Исповедь из небытия

Эпилог


Внимательный читатель с самого начала может поинтересоваться, почему данное произведение начинается с эпилога, на что я могу ответить: конец моей книги, как и история страны, которую я сегодня покидаю, предрешен и предсказуем до безобразия. Мне можно сделать вполне резонное замечание, что никому не интересно знать конец истории уже на первой странице. Как же без пресловутой интриги? Но в этом и суть этой книги и моей борьбы: я знал, на что иду и что ждёт меня в конце, но я не мог больше  жить старой жизнью и молчать, забившись в углу. Это могла быть история о великой победе революции, про которую писали в школьных учебниках и снимали патриотические фильмы, а я бы с гордостью хвастался перед внуками своими подвигами. Однако великие победы достигаются лишь за счёт великих жертв и усилий - иного пути нет. К сожалению, далеко не все белорусы оказались готовы идти на что-то ради свободы - они возомнили, что их жизни и повседневные дела куда важнее, чем собственное достоинство. Но рано или поздно приходится понять, что при бесчеловечном режиме ценность твоей жизни, занятий и материальных ценностей стремится к нулю. Мне не хватит слов описать ту боль за тех, кто отдал свои жизни, здоровье, свободу  за победу, которая так и не наступила. Но мы проиграли не из-за Лукашенко, которого так старательно обвиняют во всех своих бедах. Жестокий диктатор - лишь симптом тяжелых недугов нашего народа, которыми являются безразличие, раболепие и трусость. Именно они наши основные враги, с которыми нужно вести борьбу, а не безумный старик. Нашлось немало героев, кто смог побороть свой страх и выйти на неравный бой. Я счастлив, что я был рядом с ними во время этих драматических событий и шел к единой мифической цели, понимая, чем мы рискуем. Однако нас оказалось слишком мало, чтобы дать отпор той бездушной репрессивной машине. Я не знаю, где встречу победу, да и будет ли она при моей жизни. Но ничто не сможет залечить те рваные раны, порожденные человеческим равнодушием. Ты можешь убежать от дубинок ОМОНа, но тебе никогда не скрыться от себя.


Предисловие


Мне 25 лет, я обычный программист (в народе “зажравшийся айтишник”), пусть меня будут звать Валерой (но это не точно). Родился я в семье детей коммунизма - мои родители выросли на идеалах советского союза и принесли их вместе с собой и в независимую Беларусь 90-х. Их не впечатлила националистическая риторика БНФ во главе с Зеноном Позняком, ни интеллигент Шушкевич, который по большей мере выглядел как профессор, но никак не политик. Родители, будучи представителями бывшей советской интеллигенции, вряд ли могли повестись на популистские обещания сипатого председателя совхоза “Городец” и поэтому в 1994 им лишь оставалось голосовать за Кебича - он довольно неплохо справлялся с должностью премьер-министра, но по объективным причинам было крайне сложно построить что-то толковое на руинах плановой экономики и к первым президентским выборам он подошёл с довольно низким рейтингом и так и не смог конкурировать с харизматичным Лукашенко. Александр Григорьевич раздавил соперников популистскими лозунгами, обещаниями построить светлое будущее и вернуть счастливые советские годы.


По итогу Лукашенко выполнил свои обещания: он вернул нас в советское время, которое уже успело умереть. Последующие 26 лет мы именно там - в небытии. Именно во времена становления нашего первого президента я и появился на свет. На протяжении всей сознательной жизни я сталкивался с тем, что мои права упорно и регулярно нарушались: начиная со школьной скамьи, где ты не можешь оспорить несправедливую отметку или принудительный сбор денег на мифический "ремонт класса", заканчивая взрослой жизнью, когда государство на мои налоги избивает моих сограждан и не выполняет ни одно из своих обязательств. При этом меня всегда поражал не факт нарушений и беспредела, а то, насколько это спокойно воспринималось вокруг. Любая попытка защитить себя, отстоять свои права воспринималась как бузотерство, попытка выделиться из толпы. Мне постоянно говорили, что я просто "выпендриваюсь". Я задумывался, что со мной не так, неужели я действительно всё выдумываю, а на деле мы замечательно живем и я лишь придираюсь.


Но посмотрев на жизнь людей в других странах, изучив историю нашего и соседних государств мне стало понятно, что всё не так как раз с окружающими. Люди, выросшие в полном бесправии и воспитывая своих детей по тем же советским канонам не могли представить, что можно жить по-другому. Они не понимали, что президент - это не хозяин, а всего лишь наш слуга, который живет на наши деньги и он должен лишь выполнять свои обязательства, прописанные в Конституции. Они не понимали, что не самые глупые люди придумали ограничение сроков и сменяемость власти. Они не понимали, что режим Лукашенко - это не стабильность, про которую вещали все годы, а бесконечная коррупция, геноцид нашего народа, отсутствие правовой системы и альтернатив. Президент со своими верным окружением и силовиками узурпировал власть и уничтожил нашу экономику, культуру и зачатки права. Он лишил нас священного права выбора, за которое человечество боролось тысячелетиями. Он поставил под угрозу наш суверенитет, сделав нашу страну практически полностью зависящей от России.


Такие печальные мысли периодически посещали меня, но учёба, а затем хорошая работа, благодаря которой я был неплохо обеспечен, затмевали все проблемы, которые нас окружали. Но если игнорировать проблемы, они никуда не уходят, а лишь усугубляются. Именно так было последние 26 лет.


Да, были люди, которые постоянно боролись за свои права, участвовали в протестах, сидели в тюрьмах или без вести пропадали по политическим мотивам. Их было слишком мало, чтобы навязать равную и продолжительную борьбу против действующей власти. Да, были крупные протесты в 1996, 1999, 2006, 2010, 2011, 2017 годах, но в итоге они жестоко подавлялись и быстро заканчивались. Я наблюдал за всем этим со стороны и сочувствовал протестующим, но меня не впечатляла белорусская оппозиция с посредственными, на мой взгляд, лидерами и популизмом. Мне не хотелось лезть под дубинки, когда большинство сидит дома и делает вид, что всё хорошо. Увы, я был частью той молчащей серой массы, на которой и держался режим - ведь я ни разу не вышел на улицу и сказал, что против. Я ждал, когда же поднимется вся страна и я вместе со всеми, а не с парой сотней активистов, смог бы наконец выйти на протест и высказать всё, что думаю об этой власти. Но этот момент не наступал и казалось, что режим Лукашенко будет вечен.


Но процесс глобализации ничто не могло остановить: развился интернет, IT, люди начали путешествовать, учиться и работать за границей. Постепенно солидная часть населения либо покинула страну, либо ушла далеко вперед в плане навыков и потребностей в отличие от застоявшейся советской номенклатуры во главе с несменяемым президентом. Должен был настать момент, когда большинство поймет, что им не нужна власть, которая не реализует их потребности и элементарно их недостойна. Белорусский народ обязан был проснуться и выбраться из небытия. Так и подкрался май 2020.


Глава 1
Пробуждение


Это был самый странный май из всех, что я видел за предыдущие годы. В начале 2020 на весь мир обрушилась смертоносная пандемия коронавируса (COVID-19), которая распространялась в сумасшедшем темпе, не забывая лишать жизни многих достойных представителей нашей планеты. Правительства многих стран в шоке наблюдали за тем, как COVID зверствовал на их территориях и пытались вводить карантин и прочие меры, однако количество умерших каждый день росло и паника поглощала население всё больше и больше. Увы, Беларусь не стала исключением и постепенно неприятная хворь добралась и до нас.


Да, наш президент был известен одиозными высказываниями и странными выходками, но всё же мы были уверены, что у нас, как и у соседей, начнётся борьба с вирусом. Однако вместо этого Лукашенко решил сделать вид, что никакого вируса нет. Он постоянно хохмил над над этой болезнью, называя её обычным психозом. Когда первые люди начали умирать от коронавируса, вместо соболезнований от Александра Григорьевича можно было услышать обвинения в том, что они сами виноваты в том, что заболели и не сидели дома. При этом наш крепкий хозяйственник хотел показать себя еще и главным медиком и поэтому каждый день придумывал оригинальные способы лечения смертельного вируса: то медом, то дымом, то сыром. Также предлагал ездить на тракторе, поиграть в хоккей или просто погладить козочку.


Сначала мы по старой памяти посмеивались над этим маразмом. Но переполненные больницы, отсутствие спецсредств у медиков и подозрительно увеличившееся количество свежих могил на кладбищах заставили забыть о шутках. Нас бросили одних перед страшным и смертоносным врагом.


В итогу нам самим пришлось разбираться с этой серьёзной неприятностью. Были созданы фонды помощи медикам и мы туда переводили деньги. В итоге удалось приобрести немало спецсредств и помочь многим врачам, которые сражались со страшным вирусом без какой-либо помощи от государства.


Также многие IT компании разрешили работать из дома и поэтому я смог спокойно изолироваться дома и свести риски заражения к минимуму. Но государственные учреждения по приказу солнцеликого должны были работать как прежде, без каких-либо изменений, что слабо препятствовало распространению вируса. При этом Лукашенко в апреле запретил детям в школах носить маски и пользоваться антисептиками, что выглядело как самый настоящий геноцид против своего народа.


Пиком абсурда и идиотизма стал парад 9 мая: в стране, в которой уже зверствовал коронавирус, решили дать ему возможность еще сильнее распространиться. Но жизни ветеранов не сильно волновали генералиссимуса. Ему было важно показать, какой он смелый лидер и не отсиживается в бункере, как восточный сосед.


За день до торжества маразма и паскудства наш “парламент” назначил дату новых выборов - 9 августа - и тем самым объявил старт предвыборной кампании. Я помнил унылый 2015 год, прошедший без малейшей интриги, и не сильно рассчитывал на что-то серьёзное и на этот раз.


Но усталость от бездарной политики Лукашенко и провал по борьбе с коронавирусом привели к довольно активной политической мобилизации многих личностей. К середине мая было зарегистрировано 15 инициативных групп, но годы внутренней эмиграции и игнорирования политики сделали своё дело - я не знал никого из потенциальных кандидатов, кроме “солнцеликого”. Мне не очень хотелось наблюдать за всем этим цирком с максимально предсказуемым исходом, но информационный шум, который с каждым днём разрастался вокруг избирательной кампании, уже не мог оставить кого-либо в стороне.


Всё внимание средств массовой информации и публики было сконцентрировано на трех альтернативных кандидатах: блогере Сергее Тихановском, банкире Викторе Бабарико и основателе белорусского Парка Высоких Технологий Валерие Цепкало. Остальные же были техническими кандидатами, которых тяжело было воспринимать всерьёз и сложно представить, что сейчас кто-то интересуется их существованием.


Для того, чтобы стать кандидатом в президенты, претендентам нужно было собрать 100 тысяч подписей, что было немало по белорусским меркам. В городах появились точки сбора подписей за претендентов, и, к моему удивлению, мне удалось наблюдать большие очереди желающих поставить подпись за альтернативных кандидатов - и это несмотря на коронавирус. В самом начале кампании я собственной персоной выбрался из дома и поставил подпись за всех трёх альтернативных кандидатов - с учетом моей вовлеченности в политику на тот момент это было большим достижением.
 

В начале мая больше всего внимания привлёк к себе Сергей Тихановский. Он вёл блог “Страна для жизни”, в котором регулярно выходили видео о том, как он ездил по различным закоулкам нашей многострадальной страны, общался с обычными гражданами и слушал об их проблемах, которые никто из власть имущих решать не собирался.


Тихановский оказался крайне близок к народу, в том числе и из сельской местности, которые исторически были сторонниками действующего президента. Он услышал этих людей и озвучил их проблемы через свой блог, причем на всю страну, что добавило ему популярности. Также впечатляли его жесткость, простота и харизма, и поэтому он смотрелся очень неплохим потенциальным кандидатом в президенты.


Однако Лукашенко, помешанный на удержании власти и не умеющий честно бороться конкурентами, сразу увидел в Тихановском сильного соперника. В итоге по абсурдным причинам его не допустили даже к избирательной кампании.


Казалось, что Тихановский окончательно выбыл, но неожиданно его жена Светлана подала документы и неожиданно её зарегистрировали - очевидно, что в ней никто не видел полноценного кандидата и поэтому ради смеха решили допустить.


В итоге Светлана Тихановская, про которую до этого практически никто ничего не слышал, стала претендентом в кандидаты в президенты, а Сергей возглавил её инициативную группу. Он отправился по регионам собирать подписи и проводить предвыборные пикеты. В каждом городе, который он посещал, приходили толпы людей отдать подпись за его жену и пообщаться с самим блогером.


С самого начало кампании Тихановский был настроен крайне серьезно и при этом не забывал активно атаковать “кандидата номер 1”. Его фраза “Стоп, таракан” (отсылка к усам Александра Григорьевича) стала главным лозунгом мая. Её охотно подхватили многие люди, уставшие от диктатора, который слишком долго засиделся. Символом борьбы с “тараканом” стал тапок, с которым Тихановский ездил по стране.


Постепенно его пикеты начали превращаться в настоящие шоу и становились все массовее. Даже я, не следивший за политикой в последние годы, начал активно смотреть трансляции митингов с его канала на Youtube. Было заметно, как он популярен и становилось понятно, что он способен повести за собой многих людей и наконец-то поднять страну. Это совсем не устраивало Лукашенко, который панически боялся любого более-менее серьёзного соперника - за последние 26 лет его правления немало достойных конкурентов либо лежали в земле, либо сидели в тюрьме, либо были выдворены за границу. С Тихановским нужно было скорее что-то решать, и 29 мая мы все увидели, на какое паскудство готов идти “таракан”, чтобы не допустить соперников к честной борьбе.


В тот день проходил очередной пикет по сбору подписей в Гродно. И снова можно было наблюдать солидную толпу из желающих послушать Сергея Тихановского. Всё проходило как обычно, однако к Сергею неожиданно подошла женщина и начала задавать довольно странные вопросы. В ответ Тихановский назвал её провокатором и попытался от нее отойти. В этот момент сразу же появились сотрудники милиции и решили задержать “злостного нарушителя” - как он посмел не ответить на вопросы женщины?! Толпа сразу же бросилась защищать блогера и началась толкотня, в результаты которой один из доблестных милиционеров упал. “Неожиданно” из ниоткуда выскочили сотрудники ОМОНа,  схватили Тихановского и некоторых его соратников и быстро увезли.


Провокация была настолько убогая и фальшивая, что не верилось, что этот цирк были вовлечены наши спецслужбы, которые любили хвастаться своим профессионализмом. Но смеха добавляло то, что женщиной, участвующей в провокации оказалась обычная минская куртизанка - к большому сожалению для неё, она попала на многие видео в тот день, и неравнодушные граждане мгновенно идентифицировали представительницу древнейшей профессии. Как же печально было с кадрами у нашей милиции, если они решили воспользоваться падшими женщинами для своих “спецопераций”.


На следующий день тысячи озлобленных и возмущенных людей вышли поддержать Тихановского и поставить подпись за его жену. Гигантские очереди к точкам сбора заполонили многие города, а ведь это сложно было представить месяц назад.


Несмотря на ажиотаж вокруг Тихановского не стоит забывать про остальных кандидатов: Валерия Цепкало и Виктора Бабарико. Контраст между этими интеллигентами и Лукашенко, напоминавшего председателя колхоза, был велик. Каждое их интервью было словна лекция. Они поражали своими знаниями и опытом в экономике, управлении и истории.


Больше всего меня зацепил Виктор Бабарико. Именно под его руководством Белгазпромбанк стал одним из самых ведущих банков в нашей стране, что показало Бабарико достойным руководителем. Помимо успехов в бизнесе, он стал известен как меценат, благодаря которому в страну попали многие полотна белорусских художников. Он не выглядел как харизматичный лидер - скорее напоминал простодушного толстяка, который пришёл поговорить за жизнь, а не бороться на политической арене.


Да, ему не хватало решительности и харизмы, как Лукашенко или Тихановскому, но он свои недостатки компенсировал искренностью, спокойствием и грамотностью. Бабарико в интервью и на встречах с избирателями всегда всё раскладывал по полочкам в атмосфере позитива и доброжелательности без малейшей агрессии. Если действующий президент постоянно кричал о том, что народ у нас совсем плохой и не умеет работать, то бывший банкир, наоборот, говорил о том, что у нас солидный человеческий потенциал и как его можно грамотно использовать. Бабарико видел в президенте не “крепкого хозяйственника”, а грамотного менеджера.


В отличие от Тихановского, который призывал снести режим, Бабарико напоминал Ганди с его философией ненасилия. А логотип его штаба в виде сердца вскоре стал символом мира и любви, которые мы должны были нести в нашей борьбе против тирании.


Для меня, уставшего от диктатуры и хамства, слова Виктора Дмитриевича были словно глотком свежего воздуха. Долгие годы Лукашенко и его прикорытники постоянно пытались нам доказать, что лучше его нет, что вокруг одни бездарности и дай кому-нибудь другому власть - и он сразу же развалит и продаст страну. Но на фоне Бабарико Лукашенко выглядел жалким плебсом, тявкающий перед достойным патрицием. С каждым днём рейтинг банкира увеличивался и постепенно он начал затмевать остальных кандидатов. К середине июня за него поставили свои подписи более 400 тысяч человек, что стало абсолютным рекордом среди альтернативных кандидатов.


В мае многие интернет-ресурсы провели голосования по поводу предпочтительных кандидатов и на многих из них именно Бабарико лидировал с солидным отрывом. Но интереснее всего был рейтинг нашего игемона - на каждом сайте он был в районе 3%, что мгновенно разлетелось на шутки и мемы. Теперь великий и ужасный Александр Григорьевич стал лишь Сашей 3% (не забываем ещё про прозвище “таракан”). Каждые сто метров попадались надписи о пресловутом рейтинге, что неслабо нас веселило и воодушевляло. Особым почетом у любителей таких рисунков пользовались “Табакерки” - убогие киоски, которыми владел один из приспешников Лукашенко.


Белорусы просыпались после долгих лет летаргического сна. Сбор подписей за кандидатов, пикеты и политические дискуссии стали неотъемлемой частью нашей жизни. Постепенно начала появляться вера в положительные перемены и казалось, что скоро у нас будет новый достойный президент, а полоумный диктатор останется в далеком прошлом.


Глава 2
Первый выход


К сожалению, всему хорошему приходит конец, и история с Бабарико не исключение. Стало понятно, что банкир стал слишком популярен в обществе и это уже невозможно было скрыть. После истории с Тихановским ни для кого уже не было секретом, на какие мерзкие и подлые поступки способен наш президент, и их не пришлось долго ждать.


Уже 11 июня в банк, где Бабарико до этого был руководителем, сотрудники Департамента Финансовых Расследований беспардонно ворвалась и начали обыск по подозрению во множестве преступлений. Не нужно было быть гением, чтобы понять, какова причина этой показательной порки и к чему это вело.


В итоге утром 18 июня сам Виктор Бабарико и его сын Эдуард, который возглавлял его штаб, были задержаны. Да, я знал, что всё к этому идёт, но всё равно не мог сдерживать эмоций. Они украли моего кандидата, человека, который вернул мне надежду на какое-то будущее нашей страны! Весь день я был на нервах и не мог ни на чём сконцентрироваться. Я понимал, что время отсиживаться дома и писать комментарии в соцсетях подошло к концу и пора показать, как нас много, именно на улице, а не в интернете.


К 6 часам вечера люди начали собираться на пикеты для сбора подписей за альтернативных кандидатов и выстраиваться в цепи солидарности с задержанными, что было довольно необычным явлением. Я начал обзванивать всех своих друзей с призывом присоединиться ко мне в этот вечер в центре города и начать отстаивать наши права, которые втаптывали в землю почти четверть века. К счастью, почти все согласились с моей позицией и к 20 часам мы должны были встретиться в районе Октябрьской Площади.


В тот день была невыносимая жара и я стал одной из ее жертв, получив тепловой удар. Но я понимал, что не выйти в этот день значит предать себя. Несмотря на тошноту и головную боль я оделся и отправился в центр, взяв с собой кепку и маску для маскировки - всё-таки камеры видеонаблюдения в центре были на каждом шагу, и я не хотел на них попадаться в тот день, даже несмотря на то, что закон я не нарушал. Но уже тогда понимал, насколько плевать нашим властям на эти самые законы.


Впервые за 3 месяца я выбрался из самоизоляции в город и был в шоке от того, сколько людей я увидел. От Площади Победы до Площади Независимости весь проспект кипел: кто-то просто стоял в цепи солидарности вдоль дороги, а кто шёл и хлопал, выражая молчаливый протест. Это было что-то невероятное: я вынырнул из глубокого омута и наконец мог вздохнуть полной грудью. Я был свободен и находился рядом со свободными людьми. Сначала я ощущал лишь жуткий страх: я был наслышан зверствами нашей милиции и ждал провокации каждую минуту. Но всеобщая эйфория постепенно заставила перестать бояться.


В начале акции автомобилисты в знак поддержки протестующих дружно сигналили, превращая Проспект Независимости в какой-то оглушительный рой недовольных пчёл. Неистовый шум сигналов автомобилей завораживал и мысленно переносил на поля сражений. Но это и было начало долгих боёв за нашу свободу.


Чтобы прекратить шум, милиция решила перекрыть проспект, что было крайне абсурдно с учётом загруженности этой улицы вечером. Но звуки автомобильных сирен продолжали исходить от прилегающих улиц и не собирались останавливаться.


Похоже, что представители “доблестной” милиции сами были поражены тем, что вокруг происходило и не знали, что с этим делать. Они пока не вмешивались, хотя не забывали ходить снимать участников на камеры и предупреждать о “жесточайшем нарушении закона”. Всё-таки стоять возле дороги и хлопать - это вам не шутки. Но мы над ними смеялись или просто игнорировали. В какой-то момент во время очередной тирады блюстителя закона я не выдержал и крикнул ему “хватит нести ***ню”, на что он сделал вид, что не услышал, хотя побагровевшее от стыда лицо говорило об обратном.


К 10 часам вечера наша цепь солидарности растянулась на 5 километров и не собиралась уменьшаться. Возле Октябрьской площади было одно из самых оживленных скоплений, к которому мы с друзьями и присоединились. Мы кричали “Выпускай” и “Жыве Беларусь”. Рядом играли “Перемен” Цоя, которая уже давно была символом борьбы с режимом.


Это был первый день, когда мне дышалось свободно в Минске. Ещё никогда мой родной город не казался настолько прекрасным и уютным. Мрачные стены времен сталинского ампира засияли новыми красками и словно пробудились вместе с нами после многолетнего сна.


Я понимал, что Лукашенко это просто так не оставит и уже совсем скоро будет жесткая реакция, как и в предыдущие годы. Но я наслаждался этим коротким дуновением ветерка свободы. Ближе к полуночи мы начали расходиться и прощаться, но обещали друг другу, что завтра снова выйдем.


Я шел домой по пустому проспекту и был счастлив, как никогда. Я перестал сидеть у себя на кухне, а сделал то, что должен был сделать давно. Именно этот день началась моя революция достоинства.


Как и ожидалось, власти успели подготовиться к следующему дню, и как только начали скапливаться первые группы людей, подъехал ОМОН, который за долгие годы уже успел стать символом жестокости и безжалостности. Они сразу же начали теснить протестующих с проспекта, некоторых из них задерживать и сажать в автозаки. Журналиста “Радио Свобода” эти блюстители порядка умудрились схватить во время прямого эфира возле площади Якуба Коласа - вполне неплохой жест для свободы слова. Одного парня, проезжавшего на велосипеде, схватили за руки и за ноги и уволокли в автозак.


В этот день лишь одна моя подруга согласилась присоединиться ко мне - остальные друзья, которые были вчера со мной, резко оказались заняты. Мы вышли из подземного перехода на Площади Якуба Коласа и по иронии судьбы сразу же вышли к толпе ОМОНа, которая зачищал проспект. Бежать было крайне глупо и мы напрягли все свои актерские способности, чтобы показать, что мы просто обычные прохожие и не понимаем, что происходит. К счастью, “бравые бойцы” на нас не обратили внимания и лишь прошли мимо.


Как оказалось, в этот день протест шел не только на Проспекте Независимости, но и в других частях города. Поэтому омоновцы торопились в автобусы, чтобы отправиться дальше разгонять проклятых протестующих, которым всё не сидится дома.


Однако как только ОМОН уехал, проспект снова проснулся. Весь вечер мы собирались в цепи солидарности, а силовики носились по городу и пытались нас разгонять. Как только подъехали автозаки и автобусы, мы расходились. Но стоило им исчезнуть, как через пару минут мы снова объединялись и продолжали наш протест.


Ближе к 10 вечера мы пришли к зданию цирка возле Парка Горького и там собралась довольно крупная толпа из нескольких сотен человек. Около часа мы шумели и выкрикивали очередные лозунги с требованием освободить заключенных. Было крайне подозрительно, что так долго никто за нами не приезжал и позволял нам безнаказанно радоваться жизни.


В какой-то момент я почувствовал, что нам пора уходить и мы с подругой двинулись к Площади Победы. Не успели мы пройти сотню метров, как сзади услышали звуки сирен - подъезжали “долгожданные” автозаки. Мы решили в очередной раз изобразить случайных прохожих и спокойным шагом пошли дальше. Но топот сзади испортил все наши планы. Оглянувшись назад я увидел толпу людей, в панике бегущую на нас. Мы решили, что нам пора присоединиться к забегу в знак солидарности с остальными протестующими.


Мы кинулись бежать к метро, но навстречу к нам бежали ещё одна толпа преследователей. На этот раз ОМОН подготовил довольно хитрый манёвр, чтобы не дать уйти тем, из-за кого им целый день приходилось носиться по городу. Опоздай мы на 10 секунд - и нас бы зажали на мосту. Но в самый последний момент нам удалось преодолеть мост и свернуть в Парк Горького и скрыться. Это был момент триумфа моей интуиции. К сожалению, всех, кто остался на мосту, довольно жёстко похватали и упаковали в автозаки.


Я уныло плелся по тёмным улицам и чувствовал себя шкодливым школьником, который проник в соседский сад за яблоками и теперь убегал от злобного охранника. Однако беда в том, что теперь я ничего не нарушал, но всё равно вынужден был скрываться от тех, кто должен меня защищать, а не арестовывать без причины.


Так и закончились 2 дня протестов против ареста Виктора Бабарико. Да, протестующих разогнали и, на первый взгляд, ничего по-настоящему серьезного не вышло. Но многие вышли в первый раз, абсолютно спонтанно и без какого-либо плана. Оказалось, что нас, свободолюбивых и достойных граждан, довольно много, а не маленькая кучка отморозков-оппозиционеров, как усиленно нам пытались доносить все эти годы. На какое-то время нас прогнали с улиц, но борьба только начиналась.


Глава 3
Ветер перемен


Чем меньше оставалось до 9 августа, тем сильнее усиливалось напряжение вокруг. Лукашенко через СМИ продолжал нагнетать ситуацию, утверждая, что какие-то мифические внешние силы хотят разрушить нашу процветающую страну и устроить здесь “Майдан”. Однако было очевидно, что единственным, кто добивался Майдана был как раз наш диктатор. Было заметно, как он натравливал своих сторонников на потенциальных протестующих. При этом вместо того, чтобы сгладить углы и успокоить возмущение своими выходками за последние месяцы, Лукашенко продолжал подливать масла в огонь.


В конце июня по надуманным причинам закрыли сувенирный магазин национальной символики Symbal.by из-за маек с надписью «ПСІХОЗ%» - это явно высмеивало незадачливого диктатора и его рейтинг. Он такое не прощал и по надуманным причинам государственные инстанции принудили магазин прекратить свою работу. 23 июня в знак солидарности солидарности с магазином выстроилась очередь за покупками, но уже через некоторое время подъехал автозак с ОМОНом и начал хватать всех подряд, не забывая хорошенько огреть дубинками.


Кадры разгона обычной очереди в магазин облетели всю страну и лишь усилили напряжение в обществе. Этот момент меня особенно зацепил: я знал, что власть любит творить беспредел, но она старалась делать это неявно и не публично и не настолько абсурдно. Но получить сутки за то, что ты хотел попасть в магазин - раньше я бы такому не поверил, а теперь это была наша реальность. Стало понятно, что если элементарная солидарность вызывала такую истерику у властей, то сложно представить, до чего они докатятся 9 августа.


Однако очередь становилась новым символом нашей страны и следующий день не стал исключением. Утром 24 июня у жителей практически всей западной части города вода из крана стала неприятно пахнуть и приобрела странный цвет - во многих районах столицы официально запретили пить.


Творилось настоящее безумие: без воды осталось более 2500 домов и в летний жаркий день стояли гигантские очереди с бутылками ведрами перед цистернами с водой. Этого катастрофически мало - по-хорошему любимое государство опять нас кинуло, заставив самим разбираться со своими проблемами. И в этот день поразила солидарность белорусов: сотни машин ехали в пострадавшие районы и выгружали перед домами горы бутылок с водой. Я решил не оставаться в стороне и, отпросившись с работы, кинулся развозить воду пострадавшим.


Это ощущение, когда ты делаешь добро людям, окрыляло. Как мало мы безвозмездно помогали незнакомым людям. В тот день тысячи минчан показали свою отзывчивость и взаимопомощь. Именно во время коронавируса и последующих коллапсов формировалась наша солидарность, которая была крайне важна для формирования нашей нации.


