Преочаровательный вечерок для всех и каждого

Однажды уютным вечером, играя партейку с Саввой Игнатьичем, Лев Евгеньевич решил совершить каминг-аут и таки его совершил.
- Вот ты какой! Ну, брат, не знал! - ответил ему Савва Игнатьич, сильно выпучил глаза и тем самым показал своё крайнее неодобрение.
- Ах, бросьте, Савва… Ну что вы… Я шучу, - улыбался, довольный эффектом, Хоботов.
- Ну и зря, - вдруг смягчился Савва. Был бы сейчас главредом, или куда повыше, стишки бы всякие дурацкие в альманахи вшпиндюривал…
- Ага… Взлёты, падения… На кой чёрт? Я лучше тут, с вами, в шахматишки…
- Лёва! Но ты бы жил! - с подвыванием воскликнул Савва Игнатьич.
Лев Евгеньевич хлопнул по жопе чернявого пионера-скрипача висящего рыхлой молочной сосиской на турнике: «Уступи-ка место, дружок!» (у пионера за спиной, на автоматном ремне, висела скрипка). Вспрыгнул на перекладину, ловко сделал выход силой, склёпку, снова выход силой и уселся сверху, уподобившись лучшему парню на земле - рядовому Перепелице. Его резное мускулистое тело переводчика отливало бронзой загара. Для полноты картины не хватало только новенького, блестящего свежей смазкой АК.
- Савва, вот скажи мне… Вот скажи мне: отчего умер Сервантес?
- Ты знаешь чем отличается мессерштихель от боллштихеля? - отмахнулся Савва Игнатьич и двинул белую ладью с Е2 на Е4. - Одно могу сказать: тут не обошлось без шпицштихеля!
Тогда Лев Евгеньевич спел:
- Как приятно всем нарядом
Блеск в казарме навести.
Навести везде порядок,
Подгрести и подмести.
Навести везде порядок,
Подгрести и подмести.
Было б лучше в это время
Время с милой провести.
Лично для меня!
- Во даёт! - улыбался Савва Игнатьич.
В этот момент на балкон вышел принявший допинг Велюров и стал протяжно, с поэтическим надрывом, кричать: «Свет-ла-на! Свет-ла-на!..» - в голосе его чувствовалась некоторая потерянность.