Метаирония

В старой квартирке субботним вечером пили пятеро. А ещё там была я. Была, но не могла отделаться от навязчивого вопроса, а зачем? Я смотрела на ведёрко со льдом и нож для его колки, стоящие на журнальном столике. Мне дали бутылку пива, к которой я присосалась ради вида во время открывающего тоста. Но больше я её не трогала, а сидела в кресле, сжимая стеклянную бутылку между ног – так создавалось мнимое ощущение, что я участвую в ритуале алкогольной близости.
По правде сказать, мои пятеро товарищей, дай бог, знали моё имя. Видела, как в мою сторону поглядывали, как на музейный экспонат. Пытались понять, видели ли где-то раньше, на что я могла быть похожа. Естественно, мне было не по себе. А удерживал меня этот же самый факт – факт внимания, который я на себе испытывала. Мне казалось, я могла спокойно признаться в этом и им, но все только проходили по мне взглядом как бы невзначай, пока поворачивали голову от одной хмельной улыбки к другой. Из-за моего молчания, никто и не думал обращаться ко мне. Их лица как одно приняли особое выражение: «говорю о тенденциях современной культуры, но держу в голове надоедливую мысль и пытаюсь это скрыть».
Этой мыслью была я. А, может, и нет. И я придумала это, чтобы себя развлечь.
Можно подумать из моего описания, что ребята эти были поганенькими. Или же я была какой-то недотрогой. Но мне думается, что меня просто перепутали с кем-то и пригласили на вечеринку для начинающих яппи. А самое смешное, что я это поняла с первых минут.
Мы просто слишком изголодались по невиртуальным, изменчивым лицам, с которых можно было читать всё, что они обычно тщательно передают в правильно структурированных постах в инстаграм.
«Ну, выпьем» - сказал кто-то. И все закинули головы назад, прикладывая горлышки бутылок ко ртам.
Я так засмотрелась на них – пятеро будто репетировали этот момент. А может, просто они часто пьют таким составом?
Кто-то больше не мог терпеть. Он уставился на меня исподлобья. Я видела, как в его голове собираются слова в отборную оплеуху, но он сказал:
«Могу задать нескромный вопрос?» - аккуратно подготовил меня кто-то, после сказанного облизав губу.
«Ну» - коротко отчеканила я, и сама испугалась дерзости. Виноват во всём осипший голос затворничества. Все переглянулись одними зрачками, никто уже не двигался. Один из пятерых сжал бутылку обоими руками. Я рефлекторно последовала всем движениям, пытаясь восстановить близость, которую следовало бы выстраивать с порога шутками.
«Ты планируешь убийство. – констатировал тот, кто больше не мог терпеть, - Мы незваные сообщники или неудачливые жертвы?» - выражение лица дрогнуло у каждого, кроме говорившего.
Я посмотрела на всех, помедлила. Стало казаться, что я не понимаю происходящего. Один из пятерых поддался вперёд, чтобы что-то сказать.
«Я всё ещё решаю» - пожала я плечами, внимательно оглядывая каждого, как предмет.
Он сжал иронично губы и, как маятник, покачнулся несколько раз телом.
«Если сейчас же никто не стрельнет мне сижку, я начну домогаться дам» - сказал другой, состроив англичанина-денди.
Девчуля, на которую этим вечером смотрели все с галантным вожделением, нырнула тонкой ручкой к уху и сняла с него сижку. Она встала первой: «Мне кажется, я учуяла белого цисгендерного нитакусика?». Никого не приглашая, она направилась к балкону. Она заухмылялась, за ней повторили и остальные. Все поняли шутку и были довольны этим осознанием.
«Я не виноват, что никто из них не знает, что такое постирония!» - погнался за девчулей кто-то, и люд потёк дружно к балкону.
Тот, кто не выдержал первым, уходил последний. Он остановился на мне взглядом и остался на пороге. Мы смотрели друг на друга с полминуты, пока я не моргнула. Он фыркнул.
«В убийцы нам не годишься» - это было последнее, что я услышала за этот вечер.
Я осталась в комнате одна и подумала о каждом человеке из пятерых, кто пил в этой квартире и рассуждал о тенденциях современной культуры. Я заключила, что каждый придерживался регресса, но хотел филиграннее других описать заимствование у старой культуры.
В один момент я подумала, что они все поверхностны. Их суждения – узкие коридоры, по которым неуютно передвигаться. Я оглядела полку из икеи, заставленную модными книжками о бизнесе, искусстве и получении счастья.
«Постмодерн» - всё, что я запомнила из этого. И тут же поняла, что совсем ничего не знаю. Мы говорим на разных языках, точнее, я читаю художественные романы, а они – вот это. Я подкинула в руке увесистый томик модной книжки.
«Постмодерн – культурное состояние эпохи… Позиция, которую общество занимает к самому себе, природе, даже не зная понятия постмодерна» - прочитала и звучно захлопнула. Раздался резкий смешок на балконе. Я снова посмотрела на ведёрко со льдом, в котором не было ни одной бутылки – они стояли под журнальным столиком в коробке.
Я решила сложить все бутылки в ведёрко, взяла нож для колки льда острой стороной. Мне показалось это недостаточным. И положила модную книжку красиво в лёд.
Ну, и вышла.

Метаирония – так же теперь называется оправдание бессмысленности наших жизней? И я тоже усугубила это, чтобы вечер не оказался таким скучным.