По законам братства. часть 1. глава 3. Кадетские п

          Глава 3. Кадетские погоны на память
Стоял теплый весенний субботний день. Мальчики готовились к экзаменам. Хотелось как –то «нетрадиционно» к ним подготовиться. Однокашник, живший недалеко от городского парка, пригласил друзей на выходной к себе. В парке Маяковского вовсю цвели сирень и отцветала черемуха. Благоухали кусты садовой акации и туи. Цветочный аромат и запах свежескошенной первой травы кружили голову всем, кто прогуливался по тенистым аллеям. На Володю после однообразных казарменных будней этот волшебный мир действовал вдвойне. Он шел и с наслаждением пил не только аромат разноцветья, но и любовался ландшафтом лесопарка. Не все еще обустроено в парке, есть лесные зоны, почти не тронутые. Володя читал, что в  1943 году территория парка использовалась в качестве полигона для мотострелкового разведывательного батальона Уральского добровольческого танкового корпуса. Ему обязательно хотелось посмотреть памятник Маяковскому, любимому поэту, поэтому он сначала уверенно прошагал именно к нему.
В обратную сторону решил срезать, тропинка пошла по глухому участку парка. Но именно по ней был наикратчайший путь к городской улице, на которой в квартире его с гитарой ждали друзья. Пробегая мимо векового тополя, неожиданно в кустах он услышал женские восклицания. Он замедлил шаг, прислушался. По голосу, по всей видимости, молодой девушки понял: ее домогается мужчина.
-Нет, не надо! Отпусти меня! - уговаривала она неизвестного. – Я буду звать на помощь!
- Зови!
- Не трогай, Саша, - умолял женский голос. - Отпусти же…
Послышались даже всхлипывания.
«Что делать? - запульсировало в Володькином мозгу. - Не могу же я быть сторонним наблюдателем насилия. И потом: каким после этого буду суворовцем, если не вмешаюсь в ситуацию?»
Патетика так и перла из него: «…я должен… должен…А если к моей Нине кто – то так пристанет?»
Во что бы то ни стало надо вырвать девушку из похотливых лап неизвестного. Он свернул с тропинки. Раздвинув ветви кустарника, увидел сидящих на траве девушку и парня. Возле них на газете – остатки еды и недопитая бутылка дешевого портвейна. Что предпринять? Молодой человек вновь липко обнял девушку.
-Не надо, мы же с тобой договорились…
Тут Володю понесло. В один прыжок он оказался возле пары и, тронув за плечо незнакомца, возмущенно произнес:
- Так! Значит, не для всех это место для физкультуры и спорта!
- Чегоо? – возмутился парень.
- Отпусти девушку!
Парень недобро посмотрел на него снизу вверх, вздохнул и поднялся. Он был выше почти на голову.
- Чё надо? – вяло спросил он.
-Не трогай девушку!
Бугай сделал небольшой разворот, и в эту секунду Володя почувствовал, что летит по воздуху. Затрещал под телом куст жасмина, жалобно звякнули струны гитары.
«Только бы не пнул, - вяло и успокоенно пронеслось в мозгу. Убьет же, гад!» Встал на четвереньки и, таща за собой музыкальный инструмент, пополз за ближайший куст.
Парень даже не посмотрел в его сторону. Он присел и налил себе вина.
-За тебя, Лола!
И тут Володя услышал голос девушки:
- Ходят тут всякие! За меня, мой герой!
Она еще что-то говорила ему вдогонку, но Владимир ее не слышал. Кружилась голова, подташнивало. В компании делать уже было нечего. Он, наконец, выполз на знакомую тропинку, кое-как поднялся и побрел обратно в сторону училища. Часть субботы и все воскресенье пластом пролежал на койке. Только к утру понедельника полегчало. О случившемся ребятам ничего не сказал. Было стыдно.
В день приезда Нины, в выходной, Володя пошел в увольнение. Она хорошо сдала экзамены в десятом классе и ехала в поезде к нему. Они должны вместе решить, что она будет делать еще год, пока он оканчивает суворовское училище. Возможно, пойдет работать. А потом они вместе поедут куда-нибудь поступать. Наверное, как и мечтали, в Ленинград.
