Ойка, полностью

Иногда, приснится сон, да, такой реальный, что складывается впечатление, что ты сам, там был и все видел своими глазами. Мистика, да и только. Сейчас уже никто ни отрицает, что в нашем мире существует несколько измерений, вернее семь. Число семь - это сакральное число. Семь дней недели, семья, семь чакр и т.д. Но, я хочу написать о другом. Наши чувства и желания или наоборот нежелательные  ощущения и  приметы очень часто воплощаются не зависимо от наших желаний. Что это? Никто не знает,  но во снах и в нашем подсознании, иногда они пролетают или мелькают либо мимолетным сном, либо невероятным ведением, как бы предупреждая, что это рано или поздно случится, или уже было в вашем далеком прошлом. Так случилось и со мной.

 Сны, это удивительные  живые картинки, часто напоминающие о том, что вы обещали и не выполнили, и когда подсознание тебе об этом напоминает, становится неприятно, не потому, что напомнило оно вам, о ваших долгах, а потому, что обещала и не исполнила, данного слова вселенной, потому, что обещая то или иное сделать или выполнить, мы, порой сами не понимаем, что призываем в рефери ни кого - нибудь третьего, а высшие силы вселенной, а они, как вы понимаете беспристрастны.


Мне часто снятся сны, и порой очень реальные. Я часто просыпаюсь с ощущением присутствия кого-то в моем доме, а самое главное, этот кто-то оставляет свои следы в виде запахов, темных и светлых сгустков энергии и видений. Вы скажите - это бред, но это реалии нашего многомерного мира.  С недавних пор, в моих снах начали появляться картины из быта наших северных народов -  финоугорских племен и эвенков. Хотя я там никогда не была и почти ничего об этих народностях не знаю. Я пыталась вспомнить, почитать об этом, но ничего не смогла вспомнить, что могло бы меня связывать с ними. И вот однажды, мне приснился, или привиделся почти реальный сон или видение. Утром пол пятого меня разбудил мой такс, он заскулил и шементом метнулся под кровать. Такс всегда прячется под кровать, когда ему что- то не нравится, и оттуда начинает лаять. Вы представьте. Много квартирный дом и лает пес. Я его успокоила. Время было уже урочное, после 4.00, в комнате светло. У нас на Вятке светлые ночи в июне. Зашторила темными шторами  окна,  и легла еще поспать. Я  крепко уснуть не успела, как вдруг почувствовала запах паленых перьев, дыма, каких то кореньев, типа печеного картофеля и  звук бубна. Звук нарастал, он мне казался то глухим и басистым, то очень тихим и призывным, зовущим  последовать за ним.  Все поплыло у меня перед глазами. Я ничего не видела, как будто бы меня накрыло туманом или дымом. Я хотела встать, где-то в подсознании мелькнула мысль, что что-то у соседей горит или курицу палят, но я проваливалась, как в вату  в этот туман и звуки  бубна. Вдруг из тумана вышел шаман. Он был одет в белые одежды, разукрашенные шкурой из белого волка, во сне я, как будто бы знала, чей мех на одежде шамана. На голове была надета выделанная  голова белого волка. В руках он держал бубен и вместо жезла или палки для бубна, он держал кость, на конце которой была волчья лапа. Он ходил по кругу,  вокруг меня и моей постели, бил в бубен и повторял одну фразу. Во сне я его не боялась. Мне казалось, что я его давно знаю, и пыталась запомнить эту фразу, которую повторял шаман, у потребляя горловое пение. Затем, я стала повторять эту фразу вместе с ним. Он одобрительно кивнул мне, когда я смогла повторить эту фразу полностью, и исчез. Через некоторое время меня разбудил мой такс. Он тормошил меня своими лапками и прижимался ко мне со спины. В комнате стоял запах костра, паленых перьев и кореньев. Голова болела. Спина тоже. А в голове звучал бубен  и та фраза, которую я выучила во сне. Я попробовала ее пропеть, вернее внутренним  горловым голосом повторить,  у меня получилось. Я и не знала, что для меня это возможно. Я быстро встала. Зажгла свечу. Взяла листок и ручку и стала записывать сон или видение. Такс спокойно сидел за моей спиной, согревая ее. Вдруг моя рука, вместо какого - то очередного слова сама вывела имя - ОЙКА, и я все вспомнила. Вспомнила историю, которая произошла много, много лет назад, и свое обещании об этом написать.

Продолжение следует...

