Четвертый рассказ. Нагрузка

4. Четвёртый рассказ   «Нагрузка»
(Можно ли быть хорошим учеником?)
Я уже говорил во втором рассказе, что первым звоночком для меня в вопросе учебной нагрузки школьников было удивление директора школы Акоповой Софьи Геворковны (учителя с большим стажем работы), удивление тому объёму нового учебного материала, который был изложен мной учащимся на обычном уроке химии, на котором она присутствовала. Она удивилась, а я сказал: «Так по программе!».  На самом деле это для меня был не первый, а второй звоночек про учебную нагрузку школьников. Первый прозвучал сразу с начала учебного года, с начала моего учительства, когда основной учитель химии Иванова Генриетта Ивановна, по-совместительству – зам.директора по воспитательной работе, красивая, умная, с очень звонким голосом (слышен был на первом этаже, а кабинет химии – на третьем), которая сильно поддержала меня в туристической работе, а в учительстве – просто опекала первый год, так вот она мне дает учебник химии и говорит: «Его вы должны пройти-изучить за один год!». Я смотрю, а на обложке написано: «Химия 7-8». Я говорю: «Это же на два года материал, на седьмой и восьмой классы. Как же его можно за один год пройти?». Она объясняет: «Те, кто раньше считался седьмой класс, теперь считается восьмой (хотя по возрасту - седьмой), а кто считался восьмой – теперь уже считается девятый (хотя по возрасту - восьмой), и они будут проходить-изучать следующую часть всего курса химии. Последняя реформа образования 1986 – 87 годов всё перекроила и сдвинула на более ранние ступени, и ужала». Я говорю: «То есть, объявили Перестройку, и детишки сразу поумнели и теперь могут за один год (по возрасту седьмой класс) освоить  то, что раньше осваивали (и с трудом, т.к. химия – трудный предмет) за два года?». Она пожимает плечами: «Такую спустили сверху программу». Я говорю: «Раз всё передвинули на год пониже (пораньше), а что же тогда в 11 классе?». Она мне показывает учебник. Я смотрю: там строение атома, энергетические уровни и подуровни, электронные облака, s-,p-,d- орбитали и т.д. и т.п.  Это же материал, который мы изучали в институтах, причем давался  он школьникам-выпускникам (студентам первого курса) с трудом. В нашей группе в МИХМе я своим товарищам помогал, потому что я окончил химический политехникум и два года после него работал в Институте общей и неорганической химии Академии наук СССР (ИОНХ АН). То есть был с химией хорошо знаком. И вот теперь этот материал из высшего образования (институтского уровня) спустили в школу, в 11-й класс? Ну и дела!..
Потом я решил по-подробнее разобраться, на каких основаниях сделаны такие преобразования в программах? Прошла ли такая программа хоть какую-то предварительную проверку? Порылся в методических журналах «Химия в школе» и нарыл. Оказалось, новая программа по химии прошла проверку, опробована в двух спец-школах с химическим уклоном г. Москвы (тогда такие были) и в школе посёлка Черноголовка Московской области. А я этот посёлок знал. Там находился филиал нашего ИОНХа, я там часто бывал. Это – научный городок. Там такие институты: «Институт новых химических проблем», «Институт новых физических проблем», «Институт биофизики земли» и др. И в школе там учатся дети этих научных работников – фактически дети интеллектуальной элиты, причём именно химического уклона. И вот программу по химии, проверенную на таких детях, теперь внедрили, как обязательную, в школы на всю страну, на весь Советский Союз (тогда он ещё существовал, не развалился пока).
Вот какой был мой первый звонок в вопросе учебной нагрузки школьников. Потом поступили ещё сигналы. Чуть-чуть о них. Кроме химии, я преподавал черчение. Учу ребят проводить  параллельные линии, показывая на доске с помощью больших деревянных прямоугольных  треугольников. Говорю: «Ставите один треугольник так, второй помещаете одним катетом на гипотенузу первого, двигаете, как по направляющему рельсу, а по другому катету проводите карандашом (я - мелом) отрезки – вот вы начертили несколько параллельных линий. Поняли?». Они говорят: «Нет! Мы таких слов ругательных не знаем: катет, гипотенуза…».  Я на перемене помчался к Людмиле Ивановне Рубцовой – математичке (очень умная, туристка, детей любила, по школе быстро двигалась, её все по-тихоньку звали «торпеда»). «Так и так –говорю – катет…, гипотенуза…  в чём дело?». Она говорит: «А что ты удивляешься? Мы прямоугольные треугольники с этими классами будём проходить только в конце учебного года! Эта новая программа всё переломала и разорвала все связи межпредметные, которые были.». Так то.
