, но та придумала замечательную историю о недавно въехавших соседях, с приездом которых в квартире писательницы появились тараканы и, она вынуждена была, обратиться за помощью к дезинфекторам. Вероника Павловна заранее решила для себя, что не будет ничего спрашивать о личной жизни дочери, не столько для того, чтобы не вызвать у неё подозрение, сколько для того, чтобы каждая из их редких встреч осталась в памяти у обеих светлой и счастливой.
Она встретила Ольгу возле работы, и они поехали ужинать в кафе, потом оставили машину, возле дома и долго гуляли по парку, болтая о разных пустяках, смеясь и кормя белок. Когда же они, нагулявшись, вернулись домой, то ещё долго пили чай в гостиной, продолжая болтать о всякой ерунде. После чаепития Оля пересела на диван к Веронике Павловне и, обняв её, сказала блаженно улыбаясь:
- Как мне хорошо с тобой, мам! Как в детстве, помнишь?
- Помню, доченька. – сказала Вероника Павловна, похлопав ласково Олину руку.
- Жаль, что папы сейчас нет.
- Да, помнишь, как он любил, когда мы собирались втроём за столом?
- Ещё бы, а помнишь, всегда, как только мы садились за стол к тебе, приходила тётя Соня, за чем ни будь? Мы с папой даже спорили: я говорила, что придёт, а он говорил, что на этот раз не придёт и я всегда выигрывала. Она ещё нас называла» семья, которая всегда ест». Интересно, где сейчас тётя Соня и дядя Юра?
- Они умерли, доченька.
- А как ты узнала, они же уехали?
- Они никуда не уезжали. У тёти Сони был сердечный приступ, и она умерла в больнице.
Оля, отстранилась от мамы и, посмотрев на неё, широко раскрытыми глазами, прикрывая губы тонкими пальцами рук, спросила:
- Как же дядя Юра? Как же он один остался?
- Плохо ему было. Он забывал, что тёти Сони нет, бывало, выйдет на лестничную площадку, по-домашнему в трусах и майке, и зовёт её: «Малыш, малыш». Мы его успокоим, всё объясним, а он через десять минут опять выходит и зовёт её.
- А кто ж готовил ему, убирал?
- Племянник, какой-то объявился с женой. Сначала они просто приходили, а потом, когда поняли, что он совсем плохой стал, перебрались. Но он не долго без тёти Сони прожил…Во сне, через полгода умер.
- Почему вы меня обманули? Зачем придумали, что они уехали?
- Мы же знали, как ты их любила, не хотели тебя расстраивать. Ты же всегда, как домой приезжала, то сразу к ним бежала…Вот мы и придумали …, что бы ты не догадалась... Тебе учиться надо было.
- А где они похоронены, ты знаешь?
- Конечно, знаю.
- Сходишь со мною?
- Схожу.
В этот вечер они больше не смеялись. Вспоминали всё больше грустные истории, и ушли спать едва за полночь. Вероника Павловна, наученная генералом, с трудом дождалась, что бы Ольга заснула и прокралась в ванную комнату. Бесшумно затворив за собою дверь, она, чувствуя себя заправским диверсантом на задании, испортила замочек на цепочке кулона, оставленного на полочке перед зеркалом её дочерью и так же, бесшумно вернулась в свою комнату, где мгновенно уснула. Наутро всё произошло именно так, как и планировал генерал. Ольга поехала на работу без кулона, а Вероника Павловна, завладев ценным трофеем и, сев в свою машину, сразу же стала набирать номер генерала, с целью подробнейшего отчёта об удачном выполнении задания. Сердце её колотилось с неистовой силой от переизбытка адреналина. Она чувствовала себя невероятно бодрой и, даже помолодевшей, что ей очень нравилось.
Они договорились с генералом встретиться по адресу, который он ей прислал, через час. Проложив маршрут в навигаторе, она выехала со стоянки и поехала на встречу не то с генералом, не то с его ведьмой.
Когда Вероника Павловна подъехала по адресу, пересланному ей Олегом Николаевичем, он её уже ждал. Генерал стоял непосредственно у входа в серое двухэтажное и совершенно невзрачное здание без вывески. И ей показалось, что он немного замёрз, ожидая её. Поэтому, едва, завидев, своего компаньона, она резво выскочила из машины и подбежала к нему, как будто её появление могло бы его согреть. Увидев её, генерал выпрямился и, раскрыв объятия, быстрыми шагами пошёл ей на встречу. Они обнялись, как будто не виделись вечность и дама, явно гордясь собой, почти торжественно передала ему, добытый ею трофей. Олег Николаевич, покрутив некоторое время в руке кулон, довольно внимательно, осмотрел его и тут же, достав из кармана куртки сотовый, набрал номер. Вероника Павловна, усилено делая вид, что ей абсолютно безразлично с кем говорит генерал, между тем внимательно вслушивалась в голос, едва доносившийся до её уха из его телефона. В какой-то момент, поняв, что генерал говорит с женщиной, она ощутила, как неприятное чувство ревности, подобно тупой иголке укололо её, где-то в районе сердца и оставило, в этом месте, ноющую рану. Неизвестно, как могла бы разрастись эта рана и во что превратиться, если бы из тёмного входа, в этот момент, не вышла бы немолодая уже женщина в белом халате и надетой поверх него тёплой вязаной кофте, скрывающей бейджик с её именем. Женщина показалась Веронике Павловне излишне худой, кожа лица незнакомки была смуглой с оливковым оттенком и тускло сияюла над впалостью щёк. Её волосы с изрядной проседью были небрежно собраны, в какую то, конструкцию, слабо напоминающую скрученную на затылке косу, крупные, в тяжёлой оправе очки, почти полностью скрывали редкие и, кажущиеся седыми, брови. Выйдя из подъездного сумрака, она протянула генералу руку, сухо с ним поздоровалась, затем, повернувшись к писательнице она, так же протянула руку ей, и, ослепительно улыбнувшись, демонстрируя великолепные белые зубы, представилась:
- Вивианна Рудольфовна.
- Очень приятно, Вероника Павловна – пожимая, любезно протянутую ей руку и ответно улыбаясь, представилась писательница.
Генерал, вероятно почувствовав неловкость от того, что сам не познакомил женщин, поспешил исправить положение и, делая жест, в сторону Вивианна Рудольфовны, обратился к Веронике Павловне:
- Вот, прошу любить и жаловать – Добрый ангел и профессор всякой чертовщины… Женщина в белом халате, скривив рот, высокомерно ухмыльнулась и тоже обратилась к, стоящей, рядом с ней, даме:
- Будто я не знаю, что все за глаза называют меня ведьмой.
Вероника Павловна растерялась и, не зная, что ответить пролепетала:
- Я не слышала такого.
Женщина рассмеялась и, легко хлопнув писательницу по руке, чуть выше локтя сказала:
-Да, бросьте! Какая разница? Мне, например, всё равно. Лично я могу быть ангелом и ведьмой. Всё зависит от обстоятельств. Да и вы, наверняка тоже…
- Да, пожалуй - согласилась с ней писательница и вопросительно посмотрела на генерала. Тот, поймав на себе её не двусмысленный взгляд, сразу перешёл к делу.
- Ви, у нас тут вот такая вещица имеется – сказал он, доставая из кармана куртки свёрток с кулоном и протягивая его Вивианне Рудольфовне. Увидев, протянутый ей, свёрток, она достала из кармана халата большую белую тряпицу и накрыв его ею - взяла.
- Теперь рассказывайте, что за проблемы с вашей вещицей – приказала она, краями тряпицы разворачивая свёрток.
Генерал взглянул на Веронику Павловну и понял, что рассказывать будет он.
- Есть подозрение, что много лет, а может даже столетий, над этой вещью был проведён ритуал или совершён заговор.
- Откуда такие подозрения? – не отрывая глаз от кулона, продолжала расспрос новая знакомая дамы.
- Дело в том, что этот кулон передавался из поколения в поколение по женской линии и все женщины, которые им обладали, добивались всего, чего хотели.
- Ого, за такую подвеску многие бы дорого заплатили бы – прищурившись, заявила женщина в белом халате.
- Эта подвеска, была причиной многих несчастий и, возможно даже смертей. – Вмешалась Вероника Павловна.
Последние слова, подействовали на Вивианну Рудольфовну, как мотивация к действию. Она, сжала тряпицу с медальоном в кулак, сунула всё это в карман и, серьёзно, точно от неё сейчас зависела судьба мира, взглянула в глаза писательницы.
- Я поняла, Вероника Павловна! Всё сделаю, что в моих силах. Думаю, что к вечеру управлюсь. В любом случае я позвоню Олегу…Николаевичу.
- Извините, но не могу не спросить: почему вы завернули подвеску в тряпочку? – спросила писательница.
- Дело в том, что я имею дело с незнакомым мне предметом, а у меня есть правило: я все незнакомые мне предметы заворачиваю в белую ткань, до тех пор, пока не определю можно их касаться или нет. Кстати и вам советую так поступать.
 - Спасибо, буду знать. Очень интересно.
Они попрощались с загадочной» ведьмой», способной быть ангелом и, сели в машину.
- Странная особа эта твоя Вивианна Рудольфовна, одевается, почему-то как чучело.