Приближался день регистрации кандидатов в президенты и многое что подсказывало, что настоящих конкурентов не допустят - сначала Лукашенко пытался уничтожить репутацию конкурентам при помощи надуманных уголовных дел, но когда понял, что даже это не помогает и люди в основном ему не верят, решил избавиться от конкурентов на взлёте.


14 июля опасения подтвердились: Бабарико отказали по совершенно идиотским причинам (без каких-либо доказательств глава ЦИК заявила, что он его предвыборная кампания финансируется из-за рубежа и вообще он нехороший человек), а у Цепкало просто отсеяли большую часть подписей, просто потому что захотели. Каким-то чудом допустили Светлану Тихановскую - скорее всего они выглядела крайне слабым конкурентом и поэтому её решили допустить. Также зарегистрировали ещё трёх технических кандидатов, но они не достойны упоминания на этих страницах.


Во время заседания, на котором Цепкало и Бабарико отказывали в регистрации, возле здания Дома правительства пролетел сокол и выронил крысу, что выглядело вполне вдохновляющим пророчеством для тех, кого утомил один из плешивых представителей этих грызунов, терроризирующий страну последние 26 лет.


Если месяц назад я колебался, то теперь уже не было сомнений в том, что нужно выходить. Мы слишком долго терпели весь этот позорный беспредел и появился очередной повод показать, что мы против, нас много и мы не будем больше молчать. 


В 7 часов вечера люди начали собираться не только в центре Минска, но и во многих других городах нашей страны. Довольно большая группа людей, возглавляемая немалым числом велосипедистов, сформировалась в районе Октябрьской и двинулась по проспекту Независимости в сторону площади Якуба Коласа. Но протестующие смогли дойти лишь до Площади Победы - там начал беспощадно орудовать ОМОН, уже совсем не церемонясь. Сотрудники милиции паковали всех, кто попадался под руку, при этом задерживали довольно жестко: подсекали под колени убегающих, заваливали на асфальт, некоторых били локтем по лицу, заламывали руки.


Возле музея РСДРП даже умудрились задержать инвалида - он хотел показать свое удостоверение, но ему это слабо помогло - социальное государство во всей красе.


Я же снова засиделся с работой - впрочем ничего нового - и со значительным опозданием выбежал из дома. За несколько минут до выхода в одном из телеграм-каналов я увидел, что сбор планируется не только в центре, но и на Новой Боровой - соседнем со мной микрорайоне, в котором в основном проживали обеспеченные люди, не сильно любящие действующую власть.


Я прибежал к моменту, когда уже на Небесной улице начала выстраиваться цепь солидарности - нас собралось более сотни человек. Но не успел я подойти, как подъехали милицейские автобусы и оттуда мгновенно выскочили сотрудники, которые не особо радовались нашей встрече. Они мгновенно начали жестко хватать людей и толпа начала разбегаться. Я решил не испытывать судьбу и бросился во дворы вслед за остальными. Моё нежелание кататься с бравыми бойцами сделало своё дело - моей скорости позавидовал бы не один легкоатлет - и я успешно оторвался и от преследователей, и даже от убегавших. Так и закончилась самая короткая акция протеста в моей жизни.


Отдышавшись в одном из дворов, я решил выбираться, но когда вышел к дороге, то увидел печальное зрелище: всё кишело милицейскими машинами и автобусами. Впервые я себя почувствовал беспомощным жителем какого-то гетто. Нас пытались вылавливать, как каких-то уголовников, а не людей, которые просто вышли высказать своё недовольство беспределом. К счастью, мне без проблем удалось выбраться из этого ада и теперь пора было ехать в центр, где развивались основные события.


За полчаса объездными путями я добрался до Немиги, бросил машину в одном из дворов и отправился искать своих единомышленников. К этому времени людей вытеснили с Площади Победы и они оказались прямо там, где я и высадился. Я смешался с толпой, сформировавшейся в начале Проспекта Победителей. Если месяц назад публика была настроена в целом спокойно к действующей власти, то на этот раз мы кричали “Позор” и “Уходи”, сопровождая наш протест хлопками, а проезжающие мимо машины вовсю сигналили.


Но я снова недолго радовался: через несколько минут подъехали автозаки и протестующие кинулись в разные стороны. Как на Новой Боровой, я решил не отдаваться в руки силовиков и устроил забег без оглядки, остановившись уже только когда добежал к машине.


Кто-то попытался спрятаться в кафе рядом с местом высадки ОМОНа, но им не повезло: сотрудники в чёрном врывались в помещения и жестоко хватали всех, кого видели.


14 июля цепные псы режима с самого начала действовали без какой-либо пощады. Жесткие избиения и задержания были привычной картиной. Но больше всего поразило, как люди становились в сцепки и пытались отбивать своих - и это несмотря на беспощадные наказания за насилие по отношению к сотруднику милиции. Этот день протестов для многих закончился печально - в одном только Минске около 150 человек были задержаны. Стало понятно, что власти будут с каждым разом будут нагнетать и вести дело к эскалации насилия. Но мы не разбежались при первой же трудности, а боролось допоздна и показали, что с любым позорным решением диктатора мы просто так не смиримся и будем продолжать бороться с беспределом. К сожалению, мой протест не был таким продуктивным, как месяц назад, но я всё равно вышел - а это самое главное.


На следующий день царила атмосфера подавленности и уныния: двух самых популярных кандидатов не допустили, тем самым украв наши голоса. Надежда на то, что 9 августа удастся что-то изменить, практически испарилась. У Лукашенко не оставалось достойных конкурентов и теперь выборы оставались унылой формальностью.


Но 16 июля штабы Бабарико и Цепкало объявили объединении со штабом Светланы Тихановской, что стало большой неожиданностью. Одной из главных  задач было проведение новых честных выборов после 9 августа, что совпадало с нашими желаниями после того, как главных кандидатов отсеяли. Причем, в отличие от классической оппозиции, они призывали идти голосовать, а не бойкотировать, как в предыдущие годы. Штаб Виктора Бабарико представляла Мария Колесникова, а Валерия Цепкало его жена Вероника. В итоге женщины заменили мужчин, выбывших из-за подлости действующего режима, и теперь собирались бросить ему вызов.


Это был первый раз, когда наша оппозиция объединилась, забыв про своё эго. Наконец политикам пришло понимание, что у нас всех общая цель и только вместе мы сможем навязать какую-либо борьбу этой глыбе, которая преграждала наш путь к свободе. Фото “трёх граций” - Тихановской, Колесниковой и Цепкало - облетело весь мир, а их жесты на нём (“виктория”, сжатый кулак и сердце) стали символами последующей борьбы.


Уже через три дня женский триумвират начал свое турне по нашей стране, выступая на разрешённых пикетах перед местными жителями. К моему огромному удивлению, даже в небольших городах приходили тысячи людей, чтобы послушать и поддержать Светлану, Веронику и Марию. Колесникова заряжала своей обворожительной улыбкой и невероятным позитивом. Цепкало же поражала своей уверенностью и зрелостью. Речи этих прекрасных женщин были довольно простыми, но искренность и доброжелательность, которые от них исходили, вдохновляли на митингах толпы граждан, которые устали от лжи и хамства власти.


Настоящим триумфом наших женщин митинг 30 июля в Минске в Парке Дружбы Народов. Милиция заведомо подготовилась и нагнала колонну автозаков в надежде, что все испугаются и останутся сидеть дома. Когда я ехал, тоже не рассчитывал на что-то масштабное, но когда оказался возле Площади Бангалор, едва не потерял дар речи: гигантские волны радостных людей стекались в парк со всех сторон. Было чувство, что они шли на рок-фестиваль или футбольный матч, но никак не на митинг в поддержку человека, который несколько месяцев назад и не думал о политике.


Но это и был самый настоящий рок-фестиваль: всё было в бело-красно-белых флагах и белых воздушных шарах, а речи Тихановской, Колесниковой и Цепкало порождали шум не меньше, чем концерты Рамштайна. В тот вечер нас собралось более 60 тысяч человек, что было абсолютным рекордов для предвыборных митингов. Нам сложно было поверить, что так много людей ждет перемен и больше не собираются отсиживаться дома.


В это время сотрудники милиции в тёмной форме выглядели как инородные тела в этом бело-красно-белом океане - они были лишними на этом празднике жизни.


В конце митинга мы зажгли фонарики на своих телефонах и начали петь песню "Стены рухнут" - и в этот момент я поверил, что стены действительно рухнут под таким огромным напором людей.


Толпа начинала расходиться по в разные стороны, а со всех сторон нас приветствовали автомобилисты сигналами. Город снова проснулся, это снова был настоящий живой организм, который хотел жить в свободной стране, а не при диктатуре. Эйфория поглотила нас в этот вечер.


Постепенно становилось понятно, что женский триумвират готовился побеждать на выборах, в то время как Лукашенко готовился к поражению. В то время, как женщины встречались с тысячами избирателей по всей стране, их конкурент ездил по базам ОМОНа и натравливал их на людей. Всё шло к масштабным фальсификациям и протестам после них, а затем к жестокому подавлению со стороны силовиков. Как бы Лукашенко ни лгал, но он вцепился синими пальцами в трон и точно не планировал с него слезать ни при каких обстоятельствах.


4 августа диктатор выступил с посланием к народу и парламенту, в котором кричал, что перемены не нужны, что за кандидатами стоят “кукловоды” и прочую чушь, в которую психически здоровый человек ни за что не поверил бы. Довольно серьёзно бросался контраст между ним и его конкурентками: с одной стороны были молодые, энергичные женщины, а с другой - жалкий старик, который сыпал угрозами и давал очередные пустые обещания со сцены перед находящимися у него в заложниках чиновниками. Но самое страшное было в конце его послания, когда он заявил, что “любимую не отдают”. Это лишь подтверждало его намерения ни за что не отдавать свою власть. Только ключевая проблема была в том, что “любимая” Беларусь давно его не любила, а насильно мил не будешь.


6 августа должен был состояться последний митинг Тихановской перед выборами, и у нас была твердая уверенность, что будет установлен новый рекорд по численности. Но это точно не устраивало Лукашенко, и он снова решил напакостить, причём максимально неуклюже.


По странному стечению обстоятельств оказалось, что в день митинга триумвирата в Парке Дружбы Народов запланирован концерт в честь празднования дня железнодорожных войск - в этот день я узнал, что у нас есть такие войска. Было понятно, что это убогая провокация и на что она направлена. В то время как на остальных разрешённых площадках для митингов тоже оказались провластные мероприятия. У кандидатов и так было лишь 3 недели на агитацию, в то время как действующий президент (прошу прощения, что называю это существо президентом) имел весь админресурс и регулярно им пользовался для своей кампании. При этом последнюю неделю власть решила сорвать - читатель может догадаться, насколько бравый диктатор испугался троих женщин, к которым он до этого относился с явным пренебрежением.


Тихановская достойно приняла этот удар и заявила, что в этот день пойдет в Киевский сквер на провластное мероприятие. Я, в ярости от всего происходящего, решил тот вечер в любом случае провести не дома и отправился туда же, куда и почтенные женщины.


Когда я приехал к Киевскому скверу, там уже находилось несколько тысяч человек и было несложно догадаться ради кого мы все пришли. Вдруг в какой-то момент заиграла на всю громкость песня Виктора Цоя “Перемен” и я сначала подумал, что у меня начались галлюцинации от всех последних событий. Но оказалось, что два диджея, которые работали на этом мероприятии, устроили “диверсию”. Они знали, что их за это уволят, но решили не мириться со всем этим позором и подарили нам хотя бы небольшой луч счастья.


Толпа просто обезумела от эйфории и шум был не меньше, чем на предыдущем митинге Тихановской. Я же молча стоял среди этих радостных людей и просто хлопал, чувствуя, как мне в лицо дует ветер перемен, и его уже ничто не могло остановить.


К счастью, милиция не устроила никаких провокаций и мы смогли спокойно позже разойтись. К сожалению, диджеям Кириллу Галанову и Владиславу Соколовскому не так повезло: их сразу же задержали и посадили на 15 суток за “хулиганство”. Но в любом случае они стали нашими героями, не побоявшись высказать свою позицию, четко понимая, что их за это ждёт.


День X неумолимо приближался и мне всё меньше хотелось, чтобы он наступал. Я был уверен, что та жизнь, что была до него, закончится и нас ждёт что-то ужасное. Но ветер перемен и настрой окружающих позволяли верить в лучшее. Вместе с ними я начал в глубине души верить, что избирательные комиссии не станут фальсифицировать результаты, когда увидят, что нас большинство. Но даже если это и случится и люди выйдут на протест, силовики сложат щиты и перейдут на нашу сторону. В какой-то момент я стал уверен, что 10 августа мы проснемся в новой стране. Как ни странно, я не был далёк от истины, но не так, как хотелось.


Глава 4
День Х


День, которого так я боялся, всё же наступил. Я не мог спать и уже рано утром 9 августа был на ногах. Меня всего трясло от возбуждения и переживаний: а вдруг никто не придёт на выборы и комиссии снова вбросят бюллетени? А может действительно нас меньшинство и мы лишь выдумали, что Лукашенко поддерживает небольшая группа людей? Наконец я дождался открытия избирательного участка участка в школе рядом с моим домом и вместе с родителями пошел голосовать. Впервые мы всей семьей принимали участие в выборах.


После победы Лукашенко в 1994 году наша страна ни разу не видела честных выборов, которые признали цивилизованные страны. В основном это было жалкое зрелище без полноценных наблюдателей и абсолютно непрозрачной системой подсчёта, за которую отвечали избирательные комиссии, в подавляющем большинстве состоящие из представителей провластных организаций. А весь этот цирк возглавляла преданная Лидия Ермошина или в народе баба Лида. Она стабильно, из года в год, на любых выборах оглашала результаты, очень радовавшие её начальника, которого она безмерно любила.


Крайне сложно было верить в то, что и сейчас выборы будут без фальсификаций. Но объединенный штаб вместо со многими инициативами решили усложнить процесс воровства голосов. Перед выборами Вероника Цепкало предложила сторонникам перемен прийти на избирательные участки с белыми лентами на руках, чтобы показать наблюдателям и членам комиссий, как нас много. Я подготовился при помощи подручных средств и решил использовать в качестве ленты обычный марлевый бинт. Многих это веселило и они интересовались, почему именно такой вариант, на что я в шутку отвечал, что ношу бинт как символ кровавой революции. В каждой шутки есть доля правды, и почему-то эта пословица слишком часто для меня срабатывает.


Также была создана платформа голос, суть которой была в том, чтобы отправлять ей фотографию своего заполненного бюллетеня через мессенджер вроде Телеграма (о его огромной роли в жизни белорусов в 2020 году будет сказано немного позже). Затем искусственный интеллект обрабатывал фотографии и на основе этих данных составлял статистику голосов за различных кандидатов, что обеспечивало альтернативный подсчет голосов, что неслабо злило действующую власть.


Ещё штаб Тихановской предложил своим избирателям складывать бюллетень гармошкой, чтобы в прозрачных урнах было видно, сколько сторонников честных выборов отдали голос. Но главным условием успеха всех этих инициатив была массовость, которая лично для меня стояла под сомнением до 9 августа.


Уже с самого утра возле участка сформировалась приличная очередь, что было довольно непривычно на фоне предыдущих выборов, когда большая часть населения предпочитала игнорировать весь этот процесс. К моему удивлению, в этой группе избирателей более четверти были с белыми повязками, что не могло не вдохновлять. Я долгие годы жил со мнением, что в нашей в округе находились в основном пенсионеры с промытыми пропагандой мозгами или особы с низкой социальной ответственностью, и поэтому столь неожиданно было встретить столько оппозиционно настроенных людей в одном месте.


Более получаса мы стояли в очереди, а она продолжала разрастаться. Наконец впервые в жизни я  добрался до кабины для голосования, поставил на бюллетене галочку за Тихановскую, сложил его гармошкой и, к счастью, без приключений сфотографировал - на некоторых участках комиссии запрещали фиксировать на камеру свой голос, хотя толком не имела на это права. Когда я подошел к прозрачной урне, то был приятно удивлён количеству листов, сложенных так же, как у меня, - они составляли явное большинство. И это при том, что многие проголосовавшие за Светлану, в том числе и мои родители, решили не участвовать в инициативах, описанных выше.


После того, как вышел из школы, я решил подойти к наблюдателям, которые стояли возле входа. По законам здравого смысла, эти достойные люди должны были находится внутри избирательного участка, но членам избирательных комиссий не очень нравилось, что кто-то смотрит за их “работой” и поэтому они спокойно выгоняли всех неугодных на улицу. Досрочное голосование началось 4 августа и наблюдатели, которые делали это абсолютно добровольно, стояли в жару на улице целыми днями и пытались следить за процессом под сумасшедшим прессингом. Меня поразила стойкость этих людей, но больше удивило количество нарушений и несостыковок, которые они заметили за те горячие во всех смыслах дни. И это только на одном избирательном участке.

Истории от наблюдателей меня не сильно обрадовали, но я всё равно был рад, что впервые на законодательном уровне показал, что я против. В любом случае это было лучше, чем прятаться дома и ныть о бесполезности любой борьбы.


Добравшись до дома я успел отправить фото бюллетеня в “Голос”, что было серьёзным достижением, с учетом того, что с самого утра 9 августа начались проблемы с интернетом. Вообще про отключение интернета с 9 по 11 августа долго шли слухи, поэтому многие из нас успели подготовиться, установив VPN-клиенты, благодаря которым возрастали минимальные шансы подключиться к всемирной сети в это непростое время.


Справедливости ради именно интернет стал важнейшей составляющей этой тяжелейшей кампании. Если раньше основными источниками информации были провластные телеканалы и газеты, имеющие монополию на информацию, то с каждым годом всё больше людей перемещалось в интернет, где был гораздо шире выбор источников и мнений. Всё-таки государственная пропаганда, которой позавидовал бы сам Геббельс в лучшие годы, далеко не всех устраивала, и всемирная сеть стала настоящей отдушиной.


К 2020 году особую популярность начал обретать мессенджер Телеграм, благодаря его защищенности и репутации. При этом он использовался как для безопасного общения, так и для получения новостей через телеграм-каналы.
Самым успешным таким каналом стал “Нехта”, созданный совсем юным Степаном Путило. На “Нехте” регулярно публиковались материалы на злободневные для белорусов темы со многими эксклюзивными новостями и в довольно дерзком формате, что привлекало немало подписчиков. А коронавирус, предвыборная кампания и связанные с ней протесты стали идеальными новостными поводами и подняли рейтинг канала до небес. Сотни тысяч белорусов регулярно следили через Телеграм за эксклюзивными новостями и довольно жесткими комментариями к ним.


Было очевидно, что за такую деятельность Степану грозит немало несчастий, он вынужден был бежать в Польшу и именно оттуда вещал. Вскоре к нему присоединился ещё один журналист Роман Протасевич, которому тоже не оказалось места на Родине. Благодаря своему местонахождению у этой неплохой связки были хорошие возможности работать в относительной безопасности.


Так как все лидеры, которые могли возглавить протест, уже сидели в тюрьме, то явно не хватало того, что скоординирует людей в случае митингов после фальсификаций, которые уже были очевидны. Именно “Нехта” взял на себя ответственность за план на вечер 9 августа, согласно которому после объявления заведомо ложных результатов, мы должны были собраться у стелы “Минск город-герой” и мирным способом выразить свой протест.


План от “Нехты” однозначно был далеко не самым плохим. До этого дня ставшие сакральными акции протеста 2006 и 2010 годов проходили на площадях Октябрьской и Ленина. Явными проблемами были в их не самых больших размерах и отсутствии вариантов отступления в случае окружения силовиками. При этом уже днём 9 августа эти площади были оцеплены и к ним невозможно было подобраться. Район Стелы же представлял довольно просторное пространство, находясь на пересечении широких проспектов Победителей и Машерова, что давало хорошую возможность собраться большой группе людей.


В тот день я планировал следовать плану от “Нехты”: сначала после закрытия участка в 8 часов вечера получить протокол с результатами, а затем отправиться в центр. Но ожидание было крайне мучительным и я не мог усидеть на месте, поэтому весь день носил воду наблюдателям и следил за процессом голосования на других участках. С каждым часом очереди становились всё длиннее, и уже в некоторых участках кончились бюллетени. Во время досрочного голосования избирательные комиссии так старательно вбрасывали бланки, что не смогли предусмотреть тот вариант, когда людей придет больше, чем они привыкли видеть на выборах.


Посреди дня я вышел к проспекту Независимости и моим глазам предстало не самое приятное зрелище: огромная колонна военной техники проезжала мимо нас и направлялась в центр города. Автозаки, водометы, машины с колючей проволокой и автобусы, набитые силовиками, не предвещали ничего хорошего. Я не мог представить, что в одном лишь Минске столько барахла на колесах, которое было направлено против своего народа. В этот момент мне стало окончательно понятно, что нас ждет в этот вечер. Больше не было шансов на то, что этот день закончится мирно.


Наконец заведомые 8 часов настали, и я направился к школе, чтобы увидеть заведомый протокол. Возле входа собралась приличная толпа около сотни человек, при этом атмосфера была довольно нервная. К школе подъехал автозак и явно не для того, чтобы угощать нас мороженым. Было крайне неприятно стоять с мыслью, что в любой момент подбежит ОМОН и начнет лупить и паковать людей, которые ничего не нарушают и хотят лишь получить протокол с результатами голосования.


К тому же приходили провокаторы в нетрезвом виде, пытающиеся устроить драку или же настроить толпу чуть ли не на штурм школы. К счастью, мы не велись на эту глупость и прогоняли этих антисоциальных элементов. Вообще использование людей с низкой социальной ответственностью нашими спецслужбами было старой доброй традицией, и поэтому было понятно, кто эти провокации пытался организовать. В тот день по всему городу хватало существ - не только возле избирательных участков, но и в центре. Да, их было не так много на фоне адекватных протестующих, но было бы гораздо лучше, чтобы они были от нас как можно дальше.


Ровно в 20.00 полностью пропал мобильный интернет и уже никакой VPN помочь не мог. Неведение мало кого радовало и с каждой минутой обстановка вокруг накалялась. Людей возле школы становилось всё больше, и скоро вся толпа начала кричать “Протокол”. Но в ответ был лишь тишина и заведомый протокол никак не хотел появляться.


В это время мои друзья уже направились в центр и поэтому я на нервах каждому из них названивал, чтобы уточнить обстановку в центре и убедиться в том, что они невредимы и на свободе. Я решил не уходить до получения этого несчастного протокола и теперь был весь вне себя, что не был рядом с ними.


Пока тысячи таких же счастливчиков стояли у избирательных участков и ожидали результатов голосования, многие уже начали стекаться в центр, понимая, что их и так уже обманули. К тому же бессмертная баба Лида оперативно объявила предварительные итоги выборов, по которым солнцеликий побеждал с гигантским отрывом (около 80% избирателей по мнению ЦИК отдали голос за действующего президента).


По итогу двое моих друзей оказалась за Стелой со стороны Машерова, а остальные двое - со стороны Немиги. И всем им перегородили путь “космонавты” со щитами, плотно сомкнув свои ряды. Единственным способом коммуникации с друзьями осталась мобильная связь и каждые 5 минут я им поочередно названивал и от них получал оперативную обстановку.


В районе Немиги ОМОН действовал довольно пассивно, наблюдая за собирающимися людьми. В какой-то момент толпу и шеренги силовиков разделяли считанные метры. Люди призывали оппонентов перейти на их сторону и перестать поддерживать полоумного диктатора. Мои друзья пробрались к первым рядам толпы и наблюдали за этими “переговорами”. Но было очевидно, что никто переходить на сторону не собирался. Бойцы лишь ждали приказа, чтобы начать зачистку.


С другой стороны Стелы вторая группа товарищей без каких-либо прелюдий оказалась в аду. Силовики сразу же обрушили град светошумовых гранат и бросились теснить толпу в сторону проспекта Машерова. Когда я через динамик телефона слышал хлопки, то подумал, что кто-то дурачится и взрывает петарды. Мне тогда в голову не могло прийти, что против мирных граждан можно швыряться гранатами и стрелять резиновыми пулями.


При этом в толпе возле школы царила совсем другая атмосфера. Постепенно начала поступать информация из участков соседних Новой Боровой и Копища и оказалось, что там Тихановская набрала более 90%. Последовали оглушительные крики радости и многие уже чуть ли не праздновали победу. Также поступало много хороших новостей из регионов: почти во всех городах страны люди выходили и у МВД не хватало ресурсов, чтобы всех разгонять.


Но отсутствие средств получения информации приводит ко многим абсурдным слухам, и тот вечер не стал исключением. Кто-то из толпы начал выкрикивать, что во многих городах милиция сложила оружие и перешла на сторону народа, и было немало тех, кто в это поверил. Наше мероприятие превратилось в какой-то карнавал и даже несмотря на то, что никто из избирательной комиссии не появлялся. А новости от друзей явно контрастировали с тем прекрасным мирком, который нарисовали мои товарищи по несчастью, находящиеся рядом. В эти мгновения уже шла жестокая зачистка во всём центре города и каждый звонок друзьям был как последний. А озлобленность на себя от того, что я остался возле этой дурацкой школы, не давала покоя.


Когда уже совсем потемнело, стало понятно, что школа пустая, а комиссия покинула её через выход на заднем дворе, что вызвало бурю негодования.
В какой-то момент пустили слух, что недалеко от нас на улице Гинтовта возле одного из участков намечается серьезное столкновение между избирателями и представителями милиции, и я решил, что нужно проведать это место. Вполне возможно, что и наши трусливые фальсификаторы находились там, и уж очень хотелось лично передать им привет.


Прибежав к универсаму недалеко от 202 школы, моим глазам предстало довольно интересное зрелище: автобус с фальсификаторами, которые, как и у нас на участке, не предоставили протокол, окружила толпа людей и не выпускала. Крики “протокол” и “позор” стояли на всю округу и ни на минуту не затихали. Было заметно, как люди озлоблены от того, как их жестоко обманули. Также несколько машин заблокировали проезд и тем самым лишили путей обхода незадачливым членам избирательных комиссий, которые побоялись продемонстрировать народу результаты своих подлых махинаций. Небольшая группа испуганных омоновцев охраняла автобус, но к активным действиям не приступала - было понятно, что они находились не в самом выигрышном положении и ожидали подкрепления.


Ждать подмоги пришлось недолго и скоро новые бравые бойцы появились на горизонте. Зная об ужасах, какие учинили их коллеги возле Стелы, я уже готов был бежать во всю мощь, но, к моему удивлению, протестующие не стали разбегаться, а начали становиться в сцепку, чего ещё ни разу на своем веку я не видел.


Я оказался в центре толпы и с трудом понимал, что происходит. Через какое-то время сотрудники ОМОНа начали пытаться вытягивать людей из сцепки, на что остальные старательно пытались цепляться друг за друга и не выпускать ни при каких условиях. Ради приличия я крепко схватился за мужчину передо мной, хотя не думаю, что это сильно ему помогало. Всё это напоминало какое-то перетягивание каната на уроке физкультуры, а не серьезное противостояние.


Скоро подтянулись сотрудники спецназа и на этот раз толпа вынуждена была отступить. Меня самого жизнь не готовила к столкновениям с такими бойцами и я решил, что на сегодня с меня хватит и отошёл на безопасное расстояние. Когда автобус с фальсификаторами был разблокирован и начал выезжать, я решил пойти домой.


К счастью, мне удалось дозвониться до друзей и они смогли избежать водометов, резиновых пуль и задержаний, коих было многие сотни. Кто-то из протестующих пытался оказывать сопротивление вооруженным до зубов карателям и даже в некоторых моментах довольно успешно. Довольно серьезный отпор давали во многих регионах страны, где силовиков было не так много, как в Минске. Но в целом в этот ужасный день вышло жестокое избиение протестующих с обилием арестованных и раненых.


Возвращался домой я со смешанными ощущениями: вместо того, чтобы быть со своими друзьями возле Стелы, я остался возле школы и занимался непонятно чем. Но с другой стороны, я остался отстаивать свой голос там, где отдал его утром. Именно 9 августа я стал свидетелем того, как его нагло украли, и теперь на следующий день я должен был бороться за него уже в другом месте.


9 августа стал поворотным днем в нашей истории. Именно тогда были сняты все маски и мы окончательно убедились в том, что нас нагло обманули. Из десятков участков приходила информация об уверенной победе Тихановской, что с точки зрения законов статистики и здравого смысла, свидетельствовала и об ее общей виктории.


Но многие позорные члены избирательных комиссий остались верными режиму или испугались идти против него, и в итоге нагло сфальсифицировали результаты, побоявшись продемонстрировать их своим избирателям на участках. Убогие побеги из школ были не только в нашем районе, но и по всей стране.


А ультранасилие, которое устроили силовики, лишь показало неправоту действующей власти. Лукашенко однозначно проиграл выборы и решил удерживать власть посиневшими пальцами до конца. Нам же оставалось готовиться к следующему дню тяжелейших противостояний.


Как ожидалось, 10 августа проблемы с интернетом остались всё те же. Иногда при помощи VPN удавалось ненадолго подключиться и увидеть несколько шокирующих кадров со Стелы - всё выглядело еще страшнее, чем со слов друзей. Я пытался работать, но все старания были тщетны. Чем меньше оставалось до назначенных времени, тем сильнее накатывал страх.