Я, чтоб всё уточнить и понять – к Завучу школы Елене Болеславовне Демьяновой (симпатичная, спокойная, умная, добрая, её дети очень любили). Она говорит: «Андрей Витальевич! Я на своём немецком (она преподавала немецкий язык) начинаю проходить причастия раньше, чем они (учителя русского языка и учащиеся) на своём русском, на нашем родном русском. Можно ли хорошо усвоить причастия на чужом немецком, если ещё не знаком с ними на своём родном русском? Так – по новой программе!».
И ещё мне Завуч рассказала, чего я пока не очень знал. В моём черчении: раньше его проходили за два года в 7 и 8 классах, и, заканчивая 8-летку, ребята шли в Училища и Техникумы, достаточно подготовленные по этому предмету. А теперь по новому  Учебному плану и новой Программе дети проходят черчение за один год в 8 классе. Но из школы уходят после 9-го класса (основная школа), и в 9-м классе черчением не занимаются. И в училища, техникумы идут, успешно забыв этот предмет, потеряв навыки за целый год (за 9-й класс).
Вот такие были мои первые звонки в вопросе учебной нагрузки школьников, в вопросе программ, учебных планов и т.п.  Ну, и учудила эта перестройка с нашим школьным образованием! А мы так поверили: гласность…, демократизация… .  Я вспомнил, как ещё до ухода моего в школу, в МИХМе один товарищ,  Манкевич Владимир Николаевич (кандидат физико-математических наук, йогой увлекался, я ему помогал плакаты для защиты делать), он говорил: «Демократия отличается от демократизации тем же, чем канал от канализации…». Теперь, в школе, я понял – похоже, он был прав.
Когда я увидел, что произошло с учебными предметами в процессе Школьной Реформы 1986-1987 годов (см. выше), я вспомнил, что я, всё таки, бывший научный работник экспериментально-прикладного направления:  лабораторные исследования (и измерения!) электрохимических коррозионных процессов в условиях теплопередачи с последующим внедрением на действующих производствах разработанных  методов защиты от коррозии теплообменного оборудования. И я решил здесь тоже как следует поисследовать и измерить.
Я превратился в ученика 9 класса. Завуч Е.Б.Демьянова скорректировала моё расписание так, чтобы я смог ходить почти на все уроки этого класса. И я ходил. Выполнял вместе со всеми на уроках то, что нужно, записывал в дневник домашние задания, а если не был на уроке, то списывал, что задано, из дневников у отличников (они всегда всё аккуратно записывают, особенно девочки).  А дома выполнял все задания с точным хронометражем – фиксировал время, потраченное на выполнение заданий.  Делал все письменные предметы, а по устным – прочитывал параграфы учебника так, чтобы суметь устно ответить на контрольные вопросы в конце параграфа (они всегда есть). В процессе «учёбы» я написал контрольные работы по алгебре и геометрии и сочинение по литературе и получил за них четыре пятёрки (по литературе  две: одна – за содержание, другая – за грамотность). Так что я мог считаться сильным учеником, и мои временные затраты на выполнение домашних заданий могли быть достоверным показателем реальной учебной нагрузки школьников. Эта моя «учёба» продолжалась в течение 4-х недель 2-й четверти, потом я всё обработал и подвёл итоги.
Оказалось, что мне для выполнения всех домашних заданий требовалось от 2-х до 4-х часов в день. Иногда – до 5,5 часов (при написании сочинений).
