Верующие атеисты

«Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует…»
                Федор Иванович Тютчев, «Наш век», 1851

  Доброго здравия добрым людям! И да умножатся лета ваши в благодати и счастии!
  Добрые люди для меня – это не только исповедующие и творящие Добро разумно и от души, но и способные быть Добрыми – все, в ком я вижу или предвижу Добро. Таких встречаю как среди верующих в бога-Любовь, так и среди атеистов.
 
  Как же это – верующие атеисты?
  Если бы «верящие атеисты», это было бы понятно, поскольку атеисты именно верят в отсутствие бога, многие из них верят в науку, которая обходится без гипотезы о существовании личностного первоначала, верят в известную материю, в очевидность, повторяющийся опыт, предполагают неизвестное, смело вторгаются в это неведомое – отдаю им должное. Есть среди атеистов и разочаровавшиеся в добре циники. Они верят в низость и злобность мира, в его враждебность или равнодушие. Есть и циничные верующие, они верят в злого, жестокого или делового бога, молятся ему, заключают с ним сделки, ведут далёкий от Добра образ жизни, хотя могут считать себя добрыми и даже быть иногда добрыми. Подвижников же, следующих Любящему, они считают чудаками не от мира сего. В лучшем случае – особенными сверхлюдьми, почти ангелами, посланными помогать нам. Между тем, есть мнение, что все святые в прошлом грешники, вот некоторые из подобных высказываний:
  Амброуз Бирс: «Святой – мёртвый грешник в пересмотренном издании».
  О. Уайльд: «Единственная разница между святым и грешником в том, что у святого есть прошлое, а у грешника – будущее».               
  Это значит, что каждому человеку достаточно дано, чтобы однажды решить следовать Добру. Многие же служат злу – чаще втёмную, просто потому, что не служат Добру. Здесь третьего не дано. Либо-либо. Но сейчас хочу поговорить о служении Добру сознательном и целеустремлённом. Среди верующих в бога такие, конечно, есть, если Бог представляется им добрым, любящим. Принявшие дух Его в сердце и живущие Им.
  Верующий, в отличие от верящего, как я понимаю, не просто верит в нечто высокое, но и служит ему, живёт им. Есть ли такие среди атеистов, не состоящих в какой-либо церкви, не видящих необходимости поклоняться кому-либо? Думаю, что просто верящих много – в  добро, любовь, совесть и т.д. Есть нашедшие смысл жизни и в служении высокому, как они его чувствуют, понимают. Например, служении научному познанию. Не щадящие сил на это служение. Но вот сознательно служащие Добру как высшему началу и при этом не сектанты, называющие это начало Добром или подобным именем – это, видимо, пока редкость.   
  Кто же мне ближе? Верующие (прихожане и захожане), или стремящиеся за земными формами увидеть небесную суть мистики разного толка (почитатели Омара Хайяма, Халиля Джебрана, Джидду Кришнамурти и т.д.), или всё же исповедующие «нормальную» человечность атеисты-материалисты?
  С одной стороны, мне близки и искренне верующие, которые ищут Бога в себе как подобии, в своём сердце, ищут дух Его в своей душе, то есть ищут высокие чувства и состояния. Понимают, что напрасно надеяться на посмертный рай за просто исполнение обрядов и правил, за молитвы и исповеди, за соблюдение заповедей, за дела, как бы заключая договор, сделку мены, мол, «я тебе, ты – мне» – это весьма сомнительно: место Любящего тут же занимает Лукавый. Уповать на молитвы и дела – на эти средства достижения Царствия Небесного «там», по смерти, не испытывая Его здесь и сейчас, при жизни – это скорее суеверие, чем вера.
  Близки мне как верующие в единого Бога – христиане и мусульмане, хранящие чистоту староверы-христиане и загадочные суфии, -- так и одухотворяющие природу староверы-«язычники», живущие по ведам, заветам предков, патриотичные нео-родноверы, кто бы за ними ни стоял, и внутренне свободные дзенцы, и сугубые материалисты, творящие добро от души, от щедрого сердца, а не в расчёте на рай или из страха наказания. То есть атеист служит Добру бескорыстно, за счастье ощущать Его, пусть и не всегда последовательно, поскольку не ставил себе такой задачи.
  С другой же стороны, себя я не могу полностью причислить ни к одной из этих страт, не могу дать сам себе названия, поставить клеймо раз и навсегда, запретив себе таким образом изменяться, расти. Других определять, схематизировать гораздо легче, поскольку мало знаешь глубины их души, зато знаешь какие-то их дела, обычное поведение, недостатки. С собой же всё наоборот:  со стороны себя не видишь, а в душе своей иногда бродишь, как в волшебном лесу – чего там только не найдёшь подчас...
  То есть, я не могу определить самого себя, хотя периодически пытаюсь. Вот и сейчас возник оксюморон – верующий атеист. Это очень приблизительное определение, временное, но лучшего пока не пришло. В заголовок вынес его не столько ради привлечения внимания, сколько ради того, чтобы разобраться в этом сообща. Есть ли признающие себя таковыми, хотя бы приблизительно, и сколько нас среди «добрых людей»?
  Конечно, дело не в самоназвании, но это хороший повод задуматься о себе, о нашей жизни.
  Всем Добра!

