Изобретатель

        Я изобретатель. Правда мало кто об этом знает. И называли меня так не очень часто. Всего два раза, если быть точным. Как это было в первый раз, я расскажу позже, а второй — это когда Михал-Василича долбануло разрядом из макета  электрошокера. Он его отшвырнул, в бешенстве, каким-то звериным, неуловимым для нормального человеческого восприятия прыжком развернулся ко мне и после напряженной паузы вопросил мягко, но настойчиво: «Ты что наделал..?! Изобретатель..!» Мы тогда разрабатывали летальный электрошокер для одного ведомства. Испытывали очередную версию. И что-то мы с Борькой в схемотехнике некорректное намутили. Разряд проскочил на кнопку активации, как раз когда Михал-Василич воздействовал макетом на подопытную свинью.

        А впервые меня назвал изобретателем сумасшедший Сережа с портфелем с физфака. Вот удивительное дело, мне всегда казалось, что физики гораздо прочнее заякорены в реальном мире. Математики работают с заумными абстракциями, которым иногда никаких прямых аналогий в реальном мире нет, и от которых — мозги набекрень. А физики, казалось бы, всего-то, занимаются формализованным описанием этого самого реального мира. Они как бы «ближе к земле», что ли, к сохе, так сказать и к борозде. А вот, поди ж ты, свихнувшихся студентов-физиков гораздо больше чем свихнувшихся студентов-математиков. Удивительно. Непонятно.

        Сережа был как раз таким свихнувшимся физиком. Он когда-то учился на физфаке, а потом у него крыша слегка отъехала. Был он тихий, безобидный. Когда ловил на себе прямой взгляд, тут же отводил глаза, ссутуливался и старался куда-нибудь заныкаться. Ходил всегда, сколько его помню, в одном и том же сером костюме. Всегда носил с собой старый, потертый такой, старорежимный портфель. Ребята говорили, что в этом портфеле он носит картинки, которые сам рисует. Иногда он кому-нибудь дарил эти картинки. Тем, кто ему очень нравился.

        Где он жил, я не знаю. Ребята из общаги его подкармливали. Я однажды так с ним пересекся, зашел к кому-то из приятелей, а там Сережа сидит, ест.

        Я сам тогда учился на матмехе. Вот тоже прикол. Матмех — это математико-механический факультет. Учат там, стало быть, математиков и механиков. Интуиция подсказывает даже, что не просто механиков, но, скорее всего, автомехаников (а какие еще могут быть механики). То есть сидят в одной аудитории за партами очкарики-математики, такие ботаники яйцеголовые, и рядом с ними — суровые ребята в промасленных робах с гаечным ключом за ухом.

        Но нет конечно. Все не так. Механика  с давних времен — раздел математики. Хотя, сейчас всё это слегка устарело, но так уж исторически сложилось, что математические факультеты двух главнейших университетов Московского и Питерского называют до сих пор факультетами математики и механики. Только в Москве — это мехмат, а в Питере — матмех.

        Механику, кстати, терпеть не мог (она шла у нас отдельным предметом). Заносчив был слегка. Вся эта механика казалась мне каким-то примитивным приложением элементарного базового курса.

        Так вот, Сережа... выхожу я как-то к мусоропроводу, мусор выбросить, а там Сережа тусит. Он часто тусил возле мусоропроводов, не знаю почему. Обычно сразу скукоживался и линял, никогда ни с кем не разговаривал. А тут вдруг такой спокойный, смело, открыто смотрит в глаза, плечи развернуты, на губах легкая полуулыбка. Я прямо удивился весь. Смотрю на него, он — на меня. Смотрели так друг на друга, смотрели, долго, как мне показалось, а потом он говорит: «А ты знаешь, что ты изобретатель?». Я офигел. Молчу. Он еще с минуту постоял, развернулся и ушел.