На привокзальной площади, где сегодня памятник уральским танкистам, стояли женщины с зеленью: на раскладных стульчиках лежали лук, петрушка, молодой чеснок, черемша. Одна пожилая дама в белой, вязанной крючком шляпке из простых ниток, держала букетик ландышей. Изумрудные влажные листья светились в прожилках, и каждую белую жемчужную головку хотелось целовать. Они скорее походили на бутоны, выточенные из мрамора. Он замер, глядя на цветы, это был тот самый случай, когда не понятно, что красивее – природное или рукотворное.
   -  Сколько стоят ландыши? – спросил Володя у дамы.
   - Пятнадцать копеек. Он отсчитал монетки, подумал, ему показалось, что жемчужинок рассыпано маловато среди широких заостренных листьев. Отсчитал еще.
 - Дайте два, пожалуйста. Соедините их, если можно, чтоб букетик был попышнее.
 - Согласна с Вами, молодой человек.
Женщина охотно развязала ниточки, соединила букетики, достала узкую желтоватую бумажную ленточку и красиво перевязала цветы. Ножницами провела по концам ленты, чтоб они завились спиралью.
 - Спасибо. Очень красиво! – восхитился Володя.
 - Пожалуйста. Надеюсь, понравится той, которой Вы его подарите.
Цветов Володя никогда еще не дарил. Первый свой в жизни букет нравился ему необыкновенно. Казалось, нет ничего свежее и нежнее.
На перрон он пришел заранее, чтоб угадать, с какой стороны по ходу поезда будет пятый вагон: с головы или с хвоста. Он старался вести себя чинно, не суетиться, как и положено человеку в форме суворовца и будущему офицеру. Но когда поезд стал прибывать на означенный путь, он разволновался, степенность его улетучилась. А когда не увидел среди пассажиров вагона Нину, совсем растерялся. Рука с цветами опустилась. Как же так? Ведь родители заранее купили ей билет, и номер вагона она написала ему еще две недели назад. Заболела? Опоздала? Или передумала ехать? Что могло произойти?
Он смотрел на бесконечный поток пассажиров, выставляющих свои чемоданы из вагона. Еще раз прошел вдоль вагона, заглядывая в окна. Нины не было.
Вдруг кто-то закрыл ладонями глаза.
- Нина!
Он повернулся, увидел ее смеющиеся карие глаза, высокие широкие брови дугой, даже косички у нее смеялись, распахнувшись, словно в объятиях, в разные стороны.
- Где ты была?
- А я прошла в соседний вагон. Там меньше народа! Здесь я бы еще стояла и стояла в очереди на выход!
 - Умница моя! – Володя обнял ее и первый раз поцеловал в губы, не боясь осуждения и чувствуя себя совсем взрослым.
На вокзалах обычно не боятся плакать у вагонов, расставаясь навсегда, теряя часть сердца и уже не веря, что оно вырастет снова, не боятся ругаться вдрызг, зная, что никто не вспомнит о скандале через три минуты. Никто не осуждает за откровенный поцелуй, потому что встречаются после практически вечной разлуки, и эта вечность дает право на бесстыдный поцелуй.
Он протянул ей букет.
 - Такой же нежный, как ты, - прошептал он.
 - Спасибо, Володечка, мой…хороший, - она опустила лицо в цветы и вдохнула чистый прохладный ландышевый аромат. Их любовь пахла ландышами, чистотой и надежами.
Володя подхватил ее рюкзак, накинул его на плечо, и они пошли пешком в город.
Они важно шли по широкому мосту в центре города через Исеть. Володя крепко держал руку Нины и уже совсем считал ее своей, а счастье свершившимся. Они остановились посередине и оглянулись вокруг. Небо было огромным, во весь город. По всему его пространству, по диагонали словно провели широкой плоской кистью: бело – синие полосы с прожилками отливали перламутром.
Они сбежали по ступеням к плотинке.
 - Давай бросим монетку, чтоб всегда сюда возвращаться вдвоем, - крикнул он снизу.
Нина спустилась. Они сели на большие серые пупырчатые валуны – ступени под деревьями, где их не было видно прохожим со всех сторон. Володя обнял ее, уткнулся в темные косички.
- Мы теперь вместе. Навсегда? - шепотом спросил он.
- Навсегда, - ответила Нина. –Я дождусь, когда ты закончишь училище, и мы уедем. Вместе уедем, вместе пойдем учиться. Куда скажешь, куда ты выберешь. Помнишь, мы хотели в Ленинград. Вся жизнь у нас впереди!
