Салтыковка -1

Иллюстрация из Яндекса


Глава1  Заборы.

      Орлов по весне сажал помидоры. Он всегда их сажал, несмотря на политику и перестройку.  Остаток зимы  томаты настырно лезли из  засыпанных торфом пакетов и он  с какой-то   тайной  радостью  присматривал,  как они вымахивают под скудным весенним солнцем. Как то раз Орлов убыл   в марте в турпоездку на долгих двенадцать дней   и придумал примитивную конструкцию из таза с водой и шнурков.  Агрегат сработал на славу  и он  не потерял ни единого   побега.  Орлов высаживал свои томаты на дедовой даче в Салтыковке  обычно в мае. Орлов обожал  томаты за их дикую  жизненную силу, способную вжиться в любую почву даже без корней. Он частенько втыкал даже пасынки и они лихо зацветали посреди лета.
 Как- то  томатам не понравился грунт - они едва  поднялись сантиметров на двадцать и  застыли  тощие и синие-синие, прямо как блокадники на ветру- но не сдохли. Так и дотянули до грядки. Ну, а там уже  отошли и выдали урожай, как положено.   Однажды он оставил зеленые томаты  на даче под мороз - ничего  с  ними не случилось и они преспокойно докраснели к декабрю. Ему крепко нравился помидорный  одеколонный запах и ненавязчивый вкус. Он с  удовольствием  вез  свою рассаду  в  электричке, машинально поглядывая на чужую рассаду и прикидывая сколько же по осени они снимут. Как то раз  переходя улицу в мае, он увидел на перекрестке роскошный "Роллс", на заднем сидении которого сидели  две пенсионерки с  охапкой  помидорной рассады и понял, что не он не самый такой  совок упертый.

     Но не всегда ему приходилось выхаживать рассаду. Один раз аж среди дикой травы на задворках заднего двора он при покосе случайно обнаружил  шальной томат и осенью снял полведра. Урожаи  у него были не бешенные, как хотелось -  но он регулярно заваливал подоконники  старого дачного дома зеленой  томатиной и терпеливо ждал, когда они побуреют.
Пару раз его огородные труды подчистую уничтожала черная гниль. Это случалось  после пары дней дождей с крепким северным ветром  где то середине июля.  Он с горечью смотрел на покрытые чернотой  густые заросли и потом с ненавистью выдирал их из  ухоженных грядок.
В этот раз он поехал на дачу на машине. Проскочив пустую в выходной день Носовиху, он свернул налево на Разинку и, подпрыгивая на ухабинах родной улицы, докатил до собственной калитки.

    Выйдя из машины , он внимательно осмотрел улицу. Было ясное весеннее утро . Листки лип и березы чуть брызнули на первом тепле. Никого  не было. Разве, что стояли  тут и там паркованные машины, которые год от года сильно размножались. Многие были сильно расписные - новомодный по нонешним временам - каршеринг. Но это было пока сносно. А вот заборы все стали глухие- каменные, железные, деревянные - за каждым свой собственый мирок - свои порядки и интересы. Еще лет десять назад такого не было . Хватало штакетника и рабицы - смотри - не боюсь. Теперь боялись. Орлов видел уже и шестиметровые заборы , правда на престижной Ильинке. Но и тут, на Носовихе, они тоже  наверняка появятся... 

 Орлов вспомнил досконально проезжанную им   Европу - что Германия - даже полунищая Польша  не тратилась на заборы - так,  оградка, да подстриженный кустик. Им хватает. Нам - уже нет! Раньше у каждой калитки стояли лавочки - по вечерам народ лялякал про свою любимую Салтыковку. Теперь и калиток не видно - вместо лип сплошь туя и елки. А судачить теперь  проще по телефонам.

   Частенько ему под забор подбрасывали мусор - делали это, как правило, приезжие. Но и свои, обнаружив под забором чужой вонючий пакет, могли  закинуть ему в канаву  милый "подарочек". Беда от этих гастрарбайтеров - мало, что гадят под забором, еще и мусором закидывают. Внешний забор у него был глухой - сверху нависали раскидистые липы . Живописно, да и только. Однако  частенько возле его тенистого забора останавливались заезжие  автотранзитники  для  легкого перепиха. Орлов привык и к этому и не скандалил. Он открыл калитку с двухскатным козырьком и зашел на участок.


