Ч. 178 Кавказская война. Разведка

Предыдущая страница  http://proza.ru/2021/06/29/1140

Информации от внешней разведки министерства иностранных дел было недостаточно, поэтому армейские и флотские военачальники создавали собственную разведку. Активно велась вербовка агентов среди местного населения, использовали различные методы, не брезгуя ничем.
 
Разведка и контрразведка – это такая сфера деятельности, где понятия морали и принципов начисто отсутствуют. Штирлиц был хорошим человеком, а плохого Мюллера обманывал, хотя мы все знаем, что обманывать нельзя. Но в разведке всё можно.

Важно было убедиться, что имеют дело не с двойным агентом. Пробовали вести разведку, отправляя офицеров на опасные и ответственные задания. Известны имена некоторых разведчиков:

поручик Георгий Васильевич Новицкий, штабс-капитан барон Фёдор Фёдорович Торнау, поручик Григорий Сергеевич Гордеев, полковник Фёдор Иванович Гене, инженер Август Иванович Бергенгейм.

Но из-за славянской и немецкой внешности,  незнания языков народов Кавказа – это было крайне рискованно.

Не у всех благополучно прошли разведывательные операции. Гордеев, Бергенгейм были убиты, а Торнау три года пробыл в плену. Как всегда, предатели были с обеих сторон.

Среди русских солдат и казаков оказалось множество дезертиров и перебежчиков, которые нередко воевали против своих бывших товарищей.
 
Необходимость иметь собственных разведчиков и осведомителей стала ясной и морским начальникам Абхазской экспедиции. Они также занялись вербовкой и вскоре получили первые результаты.

В 1834 году Меншиков доложил Николаю I о том, что в бухту Суджук-Кале пришла, благополучно избегнув встречи с кораблями Абхазской экспедиции, яхта «Тюркуаз», шкипером которой был тот самый английский капитан Эдмунд Лайонс, который в качестве командира фрегата «Blonde» побывал в Севастополе.

Англичанин высадился на берег в сопровождении переводчика и двух турков. Все были одеты по-европейски. Прибывшие вели переговоры с черкесами, а также занимались замером глубин в бухте.

Император приказал отряды Абхазской экспедиции подчинить флотскому начальнику в звании контр-адмирала, но с тем, чтобы тот «состоял в зависимости от командира Отдельного Кавказского корпуса, чтобы корабли действовали совместно с сухопутными войсками».

20 июля 1834 года капитан-лейтенант Владимир Иванович Полянский, находившийся в крейсерстве у берегов Абхазии в течение пяти лет, которому уже всё осточертело, не вытерпел и написал обстоятельный рапорт Михаилу Петровичу Лазареву. В нём он объяснил своему начальнику бессмысленность блокады в её тогдашнем виде.

Аргументы Полянского были настолько весомы и убедительны, что Лазарев переслал письмо капитан-лейтенанта начальнику Главного морского штаба адмиралу Меншикову.

Полянский напомнил своим командирам, что с июля 1830 года правительство разрешило беспошлинную торговлю с горцами при условии запрета поставки им оружия и боеприпасов, а также торга невольниками.

Рабство на Кавказе было всегда. Кстати, главным аргументом наступления на Кавказ и Среднюю Азию была борьба с работорговлей. При этом как-то забывалось, что в европейской части страны миллионы собственных сограждан пребывали в крепостном рабстве, но душа болела почему-то не за своих, а за других.

Любому торговцу важна выгода, поэтому на царский запрет внимания никто не обращал. По-прежнему тайно доставляли порох, свинец, оружие и вывозили невольников обоего пола.

В обмен на соль и материю загружали свои суда пшеницей, салом, воском и различными изделиями горцев.

Торговлю разрешалось вести в Анапе. Любой схваченный у побережья шкипер убеждал, что он следовал в Анапу и находил тысячи причин, почему пристал к берегу: порвались паруса, окончилась пресная вода, загнала непогода…

Между тем армейские командиры говорили, что у черкесов соль, порох и оружие имеются в изобилии. Действовавшая инструкция связывала руки морякам, осуществлявшим блокаду, которая на деле оказывалась дырявой сетью.