На этот раз был план собираться в 7 часов вечера возле Стелы и дальше получать по полной от карателей - рассчитывать на что-то другое после 9 августа, с учетом нулевой подготовленности к боям, было крайне наивно.


Во время обеда я решил максимально ответственно подготовиться к вечерним баталиям и прежде всего позаботился о голове. Именно поэтому первым делом я заскочил в веломагазин и купил шлем - мне подобрали “для самых болезненных падений”.


На этот раз наша особо опасная банда протестунов решила собраться в полном составе на квартире у моих друзей рядом со Стелой. К счастью, мы успели туда добраться до того, как закрыли всё метро рядом. С каждой минутой паника нарастала, особенно с учётом того, что несметное количество автозаков уже успело собраться совсем неподалёку. В этот день силовики подготовились ещё лучше и перегородили все подходы к запланированной точке сбора.


За несколько минут до выхода мы из окна увидели, как прямо перед нашим домом начались первые задержания, что плохо способствовало моему боевому духу. Но деваться было некуда и пора было выходить. Мы вышли в раскаленный солнцем летний город и, несмотря на то, что уже наступал вечер, асфальт едва ли не плавился от жары, что особенно ощущалось в моей протестной экипировке с джинсами, джемпером, кепкой и маской.


Как и ожидалось, все дороги к Стеле уже были перекрыты и образовалась гигантская пробка со стороны Кальварийской. И чем ближе мы к ней приближались, тем больше у меня закладывало в ушах от оглушительного шума, которых исходил от автомобилей. Эта сирена показывала истинное отношение людей к проигравшему диктатору. Мы миновали несколько автобусов с ОМОНом и нас не задержали - это было уже большим достижением в этот день.


В какой-то момент мимо меня прошёл парень, одетый практически так же, как и я. Наши взгляды пересеклись и мы сразу поняли, кто куда и зачем идет. Мы молча кивнули друг другу и это словно говорило “Идущий на смерть приветствует тебя”.


Встреча с единомышленниками немного успокоила меня и постепенно под звуки автомобильных сигналов мы приближались к метро Молодежная. Из прилегающих дворов появлялись такие же группки людей по 3-4 человека и начинали собираться в небольшую молчаливую колонну. Без особых приключений мы добрались к ТЦ “Корона” и там нас уже ждала группа из пары сотен людей. На этот раз был заметно, что немало протестующих вполне неплохо подготовились: многие пришли в касках, нацепив наколенники и налокотники - эти ребята были настроены крайне серьезно после вчерашних выходок силовиков.


С каждой минутой толпа разрасталась и шум от неё нарастал, хотя всё равно было сложно превзойти автомобили, которые не переставали гудеть. В какой-то момент мы вышли на дорогу и начали становиться в сцепку. Но через несколько минут кто-то рядом предупредил, что сюда приближается крупная группировка спецназа. Нас с друзьями мало радовала перспектива попадания в такой водоворот, и мы решили пойти дальше в поисках более массовой точки сбора. Это нас и спасло, потому через несколько минут действительно появились силовики с огнестрельным оружием и устроили довольно жесткую зачистку на этом перекрёстке.


Мы двинулись ходили по центру и встречали немало групп протестующих, при это никто не понимал, куда идти. “Нехта” в Телеграме объявил о смене плана и сборе на районах и возле станций метро. Но главная проблема было в том, что из-за проблем с интернетом довольно немало людей (в том числе и наша компания) не ознакомились с оперативной обстановкой и теперь бродили в поисках своих.


В итоге мы заметили, что большая часть борцов за свободу двигалась к Немиге и решили последовать за ними. Подобравшись к проспекту Победителей, мы напоролись на огромную колонну автозаков, которые были с радостью принимать гостей. К счастью, без приключений наша группировка смогла пройти мимо них и выйти к набережной Свислочи за Дворцом Спорта, возле которой скапливались наши сторонники. Напротив нас возле ТЦ “Галерея” была гораздо более крупная группа людей и довольно шумно себя обозначала. Мы уже собирались идти к ним, но через несколько минут к ним примчались автозаки и начался беспощадный разгон. Бойня довольно эпично смотрелась на фоне заката - заката здравого смысла.


Сделав обход вдоль набережной, мы подошли к Дворцу Спорта с задней стороны. Там уже сформировалась группа протестующих и строилась в сцепку.
Но судя по всему, здесь не были столь суровые бойцы, как вчера в Уручье. И как только подъехали первые машины с силовиками, стена из людей мгновенно рассыпалась и кинулась в бегство прямо на нас. Я ничего не сообразил другого, как присоединиться к этому увлекательному забегу. Таким образом в течение нескольких минут мы добежали до Зыбицкой и попытались там скрыться, но по итогу там нас ждала засада и мы оказались в ловушке, зажатые с двух сторон.


К счастью, нашлась лестница, ведущая в сторону Ратуши, и наша группа изо всех сил кинулась туда. Это было крайне узкое пространство, и я оказался со всех сторон зажатым людьми. При этом передо мной бежал не самый быстрый мужчина пожилого возраста, что серьёзно ограничивало мои манёвры. Совсем рядом со мной раздался бешеный крик “Стой, сука”, сопровождаемый животным ревом и ударами дубинок. В какой-то момент я смог обойти препятствие, которое мне мешало ускориться, и смог оторваться от психов, которые хотели проверить на прочность мои кости.


Наша небольшая толпа беглецов выбралась к Ратуше и казалось, что все наши беды позади, но вдруг со стороны Октябрьской площади раздался боевой клич и оттуда хлынула ещё группа силовиков. Мы снова кинулись бежать. Мои легкие горели пламенем и силы покидали, но я бросил все жизненные ресурсы на этот рывок. В меня врезались бегущие в панике протестующие, на что я не забывал извиняться - всё-таки правила приличия и в аду важны. Уже казалось, что нам никак не выбраться из этих жутких тисков, но я успел добраться до Коммунистической улицы и свернуть в небольшой переулок. Передо мной раздался подозрительным шум и думая, что это догнавшие меня ОМОНовцы, и уже  подготовился сдаваться, так как сил уже ни на что не оставалось. К счастью, это оказался мой друг, который тоже сумел вырваться из этого ада.


К большой удачи, нас заметил житель дома в этом тёмном переулке и впустил в свой подъезд. Заходил туда я с крайне грустными мыслями: нас разогнали, как маленьких детей  за пару минут, и мы ничего не смогли противопоставить, кроме панического бега. Я решил, что это весь протест на сегодня, и через какое-то время нужно возвращаться домой.


От печальных размышлений меня отвлекли шумные голоса - в подъезде уже сидело несколько наших сторонников и приходили в себя после всех приключений на Немиге. Постепенно мы разговорились и оказалось, что наши соседи по несчастью - тоже айтишники, которые не захотели тихо сидеть дома и вышли вместе с нами. Где-то полчаса мы душевно общались и могли бы сидеть до утра, но пора было выбираться и двигаться дальше.


Созвонившись с подругой, которая была в тот день в роли информатора, я узнал, что уже возле метро Пушкинская и универсама Рига очень много людей и даже строятся баррикады. К счастью, остальные наши друзья нашлись, и теперь мы обсуждали дальнейший план. Выбор пал на Пушкинскую и в итоге наша бригада двинулись по Романовской Слободе по ночному городу.


Скоро впереди послышались первые взрывы и стало понятно, куда точно нужно двигаться. Мы вернулись к “Короне”, с которой всё и начиналось, и решили подождать троллейбус, чтобы немного ускорить нашу дорогу. Но вместо общественного транспорта с оглушительной сиреной появилась колонна из 15 военных машин, которая на полной скорости неслась к месту событий. А мы собирались следовать за ними - как же иронично.


Наконец приехал долгожданный троллейбус и повез нас в сторону взрывов и стрельбы, но в конце концов наткнулся на огромную пробку из автомобилей, растянувшуюся на сотни метров. Это был самый необычный затор из всех, что мне попадались. Люди повыходили из машин с бело-красно-белыми флагами и спокойно пели песни. Только белорусы могли беззаботно веселиться, когда в паре сотен метрах от них творилось смертоносное безумие.


На какое-то время я проникся этой атмосферой и перестал паниковать, но уже через несколько минут мы быстрым шагом шли туда, куда в другой день я бы ни за какие баснословные богатства не пошёл. Я проклинал все на свете и не мог найти ни одной причины, по которой я должен идти вперед. Но какая-то сила несла меня дальше и не давала остановиться.


Мы пытались рассмотреть, что происходит впереди, но смесь из дыма и слезоточивого газа не давала никаких шансов. После минуты колебаний мы вошли это облако и двинулись в неизвестность. Через несколько секунд я сильно пожалел, что не купил вместе со шлемом и плавательные очки - газ не очень радовал глаз.


Наконец мы увидели виновников “торжества”: посреди перекрёстка совсем рядом с метро Пушкинская стояла небольшая группа солдат из 10 человек, пытающихся обстреливать протестующих гранатами. Только грохот от них был не таким, как от обычных светошумовых, а гораздо сильнее.


Несколько сотен человек двигались в хаотичном порядке вокруг вооруженных оппонентов и толком не понимали, что делать. Кто-то пытался в ответ кидать камни или кирпичи, но они явно не долетали до противников. Были и персоны, которые явно не пришли сюда бороться за свободу, а скорее получить острые ощущения. Они были навеселе, и это мероприятие им представлялось хорошим поводом поразвлекаться и по возможности размять кулаки. Но в основном вокруг находились обычные адекватные люди, которые пришли с теми же целями, что и мы.


Пообщавшись с ребятами из толпы, мы узнали, что спецназ, который приехал на тех машинах, что попались нам по дороге, уже продвинулся далеко вперед в сторону метро Спортивная, а ОМОН катался по всей округе на автобусах и машинах скорой помощи - сложно было поверить, что эти безумцы могут покуситься на святое, но в тот вечер меня уже мало что удивляло.


В какой-то момент сквозь дымовую завесу я засмотрелся на эту жутковатую картину по середине площади. Но оглушительный взрыв совсем рядом вернул меня к реальности. Я ничего не слышал и не понимал, что происходит, казалось, что весь мир остановился. Как оказалось, снаряд, выпущенный кем-то из карателей, прилетел прямо к нам. Я пытался найти своих и как только увидел одного из друзей, чуть не упал от ужаса: вся его футболка была в крови. Однако самое страшное было не в этом: рядом с ним на земле сидел парень, а вместо его ноги осталось лишь кровавое месиво. Именно в его крови стоял мой друг и недоумевал, что происходит. Раненый парень, возможно, сам не осознавал, что случилось, и с пустым взглядом таращился в пустоту. Неожиданно подъехала скорая и все кинулись врассыпную и я в том числе - все мы знали, кто мог в этой машине находиться. Я не в состоянии был что-то соображать, и ноги сами уносили меня из этого пекла.


Мы бежали в обратную сторону от всего этого ада в сторону нашего дома. Добежав до следующего перекрестка, мы остановились, чтобы перевести дух. Мы промыли слезящиеся от газа глаза и постепенно пришли в себя. Каким-то чудом мой друг не пострадал от гранаты, которая взорвалась в паре метров от него. Но не успели мы отдышаться, как подъехала ещё одна скорая и оттуда выскочили наши оппоненты и мгновенно бросились на нас.


В очередной раз за этот день я бежал без оглядки. Но в какой-то момент я почувствовал, что у меня пропала земля из-под ног, и я лечу в пустоту. Оказалось, что в темноте я не заметил появившуюся из ниоткуда лестницу и загремел на полной скорости. Падение было крайне болезненным, но было ясно, что сзади надвигается что-то гораздо ужаснее, поэтому сразу же вскочил и побежал дальше. А звуки ударов дубинками и крики боли заставили только ускориться. Я ворвался в какой-то из дворов и пытался хоть где-то спрятаться. Все подъезды были закрыты, а с другой стороны заехала еще одна “Скорая”.


Уже во второй раз за день я оказался в ловушке. Меня догнал мой друг, с которым мы уже успели отсидеться в подъезде на Немиге, и теперь у нас были доли секунды, чтобы придумать, где спрятаться. Перед нами стояли лишь контейнеры, куда местные жители выбрасывали мусор, и мы решили прилечь рядом с ними, чтобы хоть как-то замаскироваться. Но это мало нам помогало - свет от фонаря падал прямо на нас и мы были почти как на ладони.


Как только мы улеглись, то сразу заметили существ, полностью в чёрном и в шлемах. Кто-то из них был с дубинкой, а кто-то с ружьём. Они обыскивали двор на наличие протестующих, и стало понятно, что наша песенка спета. Уже было понятно, что бежать некуда, да и после падения я уже не был в состоянии как-то двигаться. Мы с другом прижались друг к другу и уже готовились к самому худшему. Я закатил глаза и начал любоваться ночным небом, которое было в тот момент необычайно красиво.


Но случилось какое-то чудо, и жуткие существа покинули двор. “Скорая” всё ещё стояла с другой стороны, но другое направление было полностью свободно. В момент невероятного облегчения я осознал, насколько у меня всё болит. Руки и ноги были ободраны и кровоточили, а одно колено подозрительно сильно распухло. Но оставаться было здесь крайне небезопасно, и мы двинулись через дворы в сторону дома на Фрунзенской. Остальные наши друзья уже ушли в другую сторону и пробирались к себе домой.


К счастью, мы успешно вернулись домой, что было невероятной удачей. В этот день многие не так повезло, как нам. Александр Тарайковский стал первым официальной погибшим протестующим - он был убит как раз в районе Пушкинской. Также около 2 тысяч человек было задержано. Уже ходили слухи о жестоких издевательствах над задержанными, а ведь я спокойно мог оказаться среди них.


10 августа окончательно похоронил все мои иллюзии и мечты. На Пушкинской во мне умерла та часть, которая верила в какие-либо правила морали и чести.
Я оказался в настоящем аду, всё вокруг утонуло в безумии и я чувствовал, как схожу с ума. По сей день мне снятся взрывы, звуки ударов, крики боли и кровь мирных граждан, пролитая безжалостными подонками, которые вместо совести слушали преступные приказы своих обезумевших командиров. “Островок стабильности”, который так упорно рисовала нам пропаганда долгие годы, был потоплен океаном насилия и беззакония.


Пушкинская навсегда останется памятником необъяснимой жестокости и страшной жертвы, которую принесли тысячи людей. После предыдущего кровавого дня мы понимали, с кем имеем дело и что нас ждет. Но даже самая больная фантазия не могла представить, с чем нам придется столкнуться. Каждый раз, когда я проходил мимо того перекрёстка, я не мог остановить неконтролируемую дрожь. Это травма останется на всю жизнь, и ничто не поможет мне забыть те жуткие события 10 августа.


На следующий день я проснулся и в какой-то момент мне показалось, что это был всего лишь ужасный сон. Но ноющая боль во всём теле явно говорила о том, где я был и что пережил. Пора было ехать от друзей домой и дальше работать, хотя не представлял, каким образом буду это делать. Да, “Нехта” объявил c 11 августа всебеларусскую забастовку, но это было скорее для сотрудников госпредприятий, да и мне с трудом верилось, что кто-либо поддержит этот призыв. Немало моих родственников работало на заводах и я знал, каков уровень их политической активности и самосознания, что совсем не давало повода для радости.


Я вышел из квартиры друзей и уныло похромал в сторону метро. Город был подозрительно тихим, словно пытался прийти в себя после вчерашних ран. Да и я сам не понимал, смогу ли дальше заставить улыбаться и радоваться жизни после всего, что вчера было. Было ощущение, что все человеческие эмоции покинули меня навсегда.


Добравшись до дома, я сразу попытался сесть за работу. Но, похоже, в тот день было проще пойти на штурм Дворца Независимости, чем заставить себя работать. Я угрюмо таращился в пустоту без каких-либо мыслей и таким образом досидел до вечера.


Ближе к 19-00 мне удалось поймать интернет, однако новости слабо радовали: в центре города было совсем пусто, лишь из Серебрянки и Каменной Горки шли новости о столкновениях.


В какой-то момент в комнате раздались далекие звуки взрывов. Сначала я подумал, что мне это уже всё мерещится, но затем стало понятно, что бои дошли и до моего родного района на окраине города. Соединение с интернетом окончательно пропало, и я не мог узнать, что происходит. Мне стало невозможно сидеть в неведении и я поковылял на улицу в сторону шума.


Приблизившись к метро Уручье, возле которого был сбор в предыдущий день, я увидел отступающих людей, а через несколько мгновений заметил группы “космонавтов” уверенным шагом двигающихся в мою сторону. Их было слишком много и они были очень хорошо вооружены. Кто-то пытался им оказывать сопротивление, но выглядело как жест отчаяния.


За не самый долгий срок каратели успели зачистить прилегающие к метро окрестности, не забывая жестоко задерживать людей, даже случайно попавших под раздачу. Я пытался объединиться с кем-нибудь в организованную группу, но в основном все быстро и беспорядочно отступали. В конце концов я едва ли не один оказался перед наступающими оппонентами. Мне не очень хотелось испытывать судьбу, особенно после как она была ко мне благосклонна в предыдущий день. Поэтому я ускорился, насколько это было возможно при моих повреждениях, и скрылся у себя дома.


Я лежал, абсолютно беспомощный и подавленный, и постепенно засыпал под звуки затихающей канонады. Было понятно, что сил у людей на такие беспощадные столкновения уже не осталось. Революции нам хватило на три дня. Мы не были готовы к полноценным уличным боям против армии безумцев, идеально натренированных и вооруженных. Белорусы закономерно уступили в этой борьбе, начиная ее в самом сердце Минска и завершая на окраинах. Нужно было возвращаться к прежней жизни, хотя сложно было представить, как.


Глава 5
Женщины


Казалось, что прошёл всего лишь один длинный жуткий день, а не целых трое суток безумия. Но даже за такой срок я не мог осознать, что произошло. Я так надеялся, что ничего этого не было, что 9 августа не наступило и всё мне приснилось. Но календарь упорно говорил, что уже 12-й день того злополучного месяца. Нужно было как-то забыть весь тот ужас и вернуться к той жизни, которая была раньше. Но как раньше быть уже не могло.


Рано утром я забрал свою подругу с вокзала и отвез ее домой. Она жила неподалёку от перекрёстка Сурганова и Куйбышева возле универсама “Рига”, где были одни из самых ожесточённых боёв 10 августа наравне с Пушкинской. Именно мимо этого места мы шли в то утро.


Все окрестности вокруг перекрестка были исписаны пресловутыми “3%” и явно напоминали об истинном рейтинге Александра Кровавого. В какой-то момент я услышал крик женщины “посмотрите, да здесь же кровь” - и действительно, весь асфальт был покрыт засохшими лужами крови. Коммунальщики ещё не успели добраться до этого места, и теперь мы могли наблюдать явные результаты пресловутой “стабильности”. Страшно было представить, что за побоище здесь творилось. У меня снова замелькали те кадры, от которых моё самочувствие каждый раз резко ухудшалось. Эти пятна крови были повсюду и по сей день остаются перед глазами, как напоминание о том беспределе, что мы допустили.


Утром 12 августа наконец включили интернет, и все увидели подробности того, что творилось в течение предыдущих трех дней. Оказалось, что всё происходящее на улицах 9-11 августа, было лишь вершиной айсберга из бесчеловечной жестокости. Для многих пострадавших гранаты и резиновые пули были лишь прелюдией перед тем, что их ждало в РУВД и ЦИП на Окрестина. Видео со сложенными штабелями задержанными возле стен, стоны избиваемых на Окрестина, которые были слышны даже на улице - всё это казалось какими-то идиотскими розыгрышами.


Тысячи людей стали жертвами жестоких задержаний за эти три дня по всей стране, при этом про местонахождения большинства из них не было известно. Огромное количество несчастных оказалось  в больнице с жуткими травмами, полученными в результате истязаний от фашистов в погонах. То, что с ними происходило в те дни, я не в состоянии описывать - по факту это был настоящий геноцид в лучших традициях нацистской Германии, победой над которой мы так гордились.


Моя знакомая была независимым наблюдателем на одном из участков в Минске. Увы, эти достойные люди крайне серьёзно пострадали после окончания выборов: многих из них без объяснений хватали и отвозили в СИЗО. Моя знакомая не стала исключением и, как и тысячи белорусов, попала в ад, который длился 3 дня.


Она оказалась в камере на 8 человек, но туда вместили 32 заключенных. И это с учётом невыносимой жары и эпидемии коронавируса, которая никуда не ушла. Также людей не кормили, а лишь один раз в день выливали ведро воды в камеру. Сложно объяснить то скотство и паскудство, с которым ей пришлось столкнутся. Я не представляю, как можно было выжить в таких условиях.


Я больше  не мог сдерживать слёзы, глядя на те душераздирающие кадры, что мелькали каждую минуту после появления интернета. Над белорусским народом надругалась кучка мерзких оккупантов. Они ненавидели нас, они ненавидели нашу культуру, символы и жажду свободы. И именно в эти дни они выплеснули всю ту нечеловеческую ненависть на невинных граждан, которые отстаивали свои права.


Когда уже казалось, что я на грани отчаяния, около 11 часов утра появилась новость о том, что возле Комаровского рынка собралась группа из нескольких сотен женщин в белом и с цветами, чтобы выразить протест ультранасилию со стороны силовиков и показать солидарность с теми, кто в тот момент страдал в камерах. Взявшись за руки, они выстроились в длинную цепь и молча стояли, несмотря на угрожающих милиционеров и стоящий неподалёку автозак, который с радостью готов был их принять.


Через какое-то время женщины сложили цветы и двинулись маршем по центру города. Они шли по проспекту Независимости под оглушительные гудки автомобилей. Прохожие сначала не понимали, что происходит, а после того, как узнавали, с радостью присоединялись к этой прекрасной колонне.


Потрясающая по своей красоте и неожиданности акция стала тем самым уколом адреналина в сердце, который воскресил казалось уже умерший протест. Через несколько минут после новости об этом событии, в одном из телеграм-чатов появилось сообщение о сборе возле метро Уручье на проспекте Независимости, и я сразу же без колебаний туда и направился.


Когда я пришёл на место сбора, но заметил лишь небольшую шеренгу из человек десяти. Вполне могло показаться, что они стоят в ожидании общественного транспорта. Но мне сразу стало понятно, что это те, кто мне нужен, и присоединился к этой миниатюрной цепи. Несмотря на то, что каждый третий автомобиль, проезжающий мимо нас, активно приветствовал нас, атмосфера была довольно нервной. Кто-то из проходящих мимо пустил слух, что вот-вот подъедет автобус ОМОНа, и теперь все находились в неприятном ожидании. Я же был абсолютно спокоен и смирен, понимая, что с моей побитой ногой будет не больше шансов, чем у Лукашенко честно выиграть выборы.


К счастью, ОМОН не приезжал, а с каждой минутой наша цепь становилась всё длиннее. Приходило всё больше женщин с цветами и шариками, хотя хватало и мужчин. Через какое-то время женщины последовали примеру своих предшественниц из Комаровского рынка и двинулись маршем по району. Я взобрался на холм рядом и восторженно наблюдал за шествием этих прекрасных и смелых созданий, которые, несмотря на зверства карателей, с радостью и уверенностью шагали вперёд.


По всему городу начались стихийные акции протеста. Днём цепи солидарности охватили всю страну, а шум автомобильных гудков не затихал ни на секунду. Милиция не знала, что с этим всем делать и наблюдала за всем этим с явным непониманием, что происходит.


К вечеру каратели пришли в себя и с ожесточением начали задерживать и избивать людей. При этом в некоторых районах додумали стрелять по окнам жилых домов в людей, которые делали им замечания.


На следующий день я с самого утра пошёл на вчерашнюю точку сбора с уверенностью, что на этот раз людей будет гораздо меньше после такого горячего вечера. Но чем ближе я подходил к проспекту, тем больше нарастал гул машин. Когда же я пришёл к месту сбора, то подумал, что попал в какой-то невероятный сон: сотни, а то и тысячи людей заполнили огромное пространство возле дороги и выстроились в утопающую цветами цепь, конца которой не было видно. На этот раз многие пришли целыми семьями и радостно приветствовали проезжающих автомобилистов.


Это была самая настоящая цветочная революция. Судя по количеству цветом, их продавцы за эти дни успели заработать на безбедную старость себе и своим внукам.


Я и не мог представить, что в моём районе столько светлых и достойных людей, которые вышли выразить свой протест бесчеловечному режиму.
Также меня поразила солидарность местных жителей, которые каждую минуту приносили цветы, еду, воду, кофе и чай для протестующих, на что им отвечали нескончаемыми овациями и благодарности. Забота об окружающих явно превышала их потребности, и постепенно сформировались приличные пирамиды из подарков. И несмотря на то, что после людей оставалась много пустых бутылок и упаковок, люди сами за собой складывали мусор в пакеты и уносили - это не могло вызывать ничего, кроме умиления.


Этот день показал, что безумное поведение карателей не остановило, а наоборот, подстегнуло общество. К счастью, в этот день милиция куда-то испарилась, но именно без них впервые за последние дни в городах воцарился порядок. Города по всей стране были заполнены людьми вдоль дорог и это был настоящий триумф мирного протеста. Всем становилось очевидно, что этот народ заслуживает гораздо более достойных блюстителей порядка, а не безграмотных орков, которые в любой непонятной ситуации калечат тех, кого они должны защищать.


Наша же цепь продолжала расти и днём, и вечером, а те, кто находился с самого утра, не планировали расходиться. Мы легко и непринужденно знакомились друг с другом и оживленно обсуждали происходящее. Среди нас были люди разных возрастов, профессий и взглядов, но у нас была одна цель и именно она нас так объединяла.


К вечеру я всё же решил вернуться домой и продолжить работать - всё же у айтишников как таковой забастовки не было, к моему величайшему сожалению. Я забрался на холм рядом с проспектом и любовался прекрасным  действом, что происходило внизу. Неожиданно заметил, что оказался на месте, где частенько любили собираться местные любители крепких алкогольных напитков. Они и на этот раз не пропустили своё мероприятие и радостно попивали эликсиры счастья. Вдруг один из них поднялся и заревел “ЖЫВЕ БЕЛАРУСЬ”. Это было невероятно - местные алкаши долгие годы были верными сторонниками Александра Григорьевича, но даже они отвернулись от него, а ведь он так старательно их спаивал все эти годы. Бывший президент терял самых преданных представителей своего электората - именно в этот момент я начал верить в то, что победа от нас не уйдёт, если на нашей стороне такие бойцы.


Во время всеобщей радости я забыл про одну из главных героинь этих событий - Светлану Тихановскую. 11 августа появилось видеообращение главной конкурентки бывшего президента, в котором она, опустив глаза, заявляла о том, что покидает страну, и призывала белорусов перестать протестовать на улицах. С самого начала было понятно, что это убогая постановка, что со временем и подтвердилось.


Как оказалось, под давлением высокопоставленных военных командиров, Тихановская записала это видеообращение, в котором прочитала с бумажки текст, подготовленный для нее заранее. Затем её под конвоем отвезли к границе с Литвой и выдворили из страны. Именно такими оригинальными способами пресловутый Таракан боролся с соперниками.


Но даже несмотря на эту небольшую слабость, Тихановская осталась нашим героем и символом борьбы. В мае 2020 года, будучи обычной домохозяйкой, она без чьих-то подсказок пошла подавать документы в ЦИК вместо своего мужа, вполне осознавая, что ждет ее дальше.


На её штаб постоянно давили, регулярно задерживали его представителей и даже похищали бланки с собранными подписями. При этом самой Тихановской звонили с незнакомых номеров угрожали тюрьмой. Но даже под таким сумасшедшим прессингом она не сошла с дистанции и прошла этот тяжелейший путь до конца. Было заметно, как вначале ей тяжело было выступать на публике, но с каждым днем она совершенствовать и постепенно расцвела, став настоящим политиком.


Справедливости ради, сложно представить успех Светланы Георгиевны без Марии Колесниковой и Вероники Цепкало. Мне с трудом верится, что Тихановской удалось бы справится без их невероятной поддержки. Именно это трио красиво и уверенно победили Лукашенко, как бы он ни пытался это скрыть. Результаты от платформы “Голос”, фотографии сотен протоколов и данные от независимых наблюдателей явно говорили о том, что бывшего президента больше не любят.


Но не только эти женщины стали знаменитостями в нашей стране этим летом. 11 августа появилось видео с пожилой женщиной, которая со словами “я гуляю” без малейший колебаний и страха прошла мимо преградивших ей дорогу сотрудников ОМОНа. Видео сразу разошлось по всем соцсетям и многие захотели узнать, что это за смелая бабушка. Оказалось, что это 73-летняя Нина Багинская, участвовавшая в протестах с еще далекого 1988 года, еще во времена СССР. Я не раз задерживали и отправляли на сутки, государство требует от нее баснословные деньги за штрафы и позже отобрало дачу и другое имущество, но это ее никогда не останавливало, и она все так же уверенно шагала с бело-красно-белым флагом.


Несмотря на то, что у Нины есть дети и внуки, она все равно участвовала в протестах. Причем она заявляла, что это для неё не развлечение, а долг. Со временем Багинская стала настоящей знаменитостью, однако она оставалась все той же скромной бабушкой, которая лишь идет бороться за свои идеи. Она стала настоящим символом протеста, стойкостью и бескомпромиссностью которой которого нельзя не восхищаться.


