Последний друг

     Из последних фото
 
     Юрий Ефимович  пробыл в гатчинской больнице с жалобой на сердце неделю, выписался домой с температурой. Побыл дома несколько дней и вызвал скорую помощь.  Оказалось, что заразился ковидом в этой же гатчинской больнице, а его выписали.
     12 марта 2021 г. в пятницу Юрия Ефимовича увезли больницу Кингисеппа с ковидом вместо Питера, якобы, туда не проехать было.
     14.03.  Его дочь сообщила о  плохом самочувствии папы. Сердце!
     15-го Ему было ночью плохо, сердце. Сегодня полегче. Корону приостановили, теперь — сердце…
     В больнице Юре было плохо, никто не беспокоится. Пока зять не дозвонился до ординаторской, чтобы помогли человеку.
     19-го. Дочь не звонит. Ю. Е лучше не становится. Также плохо становится дочери, переживает, пьёт лекарства, плохо спит.

     Каждый день в 20-30 звоню дочери, узнаю, как дела у Юры.
     21.03.21 послал Юре смс с поддержкой.
     25.03. Вирус не подтвердился и Юру 26-го отправят домой.
     27.03 Юра дома, слаб.  Дочь нашла профессиональную сиделку, умеющую делать уколы.   Юра попросил дать очки. Это всё идёт к выздоровлению  Дай-то Бог!
     1 апреля должны взять кровь на анализ.
     3-го разговаривал с Ю.Е. по мобильному ТЛФ  старался его поддержать.  Поговорили, немного,  отключились. Ему трудно говорить.
     04.04. 21.  Юру опять увезли из дома в больницу Гатчины. Опять сердце.
     А начало его нездоровья было тоже в этой же больнице.    Как это понять?
     08.04.21.   13-45.  Позвонила внучка  и сказала, что дедушки не стало!!!
     Как обухом по голове!  Шёл на поправку, ну, что сказать?
     09.04.21  О кончине Ю. Е. я сообщил  нашим одноклассникам.

     12.04.21 Отпевание Ю.Е. в ЦРБ, затем на кладбище.
     Поминки были в кафе. Столы были накрыты на много человек, но пришли мало.
     Домой нас привезли на машине.
     40 дней Ю.Е. будет 17.05.21.  в понедельник.
     17.05.21.Утро солнечное, но не жарко. Дождь не обещают.
     Звонит моя дочь, выезжают за нами.  В 11-ть с копейками подъехали они к нам, мы загрузились с цветами, венком и пирожками с капустой и тронулись.
     В машине тепло, за окном солнце, шоссе, пейзаж начала весны, как  экскурсия. Удобно.

     Навеяли воспоминания.  Раньше в Гатчину к Юре я ездил на электричке прямо к дому.
     Юра иногда встречал меня на вокзале.
     Однажды он ждал меня у касс, пока я выйду с платформы, и наблюдал смешной эпизод, который мне и рассказал:
     – Стоит неопрятно одетый мужичок с маленькой собачкой на поводке.  Мимо проходит статная дама с большой собакой, направляясь в помещение  касс.
     Маленький пёс вырывается из рук, чтобы снюхаться с большой собакой. Мужичок еле удерживает его и кричит:
     – Да плюнь ты на неё!
     И тащит пса к себе.  Все, кто слышал, расхохотались.  И мы тоже...

     ... Потом вокзал стал перестраиваться, приходилось далеко обходить и стало не удобно.
     Как-то приехал к нему, подхожу к дому, как всегда звоню в домофон, а он молчит. Постучал – никто не выходит и не заходит в парадную.
     Пришлось обходить дом к окну его кухни, свистнул, крикнул.    
     Юра выглядывает, улыбается, отодвинув занавеску.  Пошёл меня встречать.
     – Ничего себе? Приглашаешь в гости, а в дом не пускаешь.
     – Видно, ремонтируют домофон, вот он и не работает.
     Поцеловались и поднялись в квартиру. Я - раздеваться, в туалет с дороги, а он на кухню готовить стол.  Приятные воспоминания...

     ...  Да, но сейчас-то мы едем не на торжество, а прощаться с ним, с другом Юрием Ефимовичем. 
     Приятные воспоминания сразу сменились тоской, волнением, чем-то непонятным в душе.
     Доехали за полчаса, дорога хорошая, навигатор показал, куда подъезжать.  Это районная больница Гатчины. Зданий много, не разобраться.
     Позвонил Юриной дочке, она подсказала, как заезжать и парковаться.  Мы увидели группку наших друзей и незнакомых, которые оказались сиделками, которые видели последними Юрия Ефимовича.
     Поздоровались с родственниками Юры.   Подошли мужчины, работавшие в Мостоотряде № 19.  Один из них был старший механик 90-летний Яков Борисович, когда-то в Коми АССР был моим начальником.  Я его еле узнал, да и не странно – с 1971 года сколько прошло?
     Стояли под солнцем, ждали священника. Пакет с пирожками переложили к ним в машину, больше мы пирожков не видели, и хорошо. Туда же перенесли наш венок.