***

        В тот вечер она осталась ночевать у меня. Не знаю, какую роль в этой истории сыграл гриб. Может и никакую. Мы приехали на электричке на платформу Университет и кто-то из нас, сейчас не помню кто, заметил гриб под плитами платформы. Подберезовик. Срывал его точно я. Это я помню определенно. Когда сорвал и разглядел, оказалось, внешне он — один в один — эрегированный член. Ствол, головка, все абсолютно — один в один. Я конечно ни слова не сказал. И Танька тоже ни слова не сказала. А может она тогда не очень-то и знала, как выглядит эрегированный член…

        Возможно главную роль в этой истории сыграл педофил. Во всяком случае, она на это намекнула позже. Я педофилов не люблю. С детства. Однажды в кинотеатре на детском сеансе ко мне подсел добренький дяденька... Я тогда от него просто пересел на другой ряд и не сказать, чтобы как-то ощутимо пострадал. Да, в общем, совсем не пострадал. Не успел он ничего... И не сказать, чтобы какая-то там травма психологическая у меня после этого приключилась. Но с тех пор как я вырос, поднаторел в борьбе и кулачном бое, педофилам ко мне лучше не приближаться. Нет у меня к ним никакой толерантности и не будет никогда.

        А тут вдруг такая история: идем мы, значит, с Танькой с тренировки, ездили в теннис поиграть. Я не умею в теннис играть, а Танька и того пуще не умеет. Но не суть. Идем вдоль каких-то дворов, сами не знаем где, и как сюда забрели. Смотрим, бежит стайка девчонок. Перепуганные все. Подбегают к нам и начинают наперебой верещать: «Дяденька-дяденька, проводите нас до парадной!» - это они, значит, мне - «За нами дяденька гоняется. Вон тот...» - показывают на какого-то мужика, в отдалении. Я мужика этого издалека порассмотрел, запомнил и пошел девчонок провожать. Проводил до парадной, они внутрь стриганули, как и не было их.

        Отходим от парадной, смотрю, поодаль этот мужик ошивается, на меня поглядывает. Я говорю Таньке: «Подержи ка мою сумку». Сумку ей отдал и пошел к нему. Он не убегает, не уходит. Подхожу, встаю перед ним лицо-в-лицо. Обыкновенный мужик. Инженер, по виду, ИТР-овец. Одет очень опрятно. Рубашка с галстуком, джемперок трикотажный.  Выше меня на полголовы, тяжелее килограмм на десять. Не боится. Смотрит прямо в глаза нагловато-насмешливо, с вызовом.

        Посверлил я его немножко взглядом и спрашиваю:

        — Тебе чего от детей надо было?

        Он глухо, с угрозой отвечает:

        — Каких еще детей!

        Да, думаю, поговорить по душам не получится. Да мне, собственно, не очень-то и надо было. Аккуратно, двумя пальцами беру его за галстук, слегка подтягиваю к себе и начинаю говорить, а в такт словам ритмично подергиваю галстук. Говорю какой-то вздор: «Если ты еще хоть раз… Если я когда-нибудь… Если кто-нибудь... когда-нибудь… еще хоть раз...». В такой момент вообще не важно, что ты говоришь. Важно как ты говоришь, и как на это реагирует собеседник.

        Мужик терпел секунд двадцать, потом севшим голосом глухо, сквозь зубы прохрипел: «Отпусти галстук…!». Я понял, что разговоры закончились. Еще пара секунд и он мне врежет. Большой конечно вопрос, как это у него выйдет, но если выйдет хотя бы на троечку, получить в репу от мужика на десять килограмм тяжелее — не совсем то, чего я хотел бы в этот вечер.

        В следующую секунду я заделал ему маятник. Во всю силу и во всю злость. Без поддержки. Грохнулся он об асфальт очень жестко, и остался лежать неподвижно. Получить нокаут при маятнике можно наверное, но очень маловероятно. Так что, я все-таки думаю, что он просто предпочел «притвориться мертвым». Шок изрядный он конечно получил. Но нокаут — вряд ли. Я оттащил его в сторонку, к газону. Через минуту он сел и стал диковато озираться. Я сказал ему: «Если бы на моем месте был отец одной из тех девчонок, он бы тебя наверное убил.» — и ушел.

        Ну и вот, а вечером Танька не поехала домой, осталась ночевать у меня.

***