Однако уличных протестов было мало, и постепенно начали набирать обороты забастовки. Именно всебелорусская стачка должна была окончательно снести режим. Практически на всех крупнейших государственных предприятиях начались волнения рабочих с требованиями остановить насилие и беспредел.
Рабочие организовывались в стачечные комитеты и готовились к серьезным действиям.


14 августа настал черёд айтишников взять слово. Представители нашей сферы больше других успели осознать бездарность и неэффективность действующего государства на фоне наших успехов, которые были достигнуты во многом благодаря тому, что наши “крепкие хозяйственники” не лезли в наши дела и не мешали нам работать.


В 2005-м году для эксперимента был создан ПВТ (Парк Высоких Технологий), который обеспечил компаниям, входящим в него, серьёзные налоговые льготы. Так как проект не требовал практически никаких вложений от государства, то его ради интереса запустили. Так и появился островок свободы в Беларуси, который превзошел все ожидания и стал настоящим экономическим чудом, причем скорее не благодаря, а вопреки.


Работая на иностранные компании, мы получали те деньги, которые обычным гражданам не снились. Нам не нужно было подчиняться государству, и в какое-то время айтишники начали жить автономно в своем комфортном мирке вдали от системы, одной из главных целей было создание покорных рабов. Мы видели, как живут люди на “загнивающем Западе”, и становилось понятно, что наша страна вполне может так же. Многие из нас закрывали глаза на все проблемы государства, прячась за своими высокими доходами. Но 2020 год показал, что толстые кошельки мало что значат при бесправии и хаосе.


Многие из нас вышли 9-11 августа, хотя в отличие большинства населения нам было, что терять. Но нам была нужна свобода, веяния которой мы успели почувствовать. Мы хотели, чтобы на просто услышали, но вместо этого получили избиения и пытки. Теперь же настало время собраться нам всем вместе и показать, как много нас свободолюбивых айтишников.


Так как главным местом для белорусского IT было здание ПВТ, то выбор сразу пал на него. Вооружившись клавиатурами - нашими основными рабочими инструментами - уже в 10 часов утра мы вышли к МКАДу, который находился совсем рядом со зданием. Уже к середине дня несколько тысяч человек заполнили весь холм. Разработчики, тестировщики, дизайнеры, HR-ы, менеджеры - все собрались в этот солнечный летний день. Этот день был для многих рабочим - но это не помешало отпроситься с работы ради такого события.


Атмосфера радости, который я ещё успел привыкнуть, здесь особенно ощущалась. Невозможно было передать уровень воодушевления, который исходил от этой свободолюбивой толпы. Айтишники не забыли про креатив и создали немало крутых плакатов вроде “Исправьте баги”. Я же на обычном листе A4 сделал свой импровизированный БЧБ-флаг, только вместо краски использовал шестнадцатеричные символы цветов, что было крайне актуально и вызывало немалый восторг у публики.


МКАД, являющимся самой скоростной дорогой Минска, в этот день практически стоял: водители медленно проезжали мимо нас и оживленно нам махали и сигналили. Некоторые останавливались возле обочины, покидали машины и шли праздновать с нами.


Обычный митинг возле ПВТ перерос в настоящий праздник победы - уже никто не сомневался, что успех нас точно не сможет миновать. Крики “Верым, можам, пераможам” переходили в овации, которые вместе с шумом автомобилистов наносили серьезный вред ушам, но я был просто счастлив и не хотел, чтобы это заканчивалось.


Айтишники мощно о себе заявили в тот день, но работники ставшего уже легендарным Минского Тракторного Завода явно превзошли нас. Собравшись в огромную колонну они двинулись пешком в сторону проспекта Независимости, где соединились с другими протестующими и отправились к самому Дому Правительства, чтобы высказать свои требования мэру города лично. 14 августа по многих городах страны толпы людей собирались в центре и вызывали чиновников на разговор, чтобы те ответили за то, что творилась в последние дни. Минск не стал исключением, и теперь огромная толпа двигалась в центр, чтобы высказать все претензии представителям власти лично.


Узнав про это мероприятие, я сразу двинулся вслед за колонной и догнал её уже возле Площади Независимости. Наша толпа с криками “Уходи”, “Трибунал”, “Не забудем, не простим”, “Где наш мэр” заполнила всю площадь и подошла к Дому Правительства, остановившись в 100 метрах от входа.


Нам преграждала путь небольшая группа из нескольких десятков сотрудников внутренних войск со щитами и пока не собиралась ничего предпринимать. В какой-то момент они опустили щиты, и девушки из толпы бросились к ним дарить цветы и обниматься. Да, на первый взгляд это могло показаться красивым жестом, но после того, что натворили каратели за последние дни, они меньше всего заслуживали объятий. Мне никогда не понять братания со своими палачами, но на тот момент у многих в тот вечер едва ли не текли слёзы умиления от этой картины.


Скоро мы узнали, что к нам приближается довольно крупная колонна военной техники, и мне становилось явно не по себе. Сразу появилось дежавю из 2010 года, когда на этом же месте за считанные минуты  под дубинками ОМОНа умерла мечта тысяч белорусов на свободу. Но время шло, а никто не приезжал. Людей становилось всё больше, а мэр не появлялся, что было довольно предсказуемо. Но казалось, что многие про него и забыли. В знак поддержки мы кричали названия бастующих предприятий (“Гродно Азот”, БМЗ, “Беларуськалий” и, конечно же, МТЗ). Один из сотрудников милиции пытался нам что-то кричать через громкоговоритель, но против такой толпы все его попытки были тщетны, и его монолог нам не суждено было услышать.


Как оказалось, силовики устроили засаду, в ожидании того, что толпа атакует солдат внутренних войска, которые стояли на площади, а затем, получив явный повод, устроить серьезную зачистку. Но белорусы в очередной раз показали своё благоразумие и не повелись на очередную дешевую провокацию от узкомыслящих карателей. Военная техника возвращалась на базу и я даже не верил, что всё обошлось без происшествий.


Начинало темнеть, и многие начали расходиться. На прощание мы зажгли фонарики и с криками “Каждый день” шли по улицам в разные стороны. Но мы не собирались уходить по домам. Солнце уже село, но огромные скопления людей находились повсюду и продолжали стоять в цепях солидарности. До поздней ночи столица не затихала. Я так привык к тому, что Минск - довольно серый и тихий город, и теперь крайне непривычно было видеть его таким ярким и шумным. С каждым днем люди все более активно включались в протестное движение, хотя пару дней назад казалось, что всё кончено.


В итоге именно женщины перевернули ход нашего протеста. После того, как самые храбрые и безрассудные мужчины были разбиты в жестоких боях 9-11, вместо них вышли женщины. Они вышли красиво, элегантно и с миром. Лукашенко, привыкший к языку силы, явно не был готов увидеть такое. Теперь силовики находились в роли сторонних наблюдателей и с выпученными глазами наблюдали, как гигантские толпы людей каждый день выходили на улицы и не собирались с них уходить до победы.


С каждым днем эйфория поглощала нас всё больше и больше, и свобода впервые за долгие годы стала вполне осязаемой. Казалось уже, власть абсолютно не понимает, что делать, и вот-вот рассыпется. Даже самые преданные сторонники Лукашенко уже с трудом верили, что он устоит. Было очевидно, что он безнадежно проиграл выборы и даже объявленные преданной Ермошиной 80% были абсолютно пустыми цифрами.


Мы уже начали строить планы жизни в “Новой Беларуси”: представляли, как здание КГБ станет музеем, в автозаках теперь будут кататься радостные туристы, а милиция будет вызывать уважение. Впервые за долгие годы я гордился тем, что являюсь белорусом, и готовился к строительству Беларуси будущего. Победа была совсем рядом.


Глава 6
Мы победили!


Седьмой день протестов начался с не самой радостной акции. На той самой Пушкинской мы прощались с Александром Тарайковским - первым погибшим протестующим этих августовских событий. По официальной версии МВД, он умер от взрыва самодельной бомбы в его руках. Но последующие кадры камер видеонаблюдения с разных ракурсов явно демонстрировали факт того, что он был хладнокровно застрелен спецназовцем. В итоге Александр в возрасте 34 лет скончался от потери крови, при этом у него осталась трехлетняя дочь.


Я бы много отдал, чтобы больше не появляться в этом страшном месте после всего, что там пережил. Но я в любом случае считал своим долгом почтить одного из героев, который отдал жизнь в борьбе за нас. Я вполне мог оказаться на его месте 10 августа, поэтому в день прощания я должен был находиться именно на Пушкинской.


Когда я приехал, все пространство вокруг метро было заполнено людьми: тысячи минчан пришли показать солидарность со своим соотечественником.
И, конечно, повсюду были цветы (куда уже без них): на земле, в секциях дорожных оград, в окнах проезжающих автобусов и автомобилей - это была красивейшая акция прощания с нашим героем. Так на месте гибели Александра появился гигантский стихийный мемориал, который обновлялся долгие месяцы после этого дня. Тысячи людей, собравшиеся на Пушкинской никогда лично не знали Тарайковского, однако он вместе с нами шел к общей цели, но ему не суждено было до нее добраться.


Многие были не только с цветами, но из БЧБ-флагами, а некоторые пришли с фотографиями жестоко избитых за эти дни, от которых боль и ярость переполняли все мое существо.


Несмотря на сумасшедшую жару в самый разгар дня люди продолжали стоять на Пушкинской, а каждую минуту прибывали новые желающие проститься: и женщины с малолетними детьми, и пенсионеры - это был всенародный траур. Солидарность окружающих поражала: среди нас были сотни волонтеров, которые безвозмездно кормили и поили - вот такой был сытый белорусский протест.


Главным лозунгом этой прощальной акции стал “Не забудем, не простим” - мы и показали, что никогда не забудем пролитой крови и будем помнить героев, невинно убитых в тяжелейшей борьбе за наше будущее.


Минск в этот день на планировал затихать, и в этот выходной день вышло еще больше людей. Возле каждого крупного перекрестка или станции метро стояли тысячи людей и не собирались расходиться.


Ближе к вечеру появилась ещё одна хорошая новость: вслед за рабочими забастовали сотрудники государственного телевидения. Для действующего режима  телевидение было ключевым столпом, без которого он никак не мог существовать. Долгие годы из миллионов телевизоров лились потоки лжи, которые рисовали невероятные картины стабильного и успешного райского уголка в центре Европы с самым честным и умным на свете президентом, который лучше всех знал, как нам правильно жить. Пропагандисты в течение долгих лет нагло и бессовестно врали, находясь под тотальным контролем Лукашенко, а любое инакомыслие или альтернативный взгляд на события там даже и не рассматривались.


Именно поэтому для меня волнения на государственных каналах стали большой неожиданностью - я не сильно надеялся на этих людей (сложно верить людям, от которых так редко мы слышали правду). Но судя по всему, для многих сотрудников события 9-12 августа и последующая ложь касательно их стали последней каплей. Они устали от многолетнего вранья и лицемерия, и теперь им хотелось быть полноценными журналистами, которых бы уважали, а не презирали, как раньше.


Чтобы как-то потушить пожар, Лукашенко пытался направлять своих чиновников на предприятия, чтобы те убедили сотрудников перестать бастовать и убедить в том, что все будет хорошо. Но выглядели они крайне жалко и было заметно, что им тяжело понять проблемы белорусского народа. Именно в эти моменты становилось понятно, насколько сильно представители власти отстали от нас. Диалоги с рабочими походили на унылые монологи и при любом неудобном вопросе чиновники явно плыли.


Вечером тысячи людей отправились к зданиям каналов, чтобы поддержать бастующих работников. Ключевым местом белорусской пропаганды было здание Белтелерадиокомпании, и именно туда  бывший президент отправил едва ли не самых преданных сторонниц: председателя Совета Республики Наталью Качанову, которая души не чаяла в своем начальнике, и Наталью Эйсмонт - пресс секретаря, которая раньше как раз и была сотрудницей БТ.


Именно туда я решил направиться в тот вечер - всё-таки было довольно важно было показать, как много людей поддерживает бастующих. Я приехал туда в районе 6 вечера и как раз в этом время приехали совершенно не прекрасные женщины и быстро скрылись в здании. Толпа, которая разрослась до немалых размеров, встретила этих существ со свистом и криками “Правду” и “Позор”. Было явно заметно, как две Натальи нервничали - всё-таки с таким прессингом им еще не приходилось сталкиваться.


Улица Макаенка до этого дня была безлюдной и унылой, и поэтому довольно не привычно было наблюдать стекающиеся бело-красно-белые потоки людей. Кто из протестующих осмелился повесить у входа в здание БЧБ-флаг - в последний раз такое было в далеком 1995 году до того, как Лукашенко не поменял государственный флаг на свой любимый красно-зеленый. И это несмотря на то, что внутри здания находились силовики с щитами, которые в любой момент могли устроить увлекательное представление. Но было явно заметно, что люди не боятся и требуют от телевидения долгожданной правда про выборы, про незаконные задержания, избиения, пытки на Окрестина и в других жутких местах.


Скоро под громогласные приветствия толпы из здания начали выходить бастующие сотрудники БТ, которые присутствовали на встрече с представителями власти и теперь делились своими впечатлениями.


Как и ожидалось, Качанова не собиралась слушать бастующих, а лишь по проверенной методичке повторяла, что нечего раскачивать лодку, что Лукашенко честно с огромным отрывом выиграл выборы (хотя в зале большая часть присутствующих заявила, что за него не голосовала) и обещала, что со всем разберется. Но власти уже никто не верил, и многие из сотрудников демонстративно уходили, твердо намеревающиеся присоединиться к забастовке с понедельника.


Пора было возвращаться домой после дня полностью на ногах и в протестах. Со всех сторон стояли радостные крики, гул автомобилей и из каждого углу играла “Перемен” Цоя, которую я за последние месяцы искренне возненавидел и хотел, чтобы мы как можно скорее победили, лишь бы не слушать её так часто.


Мне же нужно было отдохнуть, чтобы быть в форме перед самым важным днем протестов. На воскресенье 16 августа “Нехта”, который стал уже неотъемлемой частью нашей жизни, анонсировал “Марш Свободы”, который должен был пройти по всей стране, но главным местом, конечно же, был Минск. Наши требования были крайне просты: уход проигравшего диктатора, освобождение всех заключенных, которые были незаконно задержаны после выборов, и наказание для тех, кто устроил пытки и беспредел.


Я предвкушал масштаб воскресного митинга и с нетерпением ждал следующего дня. Наступал момент, когда нужно выйти всей страной, показать, как нас много, и заставить завравшихся оккупантов молчать.


Лукашенко знал о готовящихся маршах и решил превзойти нас размахом своего мероприятия и показать, что он все еще популярен, а кучка “змагаров” лишь “расшатывает лодку” и является явным меньшинством.


Митинг в поддержку бывшего президента был назначен на 12-00 - на 2 часа раньше, чем наш. Но уже с раннего утра в Минск со всех уголков страны стекались колонны автобусов со “сторонниками”, которые конечно же “по собственной воле” ехали в этот жаркий день поддержать своего “кумира”. Как оказалось, большинство участников были бюджетниками, которых заманили отгулами или угрозами увольнения, что уже давно было старой проверенной методикой убеждения в государственных учреждениях.


А ещё к Площади Независимости, на которой должен быть выступать игемон, согнали комбайны, тракторы и прочую сельхозтехнику - очевидно, что большим похвастать за 26 лет правления бывшему председателю совхоза “Городец” не было. Это явно добавляло комизма предстоящему мероприятию.


Приехавших из регионов разгружали на подходах к месту сбора и они с красно-зелеными флагами не очень уверенно двигались на мероприятие. Прохожие и жители домов, мимо которых шли горе-патриоты, не очень радужно встречали непрошенных гостей, сопровождая их криками “Позор”.


Наконец, долгожданный митинг начался. Но он точно не был похож на выступление перед “большинством”, которым так хвастался Лукашенко. Площадь Независимости была заполнена не очень густо, и там даже и близко не было тех 65 тысяч человек, про которые заявляли официально.


Виновник торжества по старой схеме кричал про великие достижения за последние годы. Также с явной озлобленностью причитал про проклятых протестующих и про “внешние силы”, которые хотят развалить успешную и процветающую Беларусь, которую “Батька” построил из руин своими руками.


Конечно, протесты были не из-за ультранасилия со стороны силового аппарата, не беззакония и коррупции, в которой утонула страна, не стагнации в экономике, которая длилась последнее десятилетие, не из-за игнорирования смертельного вируса - во всем были виноваты “наркоманы” и “проститутки”, которые продались западным кукловодам.


Одним из самых забавных моментов этого митинга стала кричалка “За батьку”, которую невпопад пытались кричать “преданные соратники”. Но беда в том, что это звучало как “собачку”, а это вряд ли добавляло торжественности этому мероприятию. Вообще “Батька” - было устаревшим пропагандистским прозвищем, целью которой было показать, какой Лукашенко заботливый отец нации, вскормивший и вырастивший 9 миллионов детей. Но на деле это был злобный отчим, который, кроме насилия и хамства, мало чего приносил. Именно поэтому столь дико звучало слово “Батька” после всего, что этот человек натворил.


Ещё главный комик этого цирка кричал про то, что если его погубят, то и стране конец. Это была древняя ущербная тактика диктаторов, которые вечно повторяли, что без них люди не смогут жить. Но как показывала история, чаще всего именно поехавшие автократы не давали полноценно стране жить и развиваться - у нас был тот же случай.


Вообще этот митинг больше напоминал агонию уставшего от жизни старика, но точно не триумф популярного политика. Было заметно, как неловко и неискренне поддерживает его толпа и насколько он и его сторонники далеки от реальности. Он остался в далеких 90-х, все еще думая, что для людей самое главное - собрать урожай и получить кусок хлеба. Он так и остался шкловским аграрием, который не понимал, что наступало постиндустриальное общество в совершенно иными потребностями, в котором ему явно не было места.


На митинге “За стабильность” присутствовал погрязший в крови министр внутренних дел Караев. Он с видом эксперта рассказывал, как протестующим парням иностранные спецслужбы платят по 30 евро за протестную акцию, а девушкам - по 60. Получалось, что кто-то меня явно обманывал: либо кукловоды, которые мне явно не доплатили, либо министр, который за последнее время давал катастрофически мало поводов ему доверять.


Но пока Александр Григорьевич упивался своим величием, из разных концов города начали выдвигаться тысячи людей с бело-красно-белыми флагами. Нашей точкой сбора должна была стать Стела, на которой неделю назад все и началось.


С Уручья и Новой Боровой выдвинулась солидная объединенная колонна и двинулась в центр. Я, конечно, любил ходить пешком, но идти с окраины города до Стелы по такой жаре было уже слишком. Я решил немного схитрить и  подъехать на Академию Наук - последняя станция моей ветки метро, которая не была перекрыта - остальные после нее были закрыты “в целях безопасности”. Но было понятно, что это делалось лишь для того, чтобы усложнить дорогу протестующим.


Уже возле метро Уручье была огромная толпа моих единомышленников, но когда я приехал на Академию Наук и вышел из подземного перехода, то потерял дар речи и несколько минут тупо таращился на невероятное зрелище, что происходило на проспекте Независимости. Гигантская колонна из десятков тысяч людей утопала в белых и красных цветах, шариках, флагах, плакатах. Я не мог видеть ни начала, ни конца казавшегося бесконечным потока невероятных белорусов. Позитивная энергия от окружающих била ключом, и я почти сразу утонул в этом океане эйфории.


Во время поворота на проспект Машерова мы проходили мимо поста ГАИ и я впервые в жизни увидел искреннии улыбки от сотрудников этого ведомства. Наконец я видел ту милицию, о которой мечтал: работников, доброжелательных и относящихся с уважением к окружающим, а не унылых наглых истуканов, которых наблюдал в течение 25 лет своей жизни.


Медленно, но верно протекал этот гигантский бело-красный поток. Со всех сторон не затихали кричалки, звуки барабанов, дудок и гармошек. Если бы мне предложили посетить 10 бразильских карнавалов или один такой марш, то я бы однозначно выбрал второй вариант. Не думаю, что до этого кто-либо встречал такой перфоманс победы.


Наконец мы приблизились к заветному месту финиша. Уже со всех сторон вокруг нашей точки сбора стояли гигантские толпы людей. Вначале Стелу пытались охранять силовики, но увидев стекающиеся гигантские людские потоки, они довольно быстро ретировались. Теперь памятник был весь в красно-белом и смотрелся гораздо живописнее, чем обычно - справедливости ради, я до этого дня его и не замечал.


Мы решили остановиться в Парке Победы, который примыкал к Стеле. Наконец можно было скрыться от палящего солнца в тени деревьев. От жары меня так разморило, что в какой-то момент я даже вздремнул, но довольно быстро проснулся от оглушительного шума толпы, который нарастал с каждой секундой. Проклятые змагары, не дают поспать со своими протестами!


Кто-то привез огромную колонку и включил “Перемен” - Александр Григорьевич, уходите скорее, пожалуйста, ещё один день с этой песней я не вывезу. Если бы мне платили за каждое прослушивание песен Цоя за последнюю неделю, то я бы смог с большим запасом скупить все резиденции Лукашенко.


На перекрестке возле Стелы отключились светофоры, и сами люди вышли на дорогу и стали регулировать автомобильное движение - очередной пример невероятной самоорганизации во всей красе.


Вскоре наша огромная толпа объединилась в одну колонну и двинулась в сторону Площади Независимости. В этот день город был наш и ни у кого не возникало в этом сомнений. Мы заполнили все центральные улицы и саму Площадь Независимости - никогда центр столицы не был так прекрасен. Проходя мимо здания КГБ, мы кричали “Выпускай” и “Лукашенко в автозак” - и нам верилось, что скоро погрязший в преступлениях диктатор окажется в автозаке, а политические заключенные будут на свободе.


Весь центр города праздновал победу - ни у кого и не могло быть мыслей о том, мы не сможем теперь выиграть. Если бы нужно было найти место в мире с наибольшей концентрацией счастья, то в тот момент оно однозначно было в Минске.


Площадь Независимости возле памятника Ленина превратилась в настоящую протестную выставку из оригинальных плакатов вроде “Деду не наливать”, “Если любишь, отпусти” или проверенные “Психо3%”. Это был волшебный перфоманс от креативных белорусов. Если в силовом варианте развития событий мы уступали, но в интеллекте и изобретательности наши оппоненты явно были в пролете.


На 8-й день протестов вышли сотни тысяч человек по всей стране, что показало насколько всенародная борьба против диктатуры. Даже в маленьком городке Мосты с населением 16 тысяч человек была колонна из 3000 протестующих, что окончательно разрушало миф пропаганды о том, что волнения идут лишь в столице.
 

Протесты за 16 августа войдут в мировую историю, как самый красивые, мирные и организованные. Несмотря на сотни тысяч абсолютно разных людей, толпы двигались крайне толково и слаженно, хотя у нас не было явных лидеров и действовали мы децентрализованно. А чистота на улицах, которая оставалась после протестующих, останется эталоном для многих блюстителей порядка. Это была самая настоящая победа над советским прошлым, в котором никогда не приветствовались самоорганизация и инициатива. Теперь эту победу нужно было закрепить в понедельник вместе с забастовками и бессрочным протестом.


Понедельник 17 августа с самого утра дал надежду на успех: на всех крупных предприятиях шли крупные волнения, а на государственном телевидении не выходили передачи. Ключевым местом должен был стать Минский Завод Колесных Тягачей, который был одним из главных предприятий страны и именно туда утром запланировал приехать бывший президент, чтобы поговорить с рабочими и убедить их не бастовать.


Уже с самого утра к заводу приехали автобусы с ряжеными рабочими для массовки - одна из старых схем для красивой картинки. При этом многих реальных рабочих на встречу с Лукашенко пропускали выборочно, сразу отсеивая неблагонадежных. Но даже такой отбор не спас незадачливого диктатора, как показало время.


Добирался Александр Григорьевич к заводу на собственном вертолете - скорее всего на автомобиле уже не хватало смелости передвигаться. К проходной МЗКТ пришли тысячи рабочих других предприятий, чтобы поддержать своих товарищей. Они с оглушительным свистом встретили транспортное средство особы, которая любила летать с комфортом. Также в знак солидарности с с рабочими пришла Мария Колесникова, которая становилась настоящим талисманом наших протестов, участвуя едва ли не в каждой акции. Своей обворожительной улыбкой, речами и коронной фразой “Долбить, долбить, долбить” она заряжала всех на упорную борьбу против оккупационного режима.


А в эти минуты внутри завода было далеко не так позитивно. В начале выступления диктатор заявил, что рабочие всегда его поддерживали, на что толпа ответила громогласным “нет”. Каждый фраза, сказанная диктатором, встречалось неодобрительным гулом, к чему он явно не привык. Долгие годы Александр Григорьевич выступал перед поддакивающими и кивающими болванчиками, и любое неодобрение его речей осталось где-то в далеких 90-х. Именно поэтому происходящее на МЗКТ выглядело чем-то сюрреалистичным.


Окончание выступления Лукашенко толпа встретила оглушительным “Уходи”, тем самым поставив крест на его попытках провести успешный диалог. Стоит признать, лжепрезидент держался на сцене довольно стойко. Но спустившись к толпе он однозначно поплыл: кто из рабочих крикнул “Застрелись, офицер!”, и у старика не выдержали нервы. На повышенных тонах он начал угрожать рабочим и требовать перестать снимать на телефон происходящее.


В этот был нанесен очередной удар по репутации “Батьки”, который считал себя отцом нации. На деле в этот день все увидели нервного старика, который никак не управлял толпой, а лишь с каждой фразой отдалялся от нее. При этом унизительные крики “Уходи” попали в эфир на государственном телевидении - а ведь там всегда щепетильно относились к контенту и не позволяли чем-то лишнему дойти до зрителей.


По всей стране царило воодушевление, а истерика Лукашенко на МЗКТ еще больше показывала, что мы движемся в верном направлении, и крах системы близок. На “Беларуськалии” отключили рудники, а на БМЗ остановились печи. Казалось, что всебелорусская забастовка совсем рядом и вот-вот вся страна встанет и тем самым окончательно добьет паразитический режим.


Ближе к вечеру по всей стране люди продолжили выходить на центральные площади и призывали к ответу местную власть. Особенно выделялся Гродно, в котором жителям даже начала давать эфир на местном телеканале и у них появилось много других привилегий. Этот город уже многие начали называть свободным. Минчане тоже не собирались уступать свои позиции и в районе 18 часов начинали собираться в центре.


Вечером объявили об увольнении директора Купаловского театра Павла Латушко - бывшего министра культуры, который довольно смело осудил действия властей и поддержал протестующих. Я даже встретил его на марше день назад, что для меня стало полной неожиданностью. Именно к зданию театра направились тысячи людей, чтобы поддержать храброго чиновника, который стал одним из немногих работников системы, кто не согласился молчать.


Но поход к оплоту белорусской культуры противоречил первоначальному плану от “Нехты”, согласно которому мы должны были собраться на Площади Независимости, а оттуда направиться к ЦИП на Окрестина, где еще находилось немало заключенных, неизвестно в каком состоянии. Для начала мы хотели добиться допуска врачей и телевидения к задержанным, а дальше продолжать требовать их освобождения.


Закончив работать, я сразу же кинулся в центр, но оказавшись там, я не понимал, куда идти. Именно в этот вечер стало однозначно сказываться отсутствие лидеров в протесте. Кто-то шел на Площадь Независимости, некоторые - к Купаловскому театру, другие - к Володарке, а остальные сразу на Окрестина. Было очень много споров, которые были абсолютно не конструктивными и не вели ни к чему хорошему. Некоторые пытались соблюдать план “Нехты”, но большинство вообще не понимало, что делать.


В итоге я двинулся к театру, куда стекались большие потоки людей, но в итогу мы без толку стояли около часа. Вскоре оказалось, что толпа собирается возле СИЗО на Володарского, котором находились многие политические заключенные.  Когда я туда пришел, вся улица в районе тюрьмы была полностью заполнена. Оттуда мы планировали идти к ЦИП на Окрестина, причем было много споров, идти ли туда или нет. Кто-то утверждал, что там возможны провокации, из-за которых могут пострадать заключенные. Но, к счастью, большинство решило идти к ЦИП, и наша колонна двинулась в сторону пыточной, в которой страдали наши сограждане.


Когда мы вышли на проспект Дзержинского, разгорелись новые споры, по поводу того, выходить на проезжую часть или нет. Хотя если мы победили и город был наш, то как можно было вообще обсуждать этот вопрос. Вроде нас и было довольно много, но у меня не было той эйфории, что и в предыдущие дни. Ощущалась нервозность и нерешительность у окружающих, хотя тогда я не мог понять почему.


Когда мы подошли к ЦИП, нам преградили путь волонтеры, которые расположились здесь палаточным лагерем и оказывали помощь пострадавшим после пыток. Они нам доказывали, что если мы подойдем к ЦИП и будем кричать, то заключенных будут бить, а потом еще приедет ОМОН и всех нас разгонет.


Наша толпа сразу же разделилась на две стороны: одна призывала не поддаваться на этот бред и все равно идти к зданию, а остальные, наоборот, были на стороне волонтеров. В очередных ожесточенных спорах прошел остаток вечера возле Окрестина, и по итогу мы решили снова собраться завтра.