     Наконец, в начале первого часа подъела иномарка, вышел человек в чёрной сутане и быстрыми шагами направился в морг. Его перехватил Юрин зять, о чём-то кратко они поговорили и священник вошёл внутрь здания. Мы все поползли за ним по ступенькам в небольшое помещение, где стоял гроб с умершим.   Все расположились в глубине комнаты, кто-то рядом с гробом. Всем дали свечки и салфетки,
чтобы воск не капал на пол. Было человек двадцать.    
     Священник быстро достал из портфеля необходимые инструменты для отпевания. Я подошёл к самому лицу Юры и стал вглядываться, пока не началось мероприятие. Юра был выбрит, лицо почти белое, осунувшееся, галстук был затянут на шее, голова казалась чуть запрокинутая назад. Губы сжаты, на лбу лежала ленточка с каким-то орнаментом, или словами. Я не вчитывался.

     Поп зажёг кадило и началось отпевание. Все молчали. Поп сначала произнёс обычные житейские слова о безысходности ухода из жизни и стал быстро произносить необходимые молитвы, крестясь в нужных местах молитвы. Все повторяли его движения. Я не молюсь никогда, стою понурив голову, слушая молитву и думая о бытие.  В одной руке у меня палка, в другой - свеча.
     Читавший скороговоркой молитву человек, был повыше среднего роста, лет 55-ти, с небольшой русой бородкой и быстрыми глазами. Отпевая, он смотрел, в основном, перед собой, иногда (как я заметил) незаметно для всех, бросал без изменения положения наклонённой головы быстрый взгляд на кого-нибудь из присутствующих, будто изучая, или запоминая его.

     Служба показалась слегка затянутой. Пахло в закрытом помещении с людьми кадилом. Наконец служба закончилась и священник стал рассказывать о самой религии, пользе молитвы, о необходимости соблюдать пост и устои церкви. Напомнил, что на кладбище не положено церковью употреблять спиртные напитки и прочее.  Мне показалось, что это было неуместно здесь и сейчас. Я знал, что всегда у могилы провожавшие своего близкого люди выпивали по рюмке водки. И что так будет и сегодня.
     Стали расходиться. Священник, ни на кого не глядя, быстро сел в машину и уехал.
     Зять  подошёл ко мне:
     – Знаете, он был раньше полицейским. Когда-то мы с ним играли в футбол. И вот стал верующим попом.
     – Очень странно. Узнать бы причину такой метаморфозы, но не удобно.

     Машин было достаточно, чтобы желающих разместить для поездки на кладбище. В автобус с  гробом  сели мы и ещё несколько человек. Немного посуетившись, поехали. 
     Вышли перед кладбищем, названия которого я не знаю. Пошли по широкой аллее. Слева стоит чуть разрушенная старая церковь, готовая к  восстановлению.  Справа, чуть от аллеи за могилами, виднеется синяя макушка новой небольшой  церквушки, или звонницы, не понятно.
     Молодые ребята пошли вперёд, а я поплёлся сзади. Подвезли гроб на тележке недалеко от места захоронения, открыли крышку, светило солнце.  Немного постояли, попрощались с Юрой, дотронувшись до стенки гроба.
     Показалось, что у Юры рот чуть приоткрылся, видимо от тряски. Мне почему-то захотелось увидеть его золотую коронку, но не увидел. Лицо его было по-прежнему таким же неподвижным,   как в морге. 
Кто-то из ребят дал сигнал рабочим, те закрыли крышку и понесли гроб по узкому проходу к месту.
Все подошли сначала к могилам родителей Юры.   Рядом могила бабушки, Игоря Фёдорова.  На месте захоронения Юриной жены вырыта готовая могила для Юры. Подойти ближе к вырытому месту не было возможности, тесно.

     Рабочие стали подносить гроб к месту. Могилы с оградами расположены так близко, что гроб пришлось поднимать почти над головой, чтобы пронести, не нарушив ограды рядом. (Такое наблюдается на многих кладбищах, даже одному человеку пройти порой очень трудно.)
Гроб опустили в могилу, все по одиночке стали подходить и бросать горсть земли, отдавая последний долг умершему. Рабочие быстро засыпали могилу землёй, установили крест, венки, уложили цветы и, взяв свой инструмент, удалились.
     Стали поминать кто водкой, кто соком и бутербродами. Один мужчина высказал несколько добрых фраз в память о Юре Ефимовиче, кто-то ещё высказался о том же. Выпили ещё и потом, подойдя к свежей могиле, постояв с раздумьями о бренности жизни, стали уходить к машинам. 
     Нас на  машине  привезли одними  из первых к тому же кафе, где четыре года назад отмечали Юре 80-десятилетие.  Тогда был радостный праздник.

     В кафе с одной стороны сидела группа чужих людей, что-то отмечая. Наша левая сторона из столов буквой «Г» уже сервированная наполовину, ждала гостей. Посетив туалеты, умывальник, все расположились с одного края столов, народу оказалось меньше, чем приготовленных мест. Дали сигнал начать застолье. Я сел между женой и дочкой. Некоторое время была тишина, только слышалось похрустывание пищи и движение посуды. 
     Я посмотрел на старшую дочь Юры и спросил, можно ли произнести несколько слов в память друга. Она кивнула, я встал с рюмкой коньяку и сказал о Юре много добрых хороших слов, которые он всегда заслуживал и при жизни. Говорили многие о Юрии Ефимовиче, работавшие с ним, родственники. Пользуясь моментом, я делал снимки, которые не все оказались удачными в последствии.   Но всё равно, это было на память.

     Сидели за столом не меньше двух часов, как показалось мне.  У меня заранее было написано расписание электричек, но воспользоваться ими нам не пришлось. Спасибо зятю, нас троих довёз до самого моего дома. Замечательно, и спасибо ему.
     Перебирая по времени прошедшее событие, подумалось: чем дольше живёшь, тем чаще приходится участвовать в подобных грустных событиях.  В радостных событиях быть теперь приходится  гораздо реже. Такова жизнь.
     Вот прошли и девять дней после смерти Юры. Мы побывать не смогли. 17-го мая постараемся приехать на сорок дней.
     Я собрал все архивные видеозаписи с Юрой и переслал их младшей дочери Юры на память. Сочинил посвящение другу Юре. Не знаю, удобно ли будет это прочитать на сорока днях. 

     06.05.21.  День рождения Юры и моей мамы. Позвонил в Гатчину, спросил о предстоящей 17-го мая встрече.
     17 мая я плохо спал.  В 12 часов дня приехали мои дети.  Побыли немного и отправились в Гатчину. Я взял 10 штук гвоздик.  Жена не смогла поехать из-за больного колена.
     Минут за 45 доехали до дома Юры,  подождали  дочку, она была в Соборе, и поехали за ней к кладбищу. На парковке встретились все вместе и пошли к могилам. Могила ещё не была приведена в полный порядок. Возложили цветы. Погода была жаркая.  Постояв и попрощавшись с семьёй Юры -- родителями, женой Юры,  поехали в квартиру, где  Юра жил.

     Собралось человек 11 с детьми.  Еле разместились.  Закуску привезли из того кафе, где последнее время отмечали Юре  80-летие и поминки.  Мужчины в основном были за рулём и не употребляли спиртного.  Я прочитал стих-посвящение и принял две рюмки коньяку.  Минут через 20 мы вчетвером попрощались и отъехали.  Через 40 минут зашли по дороге  в магазин и разошлись. Дочка с семьёй отправилась домой.  40 дней пролетели и всё вернулось на свои места, только без Друга Юры Ефимовича.                17.05.2021.    
     P. S. - 1.  Юрий Ефимович рассказывал.  Взяли его в армию в июле 1956 года. Привезли новобранцев на целину в Кустанай. Жарища, воды в степи нет, не помыться.  Все потные. «Старики» смеются над молодыми, они,  якобы, уже обжились в бараках.
    И тут команда - новобранцев повезут проверять на вшивость, то есть в баню. Молодых посадили и повезли вроде в Кустанай. Какое блаженство было у ребят. Вымылись, форму просушили от вшей и блох.
     Явились к старикам гордые, довольные.  А те приуныли, завидуя молодым, что те искупались.

     P.S. - 2.  20.03.21  Проснулся в 3-30 ночи.  Стал вспоминать виденный сон. Где-то в большом мрачном помещении, как вокзал, мы с Юрой  Климовым лежим лицом к лицу. Без головных уборов, но одетые. Вокруг двигаются какие-то люди, обычный небольшой шум большого помещения. Мы смотрим друг другу в глаза.
     – Видишь, какое у меня состояние, – говорит Юра, как бы намекая на его тяжёлую болезнь, – мало ли что…
     Мы приближаем губы и слабо целуемся.
     – Может, в загран, – говорю я, имея в виду лечиться заграницей. Юра задумывается, затем произносит неуверенно:
     – Посмотрим…
     На этом месте я просыпаюсь. Голова распухла, как шарик, во рту сухо, как в пустыне...               
                2021