de omnibus dubitandum 106. 304

ЧАСТЬ СТО ШЕСТАЯ (1887-1889)

Глава 106.304. НАСЛЕДНИК И ОСОБОЕ МНЕНИЕ…

    Воскресным днем 17 января 1889 года князь Ройс, посол Германской империи в Вене, давал бал в посольском особняке. В разгар "имперской эпохи", когда государственные церемониалы все еще облекаются в средневековые маскарадные формы, когда изысканность тканей, блеск драгоценностей и красота придворных дам еще остаются атрибутами династической власти, когда кивера с султанами носят лишь представители феодальной и сановной знати — хотя истинная мощь этих сверкающих лат и великолепных мундиров уже измеряется бронею боевых кораблей, приводимых в движение паром, — каким же еще мог быть этот вечер в разгар венского бального сезона, как не "блестящим"?

    Ему следовало быть блестящим уже хотя бы потому, что поводом послужил день рождения новоявленного кайзера Вильгельма II, всего лишь несколькими месяцами ранее занявшего трон Германской империи, тоже не столь уж древней. Стало быть, у князя Ройса были все основания обставить торжество с возможно большей помпой; Габсбурги же, кичившиеся древностью рода (иных заслуг, коими можно было бы гордиться, к тому времени у них почти не оставалось), с некоторой брезгливостью воспринимали эти назойливые, свойственные нуворишам попытки выделиться.

    Разумеется, Франц Иосиф I, который вот уже сорок с лишним лет, с 1848 года, пресловутой "железной хваткой" держал в своих руках бразды правления, олицетворяя империю не только в собственных глазах, но и перед всем миром, не мог себе позволить насмехаться над молодым кайзером в открытую.

    В ту пору Франц Иосиф был видным мужчиной в годах, с заметными залысинами и густой бородой; он отнюдь не напоминал того дряхлого старца, в которого, состарившись вместе с империей, превратился к концу правления, дабы таким — опять-таки вкупе со своей империей — и остаться не только в памяти подвластных ему народов, но и в мировой истории.

    Однако, хоть и малосимпатичен был Францу Иосифу этот молодой сосед с лихо закрученными колкими усами и подчеркнуто солдатской выправкой, императору волей-неволей приходилось всячески скрывать свое недовольство столь пышным празднеством в честь Вильгельма, ведь игра стоила свеч: Пруссия, давний недруг империи, теперь числилась ее важнейшим союзником.

    С этим обстоятельством считались и хозяин дома, и приглашенные — если не все, то, во всяком случае, сам Франц Иосиф и его министры. Не то чтобы у этого содружества не было противников: политические группировки в то время еще не успели окрепнуть до такой степени, чтобы нельзя было представить себе существование, скажем, франко-австрийского союза, направленного, естественно, против Германии.

    Впрочем, сейчас не время углубляться в анализ характерных для империализма классических национальных раздоров, в описание сложных танцевальных фигур, приводящих к равновесию сил либо к перевесу той или иной стороны.

    Пока достаточно будет сказать, что формирование союзов меж державами и, разумеется, будущее Австрии — хотя официально государство величалось Австро-Венгрией, за Лейтой* всю империю целиком называли попросту Австрией, — так вот, результат тогдашней политической игры европейских держав зависел от того, какой акцент в данной неустойчивой ситуации получит внешняя политика Австрийской монархии.

*) Leitha (немецкий: Leitha; венгерский: Lajta, Lajtha, ранее S;r (-v;z); чешский и словацкий: Литава) - река в Австрии и Венгрии, правый приток Дуная. Это 120,8 км (75,1 мили) в длину (168,5 км (104,7 мили), включая ее исток реки Шварца). Река Литаха в Каролингах Аварский марш впервые упоминается в документе 833 г., выданном Людовиком Немецким, сыном каролингского императора Людовика Благочестивого и правителя основного герцогства Баварии. Древневерхненемецкое имя это, вероятно, относится к паннонскому (иллирийскому) обозначению «грязи», как это поддерживается в прежнем венгерском названии S;r (ср. mocs;r: болото) Википедия. 

    Ровно 775 лет назад, возле Винер Нойштадта состоялась «Битва на реке Лейте» — сражение между венгерскими войсками под командованием Белы IV Арпада и австрийскими силами герцога Фридриха II Бабенберга (25 апреля 1211 г., Винер-Нойштадт, Австрия - 15 июня 1246 г., Лейта). Сражение стало решающим эпизодом длительного австро-венгерского противостояния, длившегося с середины 1230-х годов. Битва завершилась победой австрийских войск, но в ней погиб герцог Фридрих II, на котором прервалась мужская ветвь правящей австрийской династии Бабенбергов (см. рис.). Это ознаменовало начало продолжительной борьбы за наследство австрийских Бабенбергов и австрийскую корону.

Рис. 1. Смертельное ранение Фридриха II Бабенберга в битве при Лейте

    Обстоятельства гибели герцога, при этом, остаются неясными, так как источники дают различные и противоречивые сведения. Один из источников, говоря о битве на Лейте, упоминают эпизод сражения в поединке между Фридрихом II Австрийским и неким «королем Руси», который победил герцога и убил его.