Лазарев приказал отводить схваченные с поличным контрабандные суда в Севастополь. Контрабандисты в ответ стали использовать мелкие суда, которые вводили в реки, прятали там, маскировали.

По распоряжению начальника Абхазской экспедиции однажды такое место в устье реки Джубги выследили. Высадили десант, который сжёг одиннадцать обнаруженных лодок и склады с товарами. Однако это была редкая удача. Контрабандисты стали осторожнее, но свой промысел не прекратили.

Товар принялись прятать в селениях, с лодок снимали мачты и притапливали их в воду.  При попытке захвата оказывали ожесточённое сопротивление. Помогали им и местные жители, подавая в ночное и дневное время сигналы с гор.

Инструкцией разрешалось останавливать суда днём в пределах трёхмильной зоны, а ночью - двадцатимильной. Контрабандисты это учитывали и при виде крейсеров уходили в безопасную зону.

Бесполезное изнурительное и длительное плавание вдали от берегов, крайне тяжёлое в период штормов и ненастья, отсутствие свежей пищи вели к массовым  заболеваниям матросов и офицеров.

Впрочем,  и на берегу было не лучше. В Геленджике укрепления построили из сырого леса, вместо крыш насыпали землю, в дождь всё протекало, люди болели. Из укрепления для рубки леса старались не выходить, потому что черкесы, внимательно следившие за укреплением, никогда не упускали возможности напасть.

Поэтому за каждую рубку леса расплачивались убитыми и ранеными.

Полянский предлагал везде, где есть удобные для высадки места, построить укрепления, а жителей аулов выселять вглубь, дальше от береговой линии. Кроме того, ускорить строительство малых судов.

Все предложения капитан-лейтенанта приняли. Оказывается, умные люди бывают в разных званиях. После обращения Синицина Михаил Петрович принял решение назначить начальником Абхазской экспедиции опытного контр-адмирала Егора Дмитриевича Папаегорова и  «постоянно держать в экспедиции 1 фрегат, 8 судов низшего ранга и 2 транспорта».

2 июля 1835 года посол в Турции Аполлинарий Петрович Бутенёв сообщил Меншикову, что уже хорошо известный российскому командованию капитан Лайонс вновь собирается  на Кавказ.

Меншиков дал указание Лазареву ни при каких обстоятельствах не допустить Лайонса в черноморские порты. Но англичанину было не отказать ни в смелости, ни в предприимчивости.

Его ожидали у берегов Абхазии, а он появился на рейде Севастополя на яхте «Мискиеф» под флагом Королевского яхт-клуба.

На борту яхты находились двадцать восемь англичан и два грека. В бухту их не впустили, яхта отправилась в Одессу. Но Михаил Петрович вновь с возмущением узнал, что нахальный англичанин снова на шлюпке пробрался и обследовал бухту.

Напрасно контр-адмирал Михаил Николаевич Кумани оправдывался и говорил, что это не тот Лайонс, который уже был в Севастополе. Этот промах стоил ему должности командира Севастопольского порта.

Лайонса сопровождал другой разведчик, секретарь британского посольства в Константинополе. Они оба сумели проникнуть незамеченными на абхазское побережье и встречались с черкесскими старейшинами.

После этого визита англичан Лазарев приказал новому командиру Севастопольского порта контр-адмиралу Иосифу Ивановичу Стожевскому любые иностранные суда, производящие промер глубин в районе Севастопольской бухты, отгонять ядрами.

Со своей стороны военный министр Чернышёв распорядился запретить иностранным военным кораблям без особого разрешения входить в черноморские порты.

Но проблема с блокадой абхазских берегов была ещё и в том, что суда в Чёрном море ходили под флагами разных стран, и в российское министерство иностранных дел без конца шли ноты правительств этих стран с претензиями на то, что Россия посягает на свободную торговлю.

Продолжение http://proza.ru/2021/07/01/1318

Портрет Эдмунда Лайонса