Они смотрели на воду, на пробегающие по мосту автобусы и трамваи и мечтали. Он ждал ее три года и сейчас наслаждался ее близостью, энергичностью, ее теплом. Он чувствовал, что жизнь стала богаче: теперь, кроме училища, есть девушка, которой можно не только писать, но можно и обнять, поговорить о том, о чем с взрослеющими парнями говорить неловко.
Нина заночевала у дальней родственницы, а в понедельник утром поехала устраиваться на завод, потому что там сразу давали общежитие. Некоторые проблемы решились на первое время.
- Завод – это временно, только на год, чтоб подождать тебя и получить направление в институт. Ты пока с другом поговори, куда можно поступить.
                ***
Всякий примеряет по себе
Всякий примеряет погоны и мундир по себе. Не по росту - лучше не надевай, посмеются. Ответственность тоже не всем по плечу. Она вырастает с человеком. Малышев один из первых в эскадрильи из числа молодых летчиков-штурманов освоился на новом месте, обрел настоящих друзей среди старших товарищей, что называется, по крупицам перенимал у них опыт. А поучиться было чему. У каждого – чуть ли не по тысяче часов налета, у многих - значки летчиков первого класса.
- Дальний Восток с его сложным рельефом требует от пилота высокого мастерства, выдержки, умения в нужный момент принять единственно верное решение, - любил наставлять стажера Малышева капитан Беляк, - а то ведь как бывает: противник обычно придерживается погодных условий отрицательных. Соответственно, и мы должны уметь, если потребуется, пилотировать в экстремальной обстановке. Не лыком шиты!
На этой фразе офицер хитро улыбался.  А у молодого летчика в это время на душе «скребли кошки»: не всегда командир доверял ему управление машиной в сложных погодных условиях. Больше присматривался.
…С поселков, расположенных вдоль сибирской реки, поступили тревожные известия о надвигающемся наводнении. Проливные дожди и многокилометровый ледяной затор подняли воду на несколько метров, и она рванула на левобережье, заливая поля, унося скот, затапливая постройки.
Два звена вертолетов глубокой ночью подняли по тревоге. Пилоты собрались в классе летной подготовки. Через плечо соседа старший лейтенант Олег увидел, как комэск водит карандашом по списку командиров экипажей, делая какие-то пометки.
- Хоть бы наш вертолет не вычеркнул с полетов, - обеспокоенно шепнул молодой летчик товарищу, - а то, когда еще появится возможность испытать себя в экстремальной обстановке? Не часто ведь такое случается.
Подполковник поставил крестики против фамилий Скрылева, Замараева, Беляка. Дойдя до Малышева, на секунду задумался, но тут же уверенно обвел ее карандашом и поднял стрелкой к отмеченной тройке офицеров. В них он был уверен, как в себе: не подведут.
Утро пришло промозглое и серое. Хлестать дождь перестал, но вот мелкая водяная пыль продолжала сеять сквозь низкие тучи. И все же надо было срочно вылетать на задание.
Винтокрылые машины   появились над селом, когда уже крайние дома   залило по окна. Люди, забравшись на крыши построек, отчаянно махали руками, прося помощи. Вертушка старшего лейтенанта Малышева первой коснулась земли. Это был огород на пригорке с уже посаженным картофелем, единственно пригодное для посадки место.  Быстро разобрали изгородь, и еще две машины втиснулись на клочок суши, едва не задевая друг друга винтами. Начались трудные часы спасательных работ.  Двадцать, тридцать минут - и вертолеты, загрузившись людьми, брали курс на безопасное место. Спасатели остались и продолжали переправлять на лодках к сухому пятачку замешкавшихся стариков и тех, кто уступил место в вертолетах детям и женщинам. В иллюминатор хорошо было видно, как по низине в мутной воде плывут сараи, домашний скарб, сараи, стройматериал, мешки с раскисшей мукой и растворенными солью и сахаром. Вытаращив от ужаса глаза, гребла собака, цепляясь в воде за широкий подоконник. Картина не для слабонервных.
