По законам братства. Часть 5. Глава 2. Теплое нояб

Глава 2. Теплое ноябрьское солнце
В августовское воскресенье Володю разбудил отец.
- Володь, вставай. Свози меня на рынок.
- Чего тебе не спится? До рынка рукой подать, ты ж пешком туда ходишь, - ворчал Володя.
- Мотоцикл хочу купить, - гордо ответил отец.
- Мотоцииикл? – протянул Владимир. – Ну, ты хватил. С чего такая гулянка?
- Мамочка скоро приедет. Хочу встретить по –царски, на мотоцикле с коляской.
- Давай попробуем! Сейчас умоюсь! А то снова купишь без меня кота в мешке.
История с папкиной первой и единственной машиной была притчей во языцех. Он рассказывал ее гостям и знакомым со смехом. А мамочка добавляла язвительные замечания. ВАЗ – 2101 был куплен в год выпуска первых моделей, в 1970 году. На нее папка потратил все накопленные на северах деньги. Иметь «Жигули» было не просто круто, а сверхкруто. По советским меркам, это почти министерский размах!
- Моя «копейка» от старости стала походить на развалившуюся калошу, -начинал обычно папка свою историю. – Она поездила с нами из города в город по разбитым дорогам.  Гаража не было, какие там гаражи? Она летом и зимой стояла на улице. Мы переезжали, какой там автосервис? Где найти мастера? Порог во многих местах проржавел так, что виднелись черные дыры, передние и задние двери не прилегали к кузову, как следует от деформации, и при езде противно тарахтели, а что касалось резиновых прокладок, они свободно пропускали воду прямо в салон во время дождя. От бампера и пластмассовой решетки радиатора остались жалкие обрывки. Но главное - движок. В первые минуты работы он тарахтел с такой силой, что, казалось, шел в разнос. Потом, правда, успокаивался и выбрасывал через выхлопную трубу клубы черного дыма. Топливо и масло жрал, как самосвал. И вот настал момент, когда надо было решить вопрос, что делать со старыми «Жигулями».  Жена и старшая дочь настаивали на том, чтобы продать нашу «копейку», добавить денег и приобрести, пусть хотя и подержанную, но новую машину.
- Вы представляете, сколько мог стоить наш железный хлам? –задавала мамочка гостям наводящий вопрос.
- Хоть сколько, - парировал папка, - лишь бы продать машину. На том и порешили. Написал я объявление о продаже машины и повесил его на воротину своего бокса. Покупатель нашелся быстро. Это был сосед по гаражу. За мою «копейку» он без обиняков предложил пятьсот рублей. Как я ни торговался, не прокатило.
- Скажи спасибо, что даю эту сумму, - твердо сказал сосед, - через полгода придется везти свои «Жигули» на металлобазу. А там, сам знаешь, копейки дадут. Мне нужна такая развалюха в деревню. Там моя дочь будет учиться водить машину. Пойдет на водительские курсы. На экзаменах ей легче будет сдать вождение.
- Посоветовался я с семьей. Володя учился в Свердловске, жена и дочь согласились на эту цену. Получив деньги, потопал домой. Что делать? Иду домой, настроение хреновое. Машины нет, денег - кот наплакал, и перспективы никакой. Тут мимо меня пролетела кавалькада парней на мотоциклах. А что, если мотоцикл с коляской? – подумал я. Денег на «Урал» как раз хватит. Буду жену и дочь в сад в коляске возить. Потом, даст Бог, и на новую машину скопим.
Дома мои девки повздыхали - повздыхали и согласились на мотоцикл. Хоть клок шерсти в этой ситуации.
Ночью я ворочался в постели без сна, соображал, правильно ли поступаю? А если попросить денег у коллег, занять у друзей, тогда, может быть, и хватит на простенькую машину. К утру отказался от этой мысли. Деньги никогда не занимал. Мотоцикл, так мотоцикл.