                Прежде – верующий
 
  Об этом – во всех текстах, но ещё раз. Действительно, я не столько считаю, сколько чувствую себя активно верующим, «спасённым», в то же время постоянно «спасающимся» и «спасаемым», иногда получается почувствовать себя «спасающим»:  когда человек благодарит – это большое счастье. Также сам часто чувствую благодарность за счастье активной «спасённости» - за это счастье быть. Преданно служу тому единому Началу, что живо во мне и чувствую или предполагаю в других. Интересно, какой верующий не считает себя настоящим, даже если и не соблюдает всех требований своей религии? Но вот ощущающих «спасённость», а потому спокойно, с доверием, радостно и даже весело смотрящих в последующую неизвестность, встречаю редко. Может быть, я недостаточно зорок.
  Знаю:  есть абсолютная истина. В ощущении. Вроде бы парадокс, но нашедший продолжает искать её. Вроде нашёл, а искать-то приходится постоянно, главное же – искать хочется. Такое вот интересное состояние счастливого поиска, оно же и состояние динамического равновесия, можно сравнить с ездой на велосипеде. Мчаться «с ветерком» к Цели – здорово! Но педали нужно крутить от души – искать, творить, добиваться, бежать, как советовали Алисе в «Стране чудес». Можно сравнить и с Любовью:  чтобы она была, её нужно «стяжать» всевозможно.
  Верую во единое Добро, из которого исходит всё наилучшее и просто хорошее – Человечность, Любовь, Совесть, Чистота, Счастье и т.д. Ну и как же я служу Добру? Да просто. Прежде всего слежу за присутствием Добра в себе, постоянно отслеживаю, насколько я Добр сейчас, насколько испытываю это замечательное состояние. Одним из главных своих дел считаю постоянное созидание собственного «Учения Добра» (во всех подобных этому текстах) и соответствие ему. Хотелось бы обсуждать подобные личные «учения». Надеюсь, что создание таких «самоучений для всех» станет массовым увлечением и даже добровольно принятым на себя долгом. У меня нет призового фонда и прочих условий, тем не менее – объявляю конкурс на лучшие самоучения. Публикуйте, где только можете, шлите ссылки.   
   Верю, потому что уже точно знаю, во Что верить. Хотя иногда и теряю из виду этот главный смысл жизни, подчас не чувствую ничего, кроме усталости. Тем не менее, я знаю, что Оно есть, было и будет, буду чувствовать, когда отдохну, когда пройдёт какая-нибудь очередная напасть. В этом знании, радостном мироощущении нет вышестоящей личности – есть безличное начало в каждом существе, как бы центр вселенной без края, Исток всего сущего. Дело лишь в способности ощутить Его в себе и «увидеть» в ближнем.
  Определённого названия это не имеет, это нечто несказуемое, но Его можно называть Любовью, Добром с большой буквы, потому что даёт Силу и Счастье. «Добро» кажется мне наиболее подходящим понятием, объединяющим такие понятия как истина, благо, красота и подобные. То есть, они в Этом понятии сливаются во мне воедино. Оно очень разнообразно, при этом всё, что было до Него, остаётся, но становится ярче.
  Это наше родное Добро «зачаромутили», сильно принизили до мягкости и слабости, в лучшем случае под добром имеются в виду дела. Как состояние души оно безмерно. Дела же вне этого состояния подлинно добрыми не являются. 
 
