Дежа Вю

Ла-лала-ла, – негромко напевала Марина, студентка первого курса радиотехнического факультета. Её пение разгоняло скуку  полутёмного коридора. Потолок полукругом наползал на стены, больше походя на монастырские своды, чем на потолок альма-матер. Истоптанный пол требовал ремонта; в потолке, потрескивая, мигала люминесцентная лампа.
Тут не было макетов турбин, лазеров, оптических квантовых генераторов, осциллографов или других образцов инженерной мысли. Пустота, не отягощённая грузом прошлых достижений, пребывала в ожидании новых открытий.
Марина Васенкова не относилась к тем студентам, которые заполнят эту пустоту. Меньше всего Марина думала об учёбе. Всё, о чём она мечтала – повстречать принца на  белом коне. При поступлении не волновалась и сейчас ей страшиться нечего, дочь секретаря райкома не может быть не принята в Вуз и отчислена из Вуза – аксиома.
Марина решила пропустить занятия. Сегодня особенный день – Влад позвал её в кино. Влад  строен, умён, чёрные брови вразлёт, черты лица мужественные – крупный нос, губы тонковаты, правда, но они придают некую строгость и серьёзность; и не из нищих, которых на курсе большинство.
Такой день! Ещё бы не петь, ещё бы не уйти с занятий. Надо привести себя в порядок, чтоб он увидел, как она хороша. Платье наденет сиреневое – у него вырез в самый раз – и скромно и томно; сумочка, туфельки белые, колготки французские прозрачные. Марина находилась в состоянии влюблённости, когда никто и ничто не может омрачить или испортить настроение. Не заметила и ступила в лужу, испачкалась, ну и чёрт с ним, шла с блаженной улыбкой на лице, напевая полюбившийся мотивчик.
В кинотеатре Влад нежно и вкрадчиво поглаживал кончики её пальцев, затем накрыл рукой коленку, она вся поместилась в его большой ладони. Пульс у Марины подскочил, лицо в краску бросило, хорошо – темно, никто не видит. А сладостно-то как! В невесомость провалилась, и понесло Маринку в космос к Альфа Центавре. Влад сунул руку под платье, дальше, вглубь, до самой цыпочки. Марине захотелось прыгнуть на Влада, зацеловать его до смерти. Какое это было бы блаженство! Не заметили окончания сеанса, вышли на улицу и прямиком в общежитие – чуть ли не бегом, чтобы поскорее запереться от всех и остаться вдвоём. 

О любви Марина знала из романов. Зачитывалась  книжкой «Анжелика и Король», постигая тайны сексуального образования. Брала книгу в ванную, во время чтения возбуждалась, поглаживала себя клювом пластмассовой уточки. Уточка, уточка. Будучи маленькой, играла ею. «Не выбросили, а теперь пригодилась». Удовлетворив себя и успокоившись, Марина испытывала стыд. Какое-то время ещё лежала, скрестив ноги, то сжимая, то расслабляя мышцы влагалища. Постепенно Марина проваливалась в дремоту, краснота спадала с её лица, пульс приходил в норму. Выйдя из полудремотного состояния, ополаскивалась под душем, шла на кухню – ей жутко хотелось есть.