Сколько себя помнил, к мотоциклам был безразличен, да и вообще я к комфортной жизни особо не приучен, и для перевозки своего тела из точки "А" в точку "Б"   было достаточно моей дряхлой «копейки», а при особой необходимости и общественного транспорта.
На работе день прошел не очень эффективно с точки зрения производительности труда, но зато к вечеру я знал о мотоциклах уже гораздо больше, чем раньше, и даже более-менее представлял себе, что за агрегат куплю. А в том, что куплю обязательно, сомнений не было.
Мотоцикл купил чисто из "еврейских" побуждений - расход 3л/100км. На «копейке» было 12 – 13 литров на 100 км. Экономия налицо.  В моём новом мотоцикле меня устраивало почти всё: небольшой вес, удобство маневрирования, отсутствие необходимости иметь в правах категорию «А». Главное – невысокая цена. Но ни одного мотоцикла с коляской в те ни на рынке не было.
Жене, конечно, о покупке, сказал не сразу. Считал, пока лучше ее не огорошивать новостью, что мотоцикл без коляски. Знал: поднимется шум, начнутся упреки в отсутствии любви к семье, в безответственности. Думал, что смогу после проведения соответствующей идеологической работы сказать о реальном положении дел.
- И? – смеялись друзья – Как жене рассказал?
- А разговор с женой получился эмоциональным, - продолжал папка. - Почему мотоцикл без коляски? Наверное, я был не очень убедителен и недостаточно расписал положительные стороны своего приобретения. Зато дочь была в восторге –ей самой хотелось попробовать прокатиться на мотоцикле.
Я после работы по пути домой нередко заходил в буфет выпить кружечку прохладного пива. Садился у окна. Когда видел, что к кафе подъезжали мотоциклисты, с интересом рассматривал их машины. Каждый раз подмывало подойти к ребятам и поговорить о новинках мотоциклов. А теперь мужики в гаражах завидуют. Каждый из них - владелец «Жигуленка» или «Москвича» - мечтает промчаться по трассе со скоростью 150 километров в час. На чем, как не на мотоцикле, получить столько адреналина? Поэтому я, что называется, на коне! И супермодный!
 - Эх ты! Горе – модник! – трепала по голове мамочка.
- Ничего-ничего, - утешал ее папка. – Будет у тебя мотоцикл с коляской!..
Когда отец поехал в Печоры к сыну, он, конечно, продал в гаражах своего стального друга. Владимир хорошо знал эту папкину байку и мечту о мотоцикле с коляской. Тем более, что машина у них в семье теперь уже была.
На рынке они обошли все ряды, где расположились продавцы мотоциклов.
- Володька, ты давай, смотри в оба! Ты все же профессионал по части техники! А то получится, как у соседа, Юрия Семеновича, - громко шептал папка.
- А что случилось с Юрием Семеновичем? – удивился Владимир. – Он же, вроде, недавно купил мотоцикл.
- В том все и дело, - горячился папка. – Ты последних новостей не знаешь. Покупал же мотоцикл Юрий Семенович с рук, в гаражах. А, сам знаешь, как говорится, выбор подержанного мотоцикла – всегда авантюра. Сюрпризы могут проявиться, даже если покупать аппарат с пробегом у супермастера. Именно поэтому осматривать двухколёсный «секондхенд» при покупке нужно с особенной тщательностью. Так вот. Он недавно нашел в газете объявление о продаже мотоцикла. Позвонил – оказывается, хозяин в наших же гаражах. Он сказал, что машине пять лет, но ездил он на нем всего два лета, пробег две тысячи километров. А чего продает? Купил сыну кататься, но он через два года машину купил. Так и остался мотоцикл без дела. Стоит, как неприкаянный, в сарае. Офигительная история. Сторговались за триста пятьдесят рублей. Пришел. Хозяин повел в бокс. Ё –мое!! Машина в некоторых местах проржавела от сырости. Особенно бак, тот вообще течет. Пришлось владельцу сбросить цену на целую сотню.
 Юрий Семенович докатил обнову до своего гаража, пригласил сварщика, и тот стал заваривать дыру в бензобаке. Получилось. Потом целый день очищали раму от ржавчины, настраивали карбюратор, регулировал работу движка. Потом он заменил масло и смазал цепь. Стал кататься.  Через пару дней неожиданно байк «захромал». То одна деталь выходила из строя, то другая. День поездит, два дня ремонтирует. Жаловался, что в темноте плохо фары светят. Того и гляди бабе какой в зад заедет. И вот начал Юрий Семенович к своему мотоциклу рационализаторские идеи приспосабливать, чтобы фары посильней светили. Магнето тракторные приладил. Вроде всё докумекал и стал даже по вечерам ездить. А вчера, сияя всеми огнями и фарами, тарахтел его мотоцикл по дороге. Неожиданно фары перестали светить. Искры во все стороны брызнули, и ездюка стало током бить во все места. Мотоциклет трещит, Семеныч руками машет, как мельница, искры из-под рук летят…ну, чисто Змей-Горыныч! Видать, кусал его ток сильно. Семенович ругался, матерился! А случайные прохожие во весь голос хохотали. А тут новокупленный заглох. Как ни пытался Юрий Семенович привести в чувство машину, не получилось. Только к ночи гаражный рационализатор закатил его на место. Я утром за молоком ходил. Вот он мне у подъезда и рассказал. Так что ты давай! В оба смотри!
У Владимира, действительно, глаз был наметан на технику. И в училище, и в Германии, и в Казахстане, тем более в Афганистане техника была если не первым помощником, то вторым – точно! За два часа они с отцом выбрали прекрасный «Урал» без изъянов и дефектов, который душевно рокотал Володе на ухо, как бережно будет катать своего седока. Папка был счастлив!
Через два часа ехали домой армадой: впереди на «Запорожце» Володя, за ним на колясочном «Урале» отец, следом на велосипеде догонял неожиданно присоединившийся на рынке Юрий Семенович, оценивавший, за сколько можно продать своего уже бездыханного подопечного.
Маму встречали представительно, на машине и мотоцикле с коляской.
- Иван, - торопливо целуя мужа, говорила мамочка, - помогай, у меня в купе еще вещи остались.
Папка запрыгнул на ступеньку и помчался за чемоданами и тюками. Потом они с Володей грузили все в коляску, багажник и заднее сидение машины, привязывали сверху на багажник «Запорожца». Маме нравилось все: и Володина квартира, и папкин мотоцикл. Весь день она раскладывала вещи и готовила ужин и все время обнимала сына. Не было для них с мужем сейчас ничего важнее и дороже жизни и благополучия сына. Ему надо было помочь, в прямом смысле слова, крепко встать на ноги.
      Володя почти каждый день стал подвозить Любу домой. Они немного задерживались на службе, чтоб их дружба не бросалась в глаза. Они пили чай или растворимый кофе, доделывали текущие дела, а потом он вез ее в магазин и к дому. В квартиру его не приглашали.
Перед 7 ноября он помог выгрузить из машины ее сумку.
- Хочу отблагодарить тебя. Приглашаю после демонстрации ко мне на день рождения, Володя не сразу понял. Букет гладиолусов ко дню рождения он покупал ей ранней осенью.
- У тебя же день рождения в августе был! – изумился он.
- А отмечать будем в ноябре.
- Понял. Хоть когда, лишь бы отмечать!
- До дня рождения ли мне было тогда! Если б ты цветы не подарил, я б и не вспомнила о нем. Я себя – то не помнила.
На демонстрацию Владимир Иванович не пошел, было трудно долго стоять в колонне и идти в строю больше часа. Он вышел из военкомата, дождался своих, шедших мимо и поющих в колонне песню «Красная гвоздика», помахал им живыми гвоздиками и вернулся к работе. Люба его будет ждать только к обеду, надо дать ей время дойти до дома и накрыть стол.