  Ничего сверхъестественного в этом состоянии нет, скорее, это в высшей степени естественное, цельное состояние всего моего существа. Проявляется разнообразно – от непосредственности естества до высших состояний духа. Возможно, именно это состояние и процесс его достижения описал Джидду Кришнамурти:
  «Ум как бы проникает в себя, начиная с поверхности, проникает все глубже и глубже, до тех пор, пока глубина и высота не утрачивают свое значение. В этом состоянии проявляется новый мир, являющийся порядком, красотой и интенсивностью».
  Интенсивность я бы перевёл как жизнь-движение в полную силу. Спортсменам известно это чувство, когда задействованы все ресурсы тела, свежие мышцы рады предельной нагрузке, работе в полную мощь – это непередаваемая мышечная радость, это счастье полёта на предельной скорости. Со стороны же это выглядит легко и красиво.
  Вот так бы и жить – «гореть»!

  Как истина Добро абсолютной тайной не является. Например, на Азбуке.ру читаем: «Добро – одно из имён Бога…». Хотя Его усиленно прячут, спрятать Добро невозможно – Оно как то «пропавшее важное письмо» Конан Дойла в неказистом конверте – обычно лежит на видном месте в виде хорошего вроде бы качества, но слабенького, умом о нём, как о чём-то не особо важном, знают все, но не понимают сердцем, поскольку сердце в высоких своих проявлениях почти у всех закрыто и отделено от ограниченного ума. Именно в союзе ума и благородного сердца состоит разум, способный познать известную истину как Истину. Имён у неё много, хотя изначально она безымянна. Поэтому обнаружившие Её чувствуют Одно и то же, но называют по-разному. Чаще Любовью, Богом в сердце, Духом Святым и т.п.
  Кстати, слово «добро» и производные от него в Библии и Коране встречаются довольно часто.
  Добро иногда представляется мне проявлением некого «гена», даже если он пока «спит». Ну а вдруг? И как же его «разбудить»?
  Мишель Монтень: «Тому, кто не постиг науки добра, всякая наука приносит лишь вред».
  Монтень, пожалуй, первый открыл мне глаза на добро как на что-то существенное, возможно, главное в жизни. Оказывается, это не минутная щедрость или неспособность за себя постоять, а нечто важное, постичь которое – это целая наука. Наука, ведущая к счастью. Где же искать эту науку? Пришлось собирать её по крупицам у великих и не очень, расспрашивать каждого встретившегося мне доброго человека, присматриваться к нему, чтобы понять, как он пришёл к Добру. Без этой науки человек несчастлив, потому что вред, причинённый невеждой ближнему (даже из «благих» намерений) всегда возвращается бумерангом, адом на земле, причина которого видится невежде в злом окружении, злой власти, злом мире, но никак не в собственном невежестве.
  Представления и убеждения, даже у вроде бы одноверцев, часто очень разные, а вот Добро на всех одно. Хорошо бы это понять и ощутить всеединство в Добре каждому, постоянно помнить о Нём, чувствовать Его.
  Ощутивший эту «точку сборки» становится, точнее, чувствует себя цельным, свободным, защищённым. Готов «отдать жизнь за други своя», а пока живётся – жить со всеми и для всех с собой вместе, радостно. Те же, «кто готовы пожертвовать насущной свободой ради малой толики безопасности, не достойны ни свободы, ни безопасности» (Б. Франклин). Добавлю – они несчастны, как был несчастен я, когда мне казалось, что живу как все, живу очевидным, всё понимаю и знаю всё, что нужно для жизни, но несчастен, потому что чего-то не имею достаточно – денег, положения, здоровья и т.п.
 
  Часто кажется, что миром правит зло, сейчас его время. Добром же можно управляться по собственной воле. В этой связи вспомнилась известная «Молитва о душевном покое» Р. Нибура: «Боже, дай мне разум принять то, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого». А также стоическое «Делай, что должно, и будь что будет».
  Зло руководит только теми, кто не решился руководиться Добром. Да, вначале это страшновато, поскольку злая программа защищена, снабжена разнообразной психологической защитой – это и выстеснение, и рационализация, проекция или самообвинение, отрицание и т.д., а попытка взлома этих защит, попытка признания в себе зла вызывает страх или сильное желание отложить, отвлечься. Но стоит однажды, преодолев эту мощную программу защиты зла, преодолев страх и сильное желание забыть и отвлечься, ощутить силу добра, правды, чистоты, любви – стаёшь открытым, свободным, стремящимся к идеалу духа прежде всего, спокойным и уверенным – это глубокое счастье.

