Однажды

<<1>>

Этот рассказ не является плодом воображения моей фантазии. События, которые излагаются ниже, действительно происходили весной 200... года и были рассказаны мне моим лучшим другом - бортмехаником первого класса - Петром Петровичем Голиновым, который был в то раннее утро непосредственным очевидцем. Я же переложил его рассказ на литературный язык, и веду его от третьего лица. Итак...


Было предрассветное время. Самолет «Ту-134» выполнял обычный рейс Чита - Ростов – Ленинград (Питер). До посадки осталось каких-нибудь двадцать минут лёта. Казалось, что самолет не летел, а стоял в центре Вселенной, или, вернее сказать, в прозрачном воздухе, в глыбе черного стекла с крохотными дырочками звезд. Не было видно не единого облачка и не слышно ни шороха в наушниках. Лишь на далеком горизонте занималось бледное зарево рассвета.

Привычным взглядом, окидывая свою часть неба, второй пилот Молчанов заметил примерно в сорока градусах правее курса самолета крупную немигающую звезду. Нет, точнее не звезду, а желтое пятнышко, несколько выпуклое, как: показалось Молчанову. «Похоже на «тарелку» из фантастики», - с усмешкой сказал он себе. – «Да мало ли что... Рефракция света в атмосфере, например», - спокойно заключил второй пилот.

А между тем из «тарелки», как вначале окрестил пятнышко Молчанов, возник тонкий, подобный игле, луч света и отвесно упал вниз до земли, будто уперся в ее поверхность. Тогда пилот толкнул локтем механика:

- Смотри, Петрович, что это там?

Едва глянув за борт, механик произнес:

- Командир, нужно бы доложить на землю.

- Подожди, - нерешительно отозвался Смокунов, - что докладывать-то. Посмотрим, что дальше будет. И вообще - что это значит?

А за бортом в это время происходило какое-то непонятное, не поддающееся осмыслению, явление. Луч света неожиданно раскрылся, превращаясь в ослепительно-яркий конус, освещая землю так, что на поверхности ее стали видны деревья соснового бора и, совсем неожиданно, пополз по поверхности земли, выхватывая из темноты всё новые и новые очертания. Экипаж и пассажиры правого борта внимательно смотрели на непонятное и в то же время, захватывающее зрелище.

Уж кто-кто, а пилоты знают, что в полетах на глазок расстояние не определишь, нет привычных точек отсчёта, но у всего экипажа возникло одно ощущение - неизвестный объект, почему-то именно объект искусственного происхождения, летел на очень большой высоте, а его скорость равнялась скорости самолета.

«Какая же мощность у источника этого света?» - автоматически спросил себя бортмеханик. - Как назло не захватил с собой «Зенит», великолепные были бы кадрики», - и он принялся на скорую руку делать быстрые, но точные зарисовки.

А луч, плавно поднялся с земли, стал описывать в воздухе гигантскую сходящуюся спираль и, наконец, уставился прямо в самолет. Теперь экипаж видел ослепительный яркий круг с цветными змейками по краю, и командиру воздушного лайнера показалось, что объект быстро приближается к ним. У Виктора Смокунова, командира первого класса, выступил холодный пот - за десять тысяч летных часов он не встречал подобного явления.

- Передай на землю! - крикнул командир штурману.

Но сразу, после слов командира, белый, круг вспыхнул фейерверком, а на его месте появилось зеленое облако причудливой формы.

Оно, подобно сгустку плазмы, меняло свет и форму. Касалось, что облако должно вот-вот растаять, раствориться в черной мгле или взорваться, как шаровая молния. Но облако неожиданно упало вниз, с колоссальной скоростью проскочило высоту, на которой летел самолет, также стремительно поднялось вверх, метнулось вправо-влево и, наконец, точно зафиксировалось по курсу лайнера.

- Это что ещё за трюк? - неизвестно у кого спросил Смокунов.

- Словно сигналит, - заметил Молчанов,

В кабину вошла стюардесса Нина,

- Командир, пассажиры интересуются: кто у нас впереди летит?

Смокунов вздохнул, вытирая пот со лба:

- Скажи... сгусток заряженных частиц, как полярное сияние... - спокойно сказал командир, но его лицо выражало волнение.

Едва Нина скрылась за дверью, Виктор, как показалось штурману, сурово спросил:

- Что земля отвечает?!

Бледный штурман, еле слышно, одними губами, прошептал:

- Связи с землёй нет.

- Какого ж ты черта... – начал командир, но его прервал Петрович:

- Виктор, смотри, приборы «молчат»!

Только сейчас их взгляды перешли с загадочного объекта, который с непонятной силой притягивал к себе внимание людей, на многочисленные, окружающие их повсюду, приборы. Ни одна стрелка не колыхалась и не вибрировала, все они мертво лежали у нулевых отметок. Даже высотомер и гирокомпас были мертвы, А самое поразительное было то, что до слуха не доносился равномерный рев турбин.

- Что за чертовщина?! - злобно выругался Смокунов,

- Новоявленный Бермут, - попробовал пошутить Молчанов, но сразу же осёкся. «На борту кроме нас есть и пассажиры», - с ужасом подумал второй пилот. – «Что будет: катастрофа или? А может это и впрямь пришельцы из космоса, и они хотят установить контакт?»

- Может это какая-нибудь ловушка ЦРУ? От них всего можно ожидать, - предположил штурман Веретенов, оглядываясь по сторонам. - Э-э, да это облако нас «съело»! - воскликнул он.

И действительно, теперь не было видно зеленого облака, как вначале, не было и далекого зарева рассвета - предвестника утра, не было и черной мглы, а был лишь, непонятно откуда взявшийся, зеленый туман. Казалось странным, как этот туман мог проникнуть в герметично закрытый лайнер, но он проникал, заполнив собой всё пространства, кабины. Виктору показалось, что при каждом вдохе его тело все больше и больше наполняется этим туманом.

- Нужно хоть что-нибудь да делать! - в отчаянии сказал штурман и посмотрел на командира.

- А что тут предпримешь? - отозвался Смокунов, показывая на штурвал. - Самолет его не слушается. Он как у игрушки. Видимо, эта штуковина не только экранирует связь, но и парализует все приборы.

Тут его взгляд сделался неясным, затуманенным. Сознание и память куда-то уплывали. Он смотрел на товарищей в удивлении, но с ними происходило то же самое. Виктор хотел, было повернуть штурвал, но безвольные руки, как плети упали на колени. Командир увидел, что кабина куда-то исчезла, а вокруг их был один зеленый туман и из тумана кто-то шёл к нему навстречу...



<<2>>

Ла перевел аппарат в орбитальный полёт. Вот и достигнута конечная цель их разведывательного полета - эта крохотная голубо-белая планета, та, где ученые Ленды обнаружили с помощью поля Би разумную жизнь. Давно навигатор Ла оставил свою планету, родную и самую прекрасную и, как всякий путешественник, немного тосковал  по ней.

Ла вспомнил как его отец, старый и опытный навигатор, немало повидавший за свою жизнь, говорил ему, молодому навигатору, только что вступившему на жизненный путь: «Планет в Мире Звёзд много, как в нашей Системе, так и в других, весьма далеких от нас, но жизнь разума существует далеко не на всех планетах. При современной технике, при современном познании космоса найти островок разумной жизни, в любой форме, невозможно, но настанет время, когда ученые откроют принципиально новый способ изучения необъятного мира, и тогда будет много легче найти островки жизни разума».

Ла почему-то верил, что именно учёные их планеты откроют этот новый способ познания Мира Звёзд и что, именно представители их цивилизации первыми в истории первыми полетят навстречу братьям разума. И когда знаток живой материи Би доказал, что любое живое существо, имеющее Разум (любого порядка) излучает в пространство особые энергетические поля, волны, которые впоследствии были названы его именем, для которых не существует преград и потом он блестяще доказал эту версию, тогда слова отца стали реальностью...

В пост вошли командир и бионик Эн, который принимал самое активное участие в эксперименте Би, и кому первому улыбнулась удача,

- Ну, как, доволен своей планеткой? - учтиво спросил командир...

- Мы над теневой частью, поэтому я не могу ничего разглядеть, замеры дают только обобщенные данные.

- А ты хотел бы сразу на освещенную сторону, и чтобы нас сразу обнаружили? - с иронией спросил навигатор.

- Ну, зачем так мрачно? Во-первых, у нас есть силовое, экранирующее поле, во-вторых, я не против контакта и...

- А, главная, задача наша - не вмешиваться, а наблюдать, - напомнил инструкцию Кы. - Как думаешь, Ла, может, позволим первооткрывателю полюбоваться ночным видом нового мира? По показанию замеров мы находимся над незаселенной зоной, и я думаю можно включить видеолуч.

Ла включил излучатель, и на планету полился конусообразный луч фотонов. Все прильнули к экранам. Первое, что они увидели, был высокий сосновый бор. Деревья стояли в темно-густой зелени и слегка раскачивали высокими макушками. Ни одного поселения не было видно поблизости. С первого взгляда казалось, что на этой планете нет, и не могло быть разумных существ, но это было лишь первое впечатление. Ла с волнением рассматривал этот пейзаж, что-то ему было удивительно знакомо, что-то напоминало.

«Какая здесь высокая и строчная растительность, совсем иная, чем у нас на Ленды, - подумал навигатор. - У нас она намного ниже и раскидистее, видимо, оттого, что наше светило значительно дальше от планеты, чем это. Интересно, каковы обитатели здешних мест?»

- Да, ты был прав, - оказал командир. - Эта цивилизация отстала от нашей, примерно, на три порядка. И рассчитывать на контакт, с их стороны - маловероятно.

Раздался назойливый писк аварки.

Не сработало силополе. Что-то приближалось к ним, но что?

- Луч по спирали в направлении сигнала! - коротко скомандовал командир, выключая назойливый писк. Ла, продолжал ещё манипулировать у пульта, а луч, оторвавшись от поверхности, уже описывал большую спираль. С каждым витком всё уже становилась спираль, с каждым мгновением всё ближе к волнующему событию приближались они.