Ойка, часть1

Студенческие годы 1973 - 1977. Прекрасная и сложная пора. Многие, кто помнит их, со мной согласятся. Мы тогда были молодые, борзые, веселые и беззаботные. Сказать, что мы были голодные, не скажу, но любопытные до неприличия.
Нам все было интересно и любопытно. Мы ходили на выставки, стадионы, в кафе. Мы танцевали до упаду. Мерзли в лютые морозы в капрончиках, чтобы казаться красивыми и модными, носили, как модели, чулки из дедерона со швом, дабы подчеркнуть стройность наших ног, оголенных мини юбками. Что там было еще показывать, когда и так видно было все. А наши замечательные прически, и первые осветленные локоны? Это особый шик, да и тушь для ресниц, в коробочке со щеточкой, куда нужно было немного плюнуть, чтобы развести ее. Да, сколько еще интересного было в наши студенческие годы. Мы дружили, ссорились, мирились, влюблялись и ездили на уборку картошки с морковкой, и на производственную практику в Анапу. Но, это особенный разговор. Но,  я хочу вам рассказать историю, немного иную, хотя эта история, как раз касается этого периода моей жизни.


Студенческие годы... Это удивительное время. Мы, в то время могли путешествовать автостопом, как сейчас говорят. Ездить в общих вагонах на третьей полке. Могли себе позволить попуткой поехать на юг или на север, захватив с собой немного ванильных сухарей и полкило Дунькиной радости. В то время никто особенно не боялся и спокойно мог проголосовать на трассе любого попутного автомобиля, хотя конечно и иногда случались неприятности, то это скорее всего были исключения из правил, чем правило сегодняшнего дня.


Однажды, мы с подругами на каникулах, летом 1977 года решили съездить в Ленинград, ныне Санкт Петербург. А чтобы интересней было и дешевле дорога, то мы выбрали водный транспорт, то есть теплоход. Теплоход шел из Нижнего Новгорода по Волге, по Беломор каналу, по реке Свирь в Ладожское море и по Неве в Ленинград. Этот путь занимал почти неделю. Удивительной красоты природа, белые ночи делали незабываемыми наш путь, и ничего, что в кармане было почти ничего, только несколько рубликов на крайний случай. Питались мы вместе с командой в столовой теплохода, предварительно заплатив за билет и комплексный дешевый рацион. Нас устраивала манная каша на завтрак в 6.00 утра, постный борщ и гарнир с маслом, без мяса, на обед, и что- то на ужин. Мы были счастливы, что на стоянке теплохода, команда которого грузила и разгружала попутный груз и пассажиров, могли погулять по пристани или близлежащем городе, или просто покупаться, если позволяло время.


Ночи были светлыми, солнце садилось около 24.00 и уже в 2.00 опять сияло на небосклоне. Красоты реки Свирь, нас поразили многообразием оттенков и пейзажей, а как здорово было шлюзоваться на канале. Мы дневали и ночевали на палубе. Нам не хотелось спать совсем. Разве можно сравнить это с чем - то иным и современным, думаю нет. Мистика, красота, солнце и луна на одном небосклоне. Мы молоды и красивы. Ребята из команды устраивали танцы, и мы танцевали почти всю ночь. А время, мы его не замечали, как быстро оно летело. Мы были молоды и счастливы. Нам, казалось, что все у нас еще впереди. Все мы будем счастливы и любимы и все у нас будет хорошо.


Однажды ночью была небольшая пристань. Стояли минут десять и отчалили. На борт теплохода села молодая женщина с грудным ребенком. Ее провожал дежурный по пристани и местный врач. Он пригласил корабельного доктора и что-то тихо и настоятельно ему говорил, указывая на женщину с ребенком. Мы особенно не вникали в их беседу, просто рассматривали старинное здание плавучей пристани. Вскоре, теплоход отчалил. Женщину проводили в медпункт, а мы поплыли дальше. Наше плавание продолжалось.

Продолжение следует...
 
Часть  2.

Теплоход отвалил и пошел своим курсом, набирая скорость. Мы немного постояли на палубе, любуясь закатом, и пошли в каюту. В каюте нас ждали наши друзья, они принесли карты, шашки, и мы стали играть, пить чай, на все остальное денег не хватало, и рассказывать небылицы и анекдоты. Было весело. Молодые люди ухаживали за моими подругами, я чувствовала себя неловко  и лишней в их компании.  Мне не хотелось им мешать, и взяв одеяло, сославшись на то, что у меня болит голова, вышла на палубу.  Спасть не хотелось, и гулять тоже, я решила пойти на корму, там нет сквозняка и  можно удобно устроившись на скамейке, обернуться одеялом, любоваться красотами Свири и наблюдать за восходом солнца.


Теплоход шел своим привычным ходом. Свирь река спокойная с живописными берегами. По берегам время от времени, просматривались небольшие  деревеньки, рубленными баньками и лодочными причалами вдоль берега.  Иногда, теплоход давал гудки, зазевавшимся местным рыбакам, близко подплывавшим к теплоходу или оказавшимся в фарватере  перед ним.  На корме было тихо, тепло и уютно. Где - то там внизу в трюме, ровно урчал  двигатель. Это успокаивало и располагало к отдыху и размышлениям.