Вид праздничного стола потряс Владимира. Конечно, мамочка прекрасно готовила, вкусно и сытно, но Люба накрыла стол очень изящно. Сложенные льняные салфетки в золотистых кольцах, льняная скатерть отутюжена, простые хрустальные бокалы, встречающиеся в каждом советском серванте, сверкали гранями, на столе много закусок на отдельных тарелочках, колбаса нарезана тонко, сыр – волнистым ножом, заливное выложено из фигурной формы, форшмак на поджаренных треугольных тостах.. На столе немецкий чайно – столовый белый сервиз с красной каймой. Строгий, но элегантный.
Володя протянул Любе букет красных гвоздик.
- Красные. Очень подойдут к твоему столу.
Люба взяла цветы и легко поцеловала Владимира в щеку.
- Я рада, что ты в костюме, а не в форме. Тебе очень идет.
- Ты тоже прекрасно выглядишь.
На Любе был светло – синий шелковый костюм с плиссированной юбкой и легким жакетом, бежевые туфли на каблуке. Видно было, что к встрече она готовилась очень тщательно. Этого костюма Владимир на ней еще не видел. Видимо, специально сшитый к этому вечеру.
- Кирюша! У нас гости! – позвала она сына.
В комнату вошел светловолосый мальчик с серо – голубыми неулыбающимися глазами, очень похожий на маму.
- Владимир Иванович, это мой сын Кирилл, ему десять лет. Кирилл, Владимир Иванович - мой коллега.
- Здравствуй, брат. Будем знакомы, - Владимир подал руку мальчику. Кирюша вяло ответил на рукопожатие. Ни радости, ни неприязни не отразилось на его лице. После тяжелого развода родителей Кирюша не ждал от мужчин ничего хорошего, он помнил только скандалы между родителями. Но и чужого человека рядом с матерью видеть пока не хотел. Владимир понимал это, знал, что уважение и авторитет в этом возрасте у мальчишек надо как –то заслужить. Хотя бы заслужить приязнь. Но он также знал, что, если у ребенка в семье долго нет мужчины, обостряется желание иметь рядом отца. Владимир решил не торопиться в словах и поступках, чтоб не наделать ошибок.
- Давайте обедать! К столу, мужчины! – Люба приобняла сына, и Кирилл съежился. Он быстро поковырял вилкой в салатах, достал оттуда колбасу, из заливного вытащил нарезанную цветочком морковку и вышел из-за стола.
- Я не хочу больше.
- Я позову тебя на жаркое! – сказала Люба и не получила ответа.
Она подняла глаза на Володю.
       - Не обижайся, - смущенно сказала она.
- Ничего, я все понимаю.
- Он тоже болезненно пережил наш развод с Юрой. И боялся его пьяного, и презирал, и на меня до сих пор сердится, что развелась. Все же отец. Измучились мы все…
- Ничего, Любаша. Все проходит. Надо просто идти дальше. Никому не будет лучше, если вы будете долго страдать: ни тебе, ни Юрию, ни Кирюше.
Он помолчал и добавил:
- Ни мне.
Владимир достал из кармана пиджака синюю бархатную коробочку. Люба подалась к ней, не смогла сдержать любопытства.
- А теперь время подарка, - Володя открыл коробочку и протянул Любе.
Она увидела украшение, и глаза немного потухли. «Думала, что колечко, - подумал Владимир. – Ничего, будет и колечко. Не время еще».
На подушечке лежала золотая подвеска с янтарем. Очень крупный солнечный камень, будто омытый слезой, был в обрамлении золотого плетения с напаянными завитушками.
- Какой роскошный! – задохнулась от красоты Люба. Владимир не спрашивал, понравился ли ей подарок. Он покупал наверняка: самый оригинальный, самый красивый, самый выразительный, самый дорогой, чтоб, как артиллеристу, попасть в цель на все сто процентов сразу и не чувствовать себя за подарок неловко. Не хотелось заискивающе заглядывать в глаза и выпытывать: «Тебе понравилось?» Он хотел поразить и порадовать и видел, что это ему удалось.