Последний, совсем крохотный виток, и луч наткнулся на неизвестный летательный аппарат с круглым длинным основанием и широко раскинутыми неподвижными плоскостями. Это было настолько неожиданно, что исследователи застыли в нерешительности, какое решение им предпринять.

- Там, вне всякого сомнения, есть живые существа и они обязательно будут передавать о нас вниз, - слегка волнуясь, сказал командир, - поэтому их нужно временно экранировать. Ла, магнитоэкран!

- Сдаётся мне, что подобие этого аппарата я уже где-то видел, - задумчиво пробормотал бионик. - Похоже на... хроникальную запись нашей планеты! Да, подобные аппараты были у нас в глубокой древности. Неужели здесь живут существа, подобные нашим предкам?! Но я не предполагал, что сходство будет таким поразительным!

- Необходимо установить каковы обитатели, а потом уже говорить о сходстве, - охладил механика командир. - Знаю, что ты будешь просить разрешения на прямой контакт, но мы беззащитны в атмосфере чужой планеты, чужого мира. Нас может наблюдать каждый, если уже не наблюдают. Сейчас на нас наткнулся явно транспортный аппарат, а если через миг обнаружит военный? Кто знает, кончился у них период Ненависти или нет? Поэтому...

- Всё это так, командир, - на полуслове перебил его Эн. - Но лететь сюда, делать прокол пространства, не выполнив задачу?..

- Мне кажется, встреча необходима, чтобы в лучшей мере понять их, а улететь мы всегда успеем, - с ноткой надежды сказал навигатор.

- Ты уверен, что они поймут нас правильно? - спросил командир.

Навигатор на мгновение задумался, взвешивая все «за» и «против», подбирая весомый ход своих мыслей, потом продолжил.

- Разум одной цивилизации всегда поймет разум другой. И потом, можно вступить в контакт только с экипажем, у всех остальных блокируем нервные волокна памяти, а если понадобится - сотрем её. А если мы отпустим этих невольных свидетелей, не «договорившись» с ними, то они непременно расскажут об увиденном явлении и тогда...

- Ла, что с силополем? Что можно сделать?

- Отказал генератор Та, но с помощью регенератора Же можно создать, правда, не надолго, силовой «рукав» и он энергетически прожорлив.

Наступила короткая пауза. Командир взвешивал все варианты, все последствия, прежде чем принять окончательное и единственное верное решение. От него зависело многое.

- Идём на контакт, ~ наконец решил он. - Да, перед включением «рукава» предупреди их общим сигналом.

И снова Ла манипулировал у пульта, и космозонд повиновался воле навигатора. Аппарат отвесно упал вниз, так же стремительно поднялся вверх, затем метнулся в сторону, потом в другую сторону. Наконец, замер точно по курсу самолёта.

Это был в их Системе общий сигнал «Внимание!». Командир включил силовой «рукав». Теперь они и чужепланетный аппарат составляли одно целое.

- Эн, время решает многое и каждая минута дорога, - напутствовал командир, - поэтому узнай о них только самое главное и, если у них не кончился период войн, то о нас не стоит рассказывать многое, только самую важную информацию в подсознание экипажу аппарата, у всех остальных - блокируем память. Иди!

Эн пошёл навстречу к братьям.

Прошло некоторое время. Ла терпеливо ждал, когда вернется Эн. Ему, впрочем, как и всем остальным, хотелось по быстрее узнать подробности. «Какой же облик у обитателей этого мира, этой планеты, такой красивой и такой нежной на вид, а, главное, какой у них интеллект развития?» - думал навигатор, всматриваясь в неустойчивей «рукав». Казалось, будто время чрезмерно замедлило свой бег, а прожорливый «рукав» поглощал всё больше и больше энергии синтеза.

Командир уже начал беспокоиться о том, как бы их, в самом деле, не обнаружил военный аппарат, но вот появился бионик.

- Командир, все подробности потом. Сейчас нужно срочно улетать. Эта планета разрознена на отдельные государства и некоторые из них хотят господствовать над всеми, жаждут власти. Мы оказались над миролюбивым государством, которое хочет мира и объединения всей планеты.

- Будут ли о нас помнить и кто?

- О нашем визите будут помнить четверо - все члены экипажа этого аппарата, но ни один из них не будет знать, откуда мы.

- А мы не наследили?

- Пока нет, поэтому нам надо срочно улетать.

- Да, да, отпускай их и готовься к созданию электрон-нейтринного поля...
И тихо добавил про себя: «Мы не прощаемся с вами, друзья, До скорой встречи!»


<<3>>

Зеленый туман становился неустойчивым, он колыхался, редел, таял. Кабина самолета приобретала обычные очертания.

Сознание необычайно быстро вернулось к экипажу. Первое, на что упал взгляд Смокунова, были приборы, которые показывали четко, полёг, проходит нормально, будто вовсе и не было этого загадочного, ещё до конца неосознанного явления. Раздирая тишину в наушника, до слуха первого пилота донёсся взволнованный голос диспетчера:

- Борт сорок восемь сорок пять, борт сорок восемь сорок пять, почему молчите?! Ответьте ноль второму, ответьте ноль второму!

- Я - борт сорок восемь сорок пять, слышу вас хорошо, полёт проходит нормально, - шаблонно ответил Смокунов и немного поразился своему ответу.

- А почему вы исчезали с экранов РЛС на целых пять минут? Мы уже подготовили аварийно-поисковую группу.

- Под нами оказалось большое и плотное облако ионизированного газа и, видимо, оно надёжно экранировало нас, - неожиданно для самого себя доложил Смокунов и подумал: «Что это за готовые ответы? Я же совсем не то хотел доложить!»

- Принято, хотя и странно все это, - отозвался диспетчер и отключился.

- Виктор, что же это было? Сон или? - спросил Петрович.

- А может, действительно, сгусток ионов?

- Черт его знает. Но сон может присниться одному человеку, а не всем и неодушевленные тела ведут себя иначе, чем это облако. Оно, явно, искусственного происхождения, я хотел сказать, что оно - творение внеземного прогресса, иного разума, иной цивилизации.

- Значит, пришельцы? - спросил штурман.

- Несомненно, И вот доказательства, - и Молчанов протянул в раскрытой ладони большой двенадцатигранный кристалл, - Раньше его у меня не было.

Кристалл был абсолютно прозрачный, через него можно было читать. Каждая сторона его была тщательно отполирована и блестела, как зеркальце, но стоило внимательно присмотреться, то можно было рассмотреть на каждой стороне крохотный рисунок. Казалось, что все эти рисунки, изображающие различные геометрические фигуры, непонятным способом были втиснуты в каждую сторону кристалла, а сам он величиной был со средний грецкий орех.

- Мне сказали, - продолжил второй пилот, - использовать его тогда и только тогда, когда установится всепланетный мир, а инструкции в нём самом.

- Что-то не припомню, на каком языке они с нами общались? Я даже не запомнил, какие они из себя, Может, объяснишь, избранник? - иронически обратился Смокунов к Молчанову.

- Давайте пофилософствуем обо всём этом в спокойной обстановке на земле, - предложил Петрович, - Смотрите ребята, они улетают! - воскликнул механик, указывая на желто-зеленое облако.

«Неужели это не сон?» - Смокунов смотрел вслед удаляющемуся призрачному объекту. – «Неужели нас посетили старшие братья по разуму? А я в них не верил, думая, что они только в воображении фантастов. В них верил Молчанов, поэтому они и выбрали его для встречи, и передали какие-то данные, использовать которые можно только при всепланетном мире. Как же они общались? Стоп. Я слышал их слова, а вернее... мысли. Мысли?! В это трудно поверить: вместо слов - мысли! Неужто, они меня «запрограммировали», как нужно докладывать на Землю? Зачем? Видимо, мы не готовы пока для двухсторонней встречи, за нами можно только наблюдать», - вихрь вопросов и ответов пронесся в голове Смокунова.

В кабину снова вошла Нина:

- Командир, можно объявлять посадку?

- А как чувствуют себя пассажиры? - испытующе спросил Смокунов.

- Как всегда, - немного смутившись, ответила стюардесса. - Читают, отдыхают, спокойно беседуют.

- Да-да... объявляй.

«Они же видели объект, и после этого спокойно беседуют, как выразилась Нина», - подумал Виктор. – «Неужели инопланетяне могут стирать память? Почему тогда у нас не стерли? Нет, об этом лучше философствовать на Земле...»

- Самое обидное то, - как бы подводя итог, заметил Петрович, - что нам никто не поверит, разве только фантасты. У меня в Питере есть знакомый писатель-фантаст, Давайте-ка побываем у него всем экипажем и расскажем всю эту историю, может она послужит ему основой для нового фантастического рассказа?

Самолет нырнул под наплывающее с северо-запада облака, идя на посадку, а желто-зеленое облако быстро поднялось в темно-синее светлеющее от восходящего Солнца, небо. И никто его больше не видел. Лишь астрономы в ту ночь обнаружили новый метеорит, состоящий на девяносто процентов из металла, у которого была очень странная траектория.


Вот я и закончил последнюю строчку этой истории. Читатель, ты, может быть, несколько разочарован этим рассказом, таким обычным, как повседневная жизнь. Ты, наверное, рассчитывал на то, что при обнаружении инопланетян в воздух поднимут десять «асов» перехватчиков. Они окружат «тарелку», приказывая ей приземлиться, а пришельцы будут яростно отбиваться и т.д. и т.п. Но, увы, ничего этого не случилось, а есть кристалл, который мне подарил Молчанов. Я его рассматриваю и думаю: «Какая же сила в нем заключена?»

Жизнь намного реальнее, чем нам кажется...



<<4>>

Я сидел за рабочим столом и обдумывал план нового рассказа, но строка не шла. Вроде и тема была интересная, а строка не шла. Мысли хаосом вертелись одна за другой, и я никак не мог упорядочить их, навести должный для работы порядок. Уж который раз я вставал из-за стола, подходил к окну и смотрел на спокойные волны Невы, думая, что её равномерное течение наведёт порядок и в моей голове. Напрасно. Как только я садился за работу мои мысли вихрем разлетались и, всё начиналось сначала. Выведенный из терпения, я яростно хлопнул дверью, вышел на набережную, машинально отметив: «А при чем тут дверь?!»