  Необходимо различать эти полюса жизни – добро и зло – прежде в себе, признать Добро своим ведущим, укоренять Его в себе, руководиться им, вести Добрый образ жизни («ДОЖ» - http://proza.ru/2019/05/22/1576). Со злом же бороться только вынужденно, не увлекаясь надолго с риском потери Добра и одержания злом.
  Один из главных моих способов общения с Любящим – однажды и навсегда пригласить Его в наблюдатели за собой. Вначале очень трудно:  с одной стороны, нужно учиться отслеживать малейшие свои ощущения, начиная с ощущений тела и до состояния духа, с другой – приходится постоянно удерживать образ Добра-Любви во всевозможных ипостасях. Но потом становится легче, хотя усилия прикладываю постоянно, ведь остановка чревата падением. Это как второе дыхание в беге.
  Сомнительных практик избегаю. Предпочитаю доступные всем рациональные, позволяющие постигать иррациональность счастья предельно безопасно:  «10 книг для одной» - http://proza.ru/2021/01/21/1028 , «Управление смыслами» http://proza.ru/2020/09/13/1305 и др.
  Вера, духовность предполагает активность в овладении собой, рост самоуправления на пути к идеалу Духа.
  Осознав необходимость, обязал себя упорядочиваться, увязывать свои мысли в единый добрый порядок, становиться «порядочным», постоянно искать, «фиксировать» и сводить свои «знания» воедино, соединять их до критической массы, чтобы она вдруг вспышкой понимания соединяла части расстроенной, мятущейся души в чистый кристалл её нового качества, чтобы хотя бы на миг ощутить себя аватаром Духа – Сыном, Братом, Человеком.
  Что значит целостное мировоззрение? Это не только согласованность взглядов и убеждений, но и когда мир видится цельным, все его части взаимодействующими, а не борющимися, конфликтующими, особенно абстрактные, умозрительные, моральные. На примере зла и добра,  Шивы-Вишну, минуса-плюса, эгоизма – альтруизма, женского-мужского, тела-души, внутреннего-внешнего, субъективного-объективного, ума-сердца и прочих якобы «непримиримых» противоположностей.
  Именно «верующие атеисты» создают сейчас «новую» веру, объединяющую всех по-настоящему добрых людей, не до конца порабощённых догмами - идеями-фикс от "князя мира сего", который проник во все тексты, запутывает и лжёт, чтобы разделять и сталкивать. Приходится распутывать, отделять, выверять.
  Ясно главное: мы родные. Манкурты со стёртой памятью, запуганные, замороченные. Нас искусно разделяют и ссорят, отвлекают от главного. Должно помнить об этом, думая о каждом встречном. Если не получается Любить родного ближнего, то хотя бы заставлять себя думать по-доброму, мысленно желать счастья, уходя таким образом от привычной недоброжелательности, обвинений и требований. Если наша цель – единение, то верить, что оно было когда-то и снова будет телепатическим. Это представление поможет очищать помыслы, больше прощать, быть доброжелательнее, преодолевать наведённые страхи, в том числе страх смерти. Для нас сейчас самое страшное – окончательно лишиться живого общения.
  В чём альтернативу наступающему цифролагерному экуменизму видишь ты?
  Чем и как сейчас живёт твоя душа, добрый человек?