Я же все это время находился в настоящем шоке. В течение последних дней мы без остановки кричали, что победили, но теперь, вместо того, чтобы освободить наших братьев, мы подстраивались под условия террористов и вынуждены были отступать. Такие тяжелые жертвы с погибшими, пытками и тяжелейшими травмами - а мы все думали о том, что там сделают оккупанты. Разве так выглядит победа? Мне было больно и унизительно, и именно в этот момент внутри меня начали появляться сомнения в положительном исходе нашей борьбы. Люди начали расходиться, но при этом обещали друг другу, что завтра сюда вернутся.


После нескольких минут ступора я пришёл в себя и пошел обратно вместе с остальными. Но осадок от той слабости, которую мы показали в этот вечер, остался надолго. Я не мог поверить, что после 16 августа, когда весь город был наш, мы начнем добровольно отступать, спорить друг с другом и принимать правила игры оккупантов, которые на тот момент сами не понимали, что делать.


В этот день многие из нас вышли на улицы, но это было в разы меньше, чем на карнавале в воскресенье. Да, можно было оправдать рабочим днем, но с другой стороны о какой работе могла идти речь, когда решалась судьба страны и оставалось совсем немного поднажать.


Теперь у меня было чувство, что многие вышли лишь ради красивых фотографий для Инстаграма, но никак не побеждать. Да и не устрой полоумный диктатор кровавое побоище, мы бы ждали еще 5 лет до заветных перемен?


Также сказывалось отсутствие лидера, который мог повести за собой толпу без всяких деструктивных споров. Но Лукашенко заранее позаботился и пересажал потенциальных вождей революции. И теперь приходилось наблюдать явное непонимание людей, что делать дальше - все-таки у нас не было опыта свержения самой бесчеловечной диктатуры Европы.


Именно 17 августа мне стало понятно, насколько долгий марафон нас ждет и как далеки мы от победы, про которую кричали в последние дни. Мне хотелось верить, что это была временная слабость, людям нужно перевести дух, и мы продолжим наращивать обороты. Но факт в том, что если хочешь побеждать, то не покинешь поле боя до победного конца.
 
Глава 7
Каждый день


На следующий день после конфуза на Окрестина я пришел к себя и снова был заряжен на борьбу с уверенностью в скорой победе. Одним из главных наших лозунгов стал “Каждый день”. И мы действительно каждый день по вечерам собирались на Площади Независимости, заполняя ее до отказа. На наших митингах царила едва ли не семейная атмосфера: все было максимально мирно и душевно. Кто-то выступал у открытого микрофона, некоторые просто приходили пообщаться друзьями и знакомыми, многие же просто приходили протестовать и кричать лозунги. Я же после каждого рабочего дня просто наслаждался атмосферой свободы, которая царила среди окружающих.


Раньше Площадь Независимости казалась для меня унылым пустынным бетонным пространством без души. Теперь же это место ожило и здесь кипела радостная жизнь, которая была так непривычна для Беларуси.


Многим казалось, что после таких гигантских маршей и волнений рабочих по всей стране Лукашенко уйдет уже на этой неделе. Но несмотря на наши успехи в протестном движении, диктатор и не собирался покидать свой трон. При этом нам явно не хватало органа, который мог бы заняться трансфером власти. Именно поэтому уже в середине августа по инициативе Тихановской, которая уже находилась в Литве, был создан Координационный совет. Этот орган состоял из 70 человек в основном составе и неограниченном количестве людей в расширенном. Основной целью совета было проведение новых выборов и мирный трансфер власти, что звучало вполне здраво.


В состав президиума вошли 7 человек: Павел Латушко, который стал первым чиновником, перешедшим на сторону народа; Мария Колесникова, про которую уже не раз велась речь; Юрий Дылевский - председатель стачкома того самого МТЗ, который знатно пошумел в первые дни забастовок; легендарная писательница Светлана Алексиевич, Ольга Ковалькова, которая была доверенным лицом Тихановской на выборах, и юристы Максим Знак и Лилия Власова. Все эти люди вместе смотрелись неплохо и в целом представляли широкие круги нашего общества, хотя лично для меня там явно не хватало представителей бизнеса.


Члены Координационного совета, безусловно, поражали красивыми речами, однако все их идеи сводились к переговорам с Лукашенко или его окружением.
Я же не сильно верил в возможность переговоров с террористами, которые насильно удерживали власть. Мне казалось, что только нарастающие забастовки и уличные протесты смогут привести нас к победе. Но при этом мне очень хотелось верить, что у этих достойных людей есть какой-то план по переговорам, и они действительно знают, что делать.


Но вскоре мои опасения начали подтверждаться: оккупационная власть не признала Координационный совет и отказалась с ним вести любые переговоры. Мало того, на эту организацию завели уголовное дело за “попытку захвата власти”, что явно показывало, как Лукашенко готов к диалогу и какие у нас шансы на успешные переговоры.


К счастью, вместе с уличными протестами продолжались забастовки, хотя они расширялись не так быстро, как я ожидал. Но в любом случае появились полноценные стачкомы с руководством и четкими требованиями к начальству.
Рабочие по всей стране выходили из государственного профсоюза и вступали в независимые. Немало сотрудников предприятий брали отпуска за свой счет, чтобы не выходить на работу. Но подавляющее большинство рабочих колебалось и боялось начать бастовать.


Еще за границей были организованы фонды солидарности, которые должен были помогать деньгами бастующим и пострадавшим от репрессий, что было крайне важно - теперь у рабочих были гарантии, даже в случае увольнения. Ведь несмотря на то, что забастовки были разрешены конституцией Республики Беларусь, на деле власти их не признавали и вскоре начали угрожать рабочим серьезными наказаниями, вплоть до увольнений и уголовного преследования. Поэтому это был крайне важный момент, что у рабочих появлялись финансовые гарантии.


Мы с моими многими знакомыми сразу бросились жертвовать деньги в фонды. Было очень важно показать, как мы солидарны друг с другом, чтобы люди не боялись санкций от государства. Казалось, что имея финансовые помощь, рабочие начнут активнее уходить в стачку.


Но власть всё видела и явно не поддерживала стачечное движение. Начались запугивания работников на местах. Подключился печально известный КГБ и начал давить на лидеров стачкомов. Их задерживали и отправляли на сутки, что явно затрудняло процесс.


Рабочим явно нужна была поддержка, и многие призвали ездить по утрам перед началом смены к проходным заводов, поддерживать рабочих словами или едой, раздавать листовки о важности забастовок тем, кто колеблется или не в теме - ведь очень большое количество рабочих находилось в информационном вакууме и все еще не понимало, что в стране происходит.


Я решил не оставаться в стороне и поддержать бастующих всем, чем мог. Я решил поехать на МТЗ, на котором ярче всего шла борьба. Вечером перед поездкой я решил набрать пакетов с едой и водой для протестующих рабочих и тех, кто их будет поддерживать рядом с заводом. Смена на МТЗ начиналась в 6.30 - то есть вставать мне пришлось в 5.30, чтобы вовремя туда приехать, что для меня, как для стопроцентной совы, было ещё более жуткой пыткой, чем слушать речи “любимого” президента.


Это было мерзкое дождливое утро и прямо все казалось отвратительным в такую рань. Все мое тело сопротивлялось и говорило о том, что это занятие бессмысленно и лучше дальше поспать. Но жажда победы была сильнее - и я поехал на завод. Откровенно говоря я не верил, что этим ранним утром в такую погоду найдется еще один больной на голову псих, который попрется в другой конец города.


Подремав в такси, я наконец добрался до заветного места и, выбравшись из машины возле проходной, напоролся на кучку ОМОНовцев - это пробудила меня лучше десяти чашек кофе. Они теснили протестующих и бастующих от завода, не давая им общаться с остальными заводчанами, которые шли на смену. Я изобразил ничего не понимающего рабочего и смешался с толпой, а потом незаметно свернул в сторону вытесненных единомышленников. Меня сразу поразило, сколько людей находилось рядом с заводом - и это несмотря на такое время дня, погоду и ОМОН, который слабо привлекал.


На площади рядом с МТЗ собралось несколько сотен неравнодушных с плакатами в поддержку тех, кто ушел в стачку. В толпе царила оживленная атмосфера, периодически звучали бодрые кричалки. Я задумался, а не киборги ли рядом со мной - невозможно же находиться в таком идеальном состоянии в 6.30 утра.


Оказалось, не я один принес еду - уже формировалась приличная горка из вкусностей для неравнодушных людей. Мы ждали, когда рабочие выйдут из завода и присоединятся к нам. Но вместо этого перед нам стояли сотрудники ОМОНа - такая себе альтернатива. Через какое-то время нас начали теснить даже с площади, а после приехал автозак и начался разгон. В это утро у меня точно не было героических настроений и в итоге я скрылся в подземном переходе неподалеку.


Так бесславно закончилась моя попытка поддержать забастовку. Если в первые дни возле проходных беспрепятственно собирались сотни, а то и тысячи людей, то теперь власти решили это прекратить.


На следующий день мы с подругой решили попытать счастья возле МАЗа - другого промышленного гиганта, который тоже активно пытался включиться в забастовку. Мы приехали на такси в такую же рань, как и день раньше, но этот раз нас ждало еще большее разочарование: я лишь наблюдал колонны уныло плетущихся на работу и трех тихарей, стоящих прямо перед входом. Их убогий стиль одежды и обремененные интеллектом лица были заметны за километр - поэтому мне не составило труда из узнать. При этом я сразу понял, что эти субъекты догадались, что мы точно не рабочие. Мы встретились взглядами и сразу поняли, кто зачем сюда явился. Я попытался пройтись рядом с заводом, но эти трое сразу же последовали за мной по пятам. Было понятно, что делать здесь нечего, и ни о какой агитации или поддержки речи идти не могло. Мы с подругой быстро ретировались, без шансов проиграв в этом сражении.


Было очевидно, что Лукашенко твердо решил задушить стачечное движение. После угроз, задержаний и разгонов людей возле проходных, пошли и первые увольнения тех, кто был замешан в забастовках. Если в начале недели после конфуза диктатора на МЗКТ казалось, что всебелорусская забастовка неизбежна, то теперь начали появляться сомнения и первые сложности. Но мы продолжали верить в успех и ближе к воскресенью 23 августа была надежда, что очередной массовый выход на улицы вдохновит рабочих на усиление борьбы на заводах.


Все города Беларуси готовились к воскресному “Маршу новой Беларуси”, анонсированному “Нехтой”. За последние дни мы узнали о новых смертях протестующих: гомельчанин Александр Вихор умер 12 августа от остановки сердца, из-за того, что в жару его долго держали в автобусе и не собирались оказывать помощь. Брестчанин Геннадий Шутов был жестоко, едва ли не в упор, застрелен в затылок из табельного оружия 10 августа военным в гражданском, хотя по записям видеокамер он не оказывал никакого сопротивления. 22 августа в минской лесополосе был найден повешенным футбольный фанат Никита Кривцов из Молодечно. До этого он участвовал в акциях 9-11 августа, а 12-го числа без вести пропал. По официальной версии следствия он покончил жизнь самоубийством, но в последний раз согласно геолокации его телефона он находился в милиции, что точно говорило, где закончилась его жизнь. Эти новости еще больше подстегнули нас на продолжение сопротивления.


Воскресное утро 23 августа встретило нас пасмурным небом и новостями о колоннах с военной техникой, стягивающейся в центр Минска. День назад МВД и Минобороны опубликовали свои заявления, в которых нам угрожали использованием армии. Ещё отключили мобильный интернет, чтобы нам сложнее было друг с другом связывать и читать план “Нехты” на марш (как будто до выхода из дома мы его не прочитали). Это точно слабо воодушевляло, но не меняло моих твердых намерений идти на марш.


На этот раз я снова подъехал на Академию Наук и снова встретил гигантскую колонну, которая двигалась к Площади Независимости - теперь именно там мы должны были собраться. Несмотря на не самую лучшую погоду и новости о силовиках, которыми кишел центр города, атмосфера была такая же, как и неделю назад. Я оказался в группе медиков, которые маршировали прямо в белых халатах. Меня эта компания сильно порадовала - если прилетит дубинкой, то первичная медицинская помощь была гарантирована.


В этот раз меня приятно удивило количество людей преклонного возраста: если раньше митинги в основном были уделом молодежи, то на этот раз тенденция была немного другой. Становилось понятно, Лукашенко достал уже всех, даже пенсионеров - а ведь они стабильно были главными поклонниками президента, вышедшего из народа. Один дедушка, который еле стоял на ногах, все равно нашел в себе силы выйти и радостно приветствовал возле дороги нашу колонну, махая белыми и красными лентами.


Чем ближе была конечная точка, тем сильнее тем больше людей появлялось со всех сторон. В районе Площади Победы однозначно мы не помещались на тротуаре, поэтому вся наша бело-красная колонна вышла на проезжую часть и полностью заполнила проспект до самой Площади Независимости. Я думал, что больше людей, чем 16 августа, никогда не сможет собраться, но в этот день протест был точно помасштабнее.


На этот раз было гораздо больше флагов и плакатов - даже я наконец прикупил бело-красно-белый флажок, что уже стало серьезным успехом. По итогу к заветной площади подойти я так и не смог, потому что на ней и на подступах была такая сумасшедшая плотность протестующих, что там вряд ли и мышь прошмыгнула. Поэтому я остановился посреди дороги в сотне метров от Площади Независимости и просто любовался этим зрелищем.


Прошел где-то час, а люди все равно продолжали прибывать. Несколько раз через звукоусилитель включалась запись о том, что наше собрание незаконно, но я так ни разу не смог дослушать его до конца, так как оно сразу же глушилось недовольным гулом топы.


Вскоре мы начали собираться идти маршем к Стеле, на которой с триумфом устроили памятное представление неделю назад. Наша колонна начала выдвигаться в на улицу Ленина, а затем на проспект Победителей. Перед этим мы почтили минутой молчания жертв режима - и действительно огромная толпа абсолютно молча стояла, и даже я мог слышать собственное дыхание, хотя перед этим у меня закладывало уши от шума. Но нас прервал голос из звукоусилителя о незаконности нашего мероприятия, на что люди с невероятной злобой закричали “Уходи” - это был обращено не только к диктатору, но и его приспешникам, которые стояли на соседних улицах с готовностью нас атаковать. Лукашенковские подонки совсем не уважали память о погибших и плевали на нашу боль. К счастью, нас был слишком много, чтобы пытаться бороться с нами, и поэтому силовики лишь со стороны наблюдали за этим потрясающим действом, как и неделю назад.


Растянувшись на несколько километров, наша бело-красная лавина хлынула к Стеле, которая была неделю назад была полностью в нашей власти, что сильно расстроило самоназванного главу государства. Поэтому на этот раз силовики крайне серьезно подготовились и огородили памятник колючей проволокой и расставили вооруженных до зубов солдат.


Толпа остановилась от оцепления в метрах 20 и кто-то даже пытался вести диалог с силовиками. Многие им доказывали, что источником власти является только народ и пытались перейти на нашу сторону. Я лишь про себя смеялся и решил отойти и не слушать это бред - я после 10 августа не верил ни в какой диалог с этими созданиями. Для них существовал лишь приказ их безумных командиров, который они упорно выполняли и им было плевать на то, что они совершают преступления.


В итоге я забрался на небольшую возвышенность напротив Стелы и наблюдал столкновение двух реальностей, в которых жила Беларусь: с одной стороны свободные люди, которым небезразлично будущее своей страны, а с другой - жалкие представители убогого советского прошлого, которое строилось на подавлении любого инакомыслия.


Вскоре “Нехта” опубликовал новый план с конечной точкой возле пресловутой роскошной резиденции нашего скромного президента - Дворца Независимости, который находился неподалеку от Стелы. Толпа с воодушевлением приняла эту идею - ведь давно пора было навестить человека, который уверенно заявлял о народной любви, и мы шли ее наглядно демонстрировать.


Через полчаса мы уже были возле дворца, где нас встретил впечатляющий кордон из силовиков с кучей ограждений, водометов и прочих карательных приспособлений - именно так выглядели 80% поддержки населения.


Где-то полчаса мы потолпились возле оцепления с криками “Саня, ты уволен”, но ничего увлекательного не происходило. Кто-то пытался пообщаться с нашими оппонентами, но успех таким же, как и раньше. Силовики стояли, как истуканы, и пока не планировали предпринимать серьезных действий. Вскоре мы начали возвращаться в центр города и оставили грустных сотрудников милиции в гордом одиночестве.


Когда мы уже расходилась по домам, возле “дворца” приземлился вертолет, на котором, как оказалось, находился президент. Он, вооружившись автоматом и одевшись в бронежилет, выскочил из вертолета и пошел на проспект в окружении охраны. Правда непонятно было, зачем он вышел и с кем собирался воевать - проспект Победителей был уже пустым и протестующих перед ограждениями не было. При этом вместе с ним находился его несовершеннолетний сын Коля, который был в полной военной экипировке и вооружении. Лукашенко обзывал протестующих “крысами”, хвалил карателей под их аплодисменты и обещал разобраться со своими оппонентами - и ведь это все показывали по государственному телевидению.


Эта клоунада облетела весь мир и выставила бывшего президента еще большим посмешищем. Да, он пытался показать, что они защищает свое страну от проклятых “змагаров”, но на деле не понятно было, какую угрозу ему представляли люди с флажками и плакатами. По итогу получилось очередное бездарное представление с обезумевшим стариком, который вместе с несовершеннолетним сыном носился с оружием в центре города. А ведь этот человек имел царские полномочия и управлял целой страной. Казалось, такой позор будут пытаться всеми возможными силами замять и больше про него никогда не вспоминать, но пропагандисты не раз демонстрировали эти “героические” кадры и с гордостью кричали про какую-то защиту от штурма обезумевших революционеров.


Однако как бы мы ни потешались над выжившим из ума диктатором, было понятно, что он будет делать всё, чтобы нам было не до шуток. На следующий понедельник после нашего второго марша мы снова собрались вечером на Площади Независимости, но на этот раз наша акция началась с точечных задержаний сотрудниками в штатском. Несмотря на эти неприятности, мы смогли собраться, устроив вечер танцев. Это было очень красиво и душевно, и даже несмотря на страх задержаний, я наслаждался этими последними мирными мгновениями - мне было понятно, что несмотря на полнейшую напуганность происходящим в стране, Лукашенко недолго будет отсиживаться в стороне и скоро приступит к решительным действиям.


26 августа был очередной  митинг на Площади Независимости. Уже появились слухи о первых задержаниях, да и по подступах к нашему месту сбора хватало тихарей. Однако мы все равно смогли собраться. Казалось, что ничего не предвещало беды и нас снова ждет душевное собрание со множеством интересных историй у живого микрофона и кричалок.


Одна из девушек с гордостью рассказывала, как она ни разу не попалась в лапы ОМОНа в течение 9-11 августа, что меня сразу одновременно развеселило и напрягло - чаще всего такие истории заканчивались крайне печально. В этот же момент у меня резко закололо в колене, которое пострадало 10 августа, и я вышел из толпы и присел на скамейку неподалеку. И как раз через минуту кто-то крикнул “ОМОН” - и из-за костела выбежала группа “космонавтов”. Толпа митингующих мгновенно рассыпалась и бросилась в разные стороны.


Уже рефлекторно я кинулся вслед за отступающими и уже бежал по проспекту подальше от всего этого увлекательного аттракциона. Добежав до улицы Володарского, я напоролся на колонну автозаков, выезжающую на проспект и направляющуюся к месту, от которого мы спасались. Я замер в каком-то ступоре и смотрел на эту огромное скопление карательных машин и молился всем возможным силам, лишь бы они не остановились около меня. К счастью, автозаки пронеслись мимо и мне удалось выбраться из этого окружения. Через пару минут Площадь Независимости была полностью оцеплена и пошли задержания оставшихся там людей.


При этом несколько десятков человек попрятались в костеле Сымона и Елены, в ответ на это ОМОН заблокировал двери храма и не выпускал ни протестующих, ни прихожан, которые до этого там находились. Мрачные кадры карателей в чёрном, стоящих на крыльце католического храма, облетели весь мир и лишь показали, что чудовищам плевать на всё, даже на самое святое и сакральное. Блокирование костела противоречила многим законам конституции, но Александр Григорьевич уже до этого сказал, что “иногда не до законов”.


После такой выходки появилось немало ассоциаций с фашистами, которые запирали людей в зданиях людей и поджигали. Власть каждым своим действием стреляла себе в ногу, на этот раз оскорбив чувства верующих одной из крупнейших конфессий страны.


Мне было больно и грустно, что все мы не остались на площади и не защищали друг друга, а разбежались как толпа последних трусов. Теперь мы не могли говорить, что “город наш”, когда нас спокойно прогоняли с площадей.


Власть начала переходить в контрнаступление после недели затишья. Каждый день появлялись новости о десятках задержанных по всей стране, в том числе и независимых журналистов, которые лишь освещали происходящее - честные новости явно не были нужны самому честному президенту во вселенной. Настал черед и Координационного Совета. Его лидеров начали вызывать на допросы в Следственный Комитет. А 24 августа задержали Ольгу Ковалькову и Сергея Дылевского возле проходной МТЗ - они пытались пообщаться с бастующими работниками, но теперь силовики не собирались предоставлять таких вольностей.


Но мы однозначно не собирались сдаваться. Каждый день мы выходили на цепи солидарности. После того, как закончились вечера на центральной площади, я вернулся в родное Уручье, где уже по традиции люди собирались возле торгового центра “Спектр” рядом с метро. Теперь если кто-то спрашивал про мои планы на вечер, то слышал лишь “ищи меня на Спектре”. Также довольно часто после “Спектра” мы шли шумным маршем по району, а по дороге к нам просоединялось немало счастливых единомышленников.


Набирали ход протесты и по профессиональному признаку: по всему городу медики каждый рабочий день выходили на акции в обеденное время. Врачи, которых государство серьезно недооценивало и держало все эти годы в ужасных условиях, наконец перестали молчать.


Не собирались отсиживаться и айтишники, которые успели мощно заявить о себе еще 14 августа. Работники этой замечательной сферы постоянно выходили возле своих офисов. Акции возле ПВТ стали регулярным явлением и для них даже был создан свой телеграм-чат. Я, как представитель этого сообщества, не мог оставаться в стороне, и, как только появлялось сообщение о сборе в чате, уже летел к месту встречи. За эти дни, стоя с флагом возле МКАДА, я успел познакомиться со многими достойными коллегами: менеджерами, программистами, дизайнерами, копирайтерами и прочими работниками. Они, как и я, не могли спокойно сидеть ровно на месте и игнорировать всё, что происходило. Мы все выходили за достойное будущее своей страны, хотя подавляющее большинство из нас спокойно могло работать за границей без каких-либо проблем.


Протест стал неотъемлемой частью моей новой жизни. Он был каждый день и стал важнее всех остальных занятий. К счастью, на работе у меня был гибкий график и я работал из дома - благодаря этому можно было без проблем отлучаться. Как и у многих белорусов, моя производительность труда серьёзно рухнула после августовских событий, но с титаническими усилиями я держался и хоть как-то закрывал задачи.  Днём я был на ПВТ, вечером на “Спектре” или марше по району, и на следующий день все повторялось. Протест был чем-то сакральным и священным. Я жил 25 лет в этой стране, в которой чувствовал себя абсолютно чужим, - теперь же в этой борьбе я видел последний шанс обрести ее для себя и найти покой, которого толком никогда и не было.


На воскресенье 30 августа был запланирован третий по счету воскресный марш - это акция становилась уже нашей главной протестной традицией. При этом в этот день было ещё одно важное событие - День Рождения нашего обожаемого Александра Григорьевича. Поэтому марш был отличным поводом поздравить “народного” президента и принести подарки прямо к его резиденции.


Но за день до этого праздника пресловутые белорусские женщины решили устроить еще один сюрприз диктатору и запланировали женский марш, в котором участвовали только представительницы прекрасного пола. Несмотря на убедительные просьбы МВД провести последние выходные лета за городом, в центре Минска вышли тысячи женщин. Правда это был очень странный марш, больше напоминающий догонялки, чем акцию протеста. Протестующих постоянно сопровождали автозаки и бусы, а сотрудники ОМОНа и внутренних войск постоянно блокировали проход, и женщинам приходилось разворачиваться или проходить оцепление.


У меня были смешанные чувства от этой акции: вместо огромных монолитных колонн, заполнявших весь центр города и к которым мы привыкли 16 и 23 августа, был какой-то хаос. Но многим это пришлось по вкусу, да радовало, что появилась еще одна форма протеста, и по итогу субботние женские марши стали такими же традиционными, как и воскресные.


На следующий день весь центр города, как и неделю назад, кишел военной техникой, а мобильный интернет работал с серьезными перебоями. Но грех был сидеть дома в день рождения нашего героя, и люди со всех частей города начали стягиваться на “Марш Мира и Независимости”.


По проверенной схеме я отправился к Академии Наук и снова оказался в колонне рядом с медиками - как же мне везло с ними! Было такое чувство, что нас было еще больше, чем в предыдущие разы - откуда только эти люди брались?


На этот раз силовики атаковали людей на подходе к месту сбора, когда их было не так много. Это была неплохая тактика запугивания, но несмотря на первые задержания, атмосфера на марше была ничем не хуже, чем раньше.


В районе Октябрьской я встретился со своими друзьями и мы вместе двинулись на Проспект Победителей в сторону резиденции. Толпа кричала “Саша, выходи, будем поздравлять” и “Мы на день рождения”. У Стелы снова стояло оцепление из военных - они с крайне жалким видом плавились под горячим солнцем, но сочувствовать им как-то не хотелось. На этот раз никто не пытался с ними вести беседы и в основном люди проходили мимо, игнорируя этих горе-защитников.


Протестующие очень хорошо подготовились и принесли с собой немало прекрасных подарков. Чего стоили гигантский картонный таракан или черный гроб с цветами. Кто-то оделся в костюм смерти и ходил с косой - мы все желали, чтобы он забрал нашего именинника. Также было много креативным плакатов: “Трыбунал - лепшы падарунак”, “Саня, долгих лет жизни в тюрьме” и прочих. Я же считал, что единственный случай, когда Александр Григорьевич заслуживал моего подарка - это лишь его похороны. Поэтому, к моему великому сожалению, я шел к резиденции с пустыми руками.


Несмотря на то, что мы заполнили проспект Победителей от его начала до самого Дворца Независимости и утопали в эйфории, рядом не забывали караулить ребята из ОМОНа, которые жаждали нам хоть как-то напакостить. Один из наших знакомых, который шел вместе с нами, решил отойти немного в сторону от дороги и неожиданно оказался в окружении доблестных сотрудников, которые с превеличайшим удовольствием отправили его в автозак. В итоге он провел сутки на Окрестина, но, к счастью его отпустили на следующий день. Но осадок все равно был довольно неприятным. Парень настолько поддался всеобщему восторгу, что позабыл о режиме, который еще никуда не исчез, и в явно раньше времени праздновал победу.


На этот раз возле резиденции нас снова ждала все та же стена из силовиков, а позади них стояло море бронированной военной техники - скорее всего военным не сиделось в казармах и они тоже решили поздравить президента лично. Да, соседство было не из приятных, но никак не мешало нашему карнавалу.


Возле оцепления мы кричали “С днём рождения, крыса” и “Чтоб ты сдох” - очень хотелось верить, что он слышал и наслаждался истинной народной любовью. Возле кордона люди складывали подарки в виде плакатов и прочих вещей вроде игрушечных автозаков. Увы, Александр Григорьевич так и не посчитал достойным выходить к народу и решил отсидеться у себя в резиденции - на этот раз сил на пробежку с автоматом не хватило.


Возвращались домой мы на трамвае, и он был до отказа набит участниками марша. Мы без остановки орали “Верым, можам, пераможам” и прочие наши ставшие культовыми кричалки. Одна несчастная бабушка, которая насмотрелась государственного телевидения (на нем едва ли не каждый день упорно доказывали, что всем протестующим платят за акции из-за рубежа), в довольно жесткой форме начала обвинять нас в продажности, на что я лишь прокричал “Мы ненавидим Лукашенко бесплатно!”. В ответ последовали радостные овации, заглушающие причитания поклонницы Лукашенко. К её огромному сожалению, в трамвае больше никто не разделял ее взглядов. Она была крайне одинока со своей тупостью и наглостью и наглядно показывала, что мем про 3% - не такой уж и миф.


В этот день задержаний было ещё больше, чем раньше. Начинала просматриваться тактика силовиков на маршах: хватать людей на подступах  и тех, кто отстал от колонны. Но мало кто из-за этого переживал - несмотря на возобновление беспредела милиции, народ был явно на позитиве и верил в скорую победу над Лукашенко. Мало кто сомневался в том, что это был его последний день рождения в качестве президента. Я же был в замешательстве и не совсем понимал, как нам скинуть психа, который явно не собирался уходить по-хорошему, но всеобщая эйфория была крайне заразительна и мне ничего не оставалось как довериться мнению большинства.


Глава 8
Что делать дальше?


Несмотря на то, что президент оставался все тот же, что и 26 лет назад, белорусы с позитивом входили в осень, насчет которой у нас было много надежд. А вместе с осенью начинался новый учебный год в университетах. Студенты довольно часто были основной движущей силой в буржуазных революциях, поэтому власть неслабо нервничала в преддверии учебного года.


С начала сентября многие студенты и преподаватели высших учебных заведений планировали объявить забастовку. Крайне неловко было осознавать, что, судя по моей посещаемости пар в университете, я в свое время целых 5 лет успел побастовать, пока это еще не стало мейнстримом.