С Владом по-другому. Разве можно сравнить её баловство в ванне с объятиями его сильных рук. Когда Влад овладевал ею – восторг охватывал Марину, она вскрикивала, зажимала себе рот рукой, прикусывая её до боли.
В дверь колотила Маринина соседка по комнате.
«Погуляй! Придёшь через час», – Марина впервые услышала грозные ноты в его голосе
Соседка в этот вечер не вернулась – они провели вместе всю ночь. Наутро Марина испытывала дискомфорт, влагалище горело, тело в синяках, на шее засосы. Подумаешь, какие мелочи по сравнению с блаженством проведённой ночи – счастье, вот оно какое!
Марина привела себя в порядок, повязала на шее воздушный платочек, скрыв следы поцелуев. Пришла в институт, всем своим видом декларируя: «Я – женщина. Он мой. Завидуйте». А впрочем, что тут декларировать, и так всё ясно – Марина сияла от любви. И те, кто хоть на минуту задерживал на ней взгляд, видели какая она счастливая.
Влад тщательно вымылся под душем. «Зашибись, хорошо с Маринкой получилось. Она лучше Верки. Верка толстожопая, неповоротливая и ленивая, а Маринка, как струна, только прикоснись, тут же отзывается. Секс – класс! Жить хочется. Птички за окном. А воздух какой на улице – прям весна!».
После лекций Влад нашёл Марину, они обнялись и нарочито при всех поцеловались.
Для Влада и Марины семестр пролетел, как одна короткая ночь. Проснулись – сессия. Сдали экзамены и разъехались: Влад домой в Курск, Марина недалеко – в Выборг к бабушке.
Телефонный счёт за июнь открыл родственникам тайну Марины. Даже для папы при его должности оплачивать прихоти дочери на сумму равную зарплате инженера было чересчур. Ей запретили звонить Владу ежедневно – раз в неделю, пятнадцать минут – вот твой лимит.
Прошёл июль. Наметился спад в отношениях влюблённых. Влад не всегда был на месте; случалось, что иной раз она не слышала его дней по десять. Его голос перестал быть вкрадчивым и мягким; невнятные, односложные ответы расстраивали Марину. Она с нетерпением ждала начала учебного года, когда она, наконец, обнимет Влада – это первое, а второе – у неё задержка. Сказать родителям боялась, идти в больницу тоже. Чувствовала она себя прекрасно, никаких симптомов беременности не было, а потому гнала от себя дурные мысли, надеясь, что вот-вот начнутся месячные.

Марина, увидев Влада, побежала по коридору общаги и с разбегу влетела в него, крепко прижалась – мой. Они поцеловались, будто и не было двух месяцев разлуки. Не растрачивая время на разговоры, ушли в комнату к Владу.
Он быстро раздел её. Одним движением стянул с себя штаны вместе с трусами, бросил их на пол. Жадно набросился на Маринку – всасывал её маленькую нежную грудь с розовыми, торчащими вверх сосками, целовал бархатный живот и ниже, вдыхая её запах… возбудившись, навалился сверху.
Всё было прекрасно, но не так прекрасно, как раньше. Марина чувствовала разницу. «У него точно кто-то был летом». Влад перевернулся на спину и еле слышно, совсем не противно, захрапел. Марина смотрела в потолок и перебирала в уме, как сказать ему, что у неё третий месяц беременности, и она не знает, что делать. Женским чутьём понимала, что разговор с Владом будет непростым. Влад зашевелился, перевернулся на бок, положил ей руку на грудь. Уткнулся губами в шею, целуя, медленно подобрался к уху, забрал его в рот. Его горячее дыхание и язык щекотали ухо. Марина вывернулась, но чтобы не обиделся, тут же повернулась к Владу лицом и взасос поцеловала его, их языки встретились, забились, заплясали в любовном танце.
От этой неторопливой близости, Марина испытала ощущение подлинной радости, как раньше, до разлуки.
Влад рядом. Он вернулся к ней, они будут вместе. Рассеялись страхи и опасения, Марина решила открыться любимому. «Как сказать? У нас будет ребёнок. «У нас!» – нет, это я накладываю обязательства на него. У меня будет ребёнок. «У меня?!» – нет, ребёнок же от Влада, а не от кого-то. Сказать – я беременна. И что? Вдруг он скажет – делай аборт. Как же сказать?»
– Влад, ты хотел бы стать отцом?
Повисла пауза.
– Ты это к чему? – её поразило равнодушие, с которым он задал вопрос.
– Я подумала... А ты женишься на мне?
– Много вопросов, – Влад выпрыгнул из постели, быстро оделся и молча ушёл.
Ужас брошенной женщины охватил Марину. Её стала бить дрожь, по щекам потекли слёзы, поначалу она сдерживалась, но уже скоро с ней случилась истерика. Мир рухнул. Жизнь кончилась. Она хотела умереть.
Через два дня Марина сделала аборт.
Она простила Влада,  пыталась вернуть его. Устраивала скандалы. Бегала за ним как побитая собачонка, скулила, караулила под дверью, под разными предлогами оказывалась с ним в одной компании. Подключился папа Марины – секретарь райкома, для Влада наступили чёрные дни. Но он выкрутился. Студент-отличник, общественной работой занимается – не подкопаешься.
На пятом курсе Влад женился на стройной блондинке – выпускнице института культуры; поговаривали, что она из богатой семьи. Ну, так и он не бедный – логичный ход. На свадьбе из сокурсников и был-то только Пыж – Пыжов Сашка, первый друг Влада. Пыжов, на вопросы о свадьбе Влада надувался как морской ёж, и молчал. Событие это быстро позабылось одноклассниками.  К старшим курсам все уже как-то разбрелись, каждый стал сам по себе, не было уже в отношениях той юношеской открытости и дружбы навек. Уже не кружили, не куролесили, не собирались большими компаниями, а окончив институт, вообще разлетелись кто куда...
Для Марины чёрные дни растянулись на долгие годы. Со временем она свыклась с тем, что не может иметь детей. Кавалеры, услышав её признание,  надолго не задерживались, в них сразу просыпался инстинкт отцовства. «Вот когда пойдут брачеваться по второму кругу, оставив потомство от первого, тогда будет у меня шанс устроить  личное счастье», – логично рассуждала Марина.

Тридцать лет пролетело, как один день. Влад развёлся-женился не единожды, последний брак оказался на удивление долгим – двадцать лет. Сказать, что был он наполнен абсолютной гармонией, нельзя. Последние годы Влад и Лена говорили мало – общих тем нет, только по делу. Но нити, на которых брак держался, имелись. Дом, хозяйство, вкусно приготовленный обед и сын – не нити, а канаты. Да и пережили вместе немало. В лихие девяностые сбросили Влада со второго этажа вниз головой – перелом отростка шейного позвонка с частичным повреждением спинного мозга – год на больничной койке. Выкарабкался, вернулся в строй с повышением, вопрос решили по понятиям. Тех, кто предан, умён и знает своё дело, не бросают. Занял Влад кресло коммерческого директора крупной транспортной компании – жизнь наладилась.
Имел не одно, аж три увлечения: первое – рыбалка, как истинный петербуржец полюбил корюшку, когда шла путина, забивал на всё и ловил; второе – мастерил, да не просто табуретки строгал или зайцев из дерева вырезал, а ножи делал. Покупал кованные отечественные лезвия, у них и качество хорошее и дёшево. Всё остальное делал сам. Придумывал дизайн, выпиливал, подгонял, шлифовал – составлял рукоять из разных пород дерева, чтоб смотрелось дорого. Использовал крепкую древесину: венге, дуб, груша, ясень. Склеивал эпоксидной смолой, затем развальцовывал не спеша, аккуратно – тыльник, боковины... боковины, тыльник, а уж потом на паровой бане в составе из пчелиного воска, льняного масла и канифоли держал шесть часов. Рукоять становилась литой, увесистой, приятной на ощупь, клинок отражал свет, играл на солнце, сверкал своей чистотой. Влад брал в руку очередное своё детище, внимательно его разглядывал – нет ли где дефекта, трогал пальцем лезвие. Удостоверившись, что всё в порядке, делал несколько взмахов ножом, при этом испытывал волнение. Ну, а третье – любил Влад ночью выпить один, в тишине. Мог до утра сидеть, поспать три-четыре часа и пойти на работу. Все три его увлечения объединяло одно важное свойство – они снимали тревогу и успокаивали нервы. Работа у Влада только с виду неопасная, кабинетная… в действительности – опасней не бывает, случись недостача или прокол, не выговором закончится, а  приговором.
Откушав пол-литра Хеннесси, Влад пребывал в таком состоянии, когда мысль ещё остра, а движения уже нет, в доказательство – лужица коньяка на журнальном столике.
Влад в который раз перечитывал сообщения от Марины.
Это началось совсем недавно – она разыскала его в соцсетях. С осторожных посланий: «Как дела?» и стандартных ответов, их переписка быстро перетекла в более доверительное русло. Марина рассказала о себе – владелица салона красоты, бизнесу двадцать лет. Муж – полковник милиции в отставке, бравый парень с понятиями. Пришла в милицию писать заявление на рэкетиров. Выйдя из кабинета следователя, наткнулась на бугая в погонах. Бугай даже не посторонился. Марина недовольно хмыкнула, он провожал её взглядом, пока не исчезла из виду, затем вошёл в кабинет: «Кто такая?» Следователь достал Маринино заявление. Следующий визит Марины в полицию  происходил в кабинете бугая в погонах, её будущего мужа – Сергея Николаевича Яковенко, на тот момент ещё подполковника. Сергей Николаевич уладил проблемы Марины. Сделать это было легко, так как он и крышевал тех бандитов. Через неделю он зашёл к ней в гости, да так и остался. Сейчас на пенсии – подрабатывает в охранном бюро. Не рассказала главного, что секс Сергей Николаевич любил быстрый и только сзади. «Лучше уж сзади, чем никак» – решила тогда Марина, и не выгнала его.
Влад тоже ответил откровенностью на откровенность; рассказал, что год лежал без движений, как случилось и почему – опустил, лишь общие слова: «Лихие девяностые, сама знаешь, как было». Больше говорил про быт, про достаток и какая жизнь распрекрасная. Всё рассказал, кроме главного, что секса с женой давно нет. Посылал Марине фото собственноручно изготовленных ножей и пойманных им рыб, а вот он в акваланге в Египте, а это в Греции на островах, а вот на Сардинии на квадроцикле… и всё один – без жены.
Марина попросила фотку супруги, выслал. «Ну и выдра! Влад меня увидит – ползать будет, прощение замаливать».
Как вспоминала, так сразу душа растревожилась. Обида за прошлое и желание обладать Владом в настоящем, эти разные чувства странным образом переплелись. Лучше любовника, чем Влад, не встречала.
Свидание с Владом Марина оттягивала, тем самым дразнила его и себя. Выдержав паузу, пригласила: «Приходи. Познакомлю с мужем. Что сказала? Что однокурсник-друг, по физике по ночам помогал», – хихикнула Марина. – С женой приходи. В субботу в шесть».
Влад шёл в гости к Марине с супругой, купили цветы, торт, вино. А в подарок  взял клинок из коллекции: «Муж – мент бывший, должен оценить». Влад долго думал, какой выбрать и решил, дарить – так из лучшего. Взял недавно сделанный боевой клинок, в кожаных ножнах, сшитых собственноручно. Пришли. Влад как увидел Марину, так и шарахнуло его – как же она изменилась. Обычно так восклицают, когда после долгой разлуки видят, как человек постарел. Но  Марине и сорока не дашь, а ведь за полтинник перевалило. Супер девочка! Глаз Влада не то, что загорелся, а испепелил Марину. Скорее надо выпить, остудиться, а то взорвусь. Жена Влада что-то почувствовала – заёрзала, глазами зырк, губы поджала, а муж Марины всё клинок в руках вертит, не заметил, как накрыло его жену и её друга-физика одной волной.
«Сам делал?» – спросил Сергей Николаевич и, не дожидаясь ответа: «Классная работа. Я начинал в ИТК, зэки такие путёвые вещи делают – закачаешься. У тебя не хуже, и материал качественнее. Ты б на зоне, как блин в масле катался, так что если сядешь...» Он не закончил, поймав недовольный взгляд  жены, тут же дал задний ход: «Шучу, шучу... ментовские штучки», – засмеялся, всё ещё вертя клинок левой рукой. «Вы левша?» – зачем-то спросил Влад. «Левша, левша...».

Влад сидел перед пустой бутылкой Хеннесси, листал сообщения и пересматривал фотки Марины, а сам представлял её маленькую нежную грудь с торчащими вверх сосками, какой он запомнил её тридцать лет назад.
После того семейного ужина  Марина не выходила у него из головы. Анжела – секретарша, начала беспокоится, что случилось с Владиславом Валерьяновичем, почему по вторникам и четвергам он не зовёт её к себе после четырёх.

О боже, боже, как прекрасно – им снова по восемнадцать, они целовались и дрожали от прикосновений друг к другу. Оба были подшофе. «Пойдём ко мне. Он уехал. Пойдём», – Марина обхватила его, весело и громко смеясь, потащила за собой. Как тогда, после кинотеатра, они держали курс на общагу, чтобы скорее запереться и остаться одним, так сейчас они неслись на такси, потом по лестнице, в квартиру, в кровать, бегом, бегом.
«Сейчас, только душ приму». Влад в ожидании перебирал винилы. Нашёл любимый альбом Pink Floyd, под который прошла вся их студенческая любовь, поставил пластинку. Марина вышла из душа, голубой шёлковый халатик оттенял белую кожу. Удивилась: «Раньше ты быстрее раздевался». «Хочу, чтоб ты меня раздела». Он медленно стал целовать её шею, оголил грудь. Соски потеряли свой розоватый оттенок и не торчали вверх, как раньше, грудь утратила упругость, но Влад так хотел Марину, что это открытие нисколько не смутило его. Он взял сосок в рот, нежно трогая его языком. Марина расстегнула пуговицы на его рубашке, опустилась на колени. За годы жизни его член потемнел, кожица на нём загрубела, головка не пылала ярким пламенем, как раньше. Но это был он, её родной, пусть истаскавшийся, но всё тот же – она узнала его. Влад поднял Марину с пола, положил на кровать, нащупал пульт, сделал музыку громче. В такт медленной музыке они заново обретали друг друга.

Сергей Николаевич забыл дома лекарства, купленные накануне для его девяностолетней матери. Уже садился в электричку, когда вспомнил: «Ох ты ж, ёкарный бабай, теперь возвращаться через весь город».
Подойдя к двери квартиры, удивился, как громко играет музыка, да ещё и тягучая такая – «как кота за яйца тянут». Он предпочитал шансон, всё остальное считал не заслуживающим внимания. Сам не зная почему, открыл дверь осторожно, тихо вошёл. Басы нарастали. Сергей Николаевич предчувствовал что-то нехорошее, но вернуться и закрыть дверь с обратной стороны, было не в его характере. Разгадка тайны манила.
Пистолет лежал в сейфе в спальне, а клинок, подаренный ему, висел в ножнах под оленьими рогами в прихожей. Сергей Николаевич вытащил клинок и прошёл в гостиную, здесь музыка звучала громче. Бесшумно пересёк гостиную и заглянул в приоткрытую дверь спальни. Голый мужской зад двигался равномерно – вверх-вниз, вверх–вниз... Сергей Николаевич оцепенел, его прошиб холодный пот, но уже в следующую секунду он влетел в спальню и ударил мужчину клинком в область лопатки. Лезвие прошло сквозь сердце в момент оргазма любовников. Марина, открыла глаза,  и её сердце разорвалось от страха.
«Wish you were here...» – разносилось по спальне.

Влад дочитал рассказ,  закрыл  крышку ноутбука, Хмыкнул, отправил Маринке сообщение в Ватсапп:
– Помнишь, Пыжов был у нас на курсе? Друган мой? Кудрявый такой? В Израиль уехал. Оказалось – еврей. Ещё и писатель. А кто б подумал? Рассказ мне прислал. Про нас. Фигня полная. У нас всё по-другому было.
– Хочу почитать, вышли.
Влад выслал Марине рассказ, выпил коньяка, закусил долькой лимона. Задумался. Ещё выпил и закусил. И снова задумался, откинувшись на спинку дивана.
– Прочла?
– Да. Хорошо написал, я плакала.
– Персик, ну ты же знаешь, я всю жизнь корю себя.
«Чёрт, зря послал! Влад потянулся за бутылкой».
– А откуда он про Pink Floyd знает? Ты рассказал?
– Нет. Тогда все их слушали.
– А ножи?
– Про ножи, рыбалку и то, что лежал год – рассказывал. Про нас ничего. Персик, да ладно. Люблю тебя. Рассказ дурацкий.
– И про уточку угадал, только не уточка была, а крокодильчик.  Я в то лето так по тебе тосковала, брала твою фотку, смотрела и представляла, что ты меня целуешь... А ты мне изменял. Гад ты, Владка, изменял мне. Как же я любила тебя!
– А сейчас?
– И сейчас, только всё по-другому. Теперь, мы другие.
– Персик, давай завтра в пять?
– В пять не могу, ещё у кардиолога буду.
– Что-то серьёзное?
– Не думаю, бывает, схватит, потом отпускает, но проверить надо.  Давай в семь. Мой уехал, вернётся только утром в воскресенье.
– Что значит мой? А я чей?
– Ты, конечно, ты, и только ты – мой! Извини дуру.
– Ладно. В семь у тебя.

Марина открыла дверь и тут же скрылась: «Я ещё не готова. Раздевайся». Влад скинул куртку, повернулся – в прихожей висело зеркало в раме из оленьих рогов. «Не может быть!» – с одного из ответвлений на цепочке свисал клинок. Ножны и ручка слоновой кости выдавали дорогую вещицу, похожую больше на сувенир, чем на боевое оружие. Но только не для Влада – стоящую вещь – боевой клинок никогда не спутает с безделушкой. От этой мысли Владу стало не по себе: «Что за дежа вю?» Он выругался про себя, прошёл в спальню, равнодушным взглядом окинул сервировочный столик, на который  Марина поставила фрукты, бутылку шампанского и французский коньяк. Настрой на приятный вечер сменился нервозностью и ощущением чего-то плохого и неизбежного.
Звучал Pink Floyd – некогда любимая музыка скорее раздражала Влада, Марина вышла в чёрном кружевном халатике. «Ну, слава богу», – он понял, что боялся, вдруг Маринка выйдет в голубом шёлковом, как в рассказе Пыжа.

– Ты что скованный такой? Расслабься, – Марина подошла к любовнику, расстегнула ему молнию на штанах и опустилась на колени.
– Что такое? Мой милый друг не хочет поздороваться со мной? – она  принялась усердно работать над несвойственной для Влада проблемой.
Влад совершенно не мог настроиться на любовный лад: «Хорошо, что не в голубом», – крутилось у него в голове.
Марина, так и не сумев возбудить Влада, поднялась  и не спеша раздела его. Посмотрела на его покатые плечи: «Да-а, ссутулился, живот отъел, зато зад всё такой же классный, упругий».
– Открой шампанское.
Они выпили, она – шампанское, он – полный фужер коньяка. От такой порции Влада быстро забрало. Он расслабился, его член набух. Марина ласкала его, сначала слегка касаясь пальцами и губами, но постепенно её движения становились все быстрее, она постанывала, то прижимаясь к Владу, то отстраняясь, будто дразня его.
Влад овладел Мариной. Она уже готова была закричать от восторга, когда клинок вошёл в сердце Влада. Он мгновенно обмяк и придавил её.
Марина открыла глаза. Над ней нависало искажённое злобой лицо мужа. Сердце Марины не выдержало.
 
Сергей Николаевич залпом выпил фужер коньяка: «Французский, бля…»
«Wish you were here...» разносилось по спальне.

Mayflower, South Euclid OH USA
April –June 2020