     Дом стоял на месте. Но дом его особенно не занимал. У Орлова был замечательный  яблоневый сад .  Сады были у всех в Салтыковке. Только  в отличии от соседей, которые поспешили уничтожить подряд  все насаженное предками и  дружно перешли на бананы и киви, он сад сохранил. Как- то рука не поднялась  срубить такую кормилицу.Он вообще не понимал, зачем нужно  рубить деревья и покупать  привозные яблоки в магазине. И каждый май Орлов с удовольствием  смотрел на белоснежную фату цветущих яблонь и слив, над которыми  усердно трудились редкие пчелы. Чуть позже он  с трепетом ждал, когда  яблони начнут  завязываться   и можно будет ждать волн обильного урожая. Раз в пять лет Орлов регулярно кряхтя и ругаясь, приводил в порядок кроны,подбрасывал под корни мочевину и  стягивал  развилки яблонь прочной проволокой. Как то раз  шальной ураган разломал ему скрижапель пополам. Орлов не стал рубить дерево . Он стянул крепко  разорванный ствол бандажем - дерево выжило, но урожая не было вообще.В свое время родители его заставляли посыпать дустом. Он сыпал дуст всюду, где  только можно, но червяки не сдавались. Так же точно сыпали ядовитый дуст и его соседи до тех пор, пока не дуст не обнаружился в печени пингвинов. Он перестал сыпать дуст на яблоки, но червяки почему-то сами исчезли.

И  яблоки были  у Орлова замечательные,  почти в полкило: и антоновка и  спартан  и мельба. Был у него и кныш и анис - двадцать рабочих стволов. Летом был сущий кошмар, когда от падалицы шел терпкий винный запах; Орлов с сожаленьем убирал  и зарывал десятки ведер гнили. Большинство садов было дано вырублено,  как чеховские вишневые и яблоневые - большинство новоприбывших просто закатывали землю в плитку и бетон под стоянки своих разномастных джипов или устраиваивали газоны. Некоторые косили травы каждый день -что Орлов совсем не понимал и от бесконечного жужжания  косилок крепко дурел.


По осени полагалось корнать крону и кусты. На участках выстраивались кучи спиленных и срубленных  веток и  начиналось подготовка к костру. Хотя жечь  ветки было запрещенно, но жгли все - так было принято в пооселке давным давно.
Жег  свои костры и Орлов. Выбирали обычно дни относительного безветрия. Поскольку идеального ветра не было, поэтому выбиралось направление на более лояльных соседей без скандалов. Потому как кроме дыма, обязательно  была и вонь  от листьев приличная. Орлов предпочитал жечь на улице,  он выкладывал трех-четырехметровые хлысты,  заваливал их листвой и поджигал  ближе к дождю. Горело здорово - избыток кислорода. Иногда огонь разгонялся до вершин деревьев - но никто не приезжал. Както даже загорелось гнилое дупло и он  долго    тушил яблоню . Народ подходил   к костру - кто то увлеченно смотрел на огонь, кто то подбрасывал свой  мусор. Один раз  ему пихнули в огонь пару охапок конопли.  И повалил вдоль улице желтый удушливый дымина. Орлов тогда испугался по настоящему и больше кидать всякую гадость в свой костер не разрешал.
    Огороды на задворках  участка были не всегда.
   Еще с  времен войны сажали картошку, иногда лук, один из родственников пригонял даже лошадь с плугом. Росло не все -по хрущевским временам даже сажали кукурузу, но неудачно. Там же  на задворках буйно раскинулась крапива. Орлов не слишком усердно с ней боролся - когда нужно использовал как бесплатное лекарства - постегать себя при радикулите, да и помыть свою жидкую шевелюру, в надежде удержать последние волосы.

    Теперь там еще  были и  заросли ежевики. Ежевика   неутомимо перла вдоль забора и каждый год выдавала Орлову сорок- пятьдесят килограмм  отборных ягод ,плодовита она была до невозможности. Орлов  сам охотно собирал    эту черную малину,  да и раздавал саженцы по улице всем. Только ни у кого они так и не прижились - видать не понравилось.
  Орлов уважал  ягодное обилие этой  нетребовательной культуры. Она могла запросто дать два урожая - вот только климат не позволял. Да и червивила она крайне редко.

     Еще у него был пруд . Небольшие лужи были у многих  соседей. Но такого с пруда  десять на десять с лягушками  посреди густых  зарослей крапивы и ежевики не было не у кого. Однажды к нему залетели по весне пара белых лебедей и долго плавали привлекая внимание местных кошек. Один раз родственники  завезли самосвал с торфом, в котором оказались семейство болотных гадюк. Гадюкам понравилось житье у пруда и они преспокойно  размножились. Орлов не сразу понял, что кто-то стал хозяйничать у него на участке – напрочь исчезли мыши и в доме и в в саду. А потом исчезли и гости.


    За северным забором жили  совсем небогатые соседи -Косматовы,  между ними был, черт знает, какой гнилой штакетник, сквозь дыры которого регулярно лазали бродячие собаки, ершистые коты и даже ежи. Но это было терпимо. Уж больно семья была неудачливая.  С ними Орлов дружил и даже пустил к себе в дом на зиму, когда  их спалили собственные родственники на праздник Великого Октября. Но еще до пожара к ним в дом долбанула молния - редкий случай для Салтыковки. Сам дом не подпалила - шел проливной дождь, а террасу разворотила напрочь. Сам хозяин Виталик крепко пострадал в проклятую перестройку- его сократили вместе с половиной завода одними из первых и он долго торговал на площади Трех вокзалов то ваучерами , то пирогами. Жене его, учительнице Лиле, угодил в голову кусок штукатурки в школьном дворе.   Дело кончилось трепанацией  и инвалидностью. А сестру Виталика, которая имела часть дома, разорвала на части бомба в том злополучном давешнем теракте в метро на Измайловской.

   В  благодарность за постой они ему частенько помогали с  участком, как могли.  А вот за южным забором всегда таились проблемы.  Дом,  стоявший там  был разделен на две половины - причем не  вполне обычно - фасадной  стороной владела одно занятное семейство. Там доживали свой тяжкий век два брата  Минаевы- просто воры - они редко влезали из заключения, но когда вылезали, то  чистили соседние дачи дочиста. Ничем они не брезговали. Когда-то эти ребята были  просто мясниками - уважаемыми при сталинском времени  гражданам. Но сорвались на какой то недостаче ю загремели на лесоповал - потом просто воровали не в силах найти ниормальную  работу  при судимости. Пару раз сам Орлов сажал братьев умельцев. Их дом совсем от времени развалился - топили они по черному и дрова просто воровали. Последний раз попросту сожгли  его забор и он был вынужден разориться на глухую железную ограду. Времена братья   трезвели, чинно садились на крылечке  и вспоминали жизнь во всех живописных подробностях и щедро посыпая  типовой  лагерный нарратив отборным матом. Обычно Орлов не старался их остановить, просто запирал окна  и двери и отсиживался у телевизора. Там  тоже обычно сыпали  таким же  бессмысленным  нарративом,   но  нормативно. Вторая  половина этого дома постоянно переходила из рук в руки - это было для их небольшой улицы в два десятка домов не вполне  обычно. Эта часть была расположена сзади дома и только узкий проход вдоль Орловского забора соединял ее с улицей.


      Вначале там  обитали тихие  военные отставники, потом их дети умотали за деньгой  на Север и   сбыли  свою часть барыге - Саймону - торговцу  строительным   материалом. Тот вначале расстроил из  своей части старого дома склад и забил его его разными дефицитными рубероидами и краской. Потом попросту завалил участок досками и столбами.  Штабеля стройматериалов возвышались над забором метров на три. Причем завозил свой товар Саймон грузовиками так часто, что сумел размесить улицу вдрызг и появились колдобины в полметра.  Тогда первый раз на улице пошел крик и гам -быстро собралась вместе община - у всех были машины и проезд нужен был всем. Народ не стеснялся в словах и дружно усовестил Саймона. Узрев такой дружный кворум, он согласился и засыпал колдобины песком и шлаком.  И все быстро рассосалось и забылось. Потом  Саймон решил, что проще строить самому. Взял кредит неизвестно у  кого на стройку и попался с лесом. А бандиты просто отобрали за долги у него участок. Да не просто с угрозами, а всадив среди бела дня в него пару пуль.

     Вот тогда-то Орлов оценил все  прелести  соседство с бандитами - они жгли костры и ночью пели свои криминальные песни про Таганку. Бандитам  было лет  за сорок - массивные и неразговорчивые - видать из бывших спортсменов.  Но, главное - это глаза этих лихих ребят -  пустые и немигающие, как у анаконды. Хотя бандитские детки  были веселые и опрятные. Причем, братьев Минаевых бандиты   к костру не пускали. Видать авторитет салтыковских домушников оказался им не по  рангу. И вообще  эти бандиты не уважали никого.