Вдруг, я скорее  услышала, чем увидела, какой - то не то всхлип или вздох. Я осмотрелась и увидела,  что в одном из плетеных кресел, у самого борта сидит женщина, та женщина, что недавно села с маленьким ребенком на теплоход.  Она была маленького роста, в каких - то национальных одеждах и кожаных легких сапожках на ногах. Почему я ее так запомнила, потому, что она сидела в кресле сжавшись в неимоверный какой - то  клубок или комок, поставив ноги на край сиденья кресла. Сидеть ей так было неудобно, и она часто меняла положение тела, а кресло скрипело ей в ответ на каждое ее движение.


У меня возникло не преодолимое  желание с ней заговорить, но я никак не находила повода. Я просто завернулась в одеяло и села рядом в соседнее кресло, примостив ноги, на рядом стоящи стул,  и наблюдала за  проплывающим мимо пейзажем.
Я уже хотела заговорить с женщиной, спросить, где ее малыш и куда она направляется, как вдруг прибежал матрос и позвал ее в медпункт.


Женщина вскочила и быстро, с легкостью кошки, исчезла за поворотом кормы. Я осталась одна. Мне показалось, что-то странное в ее быстрым и  стремительным исчезновении, главное, что я не услышала ее шагов.


Пока я  сидела и размышляла над этим, и рассматривала очередную деревню, проплывающую  мимо,  женщина вернулась  и опять села в то кресло, на котором сидела, но на этот раз, у нее в руках было приспособление, в последствии я узнала его название, для горлового пения,  варган. Она уютно устроилась в кресле, поджав под себя ноги и стала тихонько выводить странную мелодию. Мелодия была негромкая, но она почему - то проникала в сознание и там производила странные колебания и легкую внутреннее подрагивание.  Мне стало немного не по себе. Спать не хотелось и я решилась заговорить с ней.


- Привет, а что это за музыка, которую вы играете? - спросила я ее.


- Это молитва, прошенее богам, о помощи. Мой мальчик умирает - тихо сказала она.

 
- Ваш малыш болен? - спросила я.


- Нет. Он просто умирает. Я хотела его спасти. Я везу его на Валаам к православным богам. Я хочу его отдать. Окрестить в православную  веру, отречься от него и отдать монахам - спокойно и уверенно сказала она.


Я чуть не слетела с кресла. Я не знала, как реагировать, что сказать. У меня в голове не умещалось никак это спокойствие, с которым говорила женщина,  ее смирение с ситуацией  и решимость на то, чтобы отказаться от собственного сына.


- Зачем? - только и смогла вымолвить  я.


- Так надо. Так решили наши боги, или  наш род погибнет весь. Я решила таким образом спасти сына и наш род, избавив от  мальчика, рожденного от меня. Я белый шаман, и в нашем роду только женщины могут носить это звание и знания передаются по женской линии, а рожденные мальчики, их просто раньше приносили в жертву белой волчице, и если она сочтет нужным, то оставит ему жизнь, а если нет, значит жертва принята, и род имеет право на жизнь. Сейчас жизнь изменилась. Когда меня боги призвали, я уже училась в Ярославле, и у меня был парень. Мы любили друг друга и жили вместе.  Я ничего об этих обычаях посвященных не знала, а сейчас у меня почти нет времени, чтобы спасти жизнь моего сына и мой род.... - как -то грустно и одновременно значимо произнесла женщина  и  стала играть на варгане.


Разговор был закончен.


Продолжать его она не захотела, да и я тоже. Вскоре под звуки варгана я уснула. А когда проснулась, то наш теплоход стоял у причала острова Валаам. Я потом расспросила матросов, что стало с этой женщиной, и они мне рассказали, что ее встретил монах и увез вместе с малышом, и еще сказали, что на обратном пути, мы ее заберем с  этой пристани.  Меня это обрадовало, потому, что мне очень захотелось узнать, а что же случилось с этой  женщиной  и ее малышом. И судьба мне улыбнулась, тогда, наверное впервые, у меня появилось желание написать об этом. Меня впервые увлекла эта тема и желание написать.

 
Поскольку, мы заплатили за поездку в оба конца, я решила терпеливо дождаться эту женщину и обо все ее расспросить.


И, как понимаете, мне это удалось.

Продолжение следует...

Часть 3

Какое это блаженство!!! Просто плыть по Ладоге .Открываются огромные просторы  и, красота этих мест в белые ночи. Нет таких слов, до чего в эту пору прекрасен  был Ленинград. Три дня мы носились по городу без устали. Что мы ели, что мы пили в это время, я не помню. У нас горели глаза волшебным светом, как у кошек. Мы были счастливы. Счастливы тем, что нам это удалось, удалось попасть в Ленинград, погулять,  многое посмотреть,  хотя не везде мы смогли попасть из - за отсутствия денег, но саму атмосферу огромного города нам удалось почувствовать на себе. Мы гуляли ночами по набережным Ленинграда, мы наблюдали, как разводят мосты, нам даже удалось прокатиться по каналам города. Каким образом нам это удалось, это сейчас уже не имеет значение. Мы были в восторге от поездки, и других слов у нас не находилось, чтобы описать наши впечатления.


 
И вот наступил вечер, когда мы должны были отправиться в обратный путь. Мы уставшие и счастливые пришли в свою каюту и, силы нас покинули. В каюте нас ждал ужин. Мы поужинали и пошли на палубу, прощаться с  удивительным и гостеприимным городом, нашей северной столице. Городом революций и царей, городом - мечтой многих, которая не сбылась, а нам тогда удалось с ним познакомиться и полюбить на всю оставшуюся жизнь. Позже я приезжала в Санкт - Петербург много раз, но самое сильное впечатление - это первое впечатление, так им и осталось.


Когда теплоход отвалил от причала и стал выбираться на фарватер, вдруг из репродуктора зазвучала бравурная музыка. Это был - "Марш славянки", а потом известный хит того времени - "Как  провожают пароходы  совсем не так, как поезда..."


Мы сидели уставшие на палубе и смотрели, как на причале, все еще машут нам в след провожающие. Это город прощался с нами, приглашая нас снова его навестить.
А мимо проплывали дворцы и заводы, жилые массивы и мосты. Город жил своей жизнью, дымя и коптя небеса дымами и парами, загрязняя воды Невы своими продуктами жизнедеятельности, но это был самый замечательный город в мире, это была наша Северная Венеция, которой по значимости и его истории в мире нет равных. Это сейчас во многих рейтингах по наполненности  историческими памятниками архитектуры и  интересными экскурсиями Питер возглавляет все мировые рейтинги, на ряду с такими столицами мира, как Лондон, Париж. Москва. Предлагая посетить Санкт -Петербург, Буккинг -  оценивает наполненность и значимость города, как 5/5. И я это принимаю, как комплимент, нам, россиянам, сумевшим ценой своей жизни, сохранить это город, как памятник архитектуры и зодчества, как северную  нашу столицу и один из самых красивейших городов страны и мира. И это не громкие слова, это просто подвиг народа, во имя будущего.


Пока мы плыли по реке Свирь  и Ладоге, а также по Волге,  нам удалось еще посмотреть много городов и поселков нашего русского  севера. Впечатления тогда были удручающие, по сравнению с Питером, там, в глубинке Ленинградской и Вологодской областей стояли без внимания наши русские православные храмы, разрушенные за время войны и коллективизации. Храмы выстоявшие века, чтобы вновь начать свое возрождение в это, наше неспокойное время. Но, больше всего, впечатлил нас остров Валаам. Удивительное умиротворение и покой там нас ожидало,  и желание просто дышать и жить, ни о чем, кроме,  как Боге  и своем  предназначении, не думать.



На обратном пути,  наш теплоход привез на остров продукты и стройматериалы. Пока их  выгружали  на пристани, у нас появилась  возможность,  погулять по острову. Прогулка длилась чуть больше двух часов. Мы ходили любовались красотами  острова и храмами, но когда пришли на теплоход, вдруг поняли, что на протяжении всей прогулки, нам не попалось, в то время, ни одной урны, ни туалета, и даже не хотелось его посетить. Остров, как особая сущность, святая земля, давала силу и благодать, не допуская  ее осквернять. Будучи еще очень молодой, мне в ту пору было всего - то 19,5 лет, там, на Валааме,  я поняла  и почувствовала, силу веры и силу  любви Бога к нам, заботу о нас, чтобы мы, посетив святое место, не осквернили его своим присутствием, тем самым, давая возможность другим людям понять   и принять веру,   силу Создателя и Его любовь к нам. Вот именно, с этого простого удивления и осознания, величия и, одновременно доступности, Всевышнего, начался мой путь к пониманию значимости веры в нашей жизни.


А тогда, в июне 1977 года, мы были молоды и счастливы, что наш путь продолжается.


Уставшая и почему - то очень счастливая, я думаю сейчас, что это так действовал на нас остров Валаам, я стала ждать посадки пассажиров. Мне хотелось встретиться с той женщиной, которая ночью плыла с нами и вышла здесь, чтобы оставить своего малыша на попечение монахов и вернуться, исполнить свой долг. Вы скажите громкие слова, да и  только. Нет. Все мы, простые женщины и мужчины,  растим детей, помогаем старикам, обеспечивая им уход, выполняем сыновний и дочерний долг, долг перед детьми, вырастить их достойными людьми, продолжить наш род, но есть еще  долг - долг сберечь свой род, и этот долг доверяют предки только избранным. Вот эта маленькая женщина, и старалась сберечь таким поступком свой дар Богов, в  виде  сына, и сохранить и дать начало и продолжение всего  своего  рода, приняв передаваемый из поколения в поколение  дар Богов, и силу защитника рода. Я тогда не могла представить, что такое возможно в нашей современной жизни.