Утром 1 сентября я с замершим сердцем наблюдал за новостями из ВУЗов - как человеку, совсем недавно окончившему университет, мне очень хотелось верить в мощь студенческого движения  - мой бунтарских дух прошлых лет просто обязан был передаться моим потомкам.


Сначала всё  было довольно тихо, и мне уже начало казаться, что мои надежды рухнули, и в университетах спокойно приняли ту ситуацию в стране. Но скоро начали появляться первые небольшие группы студентов и преподавателей. Несмотря на начавшиеся жесткие задержания, это никого не остановило и к середине дня весь центр города был забит протестующими молодыми людьми.


Я решил не отсиживаться и отправился в центр поддержать будущее нашей страны. Возле стадиона “Динамо”, наконец, я смог найти колонну протестующих, но не успел я к ним присоединиться, как подъехали тонированные бусы и оттуда повыскакивали те самые в черном и балаклавах, которых я уже стал встречать чаще, чем девушек на свиданиях. Начался разгон с задержаниями. Увы, молодые ребята не отличались стойкостью и помчались во все стороны - я решил последовать их примеру и как-то смог скрыться в незнакомых дворах.


Возле лицея БГУ я добрался до еще одной крупной группы протестующих - атмосфера здесь была очень позитивная, даже несмотря на множество задержаний среди дня. При этом было немало людей в возрасте, которые, как и я, решили поддержать молодежь. Но музыка недолго играла, и через несколько минут подъехали те же машины, что и возле “Динамо”. Как и возле стадиона, люди кинулись в панике разбегаться. Многие попытались скрыться во внутреннем дворе лицея, но там их ждала ловушка. Я же перебежал на другую сторону улицы и лишь со стороны наблюдал за этими жутковатыми догонялками, сопровождаемые дикими криками задерживаемых и карателей.


В конце концов нас осталось человек 20 и наша колонна из разгромленных студенческих войск двинулась маршем по Ульяновской в сторону вокзала. Но даже несмотря на такое незначительное сборище, нам активно сигналили проезжающие автомобилисты. Я же ждал новую партию бусов, которая бы уже окончательно нас похоронила. Одна сердобольная женщина подошла к нам и угостила целым подносом пирожных - с такой поддержкой грешно было нам не победить этот режим.


К счастью, мы без проблем дошли до Площади Независимости, хотя мимо нас регулярно проезжали патрульные машины. Площадь была полностью оцеплена омоновцами и они выборочно пропускали людей на нее после тщательного досмотра. Кто-то из нашей группки решил испытать судьбу и попасть за оцепление. Я же не сильно горел желанием снова встречаться с этими типами и, попрощавшись с оставшимися бойцами, поехал на родной “Спектр”, где по традиции находились гораздо более приятные личности, чем сотрудники милиции.


Это был непростой день с большим количеством задержаний, но главное, что студенты громко заявили о себе, показав, что многие из них явно не собирались терпеть то, что творилось в стране. Кадры огромных студенческих маршей облетели весь мир и оправдали наши надежды на подрастающее поколение.


1 сентября принес дополнительную головную боль оккупационной власти. Если раньше нужно было возиться с рабочими, медиками и зажравшимися айтишниками, то теперь добавились и студенты.


Конец недели прошел в активных акциях протеста по всей стране. “Женский марш мира” в субботу собрал тысячи прекрасных дам, как и неделю назад. Вдохновленные успехов женщин, мы снова вышли на воскресный “Марш единства”.


В середине дня наша колонна снова направилась ко Дворцу Независимости в надежде на то, что Александр Григорьевич все же соизволит выйти к народу. В этот раз силовики еще более активно нападали на людей на подходах к центру города, но все равно нам удалось собраться в гигантскую колонну и прийти в гости к любимому узурпатору. Атмосфера карнавала оставалась как и в прошлые недели и стала уже чем-то обыденным. В этот раз многие взяли колонки и включали на полную громкость “Стены рухнут”, “Три черепахи” и “Перемен” (про эту песню можно уже не напоминать). Музыка явно приносила ещё больше драйва и позитива, даже несмотря на проливной дождь и задержания.


Возле резиденции нас опять ждала та же сцена с оцеплением и нагромождением металлолома из военных частей. Но мы продолжали стоять и напоминать диктатору о том, что не устанем ходить к нему в гости, пока он со своими приспешниками не отравится под трибунал.


Ближе к вечеру со словами “Каждый день” мы стали расходится. Когда людей возле кордона осталось всего лишь несколько сотен, каратели применили против них слезоточивый газ и бросились избивать и задерживать всех подряд. Некоторые протестующие прыгали в реку, чтобы не попастся в руки маньяков с дубинками. Справедливости ради, окажись я на их месте, я бы поступил точно так же - всяко лучше после купания заболеть воспалением легких, чем оказаться рядом с непредсказуемыми психами, которым абсолютно все дозволено.


Я же в эти мгновения был уже в районе Немиги и поднимался к Кафедральному Собору. Вдруг со стороны проспекта Победителей раздались дикие крики и моим глазам предстало самое настоящее сафари. Какие-то лица уголовной наружности в спортивных костюмах и масках носились с дубинками и без пощады лупили тех, кто возвращался с марша. Это было самое настоящее безумие и никто не мог его остановить. Подавляющее большинство протестующих уже разошлись и оставшиеся оказались в очень тяжелой ситуации.


Любителями побесчинствовать без опознавательных знаков оказались сотрудники ГУБОПиК - управление в МВД, которое должно было заниматься борьбой с организованной преступностью и коррупцией. Но от не самой сладкой жизни Лукашенко решил подключить их избиениям протестующих. Пиком беспредела в этот день стал момент, когда убегавшие спрятались в кафе, а начальник ГУБОПиКа Николай Карпенков (прошу прощения за упоминание таких существ) с невероятным азартом начал разбивать стекла этого заведения своей дубинкой. Почти за месяц протестов протестующие разбили ноль витрин. Работники милиции выиграли нас в этом небольшом соревновании.


Именно так печально закончилась четвертый воскресный марш. Несколько сотен мирных протестующих были избиты и задержаны. Казалось, что после событий 9-12 августа нам удалось отвоевать город и заставить власти с нами считаться. Многие верили, что больше такого ужаса не будет. Но именно вечером 6 сентября мы вернулись в эти ужасные дни.


К сожалению, мы не смогли дожать Лукашенко в августе, когда протесты были на таком уровне, что казалось, ни один режим не сможет выстоять. Ещё недавно мы были уверены, что вертикаль власти посыпется по таким давлением и многие чиновники, как например, Латушко, начнут массово переходить на нашу сторону. Но номенклатуре, которая привыкла к режиму Лукашенко и довольно неплохо себя чувствовала при нем, очевидно, не нужны были радикальные перемены, которые наступили бы при победе протеста. Они бы сразу лишились своих теплых мест и им бы пришлось ответить за многое, на что Александр Григорьевич закрывал глаза в ответ на лояльность.


Также Лукашенко уже в августе бросился награждать силовиков, которые отличились при избиениях и пытках, вместо того, чтобы их судить. При этом более тысячи заявлений касательно пыток и избиений от пострадавших было отправлено в СК, но ни одного дела против карателей заведено не было. Неприкосновенность для силовиков оказалась грамотным ходом для удержания власти - в ответ на это они еще более ожесточенно начали отстаивать интересы своего хозяина.


А вот тем, кто оказался по другую сторону баррикад, оказалось совсем не радостно. Уже в сентябре весь президиум Координационного совета был разгромлен: кто-то оказался либо за решеткой на долгий срок, а кто-то уехал за границу. Апогеем противостояния совета стало задержание Марии Колесниковой, авторитет которой продолжал неуклонно расти во время протестов. С ней власти попытались сделать то же самое, что и с Тихановской - принудительно выслать из страны. 8 сентября ее похитили и отправили к границе с Украиной. Однако она демонстративно разорвала паспорт, что лишило силовиков возможности выдворить ее за пределы страны. А ведь была спланирована полноценная тайная операция по депортации Колесниковой - но эта смелая женщина легко переиграла несколько десятков человек, которые были во всем этом задействованы.


Властям после этого провала ничего не оставалось делать, как отправить ее в тюрьму. Была выдумана легенда, что Колесникова сама пыталась сбежать через границу, но доблестная милиция ее вовремя перехватило. В такие сказки мало кто уже верил, и практическим всем было понятно, что это очередная позорная выходка от Лукашенко.


В день задержания Колесниковой сотни женщин вышли в поддержку одного из лидеров протеста. Но на этот раз силовикам было абсолютно наплевать на то, что перед ними женщины, в том числе и пожилые, и их жестко хватали и заталкивали в свои тонированные бусы. В очередной раз пробилось дно, и власть в этот вечер снова показала, что ей плевать на все нравственные принципы.


После задержания Марии Колесниковой, практически все лидеры Координационного совета оказались либо в тюрьме, либо за границей. Именно такой диалог собирался вести с оппозицией. Иллюзии на мирное решение политического кризиса испарялись на глазах.


Но несмотря на ужесточение со стороны карателей, люди продолжали придумывать новые формы протеста и консолидации. К цепям солидарности добавились ежедневные сидячии акции протеста студентов в университетах. Проводились забеги и заезды солидарности. Правда к одному из забегов присоединились сотрудники ОМОНа и победили в этом соревновании, схватив несколько участников, хотя люди были без символики и не кричали лозунги. Но уже было не до законов.


По всем городам вывешивались БЧБ-флаги, что явно злило оккупантов. Они ненавидели наши истинные символы, которые напоминали о нас, и бросали немало сил, чтобы с ними бороться. Как только на каком-то столбе или дереве появлялся флаг, сотрудники МЧС сразу же приезжали его снимать. Это была самая настоящая война за символы, которая приносила невероятную озлобленность одним и непередаваемую радость другим.


Но для того, чтобы продолжать успешно бороться против беспощадного режима, нужно было консолидироваться и активнее знакомиться с единомышленниками. Поэтому начале сентября энтузиасты создали сайт dze.chat. Он представлял собой подробную карту чатов дворов и районов городов Беларуси. Любой пользователь, у которого на телефоне был установлен Телеграм (к сентябрю 2020 сложно было найти тех, у кого он отсутствовал), мог найти на карте чат своего дома или района и общаться с соседями на любые темы, организовывать встречи и прочие активности.


Я был в восторге от этой идеи и сразу же создал чат своего дома, добавив его на эту карту. Правда я не сильно верил в успех своего чата - в нашем унылом дворе жили в основном крайне подозрительные субъекты, которые вызывали мало желания общаться с ними. Во всяком случае так мне казалось до этого года. Но всё же я решил попробовать - все равно я ничего не терял.


Уже через несколько минут начали добавляться первые пользователи и практически сразу у нас завязался довольно увлекательный диалог. В этот же вечер мы договорились собраться в нашем дворе на чаепитие. Нас было пять человек, что было довольно серьезным достижением для начала. Мы познакомились и пообщались в довольно уютной атмосфере, вместе с чаем и кучей печенья и конфет. Я, как полноценный интроверт, до этого не ожидал, что смогу приятно общаться с совершенно незнакомыми людьми.


Через пару дней в дворе собралось уже более 20 жителей. К большой неожиданности, оказалось, что в одном доме со мной жили вполне адекватные здравомыслящие люди. Несмотря на то, что мы были разных возрастов и профессий, взгляд на текущую ситуацию у нас был идентичным. Все на этой встрече четко осознавали, в какой ситуации страна находится и что это абсолютно неприемлемо. При этом подавляющее большинство из нас ходило до этого на марши и прочие акции.


Кроме конфет и печенья (это стало типичными атрибутами наших встреч) кто-то принес колонку с песнями, которые стали неотъемлемой частью нашего протеста. Под музыку мы зажгли фонарики и устроили хоровод посреди двора. Впервые этот жалкий пустынный двор ожил и стал для по-настоящему родным. Я был счастлив, что нашел так много единомышленников, которые столько лет жили совсем рядом, а мы друг друга даже и не замечали.


Вскоре наши встречи стали ежедневными, а чат продолжал расширяться. Перед каждым вечером я создавал опрос, в котором мы решали, какое время будет самым удобным, а позже собирались в выбранный большинством час - демократия во всей красе. Собирались мы посреди двора и обсуждали основные новости (благо их было море) и предвкушали скорейшую победу над режимом. Многие уже строили планы жизни при Тихановской. Меня, как для стопроцентного пессимиста, поражал временами безумный оптимизм этих людей, но при этом и продолжал вдохновлять.


По мере роста нашей компании мы стали устраивать дворовые праздники. В эти вечера мы развешивали гирлянды и воздушные шарики, приносили море вкусностей, танцевали и пели песни, читали стихи. Сложно было представить, что столько людей могло собраться в этом забытом Богом месте на окраине города.


Некоторые жители более активных районов устраивали ещё большие по масштабу мероприятия, приглашая туда известных музыкантов, которые в знак солидарности с протестующими выступали там бесплатно. Многие известные белорусские группы провели не одну сотню концертов для обычных жителей страны. Теперь тоскливые пространства возле домов по вечерам жили абсолютно новой жизнью. Это была страна будущего при оставшейся власти прошлого.


Со временем мы стали вместе ходить на марши и цепи солидарности - теперь там было гораздо веселее и спокойнее, чем одному. Также мы понимали, что нужно что-то делать с нашим унылым двором и пытаться его украшать. Вскоре мы начали развешивать бело-красные ленты на деревьях и столбах, а с особо бравыми ребятами рисовали протестные граффити баллончиками с краской на стенах около детской площадки. Для рисования мы использовали обычные трафареты в виде “Погони” и другими нашими символами. Было заметно, в какой восторг эти рисунки приводили прохожих - у подавляющего большинства поднималось настроение после того, как они замечали наши творения. При этом многие не забывали их фотографировать.


Власти вели борьбу против символов по всем дворам страны и посылали коммунальщиков срывать ленты и замазывать граффити. Иногда этим делом занимались чиновники или милиционеры. Но не успевали эти горе-работники ликвидировать плоды наших стараний, как на следующий день появлялись новые рисунки и ленточки.


Наша деятельность была довольно опасной, с учетом того, как заводили не только административные, но и уголовные дела против тех, кто пытался рисовать на протестную тематику или вывешивать что-либо в цветах БЧБ-флагов. Поэтому поздно вечером по всем правилам маскировки мы выходили из дома, пытаясь миновать камеры, висящие на подъездах, и тихонько пытались создавать красоту. Самим рисованием занималось два человека: один брызгал на стены из баллончика краской, а второй держал трафарет. Остальные же стояли на стреме и следили, чтобы наша компания не попалась в лапы милиции.


Так во дворах зародилась одна из форм борьбы, с которой так тяжело было бороться. По всему Минску было больше тысячи активных дворовых чатов и у МВД явно не хватало ресурсов, чтобы всех подавить.


Думаю, дворовые чаты стали главным достижением революции 2020 года. Все предыдущие годы мы прятались в своих квартирах и делали вид, что рядом никого нет. Мы шарахались от соседей и старались их не замечать. Но благодаря чатам нам удалось узнать, что рядом очень много достойнейших людей. Мы смогли найти единомышленников, и многие из нас стали настоящими друзьями. Именно в этих темных дворах с оттенком советского прошлого начала формироваться белорусская нация.


Очередной воскресный марш 13 сентября подходил в довольно напряженной атмосфере для обеих сторон: наши ряды понесли серьезные потери за последнюю неделю, а Лукашенко на следующей ожидала встреча со своим главным союзником президентом России Путиным.


После фальсификации выборов и последующего беспредела на улицах белорусский диктатор стал изгоем практически во всем мире. Против него и его окружения Евросоюз ввел санкции и отказался признавать президентом. Безусловно, это был не первый раз, когда Лукашенко попал под санкции Запада, но на этот раз все было гораздо серьезнее. По-хорошему единственным партнером, кто его поддерживал, остался лишь Путин. Также он был единственным, у кого можно было выпросить очередной кредит, на которых и держалась наша специфическая экономика. Именно поэтому важно было показать ему, что в Беларуси у него всё под контролем и никаких рисков для российских денег нет. Масштабный воскресный марш явно мог опровергнуть это суждение, поэтому нам важно было снова успешно пройтись по центру, а властям, наоборот, не допустить этого.


Но Россия поддерживала белорусский режим не только словами, но и делом. В августе государственное телевидение было не в самой простой ситуации. Особенно с учетом того, что многие сотрудники уволились или ушли в забастовку. Сбои в работе пропагандистской машины могли привести к усложнению ситуации и потерю оставшихся сторонников, которые активно смотрели телевидение и слепо верили всей чуши, что лилась с экранов. Но в этой неприятной ситуации по просьбе Лукашенко из России прислали группу журналистов (прошу прощения, что называю этих людей журналистами) из Russia Today - российского СМИ с сомнительной репутацией, которое славилось крайне агрессивной риторикой и серьезными искажениями информациями в интересах Кремля. Работники этого СМИ консультировали коллег в Тунисе, Кубе, Венесуэле и Китае - в странах, где свобода слова была пустым звуком, а пропаганда работала во всю мощь.


Не прошло и пары дней после появления сотрудников RT, как кардинально ужесточился формат новостей: протестующих ещё больше демонизировали, чем раньше, выставляя нас настоящими чудовищами, которые еще за деньги Запада пытались уничтожить процветающую страну. При этом регулярно сравнивали наши события с украинским Майданом 2014 года и грозились ужасными последствиями для нашей страны в случае победы революции. Все это представляло печальное зрелище, однако стоит признать, что в какой-то мере появление российских журналистов помогло Лукашенко и позволило вернуть ему нужную информационную повестку. Некоторые, кто начал колебался между протестующими и Лукашенко, повелись на жуткие вымышленные истории, которые рассказывались с телеэкранов про протестующих.


Также российские партнеры напомнили диктатору, что он совсем забыл про свой актив, увлекшись подавлением протестов. Нужно было показать, что Лукашенко все же поддерживает большинство, а массовые протесты - жалкий миф. Поэтому началась тотальная активизация сторонников Лукашенко, хотя и с серьезным запозданием - это нужно было делать в мае, а не после проигранных выборов. Появились так называемые “ябатьки” - сторонники бывшего президента, названные так после появления хэштега “#ябатька” в поддержку Александр Григорьевича. Проблема была в том, что диктатора называли батькой только в России, считая его отцом нации в Беларуси. Как было сказано ранее, у нас его так именовали крайне редко - на деле были менее цензурные прозвища. Но российские специалисты про это не знали и решили вовсю продвигать “ябатьку”.


Идея с “ябатьками” оказалось тотальным провалом. Вся страна хохотала над этим феноменом, особенно с учетом того, как эта кличка была созвучна со многими нецензурными словами.


Вскоре по всей стране начали проходить митинги и автопробеги “ябатек”.
Во время этих мероприятий возникало стойкое ощущение, что кто-то открыл врата из ада и оттуда хлынули полчища его самых мерзких обитателей. Сторонники Лукашенко приходили с красно-зелеными флагами, которые после августа стали крайне непопулярными, особенно с учетом того, что они висели на автозаках и прочей технике карателей. Мероприятия ябатек отличались чрезмерной агрессией по отношению к любым инакомыслящим. У них не было четких целей, кроме как сохранить страну и уничтожить проклятых змагаров. Только проблема была в том, что они толком и не могли объяснить, что и как они собирались сохранять и в чем же эти самые змагары провинились.


Портрет типичного ябатьки был до безобразия простым. В основном это был госслужащий (действующий или в отставке) с не самым высоким уровнем образования, полностью живущий в том прекрасном мирке, который нарисовала ему пропаганда. Ябатьки даже и слышать не хотели про альтернативные источники информации или мнения. Любой, кто не был с ними согласен, автоматически становился злейшим врагом. Сторонники Лукашенко даже не отрицали, что они получают деньги за посещение провластных митингов из государственного бюджета (который из наших карманов), но все равно обвиняли в продажности протестующих - иронично.


Сначала на митинги лукашистов удавалось согнать по несколько сотен сторонников, но эти крайне  унылые мероприятия скатились до небольших сходок, где счет шел максимум на десятки. Нам даже не нужно было заниматься антипропагандой ябатек - их поведение делало всю работу за нас. Быстрое затухание движения сторонников Лукашенко ознаменовало окончательный провал попытки проигравшего выборы диктатора продемонстрировать поддержку большинства. Малочисленные митинги ябатек лишь подтвердили “легитимность” бывшего президента.


Мне редко доводилось пересекаться с этими существами - благо их было не так много. Кто-то пытался доказывать им, что они не правы и их мировоззрение основано на заведомо ложных фактах с государственного телевидения. Я же придерживался тактики тотального игнорирования - я не видел смысла вести диалог с людьми, которые к нему абсолютно не способны.


Несмотря на постоянное увеличение давления на протестующих и попытку смены информационной повестки, это точно не подорвало наш моральный дух, и 13 сентября снова сотни тысяч людей по всей стране вышли на марши.


На этот раз “Нехта” решил заняться креативом и поменял маршрут минского марша до неузнаваемости. Протестующим предлагалось идти не к Дворцу Независимости, а в район Дрозды, где жили самые важные белорусские чиновники.


Безусловно, идея была довольно интересной, но при этом крайне авантюрной: Дрозды находились на западе Минска, что усложняло путь протестующим, проживающих в восточных районах столицы. И вообще этот район представлял собой поселок с узкими улицами, и поэтому не совсем было понятно, как там могли вместиться сотни тысяч людей.


Общей точкой сбора была Стела, которую за последний месяц я посетил больше, чем за всю жизнь до этого. Оттуда же планировалось пройти по проспекту Победителей и повернуть к заветному поселку, чтобы там послушать, как поют дрозды.


Я же решил заметно сократить маршрут и вместо Академии Наук сразу же рванул на станцию метро Фрунзенская, которая была гораздо ближе к заветной цели. Я приехал гораздо раньше начала марша, чтобы успеть до закрытия станций метро, что стало воскресной традиций от властей.


Я засел в кинотеатре “Беларусь” в ожидании появления первых скоплений людей, чтобы к ним присоединиться. Вскоре начали мимо  проходить первые небольшие группки протестующих с флагами, направляясь в сторону Стелы. Наконец небольшие скопления протестующий переросли в полноценную колонну и я присоединился к ней.


Мы уверенно приближались в месту сбора под “Верым, можам, пераможам”, выйдя на проезжую часть и заняв полностью улицу Мельникайте, которая пересекалась с проспектом Победителей - на нем мы и должны были соединиться с остальными.


Как и в предыдущие разы, все было прекрасно и ничего не предвещало беды, но не успели мы пройти и 100 метров, как раздались панические крики и на меня хлынула толпа, разбегаясь, кто куда может. Оглянувшись назад, я успел заметить подъехавшую к нам военную технику вместе в высаживающимися оттуда “космонавтами”. Они мгновенно бросались на людей и без церемоний их хватали и лупили. Кто-то пытался оказывать этим маньякам сопротивление, но их явно было меньшинство. Поэтому здравый смысл подсказал мне присоединиться  к отступающим.


Мне серьезно повезло, что в этот момент я оказался возле арки, которая вела в какой-то двор, что позволило мне сразу рвануть туда без оглядки. Вместе с несколькими десятками таких же незадачливых протестунов я бежал по не знакомой мне до этого местности среди жилых домов и пытался найти подъезд, где можно было спрятаться от этого замеса. Самым ироничным в этот момент было то, что со стороны Стелы из огромной музыкальной колонки (ее поставили силовики на время марша, чтобы попытаться заглушить шум протестующих - так себе попытка) играла песня “Это Беларусь страна моя” - что могло быть приятнее, чем получать дубинками под эти слова!


К счастью, в одном доме кто-то из неравнодушных граждан открыл нам дверь в подъезд и мы дружно туда влетели. Я забрался на самый верхний этаж и сидел в ожидании, как бравые бойцы найдут нас и повезут в увлекательное путешествие на Окрестина. Так мы просидели в напряженном ожидании около получаса, но никто к нам не пришел - силовики ограничились зачисткой только в пределах улицы, а во дворах решили не увлекаться процессом.


Нужно было двигаться дальше и искать скопления людей. Интернета, как и в предыдущие воскресенья не было, поэтому о состоянии остальных скоплений людей было мало известно - так что пришлось идти наугад.


Пробравшись через дворы к Стеле, я заметил небольшие группки, осторожно стекающиеся к месту сбора. Однако людей совсем было мало и я уже совсем отчаялся - скорее всего силовики разгромили и остальные колонны, идущие к Стеле в других сторон. Я уселся на холме напротив памятника и тоскливо наблюдал за остальными людьми, рассеянно слоняющихся рядом и не понимающих, что происходит в городе и куда нам идти.


Но в какой-то момент со стороны проспекта Машерова появилась гигантская бело-красная толпа и довольно быстро заполнила пространство возле нашей точки сбора. Я с отвисшей челюстью наблюдал за этой минутой магии. Несколько минут назад казалось, что нас всех разогнали и ничего сегодня не будет, а теперь здесь снова была атмосфера праздника.


Так как проспект Победителей в районе Дворца Независимости был опять перекрыт, мы двинулись в обход по маршруту Тимирязева - Кальварийская - Притыцкого - проспект Пушкина. Это был какой-то безумно огромный крюк, но никого это не останавливало и наша толпа только продолжала разрастаться.


Мы маршировали несколько часов и навернули немало километров. Но это как-то и не чувствовалось - настолько все было потрясающе. Кричалки и переклички не затихали ни на секунду.


Так как по государственному телевидению уверенно утверждали, что среди протестующих лишь одни овцы, наркоманы и проститутки, управляемые иностранными кукловодами, то мы не забывали друг друга приветствовать. Кто-то из толпы кричал "Проститутки здесь?" - в ответ было громогласное “здесь”.


- Овцы здесь?
- ЗДЕСЬ!
- Проститутки?
- ЗДЕСЬ!
- Наркоманы?
- ЗДЕСЬ!


Вот так и развлекались сотни тысяч уголовников и маргиналов. Была даже перекличка кукловодов - оказывается, они и до нас добрались! Как-то на вопрос “Кукловоды здесь?” отозвались крайне позитивные бабушки, которые шли совсем рядом. Я начал предъявлять им, почему эти самые кукловоды мне совсем не платят - ведь пропаганда без устали повторяла про баснословные суммы денег, которые протестуны получали за каждую акцию. Но к моему удивлению, они достали напечатанные на принтере доллары и отдали мне приличную пачку. Таким образом я получил свои первые деньги за протесты - завидуйте ябатьки! Да, их нельзя было потратить - но кого волновали эти нюансы.


К вечеру после долгих километров по минским улицам мы дошли до поворота на Дрозды, но там было очередное оцепление, обходить которое уже не было сил. Совершенно обессиленные мы расходились по домам. Печаль ситуации была в том, что во всем центре не ходил ни наземный транспорт, ни метро - власти поработали над нашим “комфортом”. Поэтому весь этот маршрут мне пришлось продублировать, но лишь в обратном направлении.


Как оказалось, нашлось несколько тысяч особо отчаянных, кто смогли добраться до конечной точке и передать привет многим мракобесам, которые довольно неплохо устроились за наши налоги. К большому несчастью, там довольно быстро начался разгон с применением светошумовых гранат и для многих из этих смелых ребят день закончился не лучшим образом.


Это был самый сложный марш из всех пяти, что прошли к середине сентября. Каратели сделали все, чтобы его сорвать и дать повод Лукашенко похвастаться тем, что все у него в полном порядке. Но мы не дрогнули и прошлись огромным маршем по многим улицам, разнообразив наш маршрут. Белорусы в очередной сделали серьёзное заявление, четко демонстрируя намерение идти до конца в этой тяжелейшей борьбе. Обычные граждане в довольно большом количестве выглядывали из окон домов, мимо которых мы проходили, и радостно приветствовали участников акции. За весь марш нам попалась лишь одна старушка, которая яростно нас проклинала, на что мы ей отвечали только позитивом, что ставило ее в ступор.


Уже на следующей неделе у Лукашенко была встреча с Путиным в Сочи. Александр Григорьевич с видом побитой собаки был не очень убедителен. Но российский диктатор не мог бросить одного из немногих своих союзников, как бы он ни презирал его. В итоге Лукашенко вернулся в Беларусь с очередным кредитом в 1,5 миллиарда долларов, с помощью которого можно было частично залатать те гигантские дыры в экономике, к которым привела бездарная политика нашего крепкого хозяйственника. Так что братская помощь серьезно добавила ему уверенности.


Вообще сложно сказать, продержался бы Лукашенко даже до сентября если бы не поддержка восточного соседа. Но в любом случае всё было в наших руках: протесты и не думали затихать, поэтому нужно было продолжать давить на режим, не останавливаясь ни на день.


После очередной активной недели митингов белорусы вышли в воскресенье 20 сентября на “Марш Справедливости”. Надеюсь, что через долгие годы на экзамене по истории Беларуси моим детям попадется тема про марши и они уверенно перечислят все даты, названия и маршруты этих легендарных событий.


На этот раз я решил пойти в центр с моим другом, который не отличался пунктуальностью. Поэтому я с серьезным запозданием мы выдвинулись к Стеле, когда уже проспект Независимости был практически пуст.


Силовики продолжали совершенствовать свою тактику по атаке людей на подходах к местам сбора. Автозаки активно катались по городу и хватали протестующих, которые так и не смогли дойти до заветной цели. Поэтому многие добирались небольшими группами различными обходными путями. Мы решили опробовать такую же тактику и начали пробираться по довольно специфическим маршрутам.