- Пусть греет тебя, когда я рядом и когда далеко. Он похож на августовское солнце. Не подобрал цепочку, не знал, какого размера брать. Так что вторая часть подарка за мной.
- Ну, что ты, Володя! Я сама... – начала она.
- Вот когда будешь сама, тогда и будешь сама! – отрезал Володя, и Люба больше не стала спорить. Она положила рядом открытую коробочку и все время гладила кулон.
Он налил шампанское и сказал:
- За тебя, Любаша. Хоть на улице ноябрь, а не август, и даже не март, но в пусть в наших сердцах теперь всегда будет тепло. Я очень хочу, чтоб ты всегда улыбалась и была счастлива.
Он быстро выпил почти весь фужер.
- Ты на машине сегодня? – спросила Люба, отпивая шампанское медленно, глоточками.
- Ага, - радостно сообщил он.
 - А как же ты …
- Поеду? – улыбался он.
- Да.
- А посмотрим.
Они долго говорили о параде, потом что-то обсуждали из праздничной передачи, идущей по телевизору, звук которого приглушили до тихого ворчания. Их разговор походил на обычный семейный, происходящий каждый день между близкими людьми, которые понимают фразу по ее началу, и не надо продолжения, когда заранее согласен с мнением и вкусом супруга.
Люба принесла жаркое на большом блюде, поставила на стол и пошла за сыном.
- Позову Кирюшку, - сказала она.
Владимир встал и посмотрел в окно. Под ярко светящим фонарем стоял его «Запорожец».
 - Представляешь, - шепотом проговорила Люба, входя в комнату, - он спит. Мне кажется, что он плакал.
Володя подошел к Любе, обнял ее за плечи и прижал мягко, но крепко.
- Не переживай. Мы что-нибудь придумаем, - утешал он ее и целовал ее лоб и щеки. Люба притихла, перестала плакать и стояла в его сильных объятиях. Ей было спокойно и уютно.
- Оставайся, - просто сказала она.
- Ты точно готова ко… всему? – ему хотелось как –то поделикатнее сказать, чего ей ждать. Ведь надо раздеться…
- Я все понимаю, - проговорила она, опередив все его страхи и возможные объяснения.
Он прижал ее к себе и так стоял несколько секунд.
Потом подошел к телефону и набрал домашний номер.
- Папка, вы меня не ждите сегодня. Ложитесь.
– Завтра пятница, тебе на работу.
– Не переживай. Я поеду отсюда.
- Ты где? Что мамочке сказать? – заинтересовался папа. Он видел, как сын собирается с утра, отутюживая брюки и рубашку, и давно понял, что тот по вечерам задерживается не с коллегами за игрой в шахматы.
- Придумай что-нибудь сам, - засмеялся Володя и положил трубку.
Утром Кирюша, увидев на кухне Владимира, кивнул в ответ на «доброе утро», быстро оделся и ушел в школу без завтрака.
Люба замерла с лопаткой, которой раскладывала по тарелкам яичницу.
- Я обещаю тебе, все будет хорошо, - гладя на расстроенную Любу, сказал Володя.
В субботу он попросил у военрука в школе духовое ружье и повез Кирюшу в лес – учить стрелять.
- Я соскучился по оружию, я ведь артиллерист. А тут вынужден бумаги перебирать. Папка мой не любитель оружия, а ты, будь другом, не откажи, составь мне компанию! – как бы оправдываясь, просил Владимир.
У Кирюшки при виде оружия горели глаза. Он согласно кивал на каждое предложение Володи. Было видно, что одолжение Владимиру он делает с большим удовольствием. Он очень старался, и с первого дня было понятно, что стрелком будет хорошим.
Ноябрь был теплый, золотой сказочный. Володя развел костер среди бордовых кустарников, заострил ветки. Они сидели под ноябрьским серым небом, но ощущение было такое, словно солнце залило их маленький мужской мирок.
