Лизи

 "Кто сказал, что юные благопристойные барышни не могут летать? Нет, ну где это,  скажите на милость, написано, что в такой прекрасный летний вечер я не могу насладиться приятной прохладой и видом ночного Манхэттена, сияющего миллиардами огоньков", - Лизи недовольно дернула головой, встрепенув тем самым густые каштановые волосы, спадающие до середины спины. Уже неделю как ей стукнуло 18, на носу было собеседование в Гарвард, но пользоваться своей способностью к левитации без присмотра отец ей запрещал. А ведь она уже совсем взрослая.

"Именно так! Не какой- то там ребенок, не нескладный веснушчатый подросток с перемазанным смазкой от велосипедной цепи носом, а самый натуральный взрослый человек!",  - недовольно произнесла про себя Лизи, - Вот как взрослый человек я принимаю решение отправиться на чудесную вечернюю прогулку!" Девушка встала с кресла, стоявшего у будуарного столика, мимолетом глянув в зеркало, подсвеченное гирляндой ламп. На секунду она задумалась: "А не переодеться ли мне в нечто более нейтральное?".
Лизи оглядела свое алое шифоновое платье, несколько раз покрутилась в право и влево перед зеркалом и замерла, задумчиво всматриваясь даже не в свое отражение, а куда-то сквозь него.
"Какая глупость!, - вздернув нос произнесла девушка - это платье идеально подойдет для прогулки. Разве только чего- то не хватает, чтобы ансамбль был завершенным." Лизи начала оглядывать комнату в поисках этого "чего - то". "То что нужно!", - воскликнула она, когда ее взгляд остановился на внушительном зонте - трости. "Ну просто идеально подойдет к моей прогулке, буду как английская леди в тенистом тисовом саду, спасающаяся от полуденного зноя под шелковым зонтом. Просто чудно!".
Лизи схватила зонт и поспешила отпереть свою комнату. Акууратно высунув свою головку в дверной проем она прислушалась. Чуткий девичий слух уловил приглушенные голоса, доносящиеся из кабинета ее отца.
"Прекрасно, мистер Паттерсон все еще тут, они наверняка уже принялись за скотч, вскоре начнут с блаженным видом курить сигары и им будет не до проверок моего наличия в комнате."
Девушка в легком красном платье и нежно-голубых кедах, со сложенным зонтом в руке скользнула за порого своей комнаты и стремительной, но почти невесомой походкой направилась в прихожую. Почти беззвучно повернула ручку замка по часовой стрелке, сдвинула цепочку и в момент оказалась в залитом тусклым желтым светом ламп холле. Она неслась по зеленому ковролину, коим был обшиты полы в холле, к лифтам, предвкушая своё очередное приключение. Почти достигнув лифта, Лизи резко свернула влево, на ходу распахнула бежевую стальную дверь и очутилась на лестнице.

Здесь она впервые на мгновение прервала свой путь и огляделась. Еще более тусклый, чем в холле, свет освещал ступеньки, лестницы, пролёты. Он казался мертвым и холодным, таящим опасность, но Лизи не боялась, она лишь глянула сквозь пролеты вверх, вздохнула и продолжила свой стремительный путь. "Каких то 8 этажей, 17 пролетов и я окажусь у заветной двери, открывающей путь в мир чудес. Как же повезло, что я живу на 34 этаже!", - девушка звонко расхохоталась и продолжила свой стремительный путь, взбегая вверх по ступеням, преодолевая этаж за этажом. Порой ей самой казалось, что она не касается ступеней даже кончиками ног. Спустя несколько десятков секунд Лизи уже видела вершину своего сиевечернего персонального Эвереста.

Серая дверь с массивной черной нажимной ручкой была на расстоянии вытянутой руки, когда девушка резко остановилась и принялась снимать с шеи цепочку с висящими на ней небольшим кулоном-ласточкой и небольшим неприметным ключом. Этот ключи Лизи стащила несколько месяцеа назад у консьержа мистера Трауна, пожилого щуплого добряка, неизменно угощающего её конфетами и пахнущего смесью кофе, имбирного печенья и сигарет. Стащила она ключ скорее по привычке, между делом, повинуясь детским инстинктам.
 "Как удачно!", - произнесла эта непоседа, резко вставила ключ в замочную скважину, повернула и резко и решительно распахнула дверь.
Поток свежего вечернего воздуха ударил Лизи в лицо, всколыхнул юбку её алого платья, оторвал с плеча вознес копну волос и, наконец, захлестнул всю е; свободой и свежестью. Девушка перешагнула через порог и очутилась на крыше.
Крыша была освещена одним фонарем, который очевидно служил больше обозначением двери, чем освещением.
Лизи подняла голову к небу, почти задрав аккуратный, слегка острый подбородок перпендикулярно к нему. Сверху на нее смотрело совершенно ясное июльское небо, испещренное мириадами крошечных фонариков- звезд, чуть левее сиял голубоватым светой полудиск стареющий луны.

Девушка глубоко втянула вечерний воздух, раскрыла зонт, широко улыбнулась и направилась к ближайшему краю крыши, возвышавшимся над оживленной улицей. Подойдя к нему, Лизи глянула вниз, там неслись желтые такси, черные седаны, белые фургончики, неизвестно куда спешащие в такое время. По тротуарам шли прохожие, отсюда смахивающие на стройные ряды муравьёв, копошащихся возле своего муравейника. Город продолжал жить своей полной глупой стремительной жизнью, сиять миллионами окон и миллиардами огней. И лишь она, сорванец, хулиганка и сорвиголова Лизи, как ее частенько называли соседи, лишь она одна в этом огромном, пышащем жизнью городе, совершенно счастлива и свободна прямо сейчас!

Лизи поднялась на парапет, в который раз улыбнулась во всё лицо, вдохнула воздух полной грудью, задорно произнесла: "Какой же чудесный будет вечер!", сделала коротенький шаг и...
Взмыла вверх и понеслась над крышами.