В этот день Малышев сделал несколько вылетов. Но отдохнуть так и не пришлось. Поступила новая вводная. Необходимо было загрузиться горючим и срочно вылететь соседний район, в двух селах остались люди. Смеркалось. Видимость едва ли отвечала полетному минимуму ориентиров – вокруг только размытые силуэты. Особым внутренним чутьем угадывал Олег маршрут.  Вот вертолет сделал круг, снизился. Неожиданно прямо под ним из тумана вынырнули дома, огороды. Если б метром ниже… Олега как будто облило кипятком, он закусил губу:
- Спокойнее, спокойнее, главное сейчас держать полные обороты несущего винта…
Шасси плавно вдавились в сырую землю. К приземлившейся машине бежали счастливые люди, услыхавшие звуки вращающихся лопастей, вертолет с земли было не видно. Люди старались не давить друг друга при посадке, но видно было, что паника, страх остаться здесь и утонуть, их не оставляет.
- Спасибо, товарищи офицеры! Спасено более пятисот человек! – благодарил после задания комэск товарищей Олега.
 В невероятно сложных условиях они совершили сто двадцать вылетов в зону бедствия. Более тридцати из них сделал старший лейтенант Олег Малышев.
***
Самым близким другом, с которым Володя хотел бы поехать учиться дальше, конечно, был Генка.
Генка Стремоусов был в роте единственным кадетом, который до сих пор скучал по дому, по родственникам, первые два года ночью даже плакал в подушку. Ребята над ним подшучивали, устраивали розыгрыши, ставили на вид его поведение. Гена не обижался, старался прислушиваться к советам товарищей и все шуточки над собой великодушно прощал. С ним было связано много историй, в которые он умудрялся вовлекать всех ребят.
Мальчишки давно обратили внимание на то, что кончик его носа нередко принимал красный оттенок. Наверное, в силу физиологических особенностей, но это было очередным поводом для подтруниваний.
Правду говорят: если человеку постоянно напоминать о его недостатках, он рано или поздно постарается от них избавиться. И в самом деле. Ребята стали замечать, что суворовец раз в неделю уходит в город один. Вскоре все узнали, что Гена посещает косметический кабинет! Зачем? Ответ был прост: парнишка решил устранить красноту на кончике носа. Кто сподвиг его на этот шаг, оставалось загадкой. Сам он додуматься не мог. Да и процедуры в косметических салонах тогда еще были привилегией обеспеченных жен номенклатурных работников, директоров магазинов и других «нужных» людей. Суворовцы к ним не относились. Тем не менее, факт оставался фактом: Стремоусов раз в неделю ходил к косметологу. Когда ребята обратили внимание на то, что кончик носа у него побледнел, исчезла краснота, приколы прекратились. А некоторые ребята даже заинтересовались, какие имеются возможности у этого косметического кабинета?
Прошел месяц. Однажды после утренней зарядки друзья увидели, что нос у Гены в своей прежней красе: расцвел, как мак. Неужели усилия косметологов были напрасными?
– Должна быть гарантия лечения, – без обиняков сказал Володя Надрин. – Обязаны взять тебя бесплатно на второй курс лечения.
– Конечно, должны, – поддержал его Юра Сычов. – Это все равно, что тебе подсунули недоброкачественный продукт.
– Давай, завтра же иди к косметологу, – пусть деньги возвращает или лечит по-новому, – напутствовал Морозов.
Для пущей важности Володя Надрин даже вызвался в напарники, чтоб проконтролировать, как идет лечение. Но каков будет результат визита к врачу, никто сказать не мог, поэтому все с нетерпением стали ждать развязки этой истории. Как выкрутится из этой щекотливой истории косметолог, который гарантировал пациенту положительный результат лечения? Вечером все собрались в ленинской комнате.
– Ну, что? –спросили друзья. Генка стоял грустный, молчал.
– Нормально, – ответил за него Надрин.
– Деньги вернули?
– Нет. Зато мы получили протрясающую консультацию, – сказал Володя.
- Какую? – не унимались ребята.
- Секрет.
-Ну, а все - таки?
Наконец Володя сдался.
– Гену принял пожилой врач в очочках. На приеме врач спросил у Гены, пьет ли он вино? Тот ответил, что редко, но случается… Так вот, он посоветовал Генке пить только водку. А если, случится, вино, то - большими глотками.
– Почему? – засмеялись Мухаметжанов с Морозовым.
– Очень просто: если пить вино маленькими глотками, оно будет больше попадать на нёбо. В результате – расширять капилляры на носу. А это, значит, что увеличится приток крови к кончику носа. Он покраснеет.
– Вот это консультация! – ахнули ребята.
– Так что, Генка, - Сычов похлопал товарища по плечу, - до своих последних дней придется тебе пить только водку или вино большими глотками, чтобы нос не покраснел!
