О милых еврейках замолвите слово...

                О милых еврейках замолвите слово...

                Коротенькай трактатец..

     Почему именно о еврейках? Почему, скажем, не о бельгийках или армянках? Нет, нет, не то, как-то не интересно совсем - приторно и скучно в обоих случаях. Тут необходимо сразу внести ясность и чётко заявить: уважаемые  бельгийки, армянки, эфиопки и иже с ними остальные женщины мира всех национальностей, цвета кожи, вероисповедания и прочее, прочее, прочее - все вы по своему колоритны и всех я вас люблю (many kisses!), но речь сейчас не о вас. И уж, само собой разумеется, это не к вопросу о хуже  или лучше. Просто таков уж сегодня мною выбран сугубо индивидуальный  объект исследовательского интереса. Почему же, наконец, не о русских или хотя бы в обобщенных терминах о славянках? Гм.. с ними то как раз всё ясно и понятно (ну не всё, конечно, они как  и всякие другие женщины, да что там женщины - просто люди, имеют неисчерпаемую глубину сущности; это всего лишь стратегическое, так сказать, определение). Так вот, с ними то как раз всё ясно и понятно  - с этими струями янтарной патоки  и душевного мёда. Кстати, как вы считаете, русский - это всего лишь национальность или же ещё и соответствующее состояние души? И если последнее хотя бы заставляет вас о чём-то задуматься, то постарайтесь ответить себе  на вопрос - а что, в таком случае, значит быть русским человеком? Коррелирует ли это в ваших измышлениях с состоянием рая?
     Что мы вообще знаем о еврейках, помимо того, что первая земная женщина, судя по всему, была еврейкой? Или о еврейском народе, помимо того, что на протяжении своей древней истории он подвергался гонениям, дискриминации и геноциду? Народе, безусловно, весьма талантливом, обладающим выработанной веками способностью селективной адаптации к текущим условиям и повсеместной интергации в мировое сообщество, но чей подчас изворотливый ум послужил поводом для насмешек и ярлыков, ставших притчей во языцех, мол - "ну ты и еврей!" - дескать,  страсть какой хитрый и алчный, дескать, еврей это не национальность, а состояние души. Получилось немного однобоко всё же и перевёрнуто, хотя, вероятно, не совсем уж и безосновательно.
     Я относительно хорошо знавал в своей жизни всего одну еврейку или даже правильно будет сказать, предположительно еврейку, потому как на протяжении нашего недолгого знакомства (о время, как ты над нами властно!) я так и не удосужился это предположение как-то проверить или высказать его вслух. Ряд формальных внешних признаков (о, мои пучеглазые лупёшки!) не позволяет, естесственно,  сделать полноправный вывод из данного предположения, переведя его в статус утверждения. Поэтому и по сей день данное предположение остаётся всего лишь предположением. И даже если когда-либо вдруг откроется, что это не совсем так или совсем не так, меня это мало будет заботить. Но, всё таки интуитивно идёт подсказ о том, что ты, моя дорогая, - евреечка. Миловидная в своей моложавой очаровательности евреечка. Как то совсем недавно, в другом городе по местному телевидению я посмотрел передачу, ведущий которой - известный в округе драматический актёр - пригласил в студию талантливую поэтессу (что уже само по себе несёт некий оттенок тонкой сексуальности и flirt набоковской Аллы Черносвитовой), певицу и исполнительницу собственных стихов под гитару. Моментальная вспышка! Щёлк! Что-то тягучее как фруктовая смола с прянично-медовыми акцентами начало бродить внутри меня и, словно ища выход,  начало бередить по всему телу, приятно покручивая голову, плечи и шею. Молодая девушка, которой нет ещё и тридцати, как бы небрежно и невзначай отпарировала улыбкой с закусыванием нижней губы на уместный, в данном случае, намёк ведущего по ходу студийной записи о её родовых корнях. С нотками жеманства в блестящих глазах кокетливо проворковала, что, мол, ах вы всё таки догадались, что, дескать, фамилия её всё- таки, наверное,  навела его на некоторую мысль, на подсказку, дескать, она, мол, и не особо то хотела об этом говорить, но раз уж так пришлось, то так и быть, открою уж вам тайну, дескать, ваша догадка верна. Надо сказать, что фамилия девушки и, вправду, из тех, про которую обычно говорят, что её носитель или немец или еврей. Тут уж и ведущий ей подыграл, мол, что там фамилия, тут на лице всё написано у неё и сам он, сделав жест рукой вокруг своей головы, тоже, мол, из тех же будет. И всё так хиханьки-хаханьки, эдак с прибауткой. Ну, короче говоря, девушка эта оказалась самой что ни на есть еврейкой, черты лица которой, интонации, тембр голоса, жесты, манеры были так схожи с теми, которые принадлежали моей предположительно еврейской зазнобочке. Вы поймите, я вовсе не хочу сказать, что если приглашенная в студию девушка, поэтесса еврейской национальности, так оказалась похожа на мою знакомую, то стало быть и моя знакомая тоже таковой должна являться. Или, что по двум девушкам-еврейкам можно  судить о нравах и характере еврейских женщин в целом  или  делать общие выводы относительно внешних детерминатов, по которым можно визуально практически безошибочно распознать представителей еврейской общины. Вовсе нет. Но есть в них всё жё что-то такое, что отличает их даже от общеженских черт, свойственных обольстительным натурам. Есть что - то такое в этих двух, что нося некие индивидуальные вариативные друг от друга отличия, имеет родственные свойства не просто для евреек, а для особой её прослойки - красивых молодых евреек, вышедших из интеллигентных семей, возможно с дворянско-аристократическими корнями, евреек  в должной мере воспитанных и получивших солидное образование, с широким кругозором, в то же время не потерявших живости восприятия и даже, быть может, романтико-авантюрных свойств. Этот томный взгляд выдающихся вперёд пучеглазых медных пятаков, от которых за версту несёт какой-то невообразимой поволокой, которая убаюкивающим туманом переносит тебя в один из залов Третьяковской галереи, в котором ты отведя взгляд от ярко-алого цветочного полотна на тему Дунайских мотивов, плетёшься как в сладком дурмане за своей любимой черноволосой евреечкой, наблюдая как вихляют и переваливаются её ровные бедра при ходьбе и плывет по паркетному полу пара ног в высоких кожаных сапогах. Есть что-то завораживающее в красоте и глубине глаз моей любушки, ценительницы русской словесности, способное довести до потери пространственно-временной ориентации, когда не можешь сказать что, когда и как всё началось, и лишь недовольно брюзжащий голос смотрительницы Палеонтологического музея - "тут, вам.. это... не клуб тут ночной вам это.." - выводит тебя из штопора затяжного поцелуя посреди зала как раз между экспонатами скелета динозавра и  первых трубчатых эпохи мезозоя средневолжской равнины за створками стеклянного шкафа. Другая же, даже с экрана телеприёмника, так уверенно и нежно ставит аккорды на гитарных рифах и теребит тонкими пальчиками струны, что если вслушиваться в эротичную хрипотцу звенящего голоса, то можно потерять равновесие или обрести невесомость. Они, эти молодые евреечки невероятно сексуальны и чувственны. Изящны, тонки и при всей даже внешне кажущейся неприхотливости знают вкус и толк в одежде. От  моей пахнет белыми персиками и нектарином, та другая, вероятно носит французскую классику, ей бы точно пошло, по крайней мере. У последней курчавые и вьющиеся смолью длинные черные волосы ложатся на  слегка оголённые лопатки от шейного выреза приталенного шерстяного кардигана, спускающегося почти до колен. Тонкая, резная фигура подчеркнута широким ремнём с пряжкой в виде кольца на талии. Она настолько интеллигентна, что даже выступающие из под кардигана бретельки лифа на плече и чулок, приоткрывающих зоны наготы на нижних частях ягодиц при сидении на высоком стульчаке с перекинутыми одна на другую ногами, только добавляют к ее природной привлекательности. Как нежны, пленительны и обворожительны тембры их молодых голосов, насколько они ухожены и знают себе цену. Они не крикливы, не кичливы, они как  малиновая кисельная река, берущие своим неподдельным спокойствием, уютом, домашностью. Светские дамы, трансформирующиеся по необходимости в душу любой компании и готовые запросто слабзать что-нибудь весёленькое в подземном переходе. Есть что -то в них, помимо внешнего историко-библейского антуража и характерных фамилий - они ассимилировались, обрусели, русифицировались, если хотите, не потеряв при этом своей исторической и национальной самоидентификации. Эти молодые образованные евреечки, тяготеющие своей сутью к искусству, огранили свой семитский шарм русскостью. Таких еврейских бриллиантовых самородков не встретишь ни в Амстердаме , ни тем более в Америке, если это только не еврейские эмигранты из России. Да, там есть другие. Опять таки, это не к вопросу о хуже или лучше. Это дело вкуса, в конце концов. Но в такой тональности и в таком сплаве - только в России. И мне эта тональность по душе. Я вот иногда думаю, кто становятся мужьями этих русских обльстительных евреек? Или кого эти еврейки предпочитают себе в мужья. Я ныне не склонен к идеализации и если немного пофантазировать, то мне почему то представляется, что сидит в мужьях у такой вот евреечки какой-нибудь гораздо старше возрастом еврей, что -то типа друга семьи, с лысцой на крупной голове и отвисшим брюшком. Предположим, директор какого- нибудь заведения культуры  и искусства, театра, например. Или коммерсант, владелец какого-нибудь предприятия.. Штамп? Да, возможно. А возможно, и вполне реальный вариант. Думаешь, и что по любви? Толстенький, лысенький, вроде как значительно старше. Может и не совсем по любви. С другой стороны, а почему бы не по любви, что тут такого? Что, мне, например, не может понравиться женщина с пышными формами? Да легко! И при этом я же не знаю кем она при этом может оказаться- продавщицей ли мороженого или лауреатом Нобелевской премии?
     И вот смотрю я на эту фройляйн в телевизоре значит - лепечет она что-то там, мурлыкает, глазки строит, голосок бархатный, улыбка льётся, мур -мур, ажур, и замуж пока не замуж, и то да сё, и всё так интеллигентно, стопроцентный шёлковый шарм. Ну и вот просят её напоследок что -нибудь сыграть эдакое. Звучит какой-то лиричный романс, всё такое нежное, романтичное, последний аккорд, последний бой струны, стихают последние звуки. Милая евреечка поднимает взор, мигает по детски невинными глазками в сторону камеры, поджимает девственно губки в стиснутой улыбке, слегка морщит лобик выпячивая вперёд зрачки, дескать, ну вот, сыграла, наклоняя едва заметно головку, в поисках одобрения,с подмешанной ноткой кокетливой жеманности, как будто бы говоря, мол, а я вам нравлюсь? Таят последние островки прохладных апрельских льдинок в лесу и поздний подснежник распускается красивыми лепестками цветка, с губ которого срывается воздушный поцелуй - "Я люблю вас, мои милые евреечки!"