 
                "Атеист"

  Ну нет у меня страха-трепета перед кем-либо, кем бы он ни был и кем бы ни прикидывался, хотя уважаю всех, а добрая любовь есть к каждому существу, в котором вижу то же Добро, что и в себе, вижу Его возможность и проявления – благодарность, понимание, самоотверженность, щедрость, внутренний покой, доброжелательность и т.д.
  Нет у меня веры поверхностной видимости, форме вне содержания, авторитетности без Добра.
  «Воплощённым богам» и посредникам не доверяю, как бы они себя ни называли. Человеку доверяю только если «вижу» в нём то же Добро, что и в себе, то есть доверяю только нашему Добру, ему и служу, живу Им. Когда живу в Добре – тогда и Живу. Иначе – лишь существую и терплю.
  В абсолютность зла тоже не верю, не исповедую первичность борьбы с ним. Зло или представление о зле лишь подгоняет меня к Добру. Поэтому стараюсь представлять возможное зло в ближайшем будущем как препятствие или как стимулирующее воздействие – пинок (за промедление в благом).
  Да, стремлюсь к идеалу святости, в то же время, допуская существование «высших», то есть превосходящих в чём-то существ и Создателя как личности (а личность, лицо – это всегда лишь часть, подсистема мира), не собираюсь слепо служить никому, кто бы и каким бы расчудесным образом ни явился и не предъявил авторские права на меня как на вещь. Разве это Любовь?! Ведь я живой! «По ниточке ходить я не желаю!» («Кукла», ст. Сергея Алиханова, муз. Владимира Шаинского, исп. Катя Суржикова).
  Любящий не напугает, страха не вызовет, зачем же Любви являться вне наших сердец, являться олицетворённой не в образе равного в духе ближнего, родича, а как-то иначе? Любые чудеса вызовут подозрение. «До чего техника дошла!», - подумаю я первым делом.
                ***
 
  Существование личности (-ей) Создателя допускаю, заочно уважаю, но не знаю, что и представлять себе. В этом плане я скорее атеист. Если Он (или они) нас использует – стокгольмского синдрома у себя не наблюдаю, желания поклоняться нет.               
                ***

  Чувства абсолютны, но знать ничего точно не знаю, в том числе и себя, поэтому не атеист, а «скорее атеист». Мыслю степенями и вероятностями от больше нуля до меньше ста процентов. Вероятность наличия автора рода людского представляется мне большой, но не абсолютной. Если жизнь вечна, нет у неё начала и конца, то первоотца может и не быть.
  Другое дело – мои ушедшие родичи – чувствую их, принадлежу им всецело. Через них – миру. Живой образ их – во мне. Я люблю их, следую их Добру, они своим добром-любовью помогают мне.
  С живыми родичами и сородичами сложнее, Добро в них видеть подчас трудно, хотя, конечно же, люблю их. Святых всех вер представить себе аватарами абсолютной любви, добра легче всего. То есть, для меня дело именно в моих представлениях, образах и следовании общей нашей сущности («Добру»), как я его себе представляю. Представления же других людей принимаю к сведению, чтобы понимать, искать общее. На веру кроме возможности лучших чувств и состояний ничего не принимаю. Поэтому про себя знаю, что я скорее верующий, а чувствую, бывает, себя верующим абсолютно.
  Исходя из этой веры, предполагающей служение, главный мой долг – долг всеобщего счастья. В этом состоянии пишу, делаю, настраиваюсь на общение. С одной стороны, мне хочется этого, а с другой это долг, следующий из служения. Иногда не очень хочется, но надо. В самом общении могу и вылетать из этого Доброцельного состояния, но всё реже.

  Любое представление – лишь представление, которое можно изменить, заменить другим. Если оно вводит в негатив, вызывает нежеланные чувства, пусть оно сколь угодно логично и авторитетно – меняю его!   
  Чем чаще и глубже представляю себе вневременность – вечность (разумеется, вечность желанного – разнообразия добра, любви и т.п.) – тем больше и живу в вечности, живу вечностью, а вечность живёт мной – что бы там ни возникало при каждом следующем повороте калейдоскопа бытия. При этом представляемое возможное посмертие, как и сам момент смерти (ответственный и интересный! как экзамен по любимому предмету) – лишь вариант калейдоскопа, вариант непредсказуемо разворачивающейся «системы бытия», где возможны любые многомерные картины, любые ощущения, от ужастиков и страданий до радующих сюрпризов и полнейшего блаженства, но неизменно одно – абсолютное доверие к вечности, счастливый глубинный покой. 
  У Кастанеды есть аналог вечности – бесконечность. Определённо существующая неопределённость, требующая всеготовности – готовности мгновенно реагировать на малейшие её изменения, намеки на перемены. «Доверие к бесконечности» для меня возможно только когда представляю её бесконечно Доброй. При этом становлюсь добрее и счастливее.