Мимо нас периодически проносились автозаки и прочая техника, но к счастью мы не сильно выделялись, поэтому нас миновала эта ужасная напасть. Нас серьезно напрягали пустые улицы, которые традиционно были переполнены по воскресеньям. Казалось, что все вымерло в этом городе. Но, к счастью, после долгих скитаний по безлюдному центру, мы наконец смогли подобраться к Сторожевской улице, которая выходила к Стеле. Там крадучись пробирались небольшие скопления людей без какой-либо символики. Но чем ближе, мы приближались к месту сбора, то тем больше становились людские потоки.
Наконец, не веря своему счастью, мы добрались до заветного перекрестка, на котором уже седьмую неделю решалась судьба страны. Там оставался лишь хвост колонны, которая ушла к кордону возле Дворца Независимости, не перестававший радовать нас каждую неделю. Мы сразу ускорились - оставаться в конце толпы было как-то не очень уютно, с учетом тактики карателей атаковать отстающих от основной группы людей.


Мы шли вместе с группой барабанщиков, что заметно добавляло боевого духа. Довольно быстро нам удалось добраться до оцепления, но там оставалось всего несколько тысяч протестующих - оказалось, что основные силы повернули на другую улицу и уже были далековато. Мы с другом решили перевести дух перед очередным рывком. Но не успел я отдышаться, как силовики, стоявшие в оцеплении сорвались и кинулась на нашу поредевшую группу. Было заметно, что вокруг нас желающих становиться в сцепку и давать отпора крайне мало, поэтому все дружно мы рванули в обратном направлении.


Я боялся, что и с другой стороны может подъехать подкрепление зажать нас на проспекте, поэтому сразу же свернул во дворы. Я бежал что есть силы через совершенно незнакомые мне пространства, а мой друг не отставал ни на шаг. Несколько минут мы петляли по минским дворам, спасаясь от безжалостных оппонентов.


Наконец мы смогли оторваться от преследователей и теперь нужно было думать, как выбираться из незнакомой местности, кишащей существами, которые с радостью нас изувечили. Мобильного интернета, как в предыдущие недели не было, поэтому на на навигаторы нам не приходилось рассчитывать. Остальные беглецы, присоединившиеся к нам, тоже слабо разбирались в этом районе. Так мы могли бестолково толпиться до ночи или до момента, как нас схватят. Но вдруг я услышал громогласное “Жыве Беларусь” - сначала я подумал, что у меня от стресса галлюцинации, но к счастью, я был на одинок. Мы сразу же кинулись к источнику шума и, пропетляв через приличное количество домов, мы каким-то образом вышли на Кальварийскую улицу и сразу же оказались в гигантской колонне, которая двигалась к Немиге.


Уже второй раз в ситуации, когда я отчаялся и казалось, марш для меня закончился, из ниоткуда появлялась долгожданная гигантская толпа и спасала мой день. Наша колонна снова шла по какому-то безумному маршруту: по Кальварийской, затем по Романовской Слободе. При этом несколько раз нам приходилось поворачивать из-за оперативно воздвигнутых кордонов, который перекрывали нам дальнейший проход. После Романовской Слободы мы свернули на улицу Немига, затем на Янки Купалы, потом на Куйбышева, а оттуда - на Веры Хоружей.


После таких маршей боязнь набрать лишний вес прошла без следа. Именно в эти дни белорусы показали себя, как самая спортивная нация в мире - где же еще 100 тысяч человек одновременно будут проходить такие дикие расстояния?


Преодолев немало километров, протестующие, наконец, добрались до Площади Якуба Коласа и начали расходиться в разные стороны. Мы с другом решили зайти в кафе прямо на проспекте Независимости и хотя бы немного восстановить силы, которые были беспощадно потрачены за этот огромный марш.


Мы уселись на террасы и с наслаждением наблюдали за расходящимися согражданами, уставшими, но довольными. Но отдыхать нам пришлось недолго: довольно неожиданно подъехали тонированные микроавтобусы и оттуда повыскакивали маньяки в балаклавах и начали хватать всех подряд. На пришлось спасаться - я даже не успел избавиться от мороженного и ел его на бегу, проклиная карателей, которые не давали даже поесть. К счастью нам удалось скрыться и вернуться домой.


Этот напряженный марш побил очередной рекорд по задержаниям (МВД заявило о более чем 400 задержанных), что слабо могло вдохновлять. Но при этом нам удалось пройти огромное расстояние (более 8 километров) и показать себя многим жителям. Основной нашей кричалкой стало “Смотри в окно, а не в телевизор”. Таким образом мы дали возможность взглянуть из своей квартиры  и увидеть, как нас много, тем, кто слепо верил верил пропаганде из телевидения, сообщающей о небольшой кучке протестунов. Мы же убедили этих людей в том, что их до этого нагло обманывали.


Практически без остановки ваш покорный слуга протестовал на улицах и это сильно сказалось на физическом и моральном состоянии. Я решил взять небольшую паузу не несколько дней, чтобы с новыми силами броситься в бой. Но 23 сентября вынудил меня снова оказаться за пределами своей уютной квартиры.


Инаугурация - момент триумфа для любого президента, который выиграл выборы. Эта торжественная церемония вступления главы государства планируются заранее со множеством высокопоставленных гостей и является важнейшим событием в жизни общества. К сожалению, в истории современной Беларуси только один человек был присутствовал на инаугурациях в качестве избранного президента. При этом он никогда не сильно затягивал с этой процедурой и в довольно короткие сроки официально вступал в должность.


В 2020 году оказалось всё по-другому. Шёл уже второй месяц после злополучных выборов, а Лукашенко как будто забыл про то, что надо инаугурироваться. Некоторые уже стали надеяться, что он так и не вступит в должность под таким сумасшедшим давлением протеста и уйдет. Но утром 23 сентября центр города оказался оцеплен, и в режиме строжайшей секретности и в узком кругу преданных чиновников была проведена церемония, о которой любой уважающий себя президент кричал бы на весь мир. Но на этот раз даже основные каналы не транслировали весь этот цирк, а лишь показали вечером.


Но от людей сложно было скрыть такое мероприятие, и уже днём вся страна знала о самой позорной инаугурации в истории. Лукашенко в очередной раз показал, как он боится своего народа и снова убедил нас в том, что президент то ненастоящий, как и не настоящие выборы, и не настоящая инаугурация. Это был конфуз на весь мир, напоминающий коронацию вора в законе, но точно не президента. Многие страны в этот же день отказались признавать его легитимным президентом. И даже преданный союзник Путин не поздравил его с таким важным событием.


Уже днем некоторые люди начали выходить на небольшие акции протеста, а к вечеру по главной протестной традиции начали собираться у Стелы. Тысячи людей вышли на проезжую часть проспекта Победителей и заполнили площадь возле памятника. Но недолго центр был во власти протестующих - довольно подъехали грузовики и автобусы с горе-бойцами и те мгновенно начали разгон с водометами и слезоточивым газом.


Я выбрался из дома с опозданием и был в центре города, когда уже район Стелы был без пощады зачищен. Кто-то из прохожих подсказал, что план изменился и теперь люди собираются на районах после разгрома в центре. В этот момент я был неподалеку от легендарного ТЦ “Рига” - места, которое наравне с Пушкинской прославилось ожесточенной борьбой 10 августа. Там часто собирались протестующие и я побежал туда в надежде найти единомышленников.


Когда я пришел к перекрестку, там уже была небольшая цепь солидарности из десяти человек и сразу к ней присоединился. В этот вечер автомобилисты грохотали, как и 10 августа и временами закладывало уши от такого шума. Постепенно наша цепь начала увеличиваться, но вскоре приехал бус с ОМОНом и мы сразу же разбежались. Таким образом несколько раз мы собирались, а после приезда силовиков скрывались. Как только они уезжали, мы сразу же возвращались. Это была крайне нервная игра в догонялки, но мы не собирались уступать и после каждого разгона нас становилось всё больше.


Вскоре в нашей цепи было более сотни человек и с каждом минутой наше воодушевление росло. Казалось, что мы переиграли силовиков в эту страшную игру и они нас сегодня уже не разгонят. Мы даже вышли на дорогу на какое-то время заблокировали движение - это была одна из новых форм протеста, чтобы не дать возможность подъехать транспорту силовиков. Но недолго мы радовались: вскоре на полной скорости к нам подъехала приличная колонна бусов и оттуда на нас накинулись люди в черном. Это был самый тяжелый забег за этот протестный период: мне пришлось пробежать чуть ли не весь квартал под дикие крики сзади. К счастью, я смог оторваться от преследователей, но некоторым не повезло: силовиков приехало крайне много и немало людей попалось в их лапы.


Через некоторое время вернувшись к “Риге”, мне попалась лишь оставшаяся колонна бусов карателей, а сам перекресток был зачищен. Пора было отсюда выбираться, а то можно было легко повторить судьбу тех, кто не так быстро бегал, как я. К счастью, я случайно наткнулся на небольшую группу ребят, которые возвращались с разгона на Немиге и теперь направлялись к метро “Восток”, где по слухам было серьезное движение.


В этот вечер я часто попадал в довольно неловкую ситуацию: по правилам маскировки я одевался в темную одежду с капюшоном и черной маской. Чаще всего так выглядели “тихари”, которых в последнее время было крайне много и с каждым днем люди все более подозрительно относились к персонам с таким стилем одежды, как у меня. Поэтому мне не один раз за этот вечер пришлось оправдываться, что я не из МВД и ничего против протестующих не имею.


В районе проспекта Независимости была огромная пробка, поэтому мы добирались в объезд и, высадившись из автобуса в километре до метро Восток, двинулись пешком через темные дворы. Но несмотря на солидное расстояние до нашей цели, уже начинала болеть голова от оглшительных сигналов машин, которые стояли в пробке.


Во время нашего пути мне позвонила мама и я отстал от своих спутников. Они и до этого момента ко мне с подозрением относились, а после моего звонка сразу же накинулись, обвиняя в том, что я общался со своими коллегам из милиции. Было бы очень иронично огрести не от ОМОНа, а от своих, но я как-то смог убедить их в своей невиновности. Вообще нужно было что-то делать со своим стилем одежды. Да и со взглядом - он тоже был слишком подозрительным по словам моих товарищей.


Когда мы добрались к Востоку, то моим глазам предстала самая невероятная автомобильная пробка из всех, что попадались до этого. Около тысячи протестующих заполнили пространство на проспекте, а водители радостно поддерживали их, без устали сигналя. Силовики никак не могли подъехать и разогнать нас - тактика с перекрытием дорог в этом районе сработала крайне эффективно. Около получаса я участвовал на этом “праздновании” инаугурации крысиного короля. Но всё же наши оппоненты смогли добраться обходными путями и накинулись на нашу грозную на первый взгляд толпу. Однако на деле она мгновенно рассыпалась, и мы все кинулись в бегство. Уже второй раз за вечер я бил собственные рекорды скорости. Я чудом успел добежать до подземного перехода и там скрыться в метро и уехать на Уручье.


Добравшись к родной станции, я там тоже наткнулся на единомышленников, которые собрались у “Спектра” и не собирались оттуда уходить, хотя время уже было около полуночи. Они продолжали без остановки шуметь, а сотрудники Внутренних Войск ходили рядом и почему-то не атаковали. Это было довольно странное зрелище, и я решил не испытывать судьбу в третий раз за день и пошел домой.


Так и закончился этот непростой протестный день, в который мы доставили немало проблем властям. Тысячи смелых людей в будний день без какой-либо подготовки вышли не только в Минске, но и других городах страны. Активно использовались перекрытия дорог, которые усложняли подъезд для карателей. А переход из центра в спальные районы заставил силовиков разделиться и гоняться за нами допоздна по всему городу.


Очень важно было показать, что любой позорный поступок властей будет вести к  резкому всплеску протестов. И так будет то тех пор, пока Лукашенко у власти. Уже полтора месяца он пытался сбить протестную активность, но больших успехов у него не было. Каждую неделю он обещал, что к понедельнику в стране будет порядок, но по итогу все его обещания растаптывались многотысячными толпами протестующих.


По ходу развития последних событий мне приходилось все чаще бегать - год назад я бы несказанно обрадовался этому факту. Но из-за определенных нюансов в виде омоновцев и их дубинок эти увлекательные забеги навевали немало печальных мыслей.


После провалившейся инаугурации бывшего президента мы решили устроить церемонию для нынешнего. К сожалению, Светлана Тихановская все еще находилась в Литве и не могла приехать в Минск по очевидным причинам. Поэтому в воскресенье 27 сентября сотни тысяч белорусов вышли на “Народную инаугурацию” - именно так назвали седьмой по счету воскресный марш, который состоялся в юбилейный 50-й день протестов.


По старой недоброй традиции уже утром полчища карателей хлынули в центр города, мобильный интернет был отключен, а центральные станции метро закрыты - искушенный читатель заметит, что этот текст можно использовать для любого воскресного марша. Так же, как и в предыдущие разы, с самого начала начались точечные задержания на подходах к Стеле и возле нее. Но как только со всех сторон стали приближаться более крупные людские потоки, каратели быстро покинули поле боя.


В этот раз я решил подойти к Стеле со стороны проспекта Машерова и не прогадал: на этой улице мне удалось попасть в крупную колонну людей, которая успешно добралась к нашей точке сбора. Мы стояли и ожидали, когда подтянутся не самые пунктуальные протестующие. Начался дождь, но это никак не влияло на атмосферу “Народной инаугурации”. К стандартным лозунгам добавилась кричалка “Света - наш президент”.


Вскоре наш марш стартовал, но, к большой неожиданности, мы пошли не к Дворцу Независимости, где нас уже ждали, по по проспекту Машерова, откуда я пришел. Это был интересный ход, который заставил силовиков бросить свои позиции на первоначальной точке и перебросить силы на другой участок, чтобы помешать нашему маршу.


27 сентября получился маршрут не менее запутанным, чем неделю назад. Мы шли по Машерова, потом свернули на Богдановича, затем на Сурганова, а оттуда уже вышли на проспект Независимости и двинулись к Уручью - к моей невероятной радости, колонна пришла прямо ко мне домой. Это была самая настоящая народная инаугурация: десятки тысяч людей в отличие от позорного “царька” смогли устроить настоящий праздник, преодолев огромный маршрут и порадовав немало жителей, которые наблюдали  за этим зрелищем из своих окон.


В этот день моей маме позвонила её подруга, которая как раз жила на проспекте Независимости - именно под её окнами мы проходили. И если до этого к протесту она относилась со скепсисом, даже несмотря на то, что она была против режима. Но после того, как она увидела столько свободных людей, которые не собираются останавливаться в своей борьба, она в восторге делилась с моей мамой впечатлениями и уже заявляла об уверенности в нашей победе. Именно в этом и была вся мощь маршей: прежде всего мы вдохновляли белорусов, которые хотели перемен и, наоборот, демотивировали наших оппонентов.


Когда мы приближались к Уручью, колонна заметно поредела - многие из протестующих уже начинали расходиться по домам. Почему-то меня начали мучить тревожные предчувствия, и я свернул с пути за несколько сотен метро до конца маршрута и пошел домой через парк. По итогу это решения меня спасло: именно возле метро Уручье каратели успели стянуть свои силы и нанесли удар по остаткам участников акции, тем самым немного испортив впечатление от этого замечательного марша. Я на всякий случай ускорился, чтобы не попасть под раздачу, но, к счастью, я был уже вдалеке от всех этих бесчинств - таким образом интуиция в очередной раз меня спасла.


Следующий марш 4 октября был посвящен политзаключенным, количество которых неуклонно росло каждую неделю. На этот раз мы двинулись к ЦИП Окрестина, который не переставал регулярно заполняться. Было крайне важно показать, что мы помним про всех, кто находился за решеткой по беспределу, именно под стенами этого ужасного места. Мне хотелось верить, что теперь не повторится конфуз 17 августа и мы сможем без проблем подойти к ЦИП (прежде всего не в качестве заключенных).


Маршрут снова представлял безумный лабиринт по улицам города: от Стелы планировалось выйти к Кальварийской улице, оттуда до метро Пушкинской, где поворачивали на Жукова, после - на проспект Дзержинского и уже с него выходили к переулку Окрестина - благодаря маршам я уже мог легко проводить экскурсии по всем закоулкам Минска.


К традиционным задержаниям на точке сбора силовики подвезли водомет, который начал обильно поливать протестующих. Противостояние с водометом стало одним из самых запоминающихся зрелищ этого дня - особо смелые ребята смогли догнать это чудо техники и на ходу достать канистры с водой и некоторые детали. От таких вмешательств машина начала барахлить и выдала огромный фонтан воды, который полностью накрыл скопления силовиков. Эйфория от победы над водометом была сопоставимой со взятием Дворца Независимости - увы, пока нам приходилось довольствоваться лишь такими победами.


Я был на подходе к Стеле, когда узнал у бесчинствах, там творящихся. Но умный к Стеле не пойдет, умный Стелу обойдет - поэтому, сделав приличный крюк через дворы, я вышел на Кальварийскую улицу, где меня уже ждала огромная толпа, уверенно марширующая к Пушкинской (опять эти колонны, появляющиеся из ниоткуда).


Преодолев долгие километры, мы, наконец подошли к ЦИП. Нас снова встретили люди, которые просили не подходить к зданию. К счастью, на этот раз никто их не послушал и мы спокойно двинулись дальше под крики “Выпускай” - наконец нас жизнь чем-то научила. И, кстати, ходили слухи, что нам пытались помешать не волонтеры, а обычные провокаторы, посланные сами-знаете-кем.


Один из парней подошел к двери и начал в нее звонить, но ожидаемо ему никто не открыл. Из окон испуганно таращились сотрудники ЦИП, явно не понимая, что делать. Но вместо штурма мы дружно кричали “Выпускай”, а кто-то расклеивал вокруг протестные наклейки и портреты с политзаключенными. В эти минуты впервые в истории это жуткое место выглядело очень даже уютно.


Я был счастлив, что мы смогли добраться до ЦИП не в качестве заключенных и немного порадовать наших несчастных соратников своей поддержкой. Увы, мы пробыли там не так долго, как мне хотелось, но основная колонна уходила дальше по проспекту Дзержинского, и мне не очень хотелось оставаться в ее хвосте. Люди постепенно начинали расходиться, при этом упорно шли слухи, что позади нас идут задержания. К счастью, в конце нашего маршрута возле метро Малиновка находилась квартира моих друзей, где я успешно скрылся. Впервые за долгое время мне не пришлось участвовать в забегах от сотрудников милиции - это был настоящий праздник.


На “Марше освобождения политзаключенных” огромную роль сыграли автомобилисты с тактикой перекрытий. В концовке марша они прикрыли хвост нашей колонны. Поэтому когда каратели уже были готовы к решающей атаке, их ждала огромная пробка, через которую не было шансов выбраться. В итоге незадачливым горе-бойцам в балаклавах пришлось до нас добираться пешком, а когда они были конечной точке марша, наш след уже простыл. Тем самым нам удалось избежать такой же печальной концовки, как на предыдущих двух маршах.


Казалось, что следующий день будет не самым активным в плане протестов. Но в середине понедельника на Площади Независимости возле Красного Костела начали собираться пенсионеры - исторически наиболее лояльная по отношении к Александру Григорьевичу социальная группа. Однако на этот раз они пришли не для поддержки действующей власти, что год назад показалось бы каким-то неудачным розыгрышем. 26 лет назад именно люди этого поколения выбрали человека, который повел нашу страну совсем не туда. Теперь они выходили исправлять свои ошибки.


Несколько сотен пенсионеров смогло собраться на центральной площади, а затем они двинулись маршем по Проспекту Независимости. Это было невероятно трогательное зрелище: колонна бабушек и дедушек смело маршировала под надзором преследующих их карателей, которые пока не предпринимали никаких действий. Пенсионеры кричали своим оппонентам “Трибунал”, напоминая им о том, что их ждет после всех их прегрешений. Также среди кричалок были “Бабушки с вами” и “Наши дети лучше” всех - такая поддержка от людей такого возраста невероятно вдохновляла. Они успешно прошли приличное расстояние до Площади Якуба Коласа и показали свою силу, несмотря на почтенный возраст. Выход пенсионеров на отдельный протест лишь подтверждал общенациональный характер нашей борьбы, которая велась всеми слоями населения, вне зависимости от возраста или профессии.


Таким образом вместе с субботними женскими и всеобщими воскресными появились еще и “Марши мудрости” пенсионеров по понедельникам. Пропагандисты постоянно кричали с пеной изо рта, что на протестах участвует лишь проплаченная молодежь. Но против маршей пенсионеров у них не было никаких аргументов. Так появилось еще одна форма протеста, которая еще больше усложнила жизнь действующему преступному режиму.


В конце очередной протестной недели 10 октября Лукашенко провел встречу с политическими заключенными в СИЗО КГБ. Там присутствовали в основном лидеры оппозиции, которые там сидели как раз по указке бывшего президента. Как сказали государственные СМИ, встреча длилась более 4 часов и она представляла собой переговоры. Но из этих самых переговоров показали лишь небольшой отрывок менее минут без какой-либо конкретики. Было очевидно, что ничего, что могло порадовать Лукашенко, на этой встрече сказано не было, но для приличия нужно было что-то скормить зрителям.


Также становилось понятно, что Лукашенко, как и мы, не знал, что делать дальше. Он долго ломал голову, как все же подавить этот затянувшийся простест.  Именно поэтому попытался изобразить видимость переговоров, чтобы как-то задобрить протестующих и дать шанс заключенным выйти из тюрьмы, если они будут помогать ему в борьбе с протестом. В течение той минуты, что была продемонстрирована зрителям, Александр Григорьевич говорил о диалоге, что было крайне неожиданно слышать из его уст. Но было сложно спорить с тем, что это позорный фарс и никакого диалога не будет - он априори не может быть в СИЗО. Да и по итогу никто из лидеров из тюрьмы не выбрался, что говорило о том, что они не пошли на условия, предложенные диктатором.


Следующий день лишь подтвердил эти догадки. 11 октября планировался “Марш Гордости”, походу которого мы должны были дойти к СИЗО КГБ, где за день до этого диктатор пытался показать видимость диалога. Но диалог был возможен лишь при освобождении всех политзаключенных и отставке Лукашенко - именно об этом мы должны были напомнить.


Но как только протестующие начали собираться возле Стелы под проливным дождем, началось настоящее побоище с водометами и светошумовыми гранатами. Каратели в гражданском кидались на людей и пощады избивали. Временами они получали отпор и даже отступали. Из-за такого прессинга марш стартовал гораздо раньше и многие не успели присоединиться к колонне.


В числе опоздавших оказались вместе с моим непунктуальным другом - мы снова немного опоздали и когда пришли к Стеле, там не осталось никого, кроме сотрудников ОМОНа. Мы шли под зонтом и молились, чтобы они к нам не подбежали и не повезли в увлекательное путешествие на 15 суток. Мы решили скрыться в подземном переходе и обсудить план дальнейших действий. Но как только мы спустились в подземный переход, прямо над нами раздался оглушительный взрыв - увы, это был далеко не салют в нашу честь. Скорее всего это был один из снарядов, который не успел взорваться во время разгона, на который мы опоздали. Компания в лице ОМОНа, взрывы и не самая прекрасная погода слабо воодушевляли.


Мы перешли на другую сторону проспекта Победителей подальше от скоплений карателей и скрылись во дворах. Более часа мы бестолково бродили под дождем в поисках одной из колонн, но лишь натыкались на людей, которые возвращались к Немиге. Как оказалось, карателям удалось разбить толпу на несколько частей, и по итогу по Минску прошлись 3 колонны. К сожалению, все они была разогнаны в разных местах. Особенно досталось той, которая двигалась в районе Пушкинской - там им пришлось ощутить всю мощь вражеских сил.


Это был первый марш, который так и не смог дойти до логического завершения. Силовики действовали максимально агрессивно, а ужасная погода лишь помогала им. Более 700 человек было задержано в этот день, при этом многие были госпитализированы после полученных травм. Да и было заметно, как люди устали после двухмесячных протестов. Мы же с другом устроили свой микромарш, но, увы, его никто не оценил.


К счастью, вечером люди не разбежались по домам - цепи солидарности возникали до позднего вечера. Я же по традиции заканчивал этот день на “Спектре”. Да, в этот день мало, что получилось, но мы не сдавались.


11 октября все смогли увидеть, как выглядел тот самый диалог, про который говорил Лукашенко в СИЗО своим оппонентам, и он явно ничего хорошего не сулил. С каждой неделей власти ужесточали прессинг и не собирались сбавлять обороты. Но мы регулярно находили новые формы протеста и продолжали шатать режим, который заметно нервничал из-за непрерывного давления.


Воскресные марши, шествия женщин и пенсионеров, ежедневные цепи солидарности, районные и дворовые акции - и это только уличные акции протеста. Но вечно это продолжаться не могло: люди начинали уставать и разочаровываться, репрессии усиливались, поэтому нужно было переходить к более решительным действиям и завершать противостояние на наших условиях.


Глава 9
Застой


Белорусская революция 2020 года стала уникальной по многим причинам. Одной из них было отсутствие явного лидера. Да, внимательный читатель вспомнит про телеграм-канал “Нехта”, управляемый Степаном Путило и Романом Протасевичем, однако это это был лишь рупор революции. Также в Вильнюсе находилась Светлана Тихановская, за которую отдали голос сотни тысяч, а то и миллионы белорусов, однако у неё не было политического опыта и каких-то очевидных лидерских качеств. От неё мало чего ожидали после выборов, на которых она и так прыгнула выше головы.


Но Тихановская, покинув страну, не собиралась сдаваться. Она объявила себя национальным лидером и начала встречаться со многими видными европейскими политиками, в том числе президентами и премьер-министрами. Поражало, как она уверенно держалась на таких статусных встречах, если не забывать, что еще весной она была просто домохозяйкой. За несколько месяцев она заработала серьезный международный авторитет, в то время как Лукашенко за период после выборов встретился лишь с президентом России - остальные же брезговали общаться с самопровозглашенным главой государства.


Также Тихановская и её штаб, сформированный в Литве, занимались продвижением санкций против Лукашенко и его окружения, что было не самым плохим способом давления на режим. Однако многие белорусы ждали от неё более серьёзных действий, чем встречи с политиками и санкции. Несмотря на всю децентрализованность наших действий, нам явно не хватало лидера, который помог бы организовать решающую фазу революции со всебелорусской стачкой и бессрочным протестом, которые невозможно было бы остановить.


В середине октября штаб Тихановской объявил Лукашенко “Народный ультиматум”, согласно которому он должен был выполнить три наших требования, повторяющихся уже миллион раз: отставка диктатора, прекращение насилия над протестующими и освобождение политических заключенных. В противном случае через 2 недели 26 октября запускалась всебелорусская забастовка и бессрочный протест.


Не нужно было быть гением, чтобы предсказать тотальное игнорирование требований ультиматума Александром Григорьевичем. Да и не факт, что он знал, что значит слово “ультиматум”. Но была надежда, что сейчас оппозиция учла предыдущие ошибки и теперь вместе со стачкомами и фондами сможет подготовиться к полноценной забастовке.


Но одним из главных подводных камней этой идеи была возможная неподготовленность штаба. Для многих это выглядело как блеф от Тихановской. И в случае провала забастовки, нас могла ждать тотальная демотивация и серьёзное ужесточение почувствовавшего уверенность режима. Поэтому я очень хотел верить, что у Светланы и ее команды есть тузы в рукаве, и утром 26 октября нас ждет немало радостных сюрпризов.


Но в любом случае, народный ультиматум был хорошим поводом для мобилизации уставшего народа на новый виток протестов. По плану он и должен был окончательно снести режим, который за последние месяцы так и не смог предложить ничего, кроме репрессий, и тем самым показал, что нам ни за что нельзя останавливаться.


На наших дворовых встречах после объявления Народного Ультиматума вновь появилось воодушевление и вера в скорую победу, многие с радостью обсуждали предстоящее событие и уже вовсю к нему готовились. Даже несмотря на то, что многие из нашего сообщества не работали на государственных предприятиях, они все равно решили взять отпуска на ближайшие недели в знак солидарности с бастующими работниками предприятий. Мне тоже понравилась эта идея, и я взял отгулы на заключительную неделю октября.


12 октября прошел очередной марш пенсионеров. На этот раз их собралось ещё больше, чем раньше - более тысячи бабушек и дедушек прошли по проспекту Независимости. В какой-то момент каратели пытались задержать журналиста, но пенсионеры прогнали их, закидав цветами.


Это был потрясающий марш и казалось, что он завершится так же, как обычно. Возле 1-й больницы на проспект вышли медики поддержать этих настоящих героев, для которых возраст не был помехой. Но медиках не удалось долго радоваться: сразу же подъехали машины с ОМОНом и пошли задержания. Но белорусские пенсионеры были не из робкого десятка и дружно кинулись отбивать ни в чем не виновных врачей. Они обступили карателей со всех сторон и не давали им уехать. Но вместо того, чтобы адекватно разобраться с ситуацией, лукашисты начали использовать светошумовые гранаты и слезоточивый газ. Это было настоящее безумие - применять такую силу против людей, организм которых мог и не выдержать такого воздействия!


Но несмотря на весь ад, пенсионеры не разбежались, а каратели уехали с пустыми руками. При этот бабушки и дедушки двинулись дальше и обещали прийти и в следующий понедельник. Казалось, что эти люди сделаны из стали - по-другому невозможно было объяснить их невероятную стойкость.


