С. Булгаков. Штрихи к философскому портрету

Здесь поговорим о некоторых аспектах идейно-философского творчества С. Н. Булгакова (1871 – 1844). В ранний период своего творчества был религиозным материалистом (вот такое вот сочетание!), легальным марксистом, экономистом. Но у Маркса его интересовали не экономические категории и законы, не голый экономизм, а его гуманистическая и антропологическая составляющая, проблема отчуждения и его преодоления. Потом, переболев Марксом, он стал платоником по своему мировоззрению и ярым соловьевцем. Его наиболее известные работы – «Философия хозяйства», «Два града», «Свет невечерний». Он никогда не скрывал своих убеждений, не пресмыкался перед сильными мира сего. В 1921 году он направил откровенное письмо Ленину, где прямо писал об удушении науки, философии и вообще всякой свободной мысли в России. Он же принимал активное участие в создании «Общества помощи голодающим Поволжья» и прямо обвинял власть в организации голода. В 1922 году среди прочих 170 человек выслан из России на так называемом «философском пароходе».
В Булгакове постоянно боролись философ и богослов – экуменист.
Он поставил очень серьезный вопрос: возможна ли религиозная философия и как? Этому посвящен в частности «Свет невечерний». Там обнажена трагедия принципиальной неполноты философии. Ее обитель – между небом и землей, она не может отрешиться от религии. В этом – трагическое противоречие. Философия – это свободный поиск истины, а религия – это строгие догматы. Трагическая разорванность! Булгаков говорит о «фатальной неудаче философии». Она всегда обречена на то, дабы быть односторонней. Систем было много, и они все разные. Они все пытались охватить весь мир. Любая система ложна и ущербна, принципиально ограничена. Булгаков постепенно дрейфует, эволюционирует к теологии.
Софиология Булгакова. София обоготворяет все процессы, в том числе хозяйство, производство. Но вопрос: какова ипостасность Софии? Внятного ответа у Булгакова нет. То она у него есть четвертое лицо Троицы, то растворена в природе. То он пишет, что София не ипостась, но при этом она, будто бы, обладает способностью ипостазироваться = причастна к ипостасному Божеству. Так все – таки не вполне ясно: София есть личность, или же она безличностна? Это – противоречие Булгакова. Во всем этом сквозит уже схоластика, терминологическая эквилибристика, оторванность от жизни. Вот, допустим, Булгаков еще указывает, что София в творении мира становится его субстанцией, как Бог в мире. Что это? Пантеизм? Очень похоже. Православная церковь все эти булгаковские изощрения и положения критиковала . Вот и, к примеру, Н. О. Лосский в своей фундаментальной работе по русской философии не преминул указать, что, по его (Лосского) мнению, «основной недостаток философской системы отца Сергия состоит в том, что в своем учении о божественной Софии как природе (усии) бога он утверждает онтологическое тождество между богом и миром. Такое тождество не допускается ни отрицательной, ни положительной теологией. Согласно отрицательной теологии, бог – это божественное ничто, невыразимое какими – либо понятиями, заимствованными из области вселенского бытия. Разделение между богом и миром имеет ярко выраженный онтологический характер. Поэтому нельзя говорить о каком – либо полном или частичном тождестве божественного ничто и мира. Бездну между богом и миром не заполняет и положительная теология» . Лосский, критикуя Булгакова, скатившегося, как Лосский полагал, к примитивному пантеизму, энергично подчеркивает, что между богом и миром существует онтологическая пропасть, и что пантеизм логически несостоятелен, что он преуменьшает творческие способности как человека, так и бога .
Философия имени Булгакова (имяславие = ономатодоксия). Божественен не только сам Бог, но и Имя Его. Слово богодухновенно. Слово, обозначение вещи неслучайно, оно срастается с вещью, представляет с нею единое целое. Слово и вещь прорастают, просвечиваются, отражаются друг в друге. Слово и имя – это отражение энергий, вполне реальных. Имя и слово неслучайны, это – важнейшая часть реальности бытия. Есть 1) имя, далее 2) вещь и 3) их соединение в познании = синтез.
Булгаков, несомненно, оставил яркий след в истории русской философии. Одна из заметных троп русской мысли может быть без преувеличения названа тропой Булгакова. Тот же Н. О. Лосский, критиковавший, как мы выше уже видели, некоторые положения философии Булгакова, идущие вразрез с общепринятой философско-христианской доктриной, горячо признавал, что при всем том заслуги С. Булгакова перед русской философской мыслью несомненны и неоспоримы. Его большая заслуга – это борьба против человекообожествления, демонизма и других разновидностей антихристианства. Значима его теория красоты и космоса как одушевленного целого. В теологии чрезвычайно ценно его учение об универсальном спасении, а также его учение о том, что воплощение – не только средство спасения человечества от греха, но и нечто гораздо более значимое, а именно необходимое условие обожествления тварных личностей. Стало быть, в связи с сотворением мира сын божий – это богочеловек от века вечного. Ценны указания Булгакова по поводу того, что слова «рожденный» и «исходящий», примененные соответственно к сыну и святому духу, означают не их причинную связь с богом – отцом, а различные аспекты самооткровения, аспекты абсолютной личности. Если католики и православные будут рассматривать спорный вопрос о нисхождении святого духа с этой точки зрения, то, полагает Лосский, богословский конфликт между ними вполне имеет шансы прекратиться . Все вышесказанное лишний раз подтверждает широту творческих, идейных, интеллектуальных интересов С. Булгакова, его неувядающее значение для истории русской философской и теологической мысли.