Стояла прекрасная солнечная погода. Лето было в самом разгаре. Конечно, у нас в Питере лето не бывает таким тёплым, как в Москве, не говоря уже о Кисловодске, но всё же теплые лучи солнца проникали всюду и были очень ласковыми. Я брел по набережной с совершенно пустым взором, ни на кого не обращая внимания. Несмотря на чудесную погоду, настроение у меня, прямо скажем, было неважнецкое и всё из-за кутерьмы в голове. Неожиданно меня окликнул знакомый голос и знакомым он мне показался потому, что окликнули меня как-то по школьному. Я поднял глаза с набережной, и увидел Саньку, бывшего одноклассника, большого друга, вот только связь я с ним потерял в последнее время.

- А я смотрю - ты идёшь. Глаза опустил, задумчивый и даже какой-то рассеянный немного. Привет! - улыбаясь, говорил он.

- Александру Смирному, а не буйному моё почтение, - отпарировал я тоже по школьному. - Давай-ка, Сашок, присядем вот здесь на бережок и потолкуем, - предложил я.

- Вернее на ступеньки, - поправил он, принимая предложение.

- Ну, как жевешь-можешь? Кажется, после школы ты собирался идти на физмат?

- Одного хотения мало, - сокрушенно ответил Шура. - Не прошёл по конкурсу, а сейчас грызу теорию с практикой в лаборатории одного НИН. А ты хотел в Литии? Наверно, можно поздравить?

- И не только с окончанием, но и с публикациями.

- Даже так?! Ну, ты даешь! Искренне, поздравляю! И где они, эти публикации? Мне не терпится их прочесть.

- Их пока две и обе в «Неве».

- Надеюсь, в переносном смысле?

- Конечно, а иначе, зачем мне хвалиться. Первым был очерк о хорошем человеке, который много мне помог в трудные дни, а петом я написал небольшой рассказ на манер фельетона. И вот, совсем недавно, закончил маленький фантастический рассказ, в котором...

Я не договорил предложения. Мне в голову пришла, первая за целое утро, мысль, заслуживающая внимания. Выхватив из кармана пиджака неразлучный блокнот, я лихорадочно принялся делать наброски мыслей, успев сказать другу только: «Извини». Саша видимо знал, что такое творческий порыв, а поэтому не мешал мне.

Не знаю, сколько времени я так просидел, подобно египетскому скорописцу, но блокнот показал нижнюю корочку, а был почти новый. Тут я почувствовал, как меня неудержимо потянуло домой, будто меня туда кто-то звал.

- Я вижу, Андрей, что у тебя творческий порыв и тебе нужно побыть наедине с собою. Ты иди, я не обижусь, а если захочешь навестить нас - пожалуйста, заходи. Петрозаводская пять, квартира семь.

- Спасибо Шура, будет время - загляну обязательно, а сейчас извини. Целое утро не мог овладеть мыслями... - И я ускоренным шагом направился домой. Не замечая ничего: ни ветра, откуда-то нагнавшего сизые облака; ни того, что небо помрачнело и, воздух сделался прохладнее, сырее, я уже не шёл, а бежал домой так, словно на плите оставил кипящее молоко или не выключил утюг после проглаживания брюк и он мог наделать без хозяина много своих дел. Меня тянуло домой, как шарик к магниту – чем ближе, тем сильнее.

Наконец, я был в своем обиталище и, не обращая внимания на телефонные призывы снять трубку, с ходу принялся терзать пишущую машинку. «Юнис» не стучала и даже не стрекотала, как обычно, она равномерно жужжала. Листы белой финской бумаги вылетали из каретки, как из конвейера, и ровной стопой ложились сзади машинки.

Мысли текли необычайно быстро и ровно, а тягово-пружинный механизм машинки работал на пределе своих возможностей. Ещё никогда мне не работалось так споро. Лишь один раз левая рука потянулась в сторону - наступила белая летняя ночь и, я включил настольную лампу. Когда на бумаге отпечаталась последняя строчка, я посмотрел на часы и немного удивился -  время было далеко за полночь. В этот день, за одиннадцать часов непрерывной работы мною был написан целый рассказ в сорок листов. В бессилии откинулся на спинку стула, но спать почему-то не хотелось. Странно...

«Вот всегда бы так», - подумал я, перебирая только что напечатанные листы, на которых в спешке не проставил страницы, - «а то бывает несколько месяцев пройдет, пока напишешь черновик. Ладно, страницы проставлю потом, а сейчас мне что-то нужно, что-то нужно»? - и я подошёл к шкафу, стоявшему у противоположной стены от машинки,

В комнате было светло, как перед рассветом и я, не включая дополнительный свет, достал из ящика шкафа маленькую самодельную картонную коробку с бесценным для меня кристаллом. Да, это был тот самый кристалл, который мне подарил второй пилот «Ту» Молчанов, тот самый, который, по его словам, ему передали пришельцы из другого мира.

И снова, подойдя к столу, я, на этот раз, вооружившись лупой, стал рассматривать кристалл, представляющий собой две правильные пятиугольные пирамиды, соединенные по основаниям и со срезанными вершинами. На одной грани видна спиральная линия из точек, а в углу какие-то знаки или символы; на следующей грани изображена тонкая гиперболическая линия. Повернул кристалл - на другой грани видна та же гипербола, но уже снизу перечеркнутая ровным штрихом, а там, где кончались линии штриха, были видны вертикальные и слегка утолщенные две короткие линии.

И так на каждой грани был свой неповторяющийся графический рисунок - код. Лишь на первый взгляд две грани были чисты и абсолютно прозрачны, но стоило присмотреться, то можно было рассмотреть на ней одну точку, на другой - кружок.

Из глубины моей памяти на поверхность всплыли слова Молчанова: «Мне сказали: использовать это можно только при всепланетном мире, а инструкции в нём самом, Андрей», - обратился ко мне в тот вечер Молчанов, - «По словам Петра Петровича, я понял, что ты человек честный, и решил, а меня поддержали все, оставить у тебя этот кристалл на сохранение. Сбереги его до лучших политических времен, а не хватит своей жизни, то передай такому же человеку, как сам. Быть может, ты сумеешь прочесть инструкцию, но никоим образом не используй ни её, ни его!» - таким был наказ второго пилота.

- Инструкция в нём самом, - повторил я слова Молчанова, перебирая в пальцах чужепланетный предмет, - а всякая инструкция должна быть, разложена по полочкам, то есть рисунки с кристалла нужно перенести на бумагу. Хм, тонкая работа и без ошибок не обойтись. Стоп! А если сфотографировать?!

Вот когда воистину убедился я, что самые неожиданные, и в тоже время простые решения, приходят в ночное время. Не смотря на столь ранний час, а было половина четвертого, моя голова была необычайно свежа, словно я только что проснулся. Руки и пальцы ныли от проделанной работы, но все мои щели, извилины мозга, были заняты кристаллом; он как губка, впитывал их в себя, точнее заслонял собою всё остальное.

Разыскав старенький, но исправно служивший, «Вилия-авто», подарок от родителей ещё в пятом классе, я принялся делать снимки кристалла во всех ракурсах. Даже умудрился сделать несколько стереоснимков, призвав на помощь все знания и опыт; недаром в институте я был «хороший фотограф с детским аппаратом».

«Ну, вот и всё, пока, - подумал я, - пряча частичку вещества из другого мира обратно в шкаф и, направился проявлять пленку. - Нужно у кого-то попросить «Зенит» с кольцами и сделать нормальные снимки... чертежей...» Когда была обработана и просмотрена пленка, а зеленые индикаторы часов показывали около шести, я почувствовал усталость и, еле раздевшись, замертво упал на постель.

Мне снилось детство.

Звенит будильник настойчиво и звонко, а вставать, как не хочется. Я чувствую, что проснулся, но продолжат лежать, хочется продлить приятное сновидение. Подходит мама, тормошит: «Андрейка, вставай, в школу опоздаешь!» А я зарываюсь глубже в теплое одеяло и безнадежно прошу: «Ну, ещё пять, ещё одну минутку». «Нет-нет, вставай, пора уже», - говорит мама и уходит. Я быстро вскакиваю, делаю зарядку, одновременно убирая постель и, умывшись, бегу на кухню, где меня уже ждёт вкусный завтрак. Наскоро поев, я бегу по хрустящему, ночью выпавшему снегу. Кругом тишина и морозная свежесть. У одного дома замедляю бег и даже останавливаюсь. И так каждый день. Из подъезда выходит Лена Шведова и той же дорогой направляется в школу. Автоматически я иду следом. Мы учимся в одном классе, правда, сидим за разными партами - она за первой, а я через одну сзади...

...Идет урок физики. Зосима Янович, наш Зося, как мы зовём учителя физики, рассказывает о кинетической и потенциальной энергии, о том, как люди, с давних времён научились использовать эти два вида энергии. Для меня – это давно пройденный материал, так как мой папа - физик-ядерщик и он понемногу просвещает меня в свой сложный мир своей науки. Я, полуслушая Зосю, смотрю в окно на засыпанный свежим искрящимся снегом школьный двор.

Неожиданно Зося обращает на меня своё внимание, и вызывает к доске. Я уверенно иду, и также уверенно, точно отвечаю на все вопросы, даже добавляю что-то от себя. Но мой взор прикован к одной точке в классе - к Лене, словно ей одной я отвечаю на все вопросы и, никого для меня больше не существует. И так уже шесть лет.

Вдруг за окном сделалось необычайно светло, словно Солнце выглянуло из-за низкой свинцовой тучи или включили несколько «Юпитеров» - киноосветителей. Весь класс гуртом припал к окнам, но Солнце осталось за тяжёлой тучей и, никаких осветителей не было видно. Зато на двор опустился ослепительно-яркий шар. С замиранием сердца я смотрю на это, выходящее за рамки обычного понимания, явление, которое больше походило на светопреставление, о коем любит философствовать моя бабушка, читая Библию, чем на обычное физическое явление.