После такого беспредела весь город начал выходить на вечерние акции. Мы же с соседями побежали к “Спектру”, где уже собралось около сотни человек. На этот раз бы ещё более шумно приветствовали друг друга, а автомобилисты активно нас поддерживали. Но длилось это недолго: уже через пару минут подъехали бусы и оттуда сразу же начали высаживаться те, кого мы не очень хотели видеть. Наша толпа дружно бросилась убегать. Я же мгновенно добежал до подземного перехода и нырнул в метро.


Казалось, что после разгона на сегодня всё и пора возвращаться домой, но когда я вышел из перехода, толпа снова начала собираться, правда через пару минут наши оппоненты снова подъехали. Один из ОМОНовцев, прямо передо мной выскочил из движущегося буса, как чертик из табакерки. Я еле успел среагировать и увернуться, а после сразу скрылся в метро.


Но даже после второго разгона протестующие не собирались сдаваться. Вскоре мы начали выходить на проезжую часть широкого проспекта Независимости и перекрывали движение - снова вернулась тактика, неплохо проявившая себя в день инаугурации. Большая часть водителей поддерживала нас, сигналя в ритм с культовой кричалкой “Жыве Беларусь.



ОМОН ещё несколько раз приезжал и пытался нас разгонять, но мы неустанно возвращались на исходные позиции. В других районах Минска была похожая картина. Весь город продолжал кипеть до поздней ночи. После очередного забега я выбрался из перехода, но, вместо протестующих, меня со всех сторон окружали силовики: со одной стороны был ОМОН, с другой выстраивались прибывшие сотрудники внутренних войск, а с третей - обычные сотрудники милиции. Каким-то чудом я выбрался из этого окружения и не попался.


Я возвращался домой, до ужаса уставший, но при этом был счастлив: ведь мы снова мобилизовались в будний день в ответ на паскудство властей и неслабо потрепали им нервы. Белорусы продолжали разрушать миф пропаганды о сдувавшемся протесте, что не могло не вдохновлять.


18 октября в предвкушении приближающегося конца Народного ультиматума мы вышли на “Партизанский марш”, который проходил на одноименном проспекте. Для меня, как для внука партизана, это событие было особенно принципиально и символично. Более 75 лет назад в темных белорусских лесах мой дед сражался против немецких фашистов. Теперь его потомок боролся против лукашистских фашистов - именно такая преемственность была в Беларуси 2020 года.


Возле Партизанского проспекта было расположено немало крупных заводов. Именно поэтому важно было пройтись мимо них и выразить солидарность с рабочими, которым была крайне важна наша поддержка перед 26 октября.


Это был первый марш, на который я ехал со своими соседями. В этот раз мне удалось узнать про интересную тактику для групп, которые добирались на нескольких машинах: первый автомобиль оставляется возле предполагаемой точки сбора, чтобы в случае неудачи быстро ретироваться. Вторую машину ставили в потенциальном месте окончания маршрута.


До этого я добирался на марши используя метро, а дальше пешком. Теперь же я мог наглядно наблюдать за скоплениями патрульных машин по всему городу. Сначала я пробовал их считать, но после десятой решил остановить это увлекательное занятие. Именно тогда я впервые осознал, сколько сил впустую расходуется, чтобы какой-то обезумевший маньяк остался на безнадежно заржавевшем троне.


После того, как мои товарищи расставили машины по ходу марша, мы двинулись через дворы к месту сбора, которое находилось в начале Партизанского проспекта. Уже за несколько сотен метров мы услышали оглушительный шум толпы, который говорил лишь о том, что на этот раз у нас точно получится собраться. Сотни людей, одетых в неприметную одежду в масках и кепках стягивались через дворы к источнику шума - наконец люди начали думать о базовой маскировке, после того, как многих участников маршей обнаруживали по записям камер видеонаблюдения на улицах, а после отправляли на сутки и выписывали огромные штрафы.


Раньше мы уверенно подходили к месту сбора, на ходу объединяясь в огромные толпы. Теперь же мы крадучись приближались к месту сбора - прямо как настоящие партизаны.


Но когда мы вышли на проспект, всё вернулось на круги своя: тысячи неутомимых борцов за свободу радостно приветствовали друг друга оглушительными аплодисментами и кричалками. Из ниоткуда появлялись флаги и плакаты, некоторые их них рисовались прямо на коленках.


Несмотря на привычную атмосферу победы, многие нервничали, а слухи о приближающемся ОМОНе приносили совсем мало радости. Вскоре колонна стартовала, хотя многие кричали подождать, чтобы подтянулись остальные. Этот марш напоминал какой-то забег - настолько быстро толпа перемещалась во избежание атаки карателей.
 

В какой-то момент мы заметили, что оказались в хвосте колонны, хотя не сказать, что мы передвигались прогулочным шагом. Мы решили продвинуться вперед через дворы, проходящие по маршруту. Едва ли не бегом наша компания пробиралась по не знакомым мне локациям. В какой-то момент мы вышли к реке, которая преграждала наш маршрут. Нам нужно было ее перебежать и мы в быстром темпе двинулись по узким бетонным сооружениям, сложивших чем-то вроде моста, но по ним адекватные люди предпочитали не передвигаться. Я же так торопился, что не заметил, насколько там скользко - в итоге я соскользнул и провалился по колено в воду. Именно такие горе-партизаны боролись с режимом - окажись я на месте своего деда в в далеком 1943 со своими навыками, то наш род в этом году и прервался бы.


Выбравшись из воды, я впопыхах отжал носки и кинулся догонять своих товарищей. На улице уже был самый разгар осени и при такой погоде ваш покорный слуга вполне мог подхватить воспаление лёгких. Но мы так торопились за толпой, что я в тот момент не сильно думал об этом.


Совершив солидный крюк в сумасшедшем темпе по итогу мы снова оказались в хвосте колонны - это была какая-то магия. Но потом каким-то чудом мы возглавили шествие - дважды магия. Как оказалось, голова колонны напоролась на кордон силовиков и там начались столкновения. Но в итоге толпа развернулась, пошла обратно. На площади Ванеева мы повернули на одноименную улицу, а оттуда на проспект Рокоссовского. Именно там для нас закончился марш - всё-таки после моего конфуза я не мог долго находиться на улице, да и шествие двигалось к логическому завершению.


 



К счастью, в конце маршрута снова успешно сработало перекрытие и большинство протестующих смогло успешно разойтись. Мы же довольно быстро вернулись домой - и я успел вовремя согреться. Каким-то чудом я не подхватил воспаление лёгких и отделался лишь небольшим насморком. От своей тупости мне приходилось страдать чаще, чем от карателей с дубинками.


Последняя неделя перед Народным Ультиматумом прошла с воодушевлением: каждый день активно продолжались акции протеста по всей стране. Я тоже продолжал выходить каждый день и с нетерпением ждал 26 октября в надежде, что на этот раз мы точно стали опытнее и учли все ошибки, что были допущены в августе. Многим было понятно, что мы не имеем право на поражение. Если сейчас не дожмем режим, а остановимся, то нам всем конец.


Всю неделю я бегал по району с листовками с информацией о забастовке и расклеивал их по подъездам. Было важно оповестить всех - даже тех, кто не пользовался интернетом. В последний раз я вешал объявления о продаже гаража - теперь ставки выросли.


25 октября в день истечения срока ультиматума мы вышли на 11-й воскресный марш. На этот раз многие мои знакомые, которые в последнее время начали отдаляться от протестов, не стали отсиживаться дома и вышли - было понятно, что стояло на кону. Мы с соседями решили отправиться заранее и засесть в кафе неподалеку от точки сбора на площади Свободы, чтобы при появлении больших скоплений людей, сразу же к ним присоединиться.


Когда мы вышли на пересечение улицы Янки Купалы и проспекта Независимости неподалеку от места сбора, там был лишь огромный кордон силовиков со щитами, которые вселяли мало радости. Мы спрятались в кафе, находящееся рядом с ними, и начали ждать. Долгое время практически никого не появлялось и меня уже начали посещать тревожные мысли: а не ошиблись ли мы с местом или может никто сегодня так и не выйдет?


Но вскоре мимо нас начали проходить небольшие группки людей. С каждой минутой их становилось всё больше, да и сами они увеличивались в размерах. А вскоре по улице, где ещё минут 20 назад была пустота, шла полноценная колонна людей. Вне себя от счастья, мы влились в эту толпу и двинулись вперед к светлому будущему, проходя мимо оцепления из приунывших силовиков.


Чем дальше мы шли, тем больше становилась наша толпа. Со всех сторон прибывали новые группы людей и сливались в небольшие колонны. Вскоре мы добрались до проспекта Победителей и вышли на проезжую часть.


Я будто снова вернулся в август, когда город был полностью наш и была полная уверенность в скорейшем уходе Лукашенко. Я снова видел десятки тысяч воодушевленных людей, которые уверенно двигались к победе. Эйфория наполнила минский воздух впервые за долгие недели. Мы смогли собраться, несмотря на оцепления карателей и море военной техники вокруг.


Этот марш планировалось сделать самым шумным в истории. Поэтому многие вооружились подручными средствами вроде кастрюль и половников, создавая этими приспособлениями немало шума. Мы же с соседями прикупили довольно громкие дудки и устроили настоящий ад для ушей окружающих.


Вскоре мы остановились возле Стелы, которая по традиции была оцеплена. Мы ждали, когда подтянуться остальные и обдумывали дальнейший маршрут с учетом препятствий, установленных силовиками по разным направлениям. Неожиданно перед нами появился Дед Мороз и начал раздавать всем конфеты - мне хотелось верить, что вместе с Новым Годом он принесет нам и нового президента.


А люди продолжали прибывать и прибывать. Этот марш однозначно был самым массовым за последние месяцы, что не могло не радовать в преддверии забастовки. Хотелось бы верить, что вся это толпа не выйдет завтра на работу - тогда успех нам был бы обеспечен.


 



Вскоре стотысячная толпа двинулась по проспекту Машерова. На марше Народного Ультиматума одной из особенностей были районные флаги: если раньше с собой брали обычные бело-красно-белые, то теперь наблюдалось огромное количество знамен с надписями районов. До 2020 года было крайне неловко обсуждать убогие бетонные джунгли, в которых минчане обитали долгие годы, но сейчас мы с гордостью маршировали под флагами с надписями “Каменная Горка”, “Зеленый Луг” или мое родное “Уручье”. Всего лишь за пару месяцев нам удалось сформировать районный патриотизм, что было невероятным достижением за такой короткий срок.


 



Наша колонна планировала выйти на проспект Независимости, но разведка донесла, что в том районе огромная засада, поэтому, как и несколько недель ранее, мы повернули на улицу Богдановича.


В какой-то момент на улице появилась “Скорая помощь”. Толпа сразу же расступилась и дала ей проехать. Самое забавное, что когда эта машина доехала до кордона с ОМОНом, то те её не пропустили. Иронично, что именно эти существа называли нас преступниками и фашистами.


 



В этот холодный октябрьский день я наслаждался каждый мгновением, каждым вздохом, словно чувствовал, что это всё в последний раз. Но я не думал ни о чем: я просто дул  во всю мощь в дудку и кричал вместе с толпой. Каждая клетка моего тела была счастлива и наслаждалась тем, что происходило вокруг.


На перекрестке Сурганова и Якуба Коласа нас снова ждало оцепление - каратели делали всё, чтобы не смогли выйти на центральные улицы. Вскоре толпа начала разворачиваться и двигаться в сторону Верховного Суда по Орловской, хотя многие начали уже расходиться. У меня же появилось нехорошее предчувствие и я предложил завершить наш марш именно здесь. В итоге мы решили отсидеться в одном из кафе, зная, как силовики любят атаковать протестующих в момент расхода.


Нам пришлось прилично пройтись через дворы, так как толпы людей возвращались с марша и так же, как и мы, пытались укрыться в домах. Наконец, мы смогли найти небольшое заведение и там засесть. Оказалось, что довольно вовремя - в эти мгновения сотрудники ГУБОПиК начали рыскать по дворам и хватать возвращающихся по домам протестующих. Но самое страшное было впереди. Когда поредевшая колонна вышла на Орловскую, их ждал ещё один кордон. Только на этот раз силовики воспользовались усталостью и уменьшившейся численностью людей и бросились в атаку. Это было крайне жуткое зрелище: город вернулся в 9 августа и каратели снова без малейшей пощады избивали и хватали несчастных граждан. Они врывались во дворы, подъезды и даже квартиры, в которых прятались протестующие.


 



Это был невероятный марш, который зарядил нас энергией перед следующей непростой неделей. К сожалению, кое-кто испортил концовку нашего праздника. Отсидевшись пару часов, мы с соседями выбрались из нашего укрытия и отправились домой. Несмотря на усталость, наша компания была воодушевлена массовостью и атмосферой марша. Сложно было не верить в наш дальнейший успех.


Начало новой недели сразу принесло хорошие новости. Уже с раннего утра забастовал “Гродно Азот” - одно из крупнейших предприятий страны, на котором держалась экономика страны. Более сотни рабочих вышли к проходной и потребовали выполнения наших требований.


Также было много слухов из МТЗ, МЗКТ, “Атланта” и прочих промышленных гигантов. Сотрудники предприятий покидали свои рабочие места и собирались на территории завода, отказываясь работать. Идеологи и руководители находились в растерянности и не знали, что делать.


Еще в очередной раз порадовали студенты: сотни студентов во многих университетах вышли на забастовку: кто-то сидел прямо в холле, некоторые вышли на крупные шествия и цепи солидарности на улицах. Также от студентов не отставали медики: во многих частях города с раннего утра можно было наблюдать крупные акции с белыми халатами.


Но и обычные люди по всех стране собирались во дворах или выходили на цепи солидарности. Милиция физически не успевала с этим всем бороться.


При этом не только государственные предприятия планировали бастовать. Сотни частных кафе, ресторанов и магазинов закрылись в понедельник 26 октября в знак солидарности с рабочими. Это была невероятная поддержка и казалось, что действительно вся страна поднимется на борьбу.


Но не стоит забывать и об айтишниках, они в очередной раз взяли свое слово. Уже с самого утра начался сбор возле ПВТ, куда и отправился ваш покорный слуга. Когда я приехал к зданию парка, то было уже около сотни людей с флагами. С каждой минутой прибывали бастующие работники передовой отрасли нашей страны. Вскоре наша толпа из нескольких сотен человек по традиции вышла к МКАД и выстроилась в огромную цепь солидарности - я сразу вспомнил август, когда здесь всё кипело.


 



 

К нам приехал один бус с силовиками, но кто-то из бравых айтишников их уверенно прогнал. Многих это воодушевило, но дурные предчувствия снова начали меня переполнять. Я отошел к краю нашей цепи и как раз в этот момент вся наша толпа бросилась в рассыпную. Оглянувшись, моим глазам бросились ОМОНовцы, которые бежали с вершины холма прямо к нам. Именно тогда я присоединился к забегу своих единомышленников. В какой-то момент совсем рядом послышались взрывы и мне стало понятно, что пора ускоряться: за несколько секунд я опередил всех бегущих и ушёл в солидный отрыв. Опыт беготни от карателей давал о себе знать, правда это был такой себе повод для гордости.


Но как оказалось, совсем не зря мы спасались бегством: около 15 единиц техники с карателями бросили на борьбу с нами. Но отдохнув какое-то время, я снова вернулся на место сбора и, к моему удивлению, многие из протестующих вернулись и снова уверенно стояли на своем месте. При этом даже кто-то из ребят умудрился выйти на дорогу и перекрыть движение. Но не успел я к ним присоединиться, как снова появились нежелательные лица и в очередной раз мне пришлось спасаться бегством. При этом всё пространство вокруг ПВТ подверглось тотальной зачистке - так что мне действительно повезло оттуда выбраться.


 



После двух жестоких разгонов с большим количеством задержанных остатки протестующих смогли еще несколько раз собраться, но я уже решил не испытывать судьбу.


Вернувшись домой, мне стало известно, что один из омоновцев так увлекся погоней, что оступился и сломал ногу. Я всегда с сочувствием относился к человеческим травмам, но в этот день я искренне радовался, что хоть кто-то из этих существ получил по заслугам.


Именно 26 октября закончилось белорусское IT: то, что создавалось 15 лет умнейшими людьми, было без пощады растоптано под взрывы светошумовых гранат. Те, кто обеспечивал это позорное государство своими налогами, вышли высказать ему свои претензии, но за свою гражданскую позицию получили удары дубинками. В этот день десятки достойнейших людей, которые не могли быть равнодушными, были схвачены возле ПВТ. Среди них было немало моих коллег и знакомых. Именно после этого беспредела усилился отток специалистов из страны. Десятки компаний сразу же открыли офисы в соседних странах и начали перевозить туда сотрудников.


Но несмотря на бесчинства карателей возле ПВТ, я всё равно был доволен, как мы себя проявили и теперь ждал, что работники государственных предприятий превзойдут нас в борьбе.


Во второй половине дня студенты и медики объединились в огромную колонну из нескольких тысяч человек с пенсионерами, вышедшими на традиционный марш, и двинулись по проспекту Независимости, скандируя “Забастовка”. Это был самый массовый марш среди тех, что проходили по понедельникам.


Вечером должна была начаться общенациональная акция в поддержку забастовки. На этот раз силовики подготовились гораздо лучше. Уже за несколько часов до нашего сбора, они оцепили Площадь Независимости, где люди планировали собираться.


Я по старой традиции двинулся на Академию Наук, чтобы пешком обходными путями добраться до нужного места. Возле Площади Якуба Коласа собралась крупная толпа и я решил присоединиться к ним. При этом пошли слухи, что протестующих возле Площади Независимости разогнали, поэтому я решил, что буду полезнее именно здесь.


Несколько десятков особо отчаянных вышли на проезжую часть и перекрыли проспект. Но нашей радости не было суждено долго продлиться: силовикам удалось добраться до нас обходными путями и они начали атаковать нас со всех сторон. При этом станция метро была закрыта и поэтому оказалось довольно проблематично там скрыться. Каким-то чудом я прошмыгнул мимо маньяков в черном и скрылся во дворах.


Кое-как отдышавшись, я подумал, что, как и в день инаугурации, после неудачи в центре пора переходить на районы. Поэтому после того, как пришел в себя, поехал обратно на Уручье. Но теперь на “Спектре” была абсолютная пустота. Было очевидно, что людей не хватило на полный день протестов и они явно устали. Я же, полный разочарования, отправился домой.


После первого дня ультиматума у меня были довольно противоречивые чувства: с одной стороны волнения на предприятиях внушали оптимизм, но толком ни один из заводов не остановил работу. Также были некоторые сомнения по поводу протестов: да, мы целый день выходили по всей стране, но так и не смогли устроить бессрочный протест. Также более 500 задержанных за один день тоже слабо вдохновляли. Режим очень серьезно подготовился к этому дню и бросил все силы на подавление любой активности: как на улицах, так и в государственных учреждениях. Но я продолжал верить, что на следующий борьба лишь усилится.


Но, как оказалось, что нас хватило лишь на понедельник. Да, на следующий день были локальные акции протеста, но это было явно не недостаточно на фоне наших ожиданий.


С заводов также шли не самые радостные известия. Несмотря на серьёзную активность в день истечения ультиматума, никому так и не удалось устроить полноценную забастовку. Ближе всех к успеху был “Гродно Азот”. Как говорилось раньше, более сотни человек собралось у проходной с требованиями, в ответ же их избил ОМОН. Казалось, что сотрудники предприятия никогда не смирятся с тем, что против их коллег применяют насилие посреди рабочего дня. Но подавляющее большинство в конце концов приняло это.


После двух дней после Ультиматума было очевидно, что он с треском провалился. Несмотря на море рассказов про “тайные планы”, оппозиция, такое чувство, совершенно не готовилась к этому событию, а лишь ждала, что рабочие сами забастуют, а протестующие просто так не уйдут с улиц.


Оппозиция никак не училась на ошибках предшественников и крайне серьезно меня разочаровала. В 2010 году оппоненты Лукашенко каждый день повторяли про тайный план после выборов, согласно которому нет других вариантов, кроме как уверенной победы. Но практика показала, что и в 2010, и в 2020 ничего, кроме пустых обещаний не было.


Да, я не сильно рассчитывал на Тихановскую, было понятно, что белорусы сами должны брать инициативу в свои руки, а не отсиживаться по домам. Но я был уверен, что к организации забастовок можно было подойти гораздо ответственнее. На деле же мы видели разгромленные стачкомы, тысячи задерженных и сотни тысяч уставших и демотивированных людей. Вместо тузов в рукаве оказались бесполезные картонки. Все самое худшее, чего я ждал от Народного ультиматума, случилось.


Несколько дней я мысленно обвинял всех на свете: и оппозицию, которая разбрасывалась пустыми словами, и не забастовавших рабочих, и людей, которые не были готовы к длительным протестам. Но если отбросить эмоции, разве всё могло закончиться по-другому? Однозначно, нет.


Долгие годы из государственных работников делали безынициативных, поддакивающих существ, которые не имели права на свое мнение. По-хорошему они ничем не отличались от рабов. Вместо рабочего класса у нас был лишь рабский. Тогда как за 3 месяца те самые рабы, которые 26 лет жили по правилам диктатора, могли осознать свои права и долг перед остальными? Подозреваю, что никак. Я поражен, что даже несмотря на это, тысячи рабочих по всей стране смогли присоединиться к забастовке, пожертвовав всем. Они уходили в неизвестность, но понимали, что больше не могут финансировать режим, издевающийся над белорусами.


Стоит отметить, как действовала власть, нагло запугивая рабочих и подавляя их волю. Предприятия кишели идеологами и сотрудниками КГБ, которые за деньги налогоплательщиков паразитировали, угрожая работникам увольнениями, уголовными делами и поломанными жизнями. Далеко не все выдерживали такой прессинг и сдавались. Они уходили в себя и пытались делать вид, что это всё их не касается.


Также нет ничего удивительного, что нас не хватило на бессрочный протест: к сожалению, мало кто готов идти на такие жертвы. В любом случае такой мощный и длительный протест стал великим достижением в истории нашей страны. Однозначно, он нанес серьезные травмы режиму Лукашенко и неизвестно, как он с ними справится в будущем. Но мы всё равно не собирались останавливаться, даже несмотря на такое разочарование.


Я уже не верил в падение режима до Нового Года и готовился к длительной, болезненной борьбе, которая для многих могла закончиться крайне печально. Именно тогда стало окончально понятно, что белорусов ждет тяжелейший марафон, который может привести к неизвестно какой развязке.


Лукашенко же сразу почувствовал запах крови и перешел в еще более масштабное наступление, чем после августа. Пошли массовые чистки на предприятиях. В университетах начались отчисления студентов, кто был замечен на протестах. Частные заведения, которые не работали 26 октября попали под обилие надуманных проверок, по итогу которых большинство из них были вынуждены закрыться. Это было настоящее безумие из бесконечных увольнений и прочих санкций. Не стоит и забывать про уголовные дела, которые без остановки заводились против протестующих.


Прилично доставалось и протестующим на улицах: если раньше силовики в основном бесчинствовали в центре города, то теперь они полностью переключились на районы. В августе-сентябре наши цепи солидарности на “Спектре” были относительно безопасными, сейчас же на них постоянно были задержания. Мне не раз приходилось спасаться оттуда бегством и это начинало утомлять. Вскоре мы практически перестали собираться на этом месте.


Но несмотря на прессинг, мы продолжали выходить в других местах Уручья, регулярно устраивали вечерние шествия по району. Но больше всего меня радовал и вдохновлял наш двор: несмотря на ухудшение погоды и сложности в нашей борьбе мы всё равно продолжали собираться каждый день.


Но после провала Народного Ультиматума я был настолько подавлен, что впервые пропустил следующий воскресный марш - раньше мне проблематично было бы простить себя за такое. А ведь это был марш на Куропаты - культовое место для белорусов. Именно здесь были расстреляны и захоронены тысячи наших соотечественников во времена сталинских репрессий. К сожалению, за преступления тех лет не последовало наказания. А безнаказанность и породила последователей этих убийц, которые теперь терзали нашу страну.


Воскресенье 1 ноября совпало с праздником поминовения усопших “Дзяды”. Также в этот день отмечалась дата расстрела видных деятелей белорусской интеллигенции в 30-е годы прошлого века. Так что это было идеальное время для “Марша против террора”.


Одной из главных проблем Куропат было расположение. Лесное урочище находилось за пределами Минска, и добираться туда было довольно непростым занятием. Каратели же сделали всё, что этот маршрут стал еще сложнее.


Люди собрались в 2 часа возле метро Парк Челюскинцев и двинулись по запланированному маршруту. Однако на протяжении всего маршрута протестующих постоянно атаковали, обстреливали и избивали.


В итоге люди разбились на большое количество групп и в конце концов несколько тысяч героев смогли прорваться до священного места. Но это далось слишком большой ценой: сотни избитых и задержанных, причем против многих протестующих завели уголовные дела за массовые беспорядки.
Почему-то против бандитов, которые начали обстреливать безоружных и мирных людей, никаких дел не заводили. Но, как говорится, иногда не до законов.


Я же понял, что больше не могу находиться дома во время маршей. Наблюдать за этим еще страшнее, чем находиться с товарищами по несчастью в толпе. Каждую минуту меня мучила совесть - ведь я должен быть в другом месте, а не позорно отсиживаться в уютной квартире. Проще самому носиться от ОМОНа, чем прятаться дома и чувствовать себя жалким червяком.


В начале ноября решил наладить личную жизнь, с которой возникли некоторые проблемы за последние месяцы. Через одно замечательное приложение для знакомств удалось найти такую же безбашенную “змагарку”, которая с августа проводила время похожим образом, как и ваш покорный слуга. Я не придумал ничего лучшего, чем позвать ее на очередной праздник, который проходил у нас во дворе.


После мероприятия мы пошли вешать ленты - чем еще могли заниматься революционные пары в это непростое время. Мы начали развешивать прямо посреди дня по дворам без какой-либо маскировки - в любой другой день я бы не позволил свершиться этому безумию и использовал все свои стандартные атрибуты конспирации. Но сегодня надо было показать, кто из нас более бравый змагар, поэтому меры предосторожности были успешно забыты.


К счастью, нам не повстречались блюстители порядка - мимо нас лишь проходили наши единомышленники, которые радостно приветствовали наше "развлечение". Именно такие свидания были у меня той странной осенью.


Через пару дней это даму схватили на марше. Абсолютно подавленный, я начал писать ее знакомым, узнавать, как можно найти адвоката, и даже собрал небольшую передачку. Но уже вечером того дня её отпустили из РУВД, и мои старания были напрасны. К сожалению, в итоге у нас с ней ничего не получилось - а ведь могла выйти красивая любовная драма.


8 ноября планировалась 13-я воскресная акция протеста - “Марш народовластия”. После пропуска похода на Куропаты я колебался и не был уверен в том, что хочу снова идти. Утром я находился в центре города и неожиданно наткнулся на огромную колонну военной техники. Увидев эти позорные машины с подонками, которые снова ехали издеваться над моим народом, мои сомнения сразу же испарились. Злоба полностью меня переполнила. Я плюнул на все планы и двинулся к Стеле - минчане снова собирались в этом районе.


Впервые я пришел на марш так рано. Весь район Стелы кишел карателями - такое чувство, каждую неделю они размножались почкованием. Прямо на моих глазах пошли задержания. Я решил не повторять судьбу этих несчастных и, выбравшись из окружения, оказался на проспекте Машерова. Там было относительно тихо, и я решил там дождаться подхода основных сил. Вскоре ко мне подошел дедушка, который тоже пришел на марш. Где-то полчаса мы с ним болтали о нашей нелегкой судьбе.


По ходу нашей беседы каратели перекрыли мост, который вёл к Стеле и отрезал нас от тех, кто там находился. После этого людские потоки начали стягиваться прямо к тому месту, где мы общались, и таким образом мы оказались в центре толпы. Я не пошёл к месту сбора - оно само меня нашло. Довольно быстро сформировалась колонна и двинулась вперед по проспекту Машерова. Я кричал “подождём”, но, словно подгоняемая карателями, толпа летела вперед, не дожидаясь остальных.


При этом я совсем не чувствовал никакой эйфории - каждый кубический сантиметр воздуха был пропитан напряжением. Каждую секунду я ждал, из-за ближайшего угла выскочит толпа в чёрном и устроит нам ад.


За несколько минут моя подруга позвонила мне и сообщила, что в районе Немиги огромная засада ОМОНа. Поэтому когда мы вышли к перекрестку с улицей Богдановича, я был уверен, что те, кто в голове колонны знают о засаде и повернут в сторону площади Бангалор, а не Немиги. К моему ужасу, толпа начала поворачивать на Немигу. Я кричал во всю мощь о засаде, но такое чувство, что меня никто не слышал. Все спокойно шли к ловушке и даже не понимали, что их там ждёт.


Я остался один стоять на перекрестке, наблюдая, как люди спокойно движутся к карателям. У меня текли слезы от злобы и бессилия, но я ничего не мог сделать. Вскоре я понял, что я у всех на виду и спокойно могу привлечь внимание милиции, которая, такое чувство, была везде.


Несмотря на то, что основная колонна ушла в противоположном направлении, вокруг меня собралось множество небольших групп людей, которