Глава17 Прощай армия

               
  Глава 17                Прощай. армия.

 Говорят: одна беда не ходит. После смерти Игорька, не успела  Даша ещё собраться нормально с силами, пришло известие, что очень тяжело заболела мама. Ринулась туда. Маму застала с температурой за сорок, без сознания. Малейший шум, даже падение пуговицы на пол, отдавался в её голове, как пушечный выстрел. Она страдала от этого неимоверно. Постелили у её постели, один на другой, два ковра. Почти не разговаривали в комнате. Два раза в день приходила медсестра с инъекцией пенициллина, но лучше не становилось, температура не спадала. Стоял вопрос о госпитализации в инфекционную больницу. Военный врач,
  училища подозревал паратиф. А в условиях закрытого военного городка могла вспыхнуть эпидемия, это ему грозило чуть ли не увольнением.
 --Вашу маму нужно срочно госпитализировать в инфекционную больницу,--
 настаивал он.
-Но ведь вы понимаете, что её в таком состоянии даже не довезут до больницы, а если и довезут, в инфекционной действительно заразится и не выдержит,-- возражала  Даша,-- Я  категорически против госпитализации. Ведь прошло уже столько времени, что мамина изоляция ничего не изменит.
 Созвали консилиум. Врачи, осмотрев,  ушли в гостиную совещаться. Даша вошла к ним и буквально на коленях стала умолять не отправлять маму в больницу. Главный терапевт города о чём-то тихо переговорив с врачами, сказала:
-- Значит так, оставим больную  ещё на сутки, но отменяем все лекарства и инъекции.
 И в ту же ночь температура спала, мама пришла в сознание. Это была первая ночь когда и Даша уснула, до этого девять ночей почти без сна. У неё оказалось пенициллиновое отравление. Никакого паратифа, был грипп. Тут пенициллин ни к чему, но он считался чуть ли ни панацеей от всех болезней, и военврач не поскупился, назначил по две инъекции в день.

 А Ленорд из Горького писал:  "Вернулись из Польши хозяева квартиры. Я собрал вещи, перевёз и сложил их, накрыв брезентом, во дворе полка. Поставил часового, а сам переселился, пока найдём квартиру, в сарай, который мне уступили на время. А вот ты, Даша, пока я тут так бедствую, крутишься, крутишься у мамы с папой, проводишь весело время, бегаешь на танцы."
Вслед за письмом последовала телеграмма:"У меня пневмония. Срочно выезжай."
Что было делать. Мама ещё очень слаба, ещё за ней требовался уход, но пневмония не шутка.

 Ленорда застала действительно в каком-то сарае на раскладушке. Никакой
пневмонии, острое респираторное, но срочно нужно было искать какую-нибудь квартиру. В Горьком это оказалось не просто. Когда ездили на троллейбусе в Канавино, у всех пассажиров всегда вызывал смех и шутки один дом. Он почему-то стоял не в ряду других домов, за тротуаром, а вывалился прямо на проезжую часть дороги, и  машины, едущие по шоссе на скорости, буквально шарахались от него. Дом небольшой, одноэтажный, бревенчатый, но до того ветхий, что весь перекосился в сторону дороги и, чтобы не упал, был подпёрт брёвнами. .Ленорд и Даша тоже всегда подсмеивались, проезжая, и даже подумать не могли, что когда-нибудь сами окажутся его жильцами. Дом принадлежал уже такому же "ветхому" речному капитану, жившему в нём с дородной, крупнотелой  капитаншей, как она себя сама величала. Вот они-то и согласились сдать  дом на лето, пока оба будут плавать на своей барже. Только с условием: вещи в дом не заносить, а поместить их под навесом во дворе, и самим перебыть там, на раскладушке, пока жена не переберётся к мужу на баржу, которая должна вернуться из рейса.

 В полку у Ленорда дела шли плохо. Он признался жене, что тогда на стрельбах его взвод занял последнее место. Карьера военного ему ничего хорошего не сулила. Об  Академии не приходилось даже думать. Армия не для него.
Ленорд посоветовался с отцом, и тот дал добро на его уход. Подал заявление об увольнении, его просьбу удовлетворили без какой-либо волокиты.
Итак, прощай, армия! Прощай, горький Горький.