    В историографии до сих пор спорным остается вопрос о личности не названного по имени «короля Руси». Разные исследователи идентифицируют либо с Даниилом Галицким (князь Галицкий, князь Волынский, великий князь Киевский (1240), король Руси с 1254 года, политический деятель, дипломат и полководец, сын Романа Мстиславича (из старшей ветви Мономаховичей) и Ефросиньи-Анны, либо с зятем Белы IV Ростиславом Славонским (князь Новгородский, князь Галицкий, князь Черниговский, бан Славонии и Мачвы. Сын Михаила Всеволодовича Черниговского и дочери Романа Мстиславича Галицкого - Марии)

    Исследователи по-разному трактуют этот эпизод и высказывают разные мнения о том, кого можно считать этим «королем». Многие исследователи идентифицируют эту фигуру как Ростислава Михайловича, бывшего князя Новгородского, Черниговского и Галицкого, который за год до Лейтского сражения был разгромлен войсками Даниила Галицкого в битве под Ярославом, после чего бежал в Венгрию, где женился на Анне, дочери короля Белы IV и впоследствии получил во владение Славонию и Мачву.

    В противовес этим мнениям высказывался А.В. Майоров [Майоров А.В. Западноевропейские источники об участии русских войск в битве на р. Лейте. Тексты, пер., комм. // Rossika Antigua. 2016. № 1-2. С. 28- 54], который предложил считать «королем Руси» Даниила Романовича Галицкого. Майоров приводит цепочку аргументов в поддержку данной версии — например, родственные связи между Даниилом Романовичем и Фридрихом II (мать Даниила Ефросинья-Анна Ангелина была родственницей матери Фридриха - Феодоры Ангелины), дававшие Даниилу право высказать притязания на австрийский престол, а также свидетельства немецких источников (в частности, документов императорской канцелярии), в которых термин «король Руси» уже якобы применялся ранее в отношении Даниила Романовича.

    Оппоненты Майорова отмечали, что свидетельств в пользу возможности участия Даниила в битве нет, а все доказательства назывались косвенными и основанными на очень сильных допущениях.

    Тем не менее, Майоров представляет картину событий таким образом, что Бела IV, напуганный разорительными действиями «мо[н]голов» (кавычки мои – Л.С.) в 1240—1241 годах, узнав о получении Даниилом ханского ярлыка и протекции, решил инициировать заключения мира и союза с Галицко-Волынским княжеством (с которым до последнего времени конфликтовал). Это привело к тому, что сразу же после возвращения Даниила из Орды, Бела пригласил его для заключения союза, который был отмечен браком Льва Даниловича с дочерью Белы Констанцией и последующей помощью, которую Бела оказал печатнику Кириллу, сподвижнику Даниила, которого венгерский король «провел» к Константинопольскому патриарху для поставления в митрополиты. Со стороны Даниила условием союза была военная помощь в австрийской кампании Белы. Таким образом, этот вопрос остается открытым. Сторонники есть у обеих точек зрения.
Бернар Константинов
 
    В 1889 году еще не выявилось с достаточной очевидностью, что у Австрии, в сущности, очень мало возможностей для маневрирования; ее пока еще нельзя было скинуть со счетов как великую державу. Стало быть, послы Англии, России и Италии были, скорее всего, начеку и, расхаживая из залы в залу, пытались уловить хоть малейший признак, выходивший за рамки простой демонстрации перед Германской империей и европейскими державами политического курса Франца Иосифа, подчеркнуто явившегося на прием в сопровождении всей императорской фамилии.

    "Дорогой Рудольф,

    На прием, устраиваемый Ройсом, изволь явиться в прусской униформе, а не в парадном мундире.

    С любовью обнимаю, папа".

    Значит, принц Рудольф, тридцати одного года, наследник австро-венгерского трона, единственный сын Франца Иосифа и императрицы Елизаветы (Сиси), явился на прием в форме бранденбургских улан 11-го прусского полка, почетным полковником коего он состоял. Впрочем, сам император и король также облачился в полковничий мундир прусского образца, то есть, подобно Ройсу, сделал все возможное, дабы продемонстрировать свою благорасположение.

    У императора была еще одна причина подчеркивать дружеское расположение к Германии, и присутствующие, конечно же, знали ее. Ни для кого не было секретом, что в вопросе союза с немцами именно наследник и незначительные (к тому же тающие) ряды его сторонников придерживаются особого мнения.

    Понятно, что прогерманские газеты, наряду с другими органами печати сообщившие о столь значительном светском событии, с удовлетворением отметили благоприятные признаки.

    Его императорское величество выразил дружеские чувства к императору Вильгельму уже хотя бы тем, что самолично — к тому же в форме полковника прусской гвардии, — в окружении всех пребывающих в Вене членов императорской фамилии, пожаловал в парадные залы германского посольства.

    Необычайно высокая честь, оказанная германскому послу столь красноречивым появлением царственных особ, наглядно опровергает тенденциозные слухи о якобы имеющем место ослаблении германо-австрийского союза.

    Эти слухи время от времени распространяются некоей газетой и в последний раз публиковались там совсем недавно", — сообщает "Дойче Цайтунг" два дня спустя, во вторник. Но аналогичные выводы извлекла из этого посольского приема и "осведомленная" австрийская печать.