- Давай научу жарить «офицерские» сардельки?
Конечно, сардельки были самые обыкновенные. Владимир Иванович изобретал рецепт на ходу. Разрезал жирненькие сардельки на круги, между ними наколол куски плавленого сырка «Дружба», и Кирюша жарил на костре сардельки, покрывающиеся пенкой и жиром. Сыр заливал куски мяса, получился живописный натюрморт.
- Маме пожарим парочку? Не постреляла с нами, так сардельку твою «офицерскую» попробует!
Кирюша, обжигаясь, ел сардельку и гладил рукой лежащее рядом ружье.
- Отличный стрелок растет, Любаша! – хвалил он Кирюшу за обедом. – Почти все чурочки сбил. Будущий офицер.
Люба кормила их супом с фрикадельками и улыбалась, глядя на довольного сына. В доме наконец наступал мир. Для нее и ноябрьское неулыбчивое солнце было сейчас особенно ярким и приветливым.
Володя думал о своем Андрюшке, с которым сейчас где – то возился Павел, о сыне Нины, которого он усыновил и относился к нему тепло. Кто с ним? И с кем Нина? Нашла ли она новую любовь? Он дарил радость Любиному мальчику, как будто отрабатывая ту заботу и душевность, которую сейчас дарили дорогим его мальчишкам другие мужчины. За все надо заплатить. За счастье – вдвойне.
- Мы вот еще пойдем на рыбалку с Кирюшей. Познакомлю его с моими друзьями рыболовами – охотниками! Замечательные они люди, Кирюша! Герои! Закинем с тобой удочки. Красота! Сядем, помечтаем! О чем мечтать будем, Кирюш? Давай о том, как поедем жить в Ленинград? Ты хочешь жить в Ленинграде?
Кирюшка перестал есть, в его глазах читалось обожание. А у Нины в руках завис половник.
- Какой Ленинград, Володя? – шепотом спросила она.
- Я написал рапорт о переводе в Ленинград. Я давно просился туда, с самого начала. Сразу после госпиталя. Ты же знаешь, - тоже тихо ответил Володя. – Просто так получилось с Печорами.
Кирилл умоляюще смотрел на маму и Владимира. В мозгу пульсировало: «Только бы не сорвалось, только бы не сорвалось! Только бы не поругались!»
- Мы с Кириллом входим в твои планы на Ленинград? – еще тише, чтоб не понимал сын, проговорила Люба.
- Обязательно! Вы с Кириллом в моих планах, и я хочу, чтоб при первой возможности вы поехали со мной. Надо только подождать ответа. Как ты, Кирюш? Мы поедем в Ленинград? –громко сказал Володя.
- Да! Конечно! Мама, соглашайся! – кричал мальчик.
Люба поцеловала сына в щеку, подошла сзади к сидящему на табурете Владимиру и обняла его за плечи.
 - Спасибо.
- Все будет у нас хорошо, Любаша, - он погладил ее по руке, перевернул руку и поцеловал ладонь.
Кирюшка сполз с табурета и выскользнул в свою комнату.
В 87 году райком комсомола помог Снегиреву в зале ресторана «Русь», где он с Любой впервые пил кофе, собрать всех афганцев района. Володя хотел создать организацию ветеранов – афганцев. Это было первое его организационное собрание, он очень волновался, не знал, какими увидит своих бывших шурави. Разговоры с молодыми парнями и с мужчинами постарше были разными. Кто-то охотно шел на диалог, спокойно рассказывал о боевых действиях. А кто-то категорически отказывался общаться, демонстративно сидел в конце зала, агрессивно реагировал на любые вопросы. От двоих парней пахло спиртным. Несколько человек были на инвалидных колясках. Володя решил, что начать надо именно с них, им надо помочь «встать на ноги».
- Товарищи, давайте начнем наше первое собрание, - заговорил Снегирев.
- Товарищ капитан, Вас срочно к телефону, - зашептала подошедшая к нему испуганная официантка с округлившимися глазами. - Комиссар.