Друзья хохотали в полный голос. Володя обнял друга, прислонился лбом к его голове:
- Не спейся, брат! Я буду рядом!
Гена благодарно посмотрел на друга.
-Спасибо!
 И вдруг неожиданно для всех Гена тихо добавил:
 – Только это, как оказалось, вовсе не врач был. А работник, обслуживающий аппаратуру в салоне! Типа, слесарь. Ему халат белый велят надевать, когда он проверяет оборудование.
В комнате зазвенела тишина. От удивления никто не осмеливался первым засмеяться.
- Вот такие дела, - Гена первым улыбнулся. – Но мы ждать врача больше не стали. Ушли.
Хохот не смолкал полчаса, стихая на мгновение и накатывая с новой силой.

Этот год был самым легким и самым счастливым в жизни Володи. Нина работала на Уралмаше, бегала на лыжах за завод, завоевывала призы на областных и российских соревнованиях. Все были счастливы получить такую лыжницу, такую звездочку. Но она сразу сказала, что хочет учиться. На заводе обещали к лету подготовить направление для поступления в Ленинград, в институт имени Лесгафта, желательно на заочное отделение. Почти каждые выходные они с Володей гуляли и строили бесконечные планы.
 - Как ты на это смотришь, Володька? – спрашивала она при встрече. – Мы поедем в Ленинград. Город белых ночей! Какие военные училища там есть?
 - Мы уже смотрели с Геной. Есть прекрасное артиллерийское!
- Вот и хорошо. Раз вы уже выбрали, пусть и будет артиллерийское.  Я сразу приеду к тебе, как ты устроишься, и тоже буду поступать. Мне дадут общежитие. А потом мы поженимся.
В отпуск на зимние каникулы Володя устроил себе вояж: сначала к родителям, потом на выходные в Чебоксары – навестить сестру Анютку. Всего-то несколько часов на поезде, меньше суток! Анюта показала комнату, которую ей дали как молодому специалисту от чулочно – трикотажной фабрики, познакомила с соседями по квартире, с гордостью рассказывая о брате так, что Владимир покраснел.
- Анютка, да что ты…- опуская глаза, ворчал он.
Гуляя по городу, она рассказывала о фабрике, новых друзьях. Город ей нравился. После тех маленьких городков и поселков, в которых они провели детство, Чебоксары казались почти столицей.
- Приезжай еще летом. Здесь виды на реки красивые и заливы удивительные! Сейчас, конечно, холодно. Здесь у нас зимы морозные и снежные, как на Урале. Но лето теплее и длиннее. Мы успеваем погреться.
- У «нас»! – улыбнулся Володя. – Чебоксарочка совсем стала.
- Чебоксарка, - поправила она его. – Как у тебя дела с Ниной, Володенька?
- Все хорошо, - коротко ответил он.
- Правильно, молодец! – одобрила она. – Никогда никому ничего не рассказывай о своих женщинах. Их не позорь и себя не роняй. Не люблю, когда мужчины болтают о своих любовных отношениях и грубят женщинам. Не по-мужски это.
Он попросил сестру не провожать его до вокзала, чтоб не мерзла. Пошел пешком, по пути грелся в магазине. В книжном отделе увидел родные красные погоны. «Кз. СВУ» Казанский суворовец! Володя рассмотрел парнишку. Высокий, темноволосый, чернобровый, с тоненькими усиками над красивыми пухлыми губами.
- Привет! – радостно поздоровался Володя с красивым статным суворовцем.
- Здравствуй, брат! Свердловский?! – юноша глянул на погоны и протянул руку, но тут же вместе с рукопожатием приобнял Володю за плечо. – Аркадий. Березин.
- Владимир Снегирев. Ты как здесь? – похлопывая по спине друга – кадета, спросил Володя.
- У бабушки был несколько дней. Иду на поезд.
- А я у сестры гостил, в Национальный музей сходили сегодня, посмотрели коллекции. Не все, правда: археологическую, этнографическую, палеонтологическую и геологическую. Всего не посмотришь за три часа! Только что отпустил ее, сказал, что уеду сейчас, чтоб не мерзла со мной. На самом деле поезд ночью.
