Бабушка Агриппина. часть 4

Бабушке в 1941 году был 31 год. Мои дети, её правнуки, сейчас намного старше. Сколько же ей пришлось пережить, перестрадать.. Но никогда я не слышала от неё жалобы на трудности в судьбе. А ещё до конца своей жизни Она верила и ждала мужа. В церкви, в записках, писала мужа "О здравии". Надеялась, что жив. Может в плен попал.. и не вернулся. Тут ведь тогда пленных не жаловали. Говорила: "Бог Сам знает, где он". После войны к ней сватались многие мужчины, но всем отказывала. "Мишу жду."- говорила.

А вот сестра её, Манька, своего Колю не ждала. Встречалась с офицерами, что лежали в балашовских госпиталях, одни выздоравливали и уезжали на фронт, привозили других.. Так и кружилась от одного к другому.. Молодость одна и жизнь одна, часто говорила Груне. Та молчала, что тут скажешь..

День Победы пришёл и в маленький провинциальный Балашов. Стали возвращаться с войны солдаты. На своём грузовике прикатил сержант Николай Николаев. Привёз жене Марии целый грузовик награбленного добра с Германии. Тут и отрезы шерсти и шёлка, и шубка, и обувка, какой в Балашове никто не носил, и украшения золотые. Нарядится Маня во всё модное, да красивое.. глаз не оторвать. Многие ей завидовали. Может поэтому и порассказали Николаю о её походах на сторону с офицерьём по полям, да посадкам.. Манька падала в ноги, просила прощенья у Николая. И он простил. Война закончилась. Значит всё плохое ушло вместе с ней.

Груня ещё несколько лет ждала мужа с войны. Надеялась, что вернётся её любимый. Жили очень бедно. Кушать было нечего. Приходила к свекрови на ул.Советскую, что проходила вдоль реки Хопра. Видела, что и там голодали. Частенько жарили ракушки, выловленные на берегах реки.
Это сейчас деликатес. С лимончиком, да майонезиком при хорошей закуси и бутылочкой вина.. А тогда, бабушка рассказывала, это с души воротило.. Даже голодная, не могла есть. Но все выживали, как могли.. Варили щи из крапивы, пекли лепёшки из лебеды. На Балашовском мясокомбинате рабочим часто отдавали кровь животных. Те делились с соседями. Жарили с лучком.. Так и жили, без помощи друг другу не обходились.
А вечерами собирались на крыльце, да на завалинке и пели, пели.. Без песен, наверное, трудно пережить всё, что происходит в нашей жизни.

Дочка подросла, пошла в первый класс. Даже платье ей было сшить не из чего. Груня покрасила мешок льняной в коричневый цвет, раскроила и сшила дочке платье. Из белых ниток связала кружева на воротничок и фартук. И Люся отправилась в школу. Училась плохо. Мама говорила потом, что всё время думала о еде. Очень хотела есть.

У сестры Марии сын Слава был постарше Люси. Ходили они в разные школы Балашова. Хотя и на одной улице Ленина. Мама в центре, а дядя Слава, а тогда просто Славик, в районе Ветлянки. Первые десять лет Николаевы хорошо жили. Николай шоферил, хорошо зарабатывал, да и привезённого добра с Германии хватало, чтобы жить, не тужить. Ни с братьями, ни с сестрой Маня не делилась. Самим мало.
Груня приходила к сестре с дочкой. Славик сидел во дворе на скамейке и ел бутерброд с колбасой.
Маленькая Люся смотрела на него и просила двоюродного брата: "Слава, дай кусочек колбаски.. У меня зуб болит. Положу на зубок, боль и пройдёт".
Славик смеялся: "Да ты, Люська, просто жрать хочешь. А я уже всё съел. Так что, не проси."

Мама Люси, Агриппина, как-то попросила у сестры небольшой отрез на платье для дочери. Говорила, что метр-полтора хватит, не больше. Дай самый плохой, не нужный. Маня ей ответила, что плохого у неё нет. А резать отрез на метр-полтора не будет. Вдруг, потом для красивого платья ей не хватит.
Эти случаи мне рассказывала моя мама, когда мы с ней жили в Волгограде. И дядя Слава прислал нам телеграмму, что едет встречать Новый год к нам в гости.
Мы тогда не очень то обрадовались его приезду. Дядя Слава часто употреблял спиртное, все об этом знали. Когда он приехал к нам, то ничего не привёз. Купил бутылку водки, поел мамины угощения и залёг спать. Новый год был испорчен. Под его храп мы смотрели по телевизору Новогоднюю программу, а утром у него разболелся зуб. Мама повела Славу к зубному врачу, которого тот обматерил, за то, что не хотел его лечить из-за страшного перегара. Но мама просила и врач выдернул больной зуб.
Когда дядя Слава уехал от нас, мы вздохнули с облегчением. Уж очень не просто с ним было. Без мата он не разговаривал, все его раздражали, с нашими соседями по коммунальной квартире не здоровался, хотя соседи у нас были очень доброжелательные. Да и приехал он праздновать, то-есть пить. Обижался, что мы этого не понимаем.

А тогда, после войны, все жили в ожидании добрых вестей, верили, что наступит лучшее будущее.. Вот только надо немного постараться, поработать, построить.. И РАБОТАЛИ!!! Очень много работали. Восстанавливали разрушенную страну из руин. Правда, не все..

Мужчин с войны вернулось мало, много было инвалидов, поэтому многое пришлось делать женскими руками. Да и техники почти не было. Через Балашов по Хопру сплавляли брёвна. Груня, как и другие балашовские женщины, баграми вытаскивали их на берег и таскали на машины. Особенно тяжело было стоять в ледяной воде холодной осенью и весной. Но из этих брёвен строились ангары, склады и помещения для производства, а также бараки, в которых жили рабочие.
После такой работы бабушка сильно болела. Опухали руки, ноги.. Но никто не жалел женщин. Устроиться на хорошую работу в Балашове во все времена было трудно. Здесь до сих пор живы "блат" и родство. Правда в 70-тые был просвет.. Тогда открылось много предприятий, таких как Комбинат плащевых тканей, Слюдокомбинат, много было и других производств: обувная и конфетная фабрика, хлебокомбинат, рембаза, завод автоприцепов, мясокомбинат, маслосыркомбинат, кирпичный завод, мясо-консервный завод и др. Но до 70-тых ещё надо было дожить..

Годы шли.. У Груни росла дочка. У Люси было много подруг. Весёлая, шустрая, заводила в любой компании.. Груня приходила с работы поздно. А многие продукты и товары после войны давали по карточкам в рабочее время. Вводилась такая система, чтобы не было перебоев со снабжением и очередей. Вот и поручала мама дочери получать всё это. Так по продовольственным карточкам можно было приобрести хлеб, хлебобулочные изделия и муку, крупы, макароны, сахар, кондитерские изделия, масло, маргарин, мясо, мясопродукты, рыбу. Помимо продуктовых, вводились промтоварные - на разные ткани, швейные трикотажные, чулочно-носочные товары, обувь и мыло. Например, хозяйственное и туалетное мыло отпускалось по разовым талонам ежемесячно - по 1 куску того и другого на 1 карточку. Что в список не вошло, продавалось свободно, как и раньше.

Жизнь постепенно налаживалась. Где-то, после 1947 года карточки отменили. Это событие могло произойти на год раньше, помешала засуха и неурожай. 29 августа 1946 г. газета «Правда» напечатала: «В связи с засухой в ряде областей СССР и сокращением государственных запасов продовольствия Президиум Верховного Совета СССР постановил удовлетворить ходатайство Совета Министров СССР о перенесении отмены карточной системы с 1946 г. на 1947 г.». А в конце 1947 года грянула денежная реформа. Деньги образца 1938 года выходили из обращения, вместо червонцев в обращение пускались рубли. Отменялись продовольственные карточки, одновременно были снижены цены (цены стали едиными по всей стране).
Кто хранил деньги в сберкассах, того реформа коснулась следующим образом: если вклад составлял до 3-х тысяч рублей, обмен производился 1:1; если вклад не превышал 10 000 рублей, обмен был 2:3; если сумма вклада превышала 10 000 рублей, обмен был 2:1. Были льготы на займы: займы до 1938 года — обмен 3:1; заем 1938 года — 5:1; займы 1947 года не переоценивались. Больше всего пострадали те, кто обменивал наличные деньги — 1 новый рубль менялся на 10 старых рублей.

Может кому-то и пришлось туго, ведь население в основном хранило деньги дома, но бабушка получала скромную зарплату, которой еле хватало, чтобы дожить до следующей. Поэтому денежная реформа её и таких же рабочих людей почти не затронула. А вот цены в магазине немного снизились и это радовало.

Груня работала на ликёро-водочном заводе. От завода ей дали небольшую комнату в коммунальной квартире старинного дома. Было очень тесно. Но это была уже не съёмная, а своя собственная квартира.

Однажды со старой квартиры Груне принесли письмо. Адрес отправителя был Ростов. До востребования. Письмо было от отца. Александр писал, что жинка выгнала его из дома. Что он постарел, совсем ослеп, никому не нужен. Очень хочет вернуться домой, на Родину. Просил приехать и забрать его.
Груня собрала своих братьев и сестру. Не хотелось вспоминать, как отец бросил всю семью. Как заболела мама, как голодали без него. Старшей, Груне, тогда только исполнилось двенадцать лет. Младшему Борису всего три года. Мама так и не смогла оправиться после его предательства. Совсем занемогла и вскорости умерла. Еле выжили ребята, пока отец крутил новую любовь. И вот теперь просит простить бедолагу и забрать к себе.
Думали, как быть. Мария сразу сказала, что отца никогда не простит. Николай и Борис жили в общежитии. У Груни в комнате умещалась одна кровать, шкаф и тумбочка. Поэтому отцу написали, что взять его не смогут.