- Не всегда – возразил Олег Николаевич – а во всякой чертовщине разбираться, знаешь ли, крыша может съехать. Она, только с виду такая, а специалист – высший класс!
- Интересно, что она сможет рассказать?
- Скоро узнаем. Ну, что к тебе?
- А может, с начала к тебе? Соберёшь чемодан и переедешь, наконец, ко мне?
- А можно без чемодана? – неожиданно спросил генерал.
- Как? Совсем без вещей? – удивилась дама, отчего её глаза стали совсем круглыми, а брови причудливо изогнулись и поднялись.
 - Я не хочу ничего из прошлой жизни принести в твой дом. Хочу всё начать с нуля. Мы поедем с тобой по магазинам и купим всё, что надо. Слава Богу, что надо мне не много и мои финансы мне это позволяют.
- Ну, Олег, ты не перестаёшь меня удивлять. Поехали, тогда сразу в торговый центр, там и перекусим.
Через минуту белая БМВ уже исчезла за поворотом одной из весенних московских улиц. 
Они ещё были в торговом центре, когда Вивианна Рудольфовна позвонила Олегу Николаевичу и договорилась о встрече. Генерал, положил телефон в карман и обратился к Веронике Павловне:
- У нас есть два часа до встречи с «ведьмой». Я договорился, что мы будем ждать её, в нашем с тобой кафе. Так, что нам надо быстренько отвезти вещи домой и, тогда мы сможем, пешком прогуляться туда. Как тебе мой план?
 -  Одобряю. - Безмятежно улыбнувшись, ответила писательница и добавила – тогда, вперёд! А то можем попасть в пробки.
Чем больше наша героиня общалась с генералом, тем больше ей казалось, что они знакомы, уже целую вечность. Иногда, её посещали странные мысли о том, что она уже встречалась с Олегом Николаевичем раньше, в прошлой жизни. О возможности таких встреч, Вероника Павловна узнала, в раннем детстве, от бабушки. На противоположной стороне их улицы, в старом бараке жил рыжий мальчишка, Женька, со смешной, как казалось Нике, фамилией Непейвода. Он был худеньким, слабеньким с огромными синими глазами, опушёнными рыжими ресницами.  Густая копна кудрявых волос, спускалась с самой макушки бронзовой проволокой к почти прозрачным его плечикам и прикрывала тоненькую белоснежную шейку, непроизвольно делая его похожим на девочку. Женьку часто дразнили и, Нике не редко приходилось видеть его, медленно бредущим домой, с опущенной головой и размазывающего слёзы грязными руками по щекам. Они были ровесниками, но она всегда чувствовала себя старше него и ощущала какую - то ответственность за Женьку. Однажды, когда она, в очередной раз, повздорила с, дразнившими несчастного Женьку, мальчишками и пришла домой с разбитой коленкой бабушка, глубоко вздохнув и протирая её коленку перекисью водорода спросила:
- Эх, Ника, Ника! Где же это видано, что б девочки за мальчишек вступались?
- Мне жалко его. Он слабенький, а я сильная.
- Жалко – перекривляла её бабушка – он парень, ему надо учиться за себя стоять, а то, как он будет, потом семью свою защищать? Тебе тогда, уж точно спасибо не скажет.
-  А, я не за спасибо. – Ника посмотрела прямо в глаза бабушке и продолжила – Знаешь, мне кажется, что я чувствую всё, что он чувствует, особенно, когда ему больно. Мне, иногда хочется поубивать всех этих девчонок и пацанов, которые мучают его, а он бедный…
Бабушка внимательно посмотрела на неё и спросила:
- А снов с ним странных не видишь?
- Ну так, пару раз видела. - Ответила Ника, немного удивившись, что бабушка спросила о снах.
- Ну-ка, рассказывай, что за сны?
 - Один раз снилось мне, что мы с Женькой в лесу ягоды собираем и оба в длинных рубахах, только я была постарше его и коса у меня была светлая. Я за ягодой нагнулась, а когда выпрямилась, глянула, его нигде нет, только лес, как стена стоит, чёрный пречёрный. Я его звала-звала, но он так и не отозвался. Страшно было. А другой раз снилось, что идём мы с ним через поле, а над нами птица большая кружит, кружит и каждый раз всё ниже и ниже. Я от неё руками отмахиваюсь, бегу и кричу Женьке, что б тоже бежал. Потом птица исчезла, я по сторонам огляделась, а его нет нигде.
Бабушка слушала внучку молча и, казалось, была погружена в свои мысли, но когда Ника замолчала, бабушка вдохнула и, взглянув на неё, вынесла свой вердикт:
- Ясное дело, не чужим человеком был тебе этот Женька, вот тебя к нему и тянет.
-  А, каким человеком?
