И снова про любовь

    Мы с Никой настолько разные, что всю нашу жизнь люди, узнавая, что мы сёстры, часто просто не верят этому. Причём проявляется это наше различие буквально во всём.
     Так, например, Ника - высокая и изящная, как статуэтка. Я же, хоть и старше на два года, - на голову её ниже, кряжистая и плотная. Сестра - кареглазая и темноволосая, как наша мама в молодости, с фарфоровым личиком Белоснежки из известной сказки. И я белокожая, но только с довольно сильным креном в рыжину. В отличие от сестры, оценить белизну и прочие достоинства моей кожи, мешают веснушки, щедро рассыпанные по всему моему телу тем самым солнцем, которое по выражению нашей бабушки, меня очень любит. Честно говоря, я предпочла бы, чтобы оно любило меня немного меньше.
     Однако я отвлеклась, а между тем, наши различия вышеперечисленным вовсе не ограничиваются. Моя сестра Вероника или Ника, как зовут её в нашей семье, с семи лет занимается плаванием и в двенадцать уже имела второй юношеский разряд, а в пятнадцать была кандидатом в мастера спорта. У меня же со спортом отношения не просто натянутые, а антагонистические и взаимоисключающие. В моей вселенной его попросту нет. Я медлительная, недисциплинированная и ленивая. Качества, мягко говоря, не слишком способствующие каким-либо заметным достижениям в любой сфере, и меньше всего в спорте. Хотя в детстве родители и меня пытались приобщить к разным видам художественной, спортивной или музыкальной деятельности, записывая в разные кружки и секции. Пока попросту не махнули рукой, радуясь уже тому, что училась я ровно, хотя и не выше среднего, а справка об освобождении от уроков физкультуры у меня фигурировала не чаще двух-трёх раз в месяц.
     Моей сестре всегда легко давались языки и вообще гуманитарные науки, я же - типичный технарь. Вся эта российская словесность в купе с романо-германской группой от меня далека в прямом и переносном смысле. Примерно, как мезозойская эра от современного выпускника политеха, кем я, собственно, с недавнего времени и являюсь. Обратили внимание, что говоря о себе, я использую мужской род? У меня довольно часто такое проскакивает. Но я нормально к этому отношусь, иногда даже с улыбкой думаю, что при несколько ином раскладе из меня вышел вполне себе такой среднестатистический мужичок. И это ещё одно существенное различие между мной и Никой. Моя сестра - образец истинной женственности и трогательной нежности. Я, соответственно, - полная противоположность. До определённого момента, мне было очень интересно, чем обусловлено и что значит такое, мягко говоря, неравномерное в процентном соотношении распределение феминности и маскулинности в одной, отдельно взятой семье?
     Ну, действительно… Моя сестра - кокетка и модница, у неё огромное количество шмоток, но несмотря на это, она всё время жалуется, что ей нечего надеть. Я же… Ха-ха… Я не представляю, как одену платье или юбку. Мне кажется, это будет очень смешно… Одним словом, ничего кроме брюк я не ношу. Но и из них я предпочитаю джинсы. Из прочего обмундирования -  максимально неприметный, комфортный верх. Ну, ещё пару удобных кроссов на все времена года. Всё остальное значения не имеет… Да мне оно и не нужно. А у Ники - четыре только основных гардероба, нет, не по количеству сезонов. Это само собой. А вот такие, например: «Я похудела/поправилась», «Я в норме», «Очень миленько, но не на каждый день», «Ультра модно и неудобно, но мне идёт».
     Мне иногда забавно наблюдать, как она, стоя перед забитым до отказа шкафом, мучительно размышляет о том, какая одежда сегодня лучше всего соответствует её настроению. Хотя по мне она, в точности как Мэрилин Монро будет шикарно выглядеть даже в мешке из-под картошки.
     Думаете, я завидую своей сестре в том, что ей одной досталась вся красота, отпущенная на нашу семью? Ничуть ни бывало! Помните с чего я начала свой рассказ? Так вот я даже в детстве не обижалась, когда разные люди округляли глаза и переводили изумлённый взгляд с меня, понятное дело, гадкого утёнка, на мою красавицу-сестру. А потом смотрели вопросительно на наших родителей с таким видом, словно, хотели спросить: «А вы уверены, что кого-то из них не перепутали в роддоме?» Это было так очевидно и так глупо, что нам было смешно уже тогда. Мы с Никой переглядывались и хихикали. Уже в то время я понимала, что далеко не всё то, в чём состоит твоя ценность как личности, видно сразу и невооружённым глазом. Мне, к счастью, довольно рано это помог понять отец. Кстати,  родители любили нас одинаково сильно обеих. Теперь я знаю это точно.
     Так что я не завидую сестре, а горжусь ею и даже иногда сочувствую. Да-да…
Потому что красивым людям довольно трудно приходится в жизни. Так как красота - это ответственность. Красивый человек всегда, будто под прицелом находится. По крайней мере, взглядов точно. За ним наблюдают, его оценивают: как себя чувствует, с кем идёт по жизни, что думает, где одевается. Поэтому, я до известной степени понимаю терзания сестры по поводу того, как она выглядит. Она чувствует эту самую ответственность. На неё смотрят, её сравнивают, на неё равняются… А у меня всё гораздо проще. Мало кому интересно, на мне джинсы с прошлогодней коллекции или просто прошлогодние? С распродажи и с небольшим, но застарелым пятном в придачу.
     Так вот, я и подошла, собственно, к тому, из-за чего всё это начала рассказывать.
     Когда мне шёл уже двадцать второй год, мама сказала, что мой папа мне не родной. Она забеременела от человека, который её бросил. А вскоре после моего рождения, судьба свела её с папой. А когда мне было два года  - у них родилась Вероника.
     Нет, нет, я не была шокирована или раздавлена. Совсем нет. Самое первое чувство, которое я испытала тогда - это удивление. И только позже я поняла почему. Не сразу… Осознание этого факта доходило до меня хоть и медленно, но зато мощно, системно и окончательно.
      Я, в то время, как раз окончила свой политех. Между прочим, к моему огромному удивлению, с красным дипломом. А папа как раз незадолго до этого сказал, что он лично совсем не удивлён и что с моими мозгами я ещё и не на такое способна. Я ему очень благодарна. Нет не только за эту веру в меня. А за то большое и важное, что невозможно оценить, потому что оно бесценно…
     Я поняла, почему вначале эта новость вызвала у меня недоверчивое удивление. Для меня это прозвучало неправдоподобно и странно. А потом меня осенило! Ведь за двадцать один год, что я живу на свете, папа ни разу не дал мне почувствовать, что я  - не родная дочь. Ни единого раза! Мне даже иногда кажется, что в чём-то я ему гораздо ближе, чем Вероника. Иногда проскакивает между нами то, что трудно описать словами. Да они и не нужны вовсе.
     Это именно тот случай, когда понимаешь, что человек чувствует с полувзгляда… Или по слегка приподнятой брови… По короткой, приветственной реплике, которую он произносит, возвращаясь вечером домой. И когда легко различаешь одну из сотни интонаций, с которой она была произнесена… 
     Я смотрю на своего папу и понимаю, что ничего не изменилось. И более того, я совсем не хочу ничего менять. Я ощущаю приятное тепло в груди, огромную благодарность и что-то ещё, большое, светлое и прекрасное. Оно помогает жить и часто очень похоже на счастье. Этим умением так глубоко, полно ощущать и чувствовать, я тоже обязана своему отцу. Он щедро делился всем этим с нами на протяжении всей жизни... А когда с тобой так открыто, так искренне делятся, ты учишься, накапливаешь где-то внутри себя и потом тоже начинаешь отдавать… Так вот, я и думаю, может то, что я чувствую и есть любовь? Я не знаю, но уверена, что мне очень повезло родиться в этой семье и иметь такого отца, такую маму и такую чудесную, хотя и совершенно не похожую на меня сестру.