Пассажиры все сели, но моя знакомая, так и не появилась. Я была очень огорчена, но позже, когда теплоход отошел от пристани и уже вышел на открытые воды Ладоги, нас догнал баркас. С него на теплоход, пересела монахиня, а немного позже я в монахине узнала ту самую женщину, мою ночную собеседницу.

Продолжение следует...


ЧАСТЬ 4

Я сходила в каюту, потеплее оделась и вышла на палубу.


День клонился к вечеру, а солнце светило почти, как в полдень. Единственно, чувствовалось волнение на Ладоге, и  ветер  казался более прохладным и порывистым.  Я прогулялась по палубе и пошла на корму. На корме  было тихо, ветер сюда не попадал. Равномерно и натужно гудел двигатель, теплоход шел поперек волн, меняя курс.  Чувствовалась небольшая качка. Мне это нравилось. Я выросла на Волге, и моя мама часто меня отправляла на теплоходе по Волге,  из Казани в Волгоград,  погостить к моей бабушке.  Вот почему мы и выбрали этот маршрут  и этот  теплоход.  Мне хотелось, еще немного напитаться свободой,  рекой и воспоминаниями детства, перед одним из самых важных шагов в моей жизни, выйти во взрослую самостоятельную жизнь, поэтому и уговорила плыть своих подруг этим теплоходом. Было и дешево, и красиво, и очень познавательно.
 

Я придвинула одно из свободных кресел ближе к перилам  и устроилась поудобней. Я решила во что бы то ни стало дождаться эту женщину, и расспросить ее о случившемся, а также узнать почему она опоздала к отплытию теплохода, и почему на ней одежда монахини.

Уже в то время меня интересовали подобные истории.  Во мне просыпался исследователь, и журналист,  хотя образования, связанного с этой профессией,  у меня не было, но хватка и  умение  правильно расставить приоритеты и задать вопросы в беседе,  я  получила,  благодаря  моей подруге Майке.


А история с Майкой научила меня многому, хотя гордиться мне в этой истории было нечем.
 

Я сидела на корме, любовалась Ладогой и вспоминала Майку и нашу ссору с ней. Это сейчас я понимаю, что я целиком была в этой истории не  права. А суть вот в чем...


Мы с Майкой дружили со школы. Ее отец был партийным работником высокого уровня в  Ульяновске, вот он ее и двинул в наш пединститут на факультет журналистики. А меня мама уговорила пойти в торговый техникум. Тогда это считалось неплохим выбором.

 
- Вот выучишься на повара и технолога, будешь работать в столовой или ресторане, сама сыта будешь и детей прокормишь, а про университет Казанский забудь, не смогу я тебя одна выучить там, не смогу... -  так говорила мама, провожая меня на учебу и отбиваясь от моих педагогов, настаивавших на поступлении в Казанский университет, на факультет прикладной математики, один  из самых престижный факультетов в то время. Почему мои педагоги настаивали на поступлении в университет, да потому, что математика  и поэзия для меня звучали почти одинаково.  Я просто без них жить не могла, но мама решила все одним росчерком пера, и никто, ни какой авторитет, не смог бы это изменить. А в наши годы, начала семидесятых прошлого столетия, маму всегда слушали, ибо считали, что мама всегда права, и никогда не пожелает плохого своему дитя. Так я оказалась в Ульяновске.


Учиться было не очень сложно, но денег не хватало. Студентам всегда денег не хватает, а в то время студентов на работу брали неохотно, да и то больше дворниками или грузчиками.


Мама нас троих своих детей воспитывала одна, поэтому я всегда нуждалась в заработке.


Майка, поступив в институт, учиться не хотела, а тем более мотаться по редакционным заданиям и ночами строчить статьи и зачетные работы. Она знала, что я неплохо пишу и иногда печатаюсь в Пионерской правде, поэтому она и предложила мне писать все работы за нее, а она будет мне платить. Меня это устраивало. Писать статьи и переписывать чужие конспекты по ночам это было лучше, чем мыть ночам  посуду или  полы. Так продолжалось почти три с половиной года. Я читала мои статьи, переписанные Майкой в местных газетах. Они получали хорошие рецензии. Мне это льстило.  Я стала писать рассказы и стихи. Все было хорошо, если бы не то, что я закончила учебу и должна была уезжать по назначению. Майка нервничала, ей оставалось  еще год  учиться  и защита диплома. Она меня просила, отказаться от назначения. Стала просить ее отца помочь мне, но не говорила отцу истинной причины. Я понимала, что рано или поздно наша махинация с ее учебой выйдет наружу. Так и случилось. Ее отец не считал возможным вмешиваться в мое образования, поскольку оно уже закончено,  диплом был  уже  на руках,  и я  вскоре уезжала на комсомольскую стройку в Киров, кормить работников Кировского ССК.

 Это был 1977 год. Сколько волнений и сколько разочарований принес он мне.


Мы с Майкой поссорились. Я уехала по назначению. Она стала писать свои статьи и работы по теме сама. Ее куратор, известный журналист, не принял ее опусы.  Он  посчитал, что их писал за нее другой человек, поскольку ни стиль написания и манера письма не соответствовали прежним работам. А итог получился плачевным...  Майку отчислили с пятого курса.
 

Узнав о нашей сделке,  отец  Майке помогать не стал.  Я тоже не согласилась писать за нее дипломную работу. Конечно,  я очень  виновата в том, что пошла на это соглашение, но мне нужны были деньги, чтобы учиться. Одно могу сказать, что Майка с легким сердцем, бросила эту затею с журналистикой, ибо это была затея ее отца, и вышла замуж за военного, коих у нас в Ульяновске пруд пруди, и вскоре стала генеральшей. С ней мы дружим до сих пор, о прошлом не вспоминаем, но я ей благодарна за то, что  хотя бы и формально, но я научилась писать,  и составлять вопросники для беседы.  Мне это было очень интересно.


Я сидела на корме теплохода. Вспоминала Майку и думала о том,  о чем  я спрошу Ойку,  и как я это сделаю, чтобы получить ответ и утолить свое любопытство.


Вдруг, я услышала, как на первой палубе, под кормой, играет  варган. Я встала и посмотрела в ту сторону, откуда слышались звуки варгана.

 Между катушками  якорных цепей  была установлена деревянная скамеечка и небольшой стол, это было место для отдыха и курения матросов.  Там, на скамейке сидела Ойка.

 Я решительно встала, открыла маленькую засеченную сеткой калиточку и стала спускаться на первую палубу, чтобы поговорить с ней.

Продолжение следует....


Часть 5

Я спустилась на первую палубу и стояла слушала, как играет  и поет, бьется как раненая птица и воет, как волчица, варган. В моей девичьей душе творилось, что-то не очень понятное мне. Звуки варгана будили во мне самые потаенные струны моей души.  Варган выдавал то низкие и насыщенные  звуки, словно приближающаяся гроза,  то звуки совсем замирали, и струились нежным звуком  маленького  лесного ручейка. Хотелось и плакать от тоски, и радоваться и смеяться одновременно.


Я подошла к женщине и спросила разрешения рядом присесть  на скамейку.


Она посмотрела на меня глазами полными слез и тихо кивнула, в ответ.


Я присела на  деревянную скамейку, рядом с ней.


 - Меня, Ольга зовут. Вы помните меня? - тихо спросила я ее.


- Да, помню. Мы с вами  тогда ночью сидели на палубе - так же тихо ответила мне женщина.


- А как ваше имя? А то неудобно обращаться. Мне хотелось спросить, как ваш ребенок? С ним все в  порядке? - нерешительно начала разговор я.


-Да, с моим мальчиком теперь будет все хорошо - совсем тихо ответила она и заплакала.


Она плакала, закрыв свое лицо руками. Она не рыдала и не всхлипывала, она просто сидела сгорбившись, прикрыв лицо руками, и только ее плечи немного вздрагивали.


Я не знала что делать, как успокоить ее. Я была молода и не опытна в этих вопросах.Я просто сидела рядом и молчала.


Женщина  выпрямилась. Достала платок вытерла слезы и сказала:


- Все, больше не буду. Я должна быть сильной. Я теперь шаман и берегиня  нашего рода, а мой малыш теперь  уже не мой. Я отказалась от него, ради него самого. Таков обычай. В моем роду мальчикам нет места. Я думаю, что моему малышу там будет хорошо. Я отдала его в руки православного Бога, в монастыре на Валааме. Там есть приют для бездомных сирот. Я сказала, что нашли малыша в лесу и привезли его сюда, и отдала его на воспитание монахов. Это единственное правильное решение в этом случае. Я не хочу, чтобы старейшие рода на сходе, приняли решение отнести его в лес на волю богов. И если он останется жив, что маловероятно, позволить ему жить в любой другой семье, согласившейся его взять. Мой сын не заслужил этого. Завтра будет обряд и я стану шаманом, завтра будет новая луна, и все свершится. Я буду много молиться, я буду просить богов простить меня за этот поступок, но я хочу вас попросить, вы никому не рассказывайте об этом, чтобы наши боги не разгневались и не убили моего сыночка - тихо сказала женщина.


- Но, почему так? Ведь вы могли взять ребенка и уехать к отцу ребенка и жить там. Сейчас не средние века, в конце концов есть милиция... - продолжила я.


- Нет! Этого нельзя. Да, и вы не представляете, что это такое, наша жизнь и наш мир. Как старики чтут все обычаи и обряды. Они веками создавались, охраняя наш род. Единственно то, что я не предполагала, что это случится со мной. Меня никто не предупреждал, что моя жизнь может измениться в один миг. Я закончила школу на серебряную медаль. В Ярославле поступила в вуз. Встретила парня и мы уже жили вместе. Мы хотели пожениться. Мы хотели на зимние каникулы поехать к маме и сыграть свадьбу, но случилось непредвиденное. Нашего шамана задрал медведь - шатун. Шаман пошел на капище, чтобы помолиться, а шатун по ее следам, и когда она была в трансе, просто у напал и убил. Я не знала, что я буду следующим шаманом рода. За мной приехали старейшие женщины нашего рода и забрали меня. Я забрала документы, выписалась из общежития и уехала с ними, оставив своему любимому записку с просьбой простить меня и не искать. Я ему еще тогда не успела сказать, что у нас будет сын. Я сейчас понимаю, что я поспешила, сойдясь со своим любимым, но я не жалею, я понимаю, что мне теперь не суждено иметь семью, только редкие встречи с мужчинами, для того, чтобы обновить кровь рода и родить нового шамана. Моя  дочь тоже станет шаманом.


- Так это вашу маму убил медведь - спросила я.


- Нет, это была моя родня тетя, просто у нее не было детей, поэтому выбор пал на меня. Меня назвали Ойка, что на нашем языке обозначает сойка или птичка. Наш род имеет покровителя - это белая волчица, поэтому мама меня так и назвала, в надежде, что я закончу школу и вылечу из гнезда, тем самым избегу судьбы шамана, но этого не случилось - уже спокойно ответила Ойка.


Мне не верилось, что такое средневековье еще существует у наших северных народов, но Ойка продолжила:

- Я несколько раз хотела убежать, скрыться. Родить сына, отдать его в детский сад, но как только я  собиралась выйти из дома с вещами, появлялась белая старая волчица. Она ходила кругами вокруг нашего поселка. Она была огромная. Все собаки ее боялись и  прятались. От ее воя кровь в жилах стыла. Ни один охотник не выходил на охоту. Все говорили, что она принесла дурные вести и стережет род от беды. А когда пришло время мне родить, она пришла к воротам нашего дома и легла рядом с выходом. Мне повезло в том, что меня забрала скорая и увезла в райцентр. В больницу ко мне приехала мама и моя  бабушка, по отцовской линии. Бабушка, ездила далеко, к другому белому шаману и просила у него совета. Шаман дал совет, либо оставить малыша в больнице, либо исполнить обряд, и  смиренно принять волю богов, но потом, когда бабушка уже собиралась обратно, шаман раскинул  камни на горячем песке и сказал  бабушке:

- Я вижу, что этот мальчик не зря появился на этот  свет, значит так это было предначертано богами. Он изменит ход событий в вашем роду, но его до поры нужно спрятать, так, чтобы ваши боги его не видели, и не лишили его жизни. Нужно отдать его туда, где  ваши боги его достать не смогут. Больше ничего не вижу, а ты думай, как это сделать. Вот бабушка и придумала, как это сделать. А остальное ты знаешь. Нас выписали из роддома. Меня мама и бабушка привезли сюда на пристань. Посадили на теплоход  и все, теперь я всю жизнь буду думать про своего сына, которого спасая от гибели отдала в чужие руки.


Ойка опять тихо плакала, а я тихо сидела рядом. Я тогда не понимала, как это возможно было, отдать сына своего монахам. Мне казалось, что я буду всегда выше обстоятельств, но жизнь потом научила меня уму разуму, но это другой рассказ, а пока наш теплоход входил в русло реки Свирь. Стояла белая ночь. Свирь искрилась под лучами косого северного солнца

Продолжение следует...

Эпилог

Кто и когда это придумал, что главное это тот мир, в котором ты живешь, а не ты в этом  мире,  и  мир для тебя. Я, конечно, понимаю, всю  абсурдность моих рассуждений,  но никак в моем  мозгу и в моей женской логике не может родиться такая  мысль, которая бы примирила эту аксиому. Что первично, курица или яйцо, среда обитания или  жизнь зародившаяся в ней. Вы скажите  - философия, опять развела философию, но, как быть, когда рожденная жизнь для счастья и радости, должна уйти или прятаться во  имя чего и кого, во имя каких то средневековых, как мне тогда казалось,  обрядов и устоев. Я не могла понять и принять то решение, которое исполнила, по настоянию старейшин рода, Ойка.  Мне, казалось, что это  ерунда, что стоит только обратиться в милицию и все решится, но как тогда я была наивна и молода. Я никак не могла предугадать и представить, что кроме милиции и нашего скромного мирка, существует огромный мир неопознанного, непонятного, на тот момент мне, что от всевидящего ока Высших сил, ничто на нашей земле не укроется, ни один поступок, и что за любой проступок предусмотрена ответственность, не чета  милицейским законам нашего государства.  Мне было очень жаль Ойку и ее малыша. Я представляла, как он там, в монастырском приюте плачет.