Шар опустился на мягкий снег и превратился в какой-то летательный аппарат причудливой формы, похожий на граненую тарелку пришельцев. А может, и впрямь прилетели они?.. Свет погас, открылась одна грань «тарелки» и из неё вышла очень красивая и элегантная женщина, однако она чем-то отличается от нас. Она протягивает вперёд свои длинные руки, и я чувствую, как эта инопланетянка зовёт меня, хотя голоса её не слышу,

Подобно стреле я выбегаю в коридор и, минуя раздевалку, не обращая внимания на холод, оказываюсь на школьном дворе, прямо у аппарата. Инопланетянка оказалась девушкой лет двадцати, может чуть старше. Вот она что-то говорит, говорит мне, а я не могу понять ни одного слова. Звенит школьный звонок, призывая ребят сесть на парты, и моя гостья покидает меня. Она уходит вглубь аппарата, а я смотрю: нельзя ли мне туда пробраться и побывать на другой планете? Грань «тарелки» начинает закрываться, а я ни будь плох, шмыг - и успеваю проскользнуть в аппарат, оказываюсь между двумя плотно закрытыми дверьми, как в «шлюзе».

Аппарат начинает подниматься и у меня сильно кружится голова...

Я проснулся от голода, голова крутилась, желудок сосало. Первое, что привлекло мое внимание, были индикаторы часов, стоявших на телевизоре. Их крупные зеленке глаза показывали шесть утра, двадцать четвертого, а ведь лёг я утром двадцать третьего, значит, я проспал беспробудным сном целые сутки? «Что за чушь мне снилась? Какая-то гостья из другого мира, прилетевшая в «тарелке», хотя эта «тарелка» очень походила на старинный абажур или, вернее, на... мой кристалл, - только сейчас я вспомнил, чем занимался накануне. - Но нужно привести себя в порядок, а то с голоду помрёшь. Вот что значит жизнь холостяка».

Холодильник был почти пустой; два яйца, один сыр «Виола», хвостик копчёной колбасы, столовая ложка сливочного масла, да начатая бутылка молока. Вот, пожалуй, и всё, что его наполняло. Правда, был еще кусок черствого пшеничного хлеба, купленного пять дней назад. Ограничившись тем, что есть, я принялся сотворять деликатес. Когда было всё приготовлено и слюнки текли, словно у давно некормленой собаки, я сел за трапезу, оставляя на столе, после прикосновения, пустые тарелки.

Мы, я и мои родители, жили раньше в Москве на Арбате, впрочем, они и сейчас там живут, а вот я после десятого класса переменить место обитания. И все эти перемены произошли как-то внезапно. В середине последнего учебного года, когда Шведова, с которой я дружил десять лет, однажды сказала мне, что я ей не интересен и даже скучен, в моём мозгу, будто что-то замкнулось. Конечно, теперь я понимаю, что тогда это был ребяческий неосознанный порыв, но, именно тогда, у меня родилось жгучее желание поступить в литературный институт, но не в Москве, а в любом другом городе. Мне казалось, что я некоторое время должен пожить один, без знакомых и друзей, но в действительности мне нужно было отвыкнуть от Шведовой, столько лет затмевавшей вокруг меня всё.

Образно говоря, мои глаза, привыкшие к повышенной освещенности, должны были адаптироваться к нормальному свету. Родителям я сказал, что хочу поступать в Ленинградский (Питерский) литературный и, пожить самостоятельно. Но они поняли истинную причину такого желания, они всегда всё понимали, а поэтому не протестовали. Я блестяще окончил институт и поступил на работу в редколлегию журнала «Нева», где увидели свет мои первые работы. О Лене я не вспоминал.

Допив последний глоток молока, я почувствовал удовлетворение от скромной трапезы, и хотел, было пройтись по магазинам, набрать продуктов на недельный период, но был ранний час и магазины еще не открылись, поэтому, переиграв план, я пошёл в комнату перечитывать и дорабатывать новый рассказ.

«Даже не верится, что вот эти шестьдесят листов напечатаны мною за одиннадцать часов! А ошибок, наверно, тьма?» - думал я, перебирая листы и углубляясь в текст. Мне показался этот текст совершенно незнакомым, он был написан вовсе не мною, словно вышел не из моего сознания, не из моей головы, а был продиктован мне кем-то другим, кто диктовал строки... Я пробовал изменить отдельные фразы и фразеологические обороты, но все они были настолько тонко переплетены, что невозможно было ничего изменить. Рассказ оказался абсолютно законченным, а самое удивительное то что ни на одном из 60 листов, я не нашёл ни одной ошибки, ни одного исправления. Долго бы я сидел над этими листами не находя ответов на свои вопросы, как неожиданно раздался телефонный звонок.

- Наконец-то, - с облегчением сказал себе я, видимо, мне надоело сидеть над вопросами, на которые вряд ли найдутся ответы и, сняв трубку, как можно вежливее ответил:

- Вас слушают, говорите.

Из трубки донесся знакомый голос:

- Это квартира Жукова Андрея Сергеевича?

- Да, именно так, а с кем имею честь?

- Неужели не узнаешь Саньку Смирного, однокашника?! - спросили в трубке, а затем громко и задорно рассмеялись.

Только сейчас, я вспомнил, как два дня назад на набережной Невы меня встретил школьный приятель, тоже занесенный судьбою в этот город, и с которым я даже не поговорил путем. И вот он снова нашёл меня.

- Санька, привет! Никогда бы не подумал, что ты позвонишь после такой встречи на набережной.

- Да ну, брось ты, Андрей, какие могут быть обиды на творческую работу, более того - на друга. Я ведь тоже познал, что такое творчество. Когда по-настоящему творишь, дерзаешь - лучше не мешай. А я, знаешь, вчера целый день тебе звонил и никакого ответа – думал, уж телефон сломался.

- Если ты, Сань, узнаешь, что со мной происходило, то, честное слово, не поверишь. Одним словом - нам нужно о многом поговорить. У тебя сегодня вечер свободный, можно наведаться к шести часам?

- О чём разговор. Дверь нашего дома всегда открыта для друзей, заходи в любое время, когда мы дома. А адрес-то помнишь?

Я постарался напрячь свой информаторий, пытаясь вспомнить адрес, данный мне мельком, но из этого ничего не получилось, видимо, он был тогда полуотключён от внешнего мира. На помощь пришёл Саша:

- Петрозаводская пять, квартира семь, заходи, будем рады.

- Спасибо, Шура, сегодня обязательно зайду.

- Вот и отлично, ждём! Извини, я сейчас на работу спешу, пока. Вечером поговорим, - и в трубке пошли частые гудки.

Я бегал по магазинам, трача время на приобретение продуктов сгорания для желудка и, всё это время у меня из головы не выходила одна мысль: как я мог за такое короткое время, не только сочинить, но и напечатать без единой ошибки рассказ в 60 листов? Да и его содержание намного отличалось оттого, что я первоначально набросал в блокноте - оно было совсем незнакомо. Мне казалось, что тогда, во время работы, моим сознанием управлял кто-то извне, словно кто-то посторонний диктовал мне свои мысли и управлял моими движениями, а я был лишь его инструментом.

«Что за ерунда лезет мне в голову?» - начал горячиться я. – «Просто тогда мой мозг работал подсознательно. Я же читал в «Технике-молодежи» подборку «Познавая психобиофизичекую реальность». Вот и наглядный пример - я! Да, чуть не забыл, мне нужно купить фотобумагу и химикаты», - подумал я, проходя мимо магазина «Фототовары».

Компактно уложив всё купленное на свои места, я, набравшись смелости, решил позвонить, через секретаря, главному редактору «Невы», где я был в должности корреспондента. Вся беда заключалась в том, что главред - так мы называли нашего начальника - дал мне на рассказ, по одной статье, недельный срок, а я не подавал признаков жизни десять дней и, сейчас, медленно накручивая диск телефона, перебирал в уме множество вариантов с чего начать разговор и как смягчить первый удар. Наконец в трубке ответил мелодичный голос:

- Редакция «Невы» слушает.

- Людочка, здравствуйте! Это Жуков Андрей беспокоит.

- А, Андрей Сергеевич! И вы здравствуйте! Я три дня подряд вам звонила, думала, телефон разгромлю, но, он у вас крепкий. А где вы были, небось, в облаках витали всё это время?

- Да как сказать, - уклончиво ответил я. - Людочка, а главный у себя? Как у него настроение?

- Да, у себя, - ответил певуче-спокойный и какой-то необычайно прозрачный, как воздух в горах Кавказа, голос секретаря, действовавший на всех успокоительно, - но из его глаз вылетают яркие молнии. Он три дня ждёт вашего звонка. Соединить?

- Людочка, вы же знаете, что от разговора с главным не уйдешь, поэтому лучше сейчас, чем позже. И после Вашего голоса я готов спуститься в жерло действующего вулкана. Соединяйте!

Этот комплимент очень льстил Людочке Гошиной, дочери главреда, поэтому я и начал разговор с неё, как с некой инстанции. В трубке чуть слышно хихикнуло и, наступила длительная пауза - я понял, что Людмила говорит с отцом обо мне и тем самым отводит первый удар. Воспользовавшись паузой, так любезно подаренной мне Людочкой, я полностью собрался с мыслями и был готов отразить любую атаку. Пауза кончилась. Трубка тихонько откашлялась и заговорила.

- Жуков, наконец-то, вы выплыли из своих пучин...

- Во-вторых, я не выплывал из пучин, а спустился из заоблачной выси на грешную землю. Во-первых, здравствуйте, Виктор Степанович!

- Во-первых, вы поздоровались с... моим секретарем, - слегка, повысил голос Гошин, - Совсем голову закрутили девчонке.

- Ба-а! - поддельно удивился я, хотя отлично знал, что Люда видит во мне кумира. - Я-то думал, что наш разговор пойдет о литературе, а он заходит о сватовстве!

В трубке недовольно запыхтело, ясно было - главный дал осечку и, как бы опомнившись, снова заговорил холодно:

- Ладно, не хватай меня за язык, лучше расскажи чем, занимался все эти десять дней и почему к телефону не подходил?

- Пять дней я потратил на рассказ по вашему заданию, рассказ закончен, объемом в восемь листов. Остальные пять дней у меня ушли на второй рассказ, который...

- Находится в начальной стадии, - насмешливо перебил меня Гошин.

- Нет, - уверенно возразил я. - Рассказ полностью законен, а его объем - 60 листов средним интервалом.

В трубке что-то булькнуло, звук походил на смешок басом, затем строгий голос произнес:

- Слушайте, Жуков, не морочьте мне голову, я же знаю, что это - невозможно. Лучше скажите честно: вы его взяли «напрокат».

Тут я почему-то твердо понял, что настало время брать быка за рога и спокойно, но уверенно сказал:

- Головы морочат только тогда, когда хотят выдать желаемое за действительное, а ещё ни у кого не покупал, да и не буду покупать ни рассказы, ни диссертацию, ни должность!

«О, святый Боже, что ж я наделал?!» - холодея, подумал я. – «Что теперь будет? С чего я мог взять, что, наш главред купил для себя диссертацию, а для своей любимой, взбалмошной дочки - место около себя? А может так оно и есть, но кто мне это сказал?», - задавал я себе безответные вопросы.

Трудно мне работалось в «Неве». Как говорится, не было должного контакта с руководством и не было у меня постоянной работы. То мне поручат небольшой рассказик по какой-то нашумевшей статье в прессе, то дали разбор писем, а совсем недавно перевели в корреспонденты. А зачем нужен художественному журналу корреспондент? Впрочем, может быть, и нужен, только я пока настоящей работы не видел. И вот, после такого выпада на главреда, я ждал грома, молний и града, но, странное дело, в трубке было тихо. Я уже начал думать, что линия могла разъединиться, и хотел подать голос, но Виктор Степанович заговорил первым, неожиданно мягко:

- Трудно вам верится, Жуков, но придётся - человек вы очень прямой. Завтра приносите оба рассказа, я посмотрю, а о тех трёх днях забудьте, считайте, что я дал вам не семь, а десять дней. Ну, всё, до завтра, - и он бросил трубку.

- Уф-ф! - облегченно вздохнул я. - Первый тайм уже отыграли, ну, а завтра будет всё ясно. А теперь, чтоб друзей не терять, постараюсь себя не потерять. Время около трёх, пора к Саньке идти.

Я вышел из дома в приподнятом настроении. Полуденная жара немного спала, но солнце было еще высоко, и с Невы начало тянуть свежестью. Воздух был кристально чист и в сине-голубой безоблачной выси весело кружились птицы. Они, как все мы, умеют наслаждаться хорошей погодой. Вышел я несколько раньше, чтобы пешком пройтись до Петрозаводской улицы, и полной грудью вдыхать свежий воздух, полюбоваться не только природой, но и прекрасной архитектурой петровских времен. В самом начале Петрозаводской я наткнулся на цветочный магазин и, совершенно механически, купил весьма неплохой букет, сам удивился этому. «К чему этот букет? Ведь иду я к другу, а не к подруге на день рождения!» - удивленно подумал я, но всё же уверенно подошел к первому подъезду дома пять. У двери номер семь нажал звонок.

Через некоторое время квартиру открыла молодая девушка лет двадцати пяти. У нее был высокий лоб, крупные нежно-голубые, как небо в ранний утренний час лета, глаза, тонкие, с приятным изгибом, как у грузинки, брови. Недлинный и не очень прямой нос, некрашеные перламутровые губы имели изящный изгиб. Волнистые каштановые волосы были с проседью, как со льдинками, и очень длинны. Они спадали почти до талии, красивое шелковое платье с короткими рукавами слегка облегало ее стройный стан. Передо мной стояло воплощение красоты, подобно Венере, нет, лучше сказать - сама богиня красоты. Я немного смутился:

- Здравствуйте... Скажите... здесь живёт Александр Смирный?

- А вы, стало быть, Андрей Жуков? Здравствуйте! Заходите, пожалуйста, мы вас ждём. Мне Саша о... вас много рассказывал...

- Тогда это вам, - и я протянул ей только что купленный букет.

- Спасибо большое! Да вы проходите, будьте смелее, как дома, - сказала девушка и, улыбнувшись какой-то знакомой мне улыбкой, пошла в комнату.

- Это кто же к нам явился?! - раздался весёлый голос Саньки. - Очень рад тебя видеть, старина! Всё ж сдержал слово, проходи.

- Взаимно, Сань, взаимно! Как я мог нарушить, слово, если сам напросился? - и мы, обнявшись за плечи, прошли в комнату, обставленную скромно, но с большим вкусом.

- А я думал, Сань, что ты живёшь один, а оказывается - ты уже обзавелся спутницей жизни. И давно? Кто такая? Расскажи, - попросил я, усаживаясь на широкий диван.

Санька как-то хитро посмотрел на меня, словно оценивая, стоит ли всё сразу выкладывать, но после некоторых колебаний начал:

- Ты думал, я тебя буду ждать? Нет, подвернулось счастье - бери сразу в обе руки, а то убежит, и потом вспоминай, как звали-величали... Женя - фотограф-оформитель журнала «Питерский силуэт» соединила свою жизнь с моей, полгода назад...

- Кажется, разговор идёт обо мне? - поинтересовалась Женя, появившись в дверном проеме.

- Да, Женя, вот Андрей утверждает, что не знал... о нашем союзе. Он думал, что я один кукую.

- А букет все-таки принёс, хитрец, - сказала Женя с улыбкой и исчезла. И снова, уже во второй раз, эта улыбка показалась очень знакомой, но я никак не мог вспомнить, где её видел.

- А говоришь, не знал, - с поддельным упреком сказал Саша.

- Даю слово, Сань, - не знал! Со мной в последнее время происходят странные приключения. Помнишь нашу встречу на набережной? Тогда я полутора суток не мог собрать в единую цепочку несколько соображений, несколько мыслей для рассказа, а во время нашего разговора мне, словно кто-то, прямо в мозг, начал диктовать тему рассказа. Я был почти отключён от всего мира, для меня тогда не существовало ничего, а, прибежав, домой, я за один приём, за одиннадцать часов напечатал целый рассказ в 60 листов, В это трудно поверить, но это факт! И вот сегодня шёл к тебе, ни о чем, не думая и, случайно, зашел в цветочный магазин, что на углу вашей улицы. Спрашиваю себя: «Зачем букет?» И всё ж купил, спрашиваю: «Кому?» и вот пригодился... Начиная с какого-то момента, Сань, я иногда действую чисто механически, иначе говоря, подсознательно и как у меня это получается, я не знаю.

Саша внимательно выслушал мой рассказ, не перебивая. Он тоже был немного удивлен моими странностями, и хотел найти им объяснения со своей стороны, стороны физика, но не находил. Так мы просидели некоторое время, каждый в свои мысли погруженный, затем он сказал:

- Я не психолог, Андрей, но одно могу сказать уверенно: тебе необходимо отвлечься от своих ежедневных забот и мыслей, тогда всё нормализуется. Верь моему опыту. Да, а какие у тебя дела на работе, расскажи-ка?

Я сокрушенно махнул рукой и, рассказал другу, какие у меня на работе неустройства, какой выпад я сделал против «главреда» и как он после этого смяк. Саня удивленно выслушал меня и задумался:

- Да, чтобы смякнуть после таких слов, они долины быть правдой, А откуда у тебя такие сведения?

- Не могу себе представить. Они вошли в мое сознание прямо в один миг, и с такой уверенностью, что я ни единой секунды не сомневался в их правдивости. Мне их, словно кто-то шепнул...

- По твоим словам можно подумать, что тобой, в последнее время, кто-то управляет, - задумчиво произнёс Саша. – Но, скорее всего, это явление связанно с умственным перенапряжением и тебе необходимо просто расслабиться, временно переключиться на другую волну. Сейчас мы это устроим, Женя, давай покажем гостью нашу... свадебную фотографию.

- Это можно, - откликнулась Женя, подходя к серванту и извлекая оттуда большой альбом.

- Ну, вот смотри, - сказал Шура, протягивая мне большой групповой снимок и кого-то старательно прикрывая большим пальцем. - Узнаешь семейку!

Я присмотрелся. На меня смотрел весь наш десятый «А». Сколько разных и таких знакомых лиц. Серьезных и беззаботных, веселых к грустных, внимательных и равнодушных ко всему, привлекательных и не совсем симпатичных. И как я только мог забыть такую дружную школьную семью?

- Ну, а это кто? - лукаво улыбаясь, спросил меня, друг.

- Это... твоя сестра! - внезапно осенила меня мысль, словно раскрыла глаза, и я стал смотреть на все по-иному. - 0, Боже, как, же я был слеп. Я же помнил, Шура, что у тебя была сестра, но не мог предположить, что вы живете вместе! Хорошо вы меда разыграли, ребята, просто молодцы... А вы так и живёте вместе? А по какой причине?

- Это особый разговор и он не такой уж короткий, - ответила Женя коротко, но понятно.

- Да, Андрей, ты был ослеплен этим солнцем, столько лет маячившей на твоем горизонте, - и Саша убрал палец, открывая лицо Шведовой. - Ты все десять лет был ослеплен этой особой и никого другого не замечал. А сознайся, ведь она не очень-то и симпатична? Посмотри сколько прелестных и милых девушек.

- Твои слова - правда, Шура, и чего я в ней находил?

- Послушайте, мальчики, у меня чай готов, - прервала наш разговор Женя, - идёмте в кухню, отведаете мою кулинарию.

- Она действительно славно готовит, - вставил Саша, увлекая меня за собой.

Ужин у Жени удался на все сто. На столе, можно сказать, было всё, словно в ресторане и Женя всё готовила сама. Было фигурное печение с душистыми и весьма вкусными пряниками, два разных торта, которые в магазине не найдешь, три сорта конфет собственного приготовления. Даже чай был приготовлен по какому-то японскому рецепту и оказался необычайно вкусным.

Когда я отведывал то или иное творение Жениных рук, невольно издавал восхищение, Женя слегка краснела, а Шурик приговаривал: «Вот незаменимая хозяюшка для семейной жизни...» После ужина мы снова сидели в комнате, и разговаривали в основном об искусстве, а потом Женя предложила нам вместе сфотографироваться на память о новой встрече. Мы снялись каждый с каждым.

- Ребята, у вас случайно нет «Зенита» с кольцами? – спросил я, вспомнив, что мне нужно сделать. - Мне необходимо сделать несколько микроснимков. Я завтра же вечером верну его.

- А тебе, видимо, понравилось у нас, коль ищешь предлог ещё наведаться, - усмехаясь, сказала Женя. - Не обижайся, Андрей, мы всегда рады гостям, а особенно тебе. А плёнка, подходящая у тебя есть? - спросила она, протягивая аппарат.

- Да, да, спасибо, Женя, я сегодня утром купил спец-плёнку в две единицы чувствительностью - это очень большое разрешение. Просто повезло. Обычно такие плёнки - большой дефицит, а тут...

- Если что нужно, обращайся ко мне. Смогу - помогу. Заходи в любое время.

- Еще раз большое спасибо, Женя, за внимание. Однако я у вас засиделся, друзья-однокашники, пора и домой, работа ждет...

- Не смеем тебя задерживать, - сказал Саша, дружески похлопывая меня по плечу. - И желаем тебе творческих удач!

И снова меня потянуло домой. Я шёл по улицам, ни на кого не обращая внимания, солнце уже склонилось к горизонту и с Невы потянуло свежестью. Всё убыстряя шаг, я не заметил, как перешел на легкий бег. В комнату я уже влетел и, механически зарядив аппарат плёнкой, почему-то совершенно спокойно подошел к тому месту, где лежала частичка другого мира, подобно путнику, который достиг заветной цели и не решается протянуть к ней руку.

Как завороженный, я смотрел на кристалл - инопланетный предает, переворачивая его в пальцах. Наконец, я преодолел оцепенение и начал с особой тщательностью делать снимки с каждой грани кристалла, щелкая по два для уверенности. Работа спорилась, и время текло незаметно.

Когда, обработав негатив и оставшись довольный качеством, я посмотрел на часы, время было около полуночи, мною начал овладевать сон. Положив в портфель два рассказа и, поставив будильник на шесть тридцать, я мертвецом свалился на постель, сразу заснул. Мне вновь грезился странный сон, как продолжение вчерашнего видения.

...Я сижу и пишу какой-то рассказ. Чувствую, что я устал, как мне непреодолимо хочется в лес на свежий воздух, меня туда тянет, какая-то чудовищная волна желания, которой невозможно противостоять. И вот, я в лесу среди, деревьев бреду куда-то по узенькой тропе, а вокруг такая тишь, что невольно хочется остановиться и прислушаться, но меня всё тянет и тянет вперед и, как загипнотизированный, я иду навстречу неизвестности. Вдруг становится необычайно светло и прямо передо мной, у опушки леса, опускается ослепительно-яркий шар. Свечение исчезает,  я вижу колоссальных размеров кристалл весьма странной симметрии, а немного позже до меня доходит, что этот летательный аппарат пришельцев напоминает подаренный мне кристалл Молчановым.

Неожиданно, а впрочем, нет, я уже ожидал этого момента, открылась одна грань и из аппарата вышла очень красивая девушка, чем-то непохожая на нас. Это явление так знакомо мне, что я пытаюсь вспомнить, где раньше оно было увидено мною, но тщетно.

Девушка подходит ко мне, и я начинаю чувствовать, именно чувствовать, её мысли, но никак не могу разобраться в них, и девушка кажется мне очень знакомой. Проходит некоторое время и инопланетянка, гостья из другого мира, покидает меня; она уходит в свой аппарат и мне хочется за ней, но мои ноги, словно вросли в землю, и не повинуются мне. С некоторым шумом чужепланетный аппарат взмывает ввысь и снова наступает мертвая тишина, от которой довольно сильно звенит в ушах...

Я проснулся от звонка будильника, и первой мыслью было: «Что за чушь мне грезилась? Прямо, как двухсерийный фильм. А почему я так подумал? Да, ведь подобный сон я видел вчера, только вчера я был в детстве, а сегодня - в недалеком будущем! Может здесь есть какая-то закономерность? А не связаны ли эти ночные видения с... кристаллом?! Тьфу, от таких мыслей можно получить короткое замыкание в мозгу и опоздать на работу», - заключил я и решительно встал.

Не буду описывать подробности рабочего дня, но отмечу, что мои рассказы Гошин взял для ознакомления, а меня перевели в отдел рецензий и сразу поручили разбор повести какого-то новоиспеченного литератора. Вот только Людочка была со мной подчеркнуто, холодна, видимо накануне у неё с отцом был крупный разговор, но, как бы, то не было, а домой я вернулся в приподнятом настроении и, не замедляя творческих оборотов, принялся терзать труд молодого автора. То ли у меня было отличное настроение, то ли очень талантлив был автор, но я его произведение проглотил с ходу и сразу написал положительный отзыв.

Когда с этой работой было покончено, мною овладело чувство, будто мне чего-то не хватает. Время было еще мало, и я решил сделать фотографии с негатива, который отснял вчера. Фотография была моим любимым занятием, как в школьные годы, так и сейчас, не утратив своей притягательной силы. Вот смотришь в глазок видоискателя и чувствуешь себя неким чародеем, которому достаточно одного малейшего прикосновения к кнопке, чтобы остановить мгновение, а потом, сидя в магическом красном свете, воспроизводишь на бумаге то, что безвозвратно минуло в постоянно текущей реке времени, ты можешь воспроизвести, пусть самым примитивным способом, но можешь.

Мозг был занят только одной мыслей: «А что же представляет собой этот загадочный кристалл?» - думал я, опуская в проявитель, очередной отпечаток. «Стоит мне его подержать, как той же ночью снится инопланетянка во всех подробностях своего приземления и взлёта. Это не может быть простым совпадением, сдаётся мне, что здесь есть некая закономерность, связь. Связь! А что если кристалл является средством связи с... другим миром? Недаром Молчанову передали, что «...использовать его только при всепланетном мире», значит, они не хотят подвергать ни нас, ни себя опасности звездной войны. Так. Ну, а для того, чтобы «передатчик» начал работать его нужно куда-то подключить. Хорошо. А для правильного «подключения» необходима инструкция, которая заключена в самом кристалле, значит, нужно понять графические рисунки, и сделать по два снимка с каждого кадрика на всякий случай», - заключил я.

Я работал быстро, но время текло еще быстрее и, когда был отглянцован последний снимок, и пачка фотобумаг оказалась пустой, оно оказалось за половину десятого. «Какой же я нахал! Я же обещал вернуть фотоаппарат сегодня, а сам подвел. Нужно хоть по телефону извиниться», - сокрушенно вздохнул я и, стал накручивать номер.

- Сань, ты? Приветствую!

- Взаимно, Андрей, взаимно!

- Я - великий нахал. Обещал вернуть «Зенит» сегодня, а сам настолько увлекся работой, что совершенно забыл о времени. Завтра обязательно принесу, договорились?

- Он нам пока не нужен, да и довольно трудно за один день сделать некий объем работы, который больше отведенного на то времени, а ты заходи в любое удобное время.

- Спасибо, дружище, извини за беспокойство. Как у вас дела?

- Да вроде, все нормально, идут своим чередом. Как твои?

- Трудно по телефону все рассказать, завтра встретимся, и расскажу, иначе трудно поверить... Да и боюсь сглазить. Ребята, давайте заходите как-нибудь ко мне.

- Отлично, я очень рад за тебя! Спасибо за приглашение, как-нибудь наведаемся. Желаю тебе всяческих удач! Пока.

- И тебе того же, Жене большой привет! До свидания! - и я положил трубку.

«Хорошо, что завтра-послезавтра выходные дни, можно передохнуть и подумать о кристалле. Опять я о нем вспомнил и начал думать. Почему? Что за таинственная сила в нём заключена? Почему я с таким рвеньем пытаюсь разобраться во всем этом?», - мысленно спрашивал я самого себя, пододвигая фотографии. «Неправильная спиральная линия из точек похожа на символ бесконечности или на план галактики - да, скорее на галактику, а точки - на звезды. Цифры в верхнем правом углу снимка, видимо координаты их планетарной системы».

«Отлично! – продолжал я ход своих мыслей, - однако, чтобы кристалл стал передатчиком, его нужно куда-то подключить, а сигналы собрать в узкий пучок с помощью гиперболического отражателя. Ага, вот и он, вот эта линия, но она почему-то внизу перечеркнута ровным штрихом. А нет ли такой гиперболы, но «чистой»?, - и я принялся рыться в пачке фотоснимков. «Есть и даже две: одна абсолютна чистая, а у второй в центре изображен какой-то предмет, видимо, кристалл. Очевидно, здесь показаны сравнительные размеры отражателя и его фокус. А вот у этой гиперболы, кроме штриха внизу, есть две небольшие вертикальные линии, у одной из них кружок, у другой - точка. Стоп! Линии штриха могут означать либо магнитное, либо любое иное поле, а кружок и точка - направленность поля, начало и конец».

И на самом кристалле есть значки начала и конца, значит, сориентировав кристалл, помещаем его в фокус гиперболического отражателя, а сам отражатель - в однородное поле, и направляем на их звезду. Аппарат вызова готов... (примерно), а отражателем могут служить ладони рук, однородное поле, ничто иное, как... биополе человека! Предельно просто и доступно, как и вся Природа!.. Остальное - пусть объясняют биофизики мирного времени...»

Я встал из-за стола довольный своим небольшим открытием, и устало потянулся. Мне удалось, пусть пока только для себя, но твердо узнать, что представляет собой этот загадочный чужепланетный предмет, и как, его можно использовать. И снова мною овладела усталость - четвертый раз за последнюю неделю я замертво свалился спать. На этот раз сновидений не было, сон был глубокий и спокойный.

Утро следующего дня выдалось солнечным и безветренным, я проснулся в приподнятом настроении духа, и, вспомнив, что ко мне хотел кто-то придти, решил навести небольшой уют в своем обиталище, а также приготовить скромный обед из холостяцкого меню. Когда всё было готово, и время оказалось около двенадцати, в дверь позвонили.

- А, вот где живут начинающие художники слова, будущий гений литературы! Приветствуем тебя! Ну, показывай своё жилище, - радостно улыбаясь, говорил Санька, пропуская вперед сестру.

- Очень рад вас видеть, друзья, приветствую взаимно! Я знал, что вы именно сегодня наведаетесь ко мне. Проходите!

- Да! А откуда ты мог знать о нашем визите, если мы только сегодня утром решили идти к тебе?

- Интуиция... - неопределенно ответил я, пропуская гостей.

- Можно подумать, что последнее время ты живешь только одной интуицией, словно она тобой руководит всегда.

Я пожал плечами.

- Андрей, а ты живешь не так уж и плохо, - сказала Женя, осматривая комнату. - Скромно, уютно и главное - все под руками самое необходимое. Когда ты был у нас, я, к сожалению, не слышала вашего разговора, была в кухне, Интересно узнать: над, чем ты сейчас работаешь и какую проблему обдумываешь? Может, прочтешь что-нибудь из последних произведений?

- С большим удовольствием, но вначале, быть может, отведаете мою кулинарию? Конечно, она далека от Жениных творений, но я старался, как мог, а уж потом на десерт угощу стряпней слова.

- Принимаем такой вариант, - сказал Саша, а Женя стала помогать собрать на стол. Я с благодарностью принял её помощь.

Обедали в комнате и, хотя мое меню по всем критериям, уступало Жениному, она то и дело хвалила его. Я оценил это как лесть, но она внесла уточнение:

- Я хвалю твой обед не как творение, а как способ утоления голода холостого человека.

- Хорошо сказано, Женя, - заметил Шура, и мы разразились смехом, а после скромной трапезы, как и просила Женя, я решил прочесть рассказ «Встреча», хотя, и чувствовал, что он ещё несколько сыроват и не закончен, к нему необходимо написать продолжение. «А что собственно там продолжать? Рассказ полностью закончен, написан гладко, а вот последний абзац все дело путает, убрать его и всё. Ну, прилетели гости с другой звезды, узнали, кто мы такие и домой. Слишком уж гладко получается, как в сказке, только оставили после себя какой-то странный кристалл, видимо для связи. Но здесь-то вся соль! Соль... перец... острота! Именно, там нет «перца», но его роль выполняет последний абзац, следовательно, его надо не убирать, а развить, то есть написать продолжение и тогда рассказ примет некую иную окраску!», - догадка была настолько явной, что я свой рассказ читал довольно сбивчиво.

Санька был чем-то озабочен, он то и дело поглядывал на часы, полуслушая моё сбивчивое чтение. По его виду можно было понять, что он куда-то торопился. Наконец, время его совсем поджало, и он сказал:

- Андрей, искренно прошу меня простить, что перебиваю тебя, но я только сейчас вспомнил... У меня на сегодня назначена одна... деловая встреча, которую никак нельзя отменить. Ты извини, я пойду. А рассказ интересный, правда, я не слышал концовки, но мне кажется, что в нем нет перчинки, ты подумай над ним ещё. Ну, все, ребята, убегаю. Надеюсь, скоро свидимся, только ты не пропадай, Андрей, звони, заходи. До свидания! - и он вышел.

- Андрей, не обращай на него внимания, он всегда такой ветряный, а рассказ, если можешь, дочитай до конца.

Я выполнил просьбу и дочитал свою писанину, а когда закончил, Женя некоторое время сидела молча во власти каких-то своих дум, затем очнулась, пристально посмотрела на меня и сказала:

- Этот рассказ ты написал по одной, много нашумевшей, статье в прессе. Я несколько раз перечитывала эту статью, знаю её на память, и должна сказать, что мне было довольно трудно, в твоем небольшом произведении, отличить, где кончается правда статьи и начинается воображение фантаста. Однако, в твоем рассказе очень всё предельно просто, и как-то пресно, то есть не хватает изюминки для концовки, мое мнение совпадает с Сашиным. Нужно продолжение.

- Я и сам над этим думаю в последнее время, и эта мысль не дает мне покоя даже ночью, - ответил я. - Эта мысль преследует меня постоянно. И вот что самое интересное, Женя, тот самый кристалл с «Ту» находится у меня... Это уже не фантастика, а реальность...

- Как?! - громким голосом восклицает Женя. - И ты об этом молчишь?! Или ты меня разыгрываешь?.. - И её большие, но красивые глаза, не мигая, смотрят на меня.

- Нет, Женя, это правда, - и я смотрю ей прямо в глаза. - Всё, о чем говорилось в рассказе - правда! Меня очень просил командир авиалайнера Молчанов сохранить кристалл у себя и, даже если мне посчастливится разгадать тайну знаков на кристалле, не использовать его. Вчера мне, как думается, удалось понять знаки и их последовательность, но я не знаю, насколько моя догадка близка к истине, быть может, это всего лишь моё воображение. Иногда человек выдает желаемое за действительное...

Женя слушала мои объяснения с неподдельным интересом. Не берусь судить её впечатления, но, когда я закончил эту короткую историю, она еще какое-то время сидела молча, переосмысливая всё мною сказанное. Действительно, трудно так сразу перейти от, казалось бы, фантастической истории, к реально существующему событию и, чтобы переход был более полным, я решил показать школьной подруге тот самый чужепланетный предмет, который реально существовал.

Она нерешительно взяла его своими тонкими и длинными пальцами, музыкальными пальцами, долго рассматривала со всех сторон, и как бы сама себе говорила:

- Трудно, крайне трудно поверить в это... Они существуют и были у нас в гостях... Об этом много пишет пресса, но я не верила, считала все подобные статьи «утками»... Выходит, они за нами наблюдают, как за неразумными существами... А почему наука до сей поры, не сказала своего слова?.. Андрей, ты не думаешь отдать эту вещь в лабораторию?.. Для анализа. Ведь это доказательство существования внеземного разума, иной цивилизации...

«Узнаю Женю, - подумал я. - Она так и не изменилась за прошедшие годы, всё такая же темпераментная, как и раньше. В классе она была самая честная и боевая, и ни одно мероприятие не обходилось без её участия, она всегда и ото всех требовала правды».

- Видишь ли, Женя, если бы они считали нужным, то вступили бы в контакт с официальными представителями Земной цивилизации, с учёными, но кто знает, кого они представляют «официальными» представителями. Может быть, ученые им скучны, у ученых постоянно есть свои вопросы, на которые «старшие братья» пока не могут дать определенный ответ, не имеют пока права из-за раздоров на нашей планете. Они пока могут только наблюдать за нами, как... родители.

- Ты думаешь, что жизнь на Земле возникла, потому что её заселили более разумные существа, словно эксперимент?

- Кто знает, Женя, кто знает... Во всяком случае, наука этого сейчас не отрицает, а находит новые подтверждения.

- Пусть будет так. Но что же представляет собой этот кристалл? Ведь не может он служить только носителем информации? Для этого есть более компактные способы записи.

- Я считаю, что он является средством связи, своего рода, передатчиком. Вот смотри, - и я решил показать фотографии и поделиться тем, до чего сам додумался совсем недавно. Разложив фото на столе, я принялся объяснять, как мог, что означает каждый рисунок и каждый символ. Женя вначале слушала внимательно, но затем перебила:

- Все это крайне интересно, Андрей, но извини меня, я не физик и не очень сильна, в таких вопросах, вот Шура заинтересуется, как специалист, расскажи это ему своё маленькое открытие...

- Нет! - решительно сказал я. - Эта догадка должна пока остаться тайной, иначе ни он, ни я не удержимся от соблазна, чтобы не проверить её, а это будет нарушением данного слова не только перед экипажем «Ту», но и перед высшим разумом, который посетил нас.

Женя сделала удивленное выражение лица. Она и ждала, и не ожидала такого ответа. Ждала, потому что знала меня все десять школьных лет, она знала, какой я стойкий в слове человек, как я умел ещё школьником дорожить данным словом. У меня был и остался твердый и решительный характер, я всегда придерживался любимого правила: Дал слово - держи!» Это было у меня с раннего детства, видимо, от отца, который любил в людях, прежде всего, порядочность и честность, сам не лгал и другим запрещал. А не ожидала, потому что было крайне трудно поверить в реальность об инопланетянах, в то, что помимо нашей цивилизации «землян» существует другая, более высшая по интеллекту жизнь. А труднее всего было поверить в то, что представители иной жизни смогли преодолеть пространство и время, побывали у нас в гостях, и оставили после себя, вернее, о своем визите память - загадочный кристалл. Было о чем подумать, и Женя думала, а я не торопил ее, вспоминая, как сам пережил подобное состояние.

- Что ж, Андрей, тебе виднее, как лучше поступить, - сказала Женя, и сложила фото в ровную стопочку. - Быть может, ты прав в своих рассуждениях. Им лучше знать, с кем устанавливать контакт, хотя и странно все это, очень странно...

В тот день мы долго еще сидели и обсуждали разные вопросы. Я рассказывал Жене о далеких мирах, о многочисленных загадках дальнего Космоса, о маяках Вселенной, о зависимости пространства и времени, а сам всё думал о событиях последних дней, об их взаимосвязи и о кристалле. Если внимательно сопоставить все мои приключения за последнюю неделю, то получалось, что мною постоянно кто-то управлял, посылали программу прямо в мой мозг, минуя сознание. Время текло незаметно за интересной и не принудительной беседой, и мы засиделись до позднего вечера. Я еще раз угостил Женю, чем мог, извинившись за скромное меню, и решил проводить её до дома.

Было время белых ночей. Женя просила проводить её только до остановки автобуса, но мы медленно шли, забыв про таблички с литерой «А». Дневная жара давно уже спала, и воздух был наполнен свежестью, молочным туманом и тишиной. Мы шли тихо, но шаги гулко звучали, эхом отдаваясь в наших сердцах, Я поймал себя на том ощущении, что Женя мне давно нравится, меня к ней давно тянула какая-то неведомая сила, но Лена заслонила раньше собою эту силу, это притяжение.

Сейчас, когда Шведова ушла с моего горизонта, эта скрытая сила к Жене Смирной вновь проявилась, но уже с большей энергией, которой было довольно трудно противостоять. Да и зачем было это делать, для него? Я и не пытался противостоять, я целиком отдавался сладкому предчувствию любви. Случайно, а может быть специально, я коснулся руки Жени и с удивлением заметил, что она не отдёрнула своей руки, лишь улыбнулась мне. Так незаметно мы дошли до Петрозаводской - на улице было очень тихо, а молочный туман делал всё окружающее загадочно-сказочным.

- Вот я и дома, - сказала Женя, улыбаясь. - Спасибо, Андрюш, что проводил. С тобой очень интересно общаться... Ой, а как не ты сейчас дойдешь? Поздно уже...

- Ничего, дойду, а заодно подумаю над продолжением рассказа, оно начало уже созревать в сознании, да и есть ещё над, чем подумать.

- Это хорошо, когда есть над, чем думать.

- Женя, я завтра позвоню? - нерешительно спросил я и почему-то смутился, сам не зная почему.

- Не завтра, а уже сегодня, - поправила Женя, глядя на часы. - Десять минут первого... Как добираться будешь?.. Буду я виновата.

- Ты никогда и ни в чем не будешь виновной, это я тебя задержал, а завтра воскресенье, отдохнем перед началом трудовой недели. Женя, я хотел тебе сказать... - но она остановила меня.

- Я сама скажу тебе в другой раз... Саша наверно с ума сходит... Доброй ночи, Андрей!

- И тебе ночи доброй, Женя! - я хотел взять её за руку, но она ускользнула, и скрылась в подъезде, словно растаяла в тумане.

Я отправился домой в очень приподнятом настроении, тихо насвистывая любимую мелодию. И хотя была ночь, но для меня начало светить Солнце завтрашнего, нового дня, и я был счастлив. Я не мог думать ни о чем, кроме Жени, теперь только она одна была у меня на уме, а всё остальное ушло на второй план, всё сделалось второстепенным и казалось мелочами жизни. «Неужели она все это время меня любила, даже тогда, когда я был с Леной? Да нет, такого быть не может, просто она обратила на меня своё внимание относительно недавно, когда я остался один. Все-таки Женя довольно славная девушка, честная и справедливая. Две девушки - Лена и Женя, а какие разные по характеру. Одна надменная и заносчивая, а вторая простая и скромная. И что собственно я находил в Лене, почему раньше не обратил внимания на Женю?», - так я думал, возвращаясь, домой, и незаметно для себя свернул на соседнюю улицу.

Я не заметил, как мои ноги несли меня в другом направлении, не домой, а в сторону лесного массива. Мысли снова начали путаться в голове, как несколько дней назад, и я не мог поймать их очередность и закономерность. Сколько времени прошло сказать трудно, но рассвета еще не было, была только белая ночь. Вот и лес начал редеть, а я всё шёл и шёл навстречу неизвестности, но самое удивительное было то, что я не задал себе вопроса: «Куда и зачем иду?» Сознание было таким, словно кто-то извне подавлял мою волю, и я шёл, не смотря на поздний час, не чувствовал ощущения сна.

Впереди меня была какая-то небольшая поляна, деревья здесь стояли довольно редко, и поляна была идеально ровной, впрочем, мне могло это показаться.

Я остановился.

«Зачем я сюда пришёл? Кто меня звал? С кем здесь у меня может быть встреча?», - задал я себе первые осознанные вопросы. На поляне сделалось светло, будто Солнце начало выходить из-за горизонта или с вертолета направили яркий луч прожектора. Я смотрел и не верил своим глазам: в белёсой вышине белой ночи появился ярко-белый шар, он не был мертвым миражом, он дышал, подобно шаровой молнии. Шар опускался всё ниже и ниже, а вокруг меня с каждым мгновением становилось светлее, нет, точнее сказать, ослепительно светло. Наконец, свет сделался таким ярким, что я не мог смотреть по сторонам. Более того, от ослепительного шара шла упругая тепловая волна, я ощутил её дыхание на лице. Она не обжигала кожу, а была нежно-теплой. Прислонившись к дереву и прикрыв глаза, я стал ждать, чем закончится это новое светопреставление, и поймал себя на той мысли, что всё сейчас происходящее здесь, мною уже было увидено. Да, точно такое же явление я видел, но только во сне, а сейчас оно во всех подробностях повторяется.

Шар коснулся земли, и его свечение начало бледнеть, но оно не исчезло совсем, а сделалось приятным и успокаивающим с несколько зеленоватым оттенком. Свет этот не был похож на туман, он был ровным и устойчивым и, как мне казалось, он покрывал собою начинавшийся рассвет. Я стоял и ждал следующего акта заранее написанного сценария. Мое сознание было обострено предстоящим событием, однако эмоций не было, нервы были идеально спокойными, словно я находился в состоянии сильного транса, но, в то же время, волокна и клетки памяти мозга были полностью задействованы, они запоминали с колоссальной точностью всё происходившее.

Светлый шар из неустойчивой формы начал принимать определенные очертания, превращаясь в летательный аппарат с формой многогранника. Я спокойно вспомнил о кристалле и... увидел его перед собой, но в большем размере; именно, таким был летательный аппарат инопланетян. Вот одна грань этого «кристалла» открылась, и в меня ударил мягкой волной зелёный свет. Он был несколько ярче окружающего, и получилось нечто, вроде коридора, между мной и чужепланетным аппаратом, а где-то там, в конце этого «коридора», я увидел знакомую незнакомку, она шла ко мне своей внеземной походкой, не касаясь поверхности земли, она плыла в зеленом свете.

Я попытался сделать шаг навстречу ей, но она сделала предостерегающий жест, и уже была около меня. Из её крупных, но красивых глаз, а вернее сказать, из её тела исходила непонятная мне энергия, которую я почему-то сравнил с самой энергией Вселенной. Ореол, окружающий её тело, был причудливой окраски, и казалось, сливался со светом коридора, в котором мы стояли.

Чувство торжественности и могущества всей необъятной Вселенной и всего Космоса, было заключено в этом ореоле и в самой посланнице. Оно не оказывало подавляющего влияния на меня, напротив, оно возвышало моё «я» над всем земным, и приобщало к непознанному Разуму Вселенной, к Сверхразуму.

Я стоял и ждал того момента, когда же начнется долгожданный контакт, не осознавая до конца того, что контакт давно уже установлен со мною, именно в тот момент, когда Молчанов передал мне частичку иного мира, крупинку иной цивилизации. Первая четкая телепатическая мысль была: «Её звать Эя, а я – Андрей». И в тот же миг мой мозг начал принимать какие-то телепатические сигналы, шедшие от Эи. Их было много, лавина, но самые яркие выступили на первый план, как бы проявились и отпечатывались в сознании:

- Мы недавно наблюдаем за вашей планетой, за этим уголком в Космосе, где ещё сохранилось место Вражды и Зависти. Мы, как и вы, раньше жили во вражде между разными классами нашего селения, пока не познали Высший Разум во всём необъятном Космосе. Он создает всё и всё подчиняется ему. Он испытывает всё Временем, давая всем осознать, что все ничтожно перед Ним... Наши посланники обнаружили жизнь в этой части Космоса, и оставили вам средство телепатического общения с нами, но вы ещё не готовы к такому общению. Пока не готовы, однако настанет то время, когда все уголки в Космосе будут общаться друг с другом и с Высшим Разумом, а пока некоторые из вас, у кого есть средство связи, и нет сердца Змеи, уже сейчас могут общаться с нами, соблюдая некую инструкцию, это уже проверено. У кого есть такая связь, мы можем к тому придти на помощь, но только к одному, а не ко всем. Всем оказать помощь мы не можем, поскольку большая часть просто не поймёт нас, и не правильно истолкует наше вмешательство, и тогда могут быть непредсказуемые последствия для вашей планеты. У вас и без нас много гостей из других уголков Космоса - это ваши и наши братья по общему Разуму. Они пытаются установить контакт с вами. Но среди них есть интеллекты вам подобные, поэтому соблюдайте осторожность с каждым визитёром, ибо никто не знает завтрашнего дня и своего будущего. И главное, нужно развиваться не физически, а духовно и интеллектуально - это будущее всех разумных существ и всего Космоса. Я передала тебе всё, что могла и что может воспринять твой интеллект, но придёт время и мозг твой воспроизведет всё, что он сейчас узнал. Средство связи ты найдешь тогда, когда будет крайняя необходимость; подержи его в ладонях и кто-нибудь из нас придёт на помощь к тебе. А сейчас мне пора - каждому делу своё время...

Она начала медленно удаляться, а я продолжал стоять, не в силах шевельнуться, словно мои мышцы парализовал зеленый свет чужого мира. Я видел, как её аппарат снова стал ослепительным шаром, и бесшумно взмыл в светлевшее от восходящего Солнца небо, увлекая за собой таинственный зеленоватый свет с лесной поляны. Мое тело стало мне послушным, и я услышал приятный и нежный щебет птиц, увидел восходящее Солнце нового дня и подумал:

«Вот сейчас я напишу продолжение «Встречи» и будет оно называться «Однажды», потому что однажды я узнал историю «Ту-134», однажды меня встретил Санька, однажды я пришел к нему, и во второй раз познакомился с Женей, однажды я увидел Эю... Однажды будет то, чего нельзя ожидать, но оно обязательно будет!»

В приподнятом настроении духа я пошёл домой, осмысляя всё произошедшее, и думая, что нужно позвонить Жене...

***  *****  ***