   Как-то раз сын, обалдевший от хронической бессоницы после бесконечных  унылых песен, попросил его  как-то договориться с  этим хором. Орлов долго не отваживался, но как-то под утро подошел к забору с просьбой. Ну и получил консервной банкой по кумполу.
    Потом эти бандиты  просто исчезли и  часть дома каким то образом очутилась у милицейского начальника -а тот просто-напросто устроил там отстойник для гастроарбайтеров. Иногда и там устраивали шмоны и проверки документов и нелегалы резво топали через его участок на соседнюю улицу.
Орлов случайно обнаружил зимой ходку от вдоль заднего забора, что располагался на западной стороне. Западный забор был  всегда каменный и трехметровый , соседей там  он знал плохо - это были архитекторы из Риги. Они поставили шикарный дом под германский  фахверк и редко здесь появлялись.

    Одним  из первых так поступил хозяин водочного завода "Урожай". Его шикарная  вилла с Харлеем во дворе напротив завода стала, как бы образцом  постперестройки.  Что Салтыковка -  какие-то кавказские  ребята влупили  замок аж посреди ВДНХ, самого престижного и ухоженного места Москвы, всем назло и тоже жить там не стали.  Таких вот пришлых хозяев, что поставили домину в несколько миллионов  и исчезли -  было в Салтыковке пруд пруди. Были у ребят шальные деньги - вложили в недвижимость, а потом обнаружили вдруг, что житье где-нибудь в Черногории или Пулии, а то и в Израиле гораздо дешевле и пристойней и исчезали. В ветхом  жилье,  утонувшем по венцы в глину, кто- то отчаянно шевелился, цепляясь за свои неухоженные сотки. А огромные особняки обычно пустовали просто под чужим присмотром.


 
   Но глухой каменный забор был не до конца, к нему примыкал еще десятиметровый кусок участка с непонятной оградой, где жила первая невеста Орлова - симпатичная Маринка. Когда-то она училась в Гнесинке, отчаянно красиво бацала  на пианино по вечерам и Орлов, тогда еще студент, втрескался в нее по уши.  Они недолго обменивались любезностями через забор - она закрутила  роман с пронырливым дипломником МГИМО;  у него, в отличии от Орлова, были заграничные форменные джинсы с сигаретами КЭМЕЛ и жвачкой. Орлов сильно расстроился, но  стоически пережил  драму.
  Однако вскоре дипломник на какой вечеринке пустил Маринку по кругу ,бросил ее , женился на внучке маршала и убыл в Уганду советником. Маринка в отчаянии бросила Гнесинку и совсем опустилась.


   Теперь за забором квартировал  целый зоопарк из двенадцати собак, пяти шести кошек, трех коз  и нескольких свиней. Были еще и куры. Там за забором всегда воняло и летали желтые оводы.Иногда вылезал наглый барщевик.   Вместо пламенной любви была глухая вражда на истощение. Навоз она сгребали к Орловскому забору и он сам стекал Орлову на участок. Это единственое, что устраивало Орлова. Частенько они встречались на улице - Маринка с дедовским серпом подкашивала подзаборную сныть для своей рогатой прорвы. Впрочем, на улицах Салтыковки таких косильщиков было немало.
Орлов сам поставил глухой забор после опустошительных набегов маринкиных коз, которые и кормили вечно безработную Маринку. Еще она настроила  у забора бидонвиль для гастрарбайтеров   и просто для  ситуативного перепиха. Там всегда гнездилась  разная   сезонная  публика, участок был сплошной мусор.

     Однажды Орлов решил заменить дырявый лист в крыше.. Ехать в магазин за листом было неохота и он  решил дернуть лист из маринкиного забора и решить проблему. Он снял лист днем и внезапно обнаружил за ним сидящую на четвереньках голую женщину лет тридцати с наушниками и  газетой   - оказалось  что  ребята устроили там импровизированный сортир. Прямо у забора  -  из двух палок и клеенки. Орлов остолбенел и не сразу сообразил что сказать!
-Ну и что там пишут в    прессе ,-только и спросил он,когда женщина повернулась, почувствовав  на голой спине  июльский жар солнца. Крик, понятное дело,  был неимоверный. Орлов извинился, но лист на место  так и не поставил.