- Ольга, скажите, а вы куда едите и почему не спите? - прервала мои мысли Ойка.


- Да, мы просто бывшие студенты, путешествуем по воде, из Нижнего в Ленинград и обратно. Мы закончили учебу, и после нашего путешествия, разъедимся по назначениям. Просто, денег много нет, вот и плывем, с командой подешевле. Я очень люблю Волгу. Я родилась на Волге, еще в Сталинграде, но ни как не могла представить, как красив русский север. У нас ночи черные, хоть глаз выколи, ничего не видать. Небо черное, высокое, звезд много, но они,  как маковинки или горошинки, а здесь, небо словно упало в реку. Смотри, какая  Свирь красивая. Солнце еще не село, а луна взошла, и звезды, как ромашки на поле. Вон, деревня притулилась на берегу, а баньки, как верблюдицы, горбатые у воды, пьют напиться не могут.  А вон, смотри, какая коса, а там рыбаки в баркасах. Спят наверно, ждут улов. Ой, Ойка, какая красота. Я спать не могу. Всю жизнь буду помнить эту ночь на Свири. Утром войдем в канал, а потом Волга нас по течению домой понесет. Я  боюсь тебя даже спросить, как же и что с тобой дальше будет? Как ты с этим жить будешь? Я бы не смогла...


- А ты и не спрашивай. Я забыла, и ты забудь. Так спокойней будет. А придет время, вспомнишь. Я скоро выйду, как я выйду, ты и меня забудешь. Так вернее будет. Так надо. Спасибо тебе, что в трудную мою минуточку, посидела со мной, поддержала меня. Знаешь, мне страшно, не за себя, а за моего сыночка, но еще страшнее будет, ответ держать перед волчицей, а вдруг не поверит, что тогда.... Нужно быть сильной. Я знаю, она тоже мать, должна меня понять, раз я отказалась от собственного сына ради  рода - грустно, но уверенно произнесла Ойка, и стала играть на варгане.


Я сидела и слушала, как Ойка играет на варгане. Меня ее песня заколдовала. Я смотрела на проплывающие мимо леса, поля под косыми лучиками солнца, незаходящего за горизонт в эту пору здесь, на русском севере. Я любовалась перекатами на реке, и видела, как медленно пробирается наш теплоход по мелководной Свири, и как близко он, порой, подходит к ее берегам.  Северная сказка заворожила меня. Вода бликовала под лучами заходящего солнца и я не заметила, как уснула.


Проснулась я, когда ко мне подошла Ойка. Она обняла меня за плечи. Затем три раза ткнулась лбом в мой лоб и сказала:


- Ты обещала хранить тайну, я знаю, ты сдержишь слово, но ты пообещай, когда придет, за тайной, белый волк или белый шаман, вспомнить эту историю и рассказать  все, как было. А еще  запомни, шаман должен тебе спеть мою песню.  Иохо - Йохо - Ойхо -Хо....  Сейчас ты все забудешь,  все, что я тебе говорила, но когда придет время- вспомнишь. Это значит, что нашему роду нужна помощь, и ты поможешь найти моего сына. Ты вспомнишь эту историю, и нашу ночь на теплоходе и где я оставила сына - почти шепотом сказала Ойка и что -то сказала на незнакомом мне наречии.
Затем три раза прокрутилась вокруг своей оси, погладила меня по моему лицу своими маленькими нежными ручками и молча, не оглядываясь пошла на выход, на пристань, где ее ждали две женщины в национальных одеждах.


Я хотела встать, проводить ее, но мои ноги не слушались, и я, как в вату провалилась в сон.


Склянки три раза отбили отплытие. Теплоход отчалил, и мы пошли своим курсом.


Немного погодя, меня нашли мои попутчицы и я отправилась досыпать, а утром я уже и не вспомнила, о чем мне говорила Ойка. Я напрочь забыла всю ту историю, и не вспомнила бы, если бы не увидела этот сон или явь, и шамана, который пел песню любви к ребенку, которого оставили, чтобы потом он спас  свой род.


К сожалению, я не знаю, что случилось с Ойкой. Стала ли она шаманом, и что случилось с ее сыном, но судя по тому, что мне во сне явился шаман, история это имела продолжение, но я уже об этом написать не могу.