- Похоже, что братом младшим. Что то, видать случилось, что пропал твой братец, а ты всю жизнь, прошлую, себя винила. А в этой жизни он тебе послан был, что б ты свою вину искупила. Вот ты его и защищаешь.
Бабушка перекрестилась.
Вероника Павловна, всегда, когда вспоминала этот их разговор с бабушкой, не переставала удивляться, как в бабушке – истовой христианке, уживалась ересь с праведностью, причём так гармонично.
- Ника, приехали.
Услышала она голос генерала.
- Я, что, заснула?
- Был такой грешок – улыбнувшись, ответил Олег Николаевич. – Так случается, с пассажирами.
- Прости, я даже не заметила…
- За то я увидел, как ты спишь. – Сказал генерал, вынимая пакеты с обновками из багажника.
Через полчаса они уже подходили к своему кафе, у входа в которое их уже ждала Вивианна Рудольфовна. На этот раз она выглядела совершенно иначе и Вероника Павловна, даже подумала, что не узнала бы её при других обстоятельствах. Волосы женщины были тщательно расчёсаны и собраны тугой резинкой, в хвост, что заметно её молодило, а тёмное строгое пальто очень элегантно превращало её болезненную худобу в трогательную стройность.
 - А наша» ведьма» очень даже ничего! – подумала писательница и украдкой взглянула на своего спутника, дабы увидеть его реакцию на преображение «ведьмы», но Олег Николаевич был невозмутим.
Они сели за столик, довольно быстро сделали заказ и, перешли к делу.
- Ви, не томи нас, рассказывай – сказал генерал
Вивианна Рудольфовна, откинулась на спинку стула и достала кулон из сумки.
- Интересная вещица – с грустной ухмылкой сказала она и продолжила – видите эту розочку? – спросила «ведьма», указывая на цветок в самом центре ажурного кулона.
Генерал и писательница склонились над кулоном, хотя каждый из них хорошо знал, где находится эта розочка.
- Так вот – продолжала таинственным тоном говорить» ведьма» - я нашла в ней тайник с заговором. По - истине ювелирная работа и очень старая.
 - И где сейчас содержимое этого тайника? – дрожащим голосом спросила Вероника Павловна
 - Не волнуйтесь, я провела свой ритуал и сожгла содержимое вашей подвески.
- А что там было? - нервно спросил генерал.
 - На маленьком клочке бумаги были написаны первые буквы заклятия и, в этой бумаге, находился порошок из трав, тоже заговорённый.
- А вы, как это определили? - спросила писательница
- Что определила? - не поняла вопроса Вивианна Рудольфовна
 - Ну, что это буквы заклятия и, что трава заговорённая?
- Дело в том, что этот клочок бумаги с, завёрнутой в него травой, как вы сказали, был обмотан ниткой, которая ничем ни разрезалась, а это – первый признак того, что она запечатана проклятием. И мне пришлось провести несколько часов в особых молитвах, чтобы распечатать этот свёрток. Так, что возвращаю вам вашу обезвреженную подвеску и, кстати, у неё замочек сломан.
Вероника Павловна обменялась с генералом заговорщическими взглядами, надеясь, что «ведьма» ничего не заметит, но она заметила и, ухмыльнувшись, спросила:
- Я так понимаю, что замочек не случайно сломан? Но, это, друзья, меня не касается, так, что можете расслабиться.
Вероника Павловна, облегчённо вздохнув, взяла руку Вивианны Рудольфовны и сказала:
- Спасибо вам, огромное! Вы даже не представляете, что вы совершили, какой груз сняли с моего сердца! Я даже не знаю, чем могу вас отблагодарить…
- Я знаю -  сказала «ведьма» и достала из сумки последний роман писательницы. – Подпишите?
Вероника Павловна, от неожиданности раскраснелась, и, скрестив руки на груди спросила:
- Так вы меня узнали?
- Сразу, как только увидела. У меня есть все ваши сочинения, даже детские рассказы, которые вы посвятили дочери. Так вы подпишите?
- Конечно, что за вопрос?
Когда принесли заказ, компания настолько сблизилась, что её участники, забыв всякие церемонии, обращались друг к другу на «ты» и громко смеялась над анекдотами, которые сами же и рассказывали.
Закончив главу, Олеся пристально посмотрела на маму:
- А ты, не так проста, мамочка. Прямо не гламурна писательница, а настоящий детектив! Но, как ты могла оставить меня, без семейного талисмана? Подожди, может поэтому Михаэль так изменился в последнее время? Ну, мама не ожидала от тебя. – процедила сквозь дубы последнюю фразу девушка, не отрывая колючих глаз от лица матери. Наконец, девушка перевела взгляд на рукопись и продолжила чтение.