Параллельно с моими измерениями я попросил четырех лучших учеников класса (двух мальчиков и двух девочек) выполнять такой же хронометраж дома. Это были мои туристы, поэтому я был уверен, что они меня не будут здесь обманывать. Оказалось, что временные затраты на домашнюю учебную работу учащихся значительно меньше моих. Им требовалось от 0,5 часа до 2-х часов в день. Иногда – до 3,5 часов (при написании сочинений).
Я удивился. Что ли они быстрей меня читают и лучше меня усваивают информацию? И на уроках по предмету «Основы производств и выбор профессии», который я вёл в 8 – 9 классах, я их (учащихся) всех потестировал.  Мы брали незнакомый текст – параграф из учебника (география, биология, история), который они ещё не проходили, они читали одну полную страницу, поднимая руку в конце, а я с секундомером следил и фиксировал. Потом они должны были в устной личной беседе со мной произнести, а лучше – прописать три-четыре главных, ключевых предложения, отражающих содержание прочитанной страницы.
Выяснилось, что в скорочтении  учащиеся мало уступают мне – примерно 80 % от моего. А вот в  обработке информации – в понимании текста, в запоминании его, в способности изложить кратко только что прочитанное – это значительно хуже моего, примерно на уровне 50 %. То есть они не могли произнести больше одной-двух фраз о том, что сейчас прочитали – произнести коряво, отрывочно, а записать сказанное в виде стройного предложения – оказалось ещё труднее.
Итак, в умении работать с текстовой информацией они были значительно слабее меня, примерно в 1,5 – 2 раза. Значит для качественного выполнения домашних заданий по учебным предметам им требуется примерно в 1,5 – 2 раза больше времени, чем мне – от 3,5 до 8 часов ежедневно! Ещё раз: 3,5 - 8 часов в день.
Вывод меня самого потряс. Сможет ли кто-нибудь тратить столько времени во второй половине дня после 6-7 часовой учебной нагрузки на уроках? Не сможет!  Они и не тратят. Ясно, что они (лучшие из них) выполняют только письменные задания, а из устных – только то, что нужно завтра категорически, то есть должны спросить, контрольную обещали и т.п.  Это – лучшие из учеников, а остальные – списывают  у лучших на подоконниках в туалетах, а устные предметы вообще не читают – авось, на уроке выкрутимся. Поэтому и тратили мои «отличники» по 0,5 – 2 часа на домашние уроки, когда я тратил по 2 – 4 часа.
Всё стало ясным. Перед школьниками ставится невыполнимая работа (потому что 3,5 – 8 часов – это невыполнимо!), и за её невыполнение следует наказание в виде плохих оценок. Вот какую систему придумала система образования в ходе «перестройки». Невыполнимая работа и наказание за её невыполнение! Вспоминается сказка про Золушку. Но это – не смешно, а скорее – грустно. И даже – страшно.
 Потому что, не справляясь с невыполнимой работой,  они (большинство) вообще махают  на всё рукой и вообще перестают учиться.
И учителя, похоже, этого не осознают. Некоторые из нашего пед-коллектива мне говорили: «Чем больше задаёшь, тем больше сделают». И так и поступали. Но ученики не делали, и тогда эти учителя говорили мне: «Они лентяи и бездельники, ничего не хотят, их родители избаловали».
Не надо быть большим психологом, чтобы понять, какие последствия имеет такая система «Невыполнимая работа – наказание за невыполнение»:
- Школьники приучаются к несистематической работе – делают только самое важное в самый нужный момент;
- Школьники привыкают  к некачественной работе, не приносящей хороших результатов;
- Создаются условия постоянного отставания в овладении учебным материалом;
- Теряется интерес, провоцируется безделие на уроках, снижение дисциплины;
- Обуславливается постоянный психологический дискомфорт школьников на уроках;
- Порождается недобросовестность – списывание в туалетах и т.п.;
- Ухудшается здоровье наиболее ответственных ребят, пытающихся справиться с этой работой и   
   перегружающих мозговой аппарат и психику.
Итак, получается, что существующие учебные программы и традиционная организация учебного процесса не позволяют учащимся получать глубокие знания, губят здоровье наиболее добросовестных и развращают менее добросовестных.
Получается, что быть действительно хорошим учеником в современной школе принципиально невозможно!