Владимир Иванович извинился перед собравшимися и попросил подождать его одну минуту.
 - Товарищ капитан, приветствую Вас, - бодро начал комиссар. – Сегодняшнюю «Красную звезду» читали?
- Нет еще. Сегодня суббота, я не получил.
- Я тоже не читал, но нас с Вами немедленно требует к себе облвоенкомат. Так что одевайтесь, отправляю за Вами машину.
Владимир передал ведение собрания комсомольским активистам во главе с Михаилом Князевым, невысоким крепеньким парнишкой, очень старающимся ходить быстро на протезе. Миша тоже был из уральского городка, похожего на тот, где жил Володя. Несмотря на то что он был лет на 10 - 12 младше, детство их было похожим, как у тех, кто жил в небольших ухоженных уральских городках с особенным статусом. Только Князев окончил РВВДКУ – рязанское высшее десантное училище и почти сразу отправился в Афганистан. Ногу он потерял, подорвавшись на такой же мине. Парень сильный, надежный и ответственный. Все сделает, как надо. Володя спустился в вестибюль одеться. Было немного досадно. Это так и осталось его единственным собранием.
Добрались быстро, их встретили облвоенком, начальник политотдела, начальник управления кадров, несколько офицеров. Оказалось, что о нем вышла большая статья в «Красной Звезде», с которой прибывших и ознакомили.
- Печать райвоенкомата привезли?
- Так точно, - ответил комиссар.
- Чтоб не задерживать никого, мы уже отпечатали представление на получение Вами, Владимир Иванович, очередного звания майор.
 Райвоенкому оставалось только расписаться и поставить печать, и срочно с нарочным офицером представление было отправлено в штаб округа. Из штаба округа полковник Седов поехал в тот же день с представлением в Москву.
В понедельник Седов позвонил Снегиреву:
- Владимир Иванович, поздравляю, дорогой, с присвоением звания майор!
- Спасибо, товарищ полковник, - механически ответил Владимир.
- Жди меня, скоро приеду. И готовься к переезду в Ленинград!
- Спасибо, товарищ полковник, - снова так же ответил Владимир.
-Да ты не рад, что ли? – удивился Седов.
- Не знаю я еще, товарищ полковник, неожиданно все. Как в сказке.
- Просто время твое подошло, Володя. Ты уже два срока проходил в капитанах, так или иначе звание тебе обязаны были присвоить. И потом, ты ж хотел в Ленинград. Что не так?
- Я хорошо здесь обосновался. Жена с ребенком. Квартира, дача, родители приехали.
- И думать нечего. Собирайся, - и полковник, бросив еще одну фразу, коротко попрощался.
Люба невероятно обрадовалась предстоящему переезду.
- Володя! Как же это замечательно! Поедем в Ленинград! Город какой красивый! Мечта!
- Любаша, ты сейчас как жена Городничего, - рассмеялся Володя. – И воздух здесь уже не тот! И в Петербурге у нас будет первый дом в столице, и в комнате у тебя будет такое амбре, что и войти будет нельзя!
       И Владимир расхохотался, сидя в кресле. Люба присела к нему на подлокотник.
- Непросто все. Все районное руководство у меня в военкомате на учете, ведь все руководители района у нас офицеры запаса. Я отправляю их и на учебу, и на переподготовку. Свой круг друзей и знакомых уже сложился. Люди какие! Фронтовики! Герои! А там? Никого нет. Ни друзей, ни знакомых. Только и греет, что, наконец, буду ближе к Андрюше.
В комнате повисла тишина. Об этом Люба, видимо, не подумала.
- Ну, тогда откажись.
- А вот это как раз невозможно. Седов на прощание сказал, что, если я откажусь от перевода в Ленинград или ближайший пригород, его снимут с должности. Вопрос стоит именно так.
- Значит, и думать не о чем, - снова оживилась Люба. - Ты оптимист! Будут у нас еще друзья!