Суворовцы доехали на автобусе до железнодорожного вокзала. Нового друга звали Аркадием. Он рассказал, что бабушка тоже водила их с братьями в Национальный музей, именно там она и работает младшим научным сотрудником. Тесен мир! У кассы, рассматривая расписание движения поездов, Аркадий сказал:
- Берем билеты до Казани. Всего два часа ехать. Покажу тебе город, познакомлю с родителями, поужинаем у нас, и поедешь в Свердловск. От нас больше поездов идет. По пути поговорим. Чего тебе все это время сидеть на вокзале?
Действительно, чем сидеть на жестких лавках, лучше ехать и разговаривать в мягком плацкартном вагоне. Дорогу ребята и не заметили, будто только сели.
Аркадий жил в историческом центре Казани. Неширокие улицы, старинные дома с башенками и часами, украшенные лепниной и с любовью отреставрированные ажурными балкончиками. Ребята поднялись на третий этаж трехэтажного дома.
- Мама, отец! Я не один, у нас гость! – крикнул Аркадий, открыв незапертую дверь.
Из кухни вышла невысокая красивая женщина в фартучке, за ее спиной шипело, шкворчало и фыркало. Запахи распространялись такие, что у Володи в животе все свернулось в комок. Из комнаты вышел высокий мужчина в очках и с книгой.
- Это Володя Снегирев, кадет из Свердловского суворовского, - представил друга Аркадий.
- Вижу, - глянул на погоны Снегирева мужчина.
- Рады вам! – вытирая руки, сказала женщина. – Заждались.
Она поцеловала сына.
- Тамара Ивановна, - она подала руку Володе, а потом обняла гостя, как родственника.
- Степан Николаевич, полковник в отставке. Рады друзьям сына.
Владимир вытянулся перед полковником.
- Умывайтесь, мальчики, скоро ужин, - Тамара Ивановна спешно ушла готовить.
Из детской комнаты вышли еще два мальчика. Один – лет семи, второй постарше.
- Идем знакомиться, - позвал Аркаша и с гордостью представил:
 – Это Павел, тоже кадет, первокурсник, младший брат. Это Саша, брат еще более младший. Мальчики, это мой друг – Владимир.
Павел был такой же красивый мальчик, немного посветлее, с зачесанной назад челкой, тоже темнобровый, с умными ясными глазами. Он радушно протянул Володе обе руки. Было видно, что в поведении он старается копировать старшего брата. Серьезность – это скорее от отца и Аркадия, а не его личное. Младший Саня был самым светленьким, веселым и подвижным.
До ужина Степан Николаевич рассказал о своей службе, о том, что с последние годы служил в Министерстве обороны.
- Пап, покажи Володе кортик! – попросил Аркаша.
Степан Николаевич открыл ключиком витрину и достал кортик:
- Раньше выдавали кортики не только морским офицерам, пехотным тоже. Посмотри на рукоятку.
Володя с благоговением, как реликвию, взял в руки протянутый кортик, рассмотрел на рукоятке с торца звездочку.
- У моряков с торца на рукоятке якорь, у нас – звездочка.
   Володя таких кортиков больше никогда не видел. Братья Аркадия тоже подержали отцовский кортик; видимо, доставал его отец не часто.
В честь гостя стол накрыли в гостиной. Тамара Ивановна торопилась выставить все лучшее и вкусное, чтоб Володя попробовал все, что она приготовила и что было припасено для сыновей, которые тоже приходили редко домой в увольнение.
- Будешь в Казани, приходи всегда к нам. Не ищи других случайных мест. У тебя теперь есть в Казани дом, кто бы в доме ни остался. - Степан Николаевич окинул членов своей семьи. - Всегда будешь принят как родной. По законам братства.
Володю обняли, дали в руки пакет с едой «для позднего ужина в поезде», чтоб не проголодался за десять часов езды, и Аркадий с Павлом поехали провожать его на поезд. У вагона Аркаша протянул Володе погоны Казанского СВУ:
- На память.
Эти погоны он хранит всю жизнь в память о Казани и о брате – суворовце Березине. Уже не в первый раз Володя ощутил кадетское братство, когда тебя везде тепло принимают как самого дорогого друга и самого долгожданного гостя. И не важно, насколько длительным было знакомство, и было ли оно вообще. Главным паролем были слова: СВУ и кадет. Он рассказал после каникул товарищам о новых друзьях. И некоторые в ответ рассказали ему похожие истории. Случай был не единичный, и произошел он на каникулах не только с Володей.
А через полгода состоялся выпуск из ставшего навсегда родным училища.
После выпуска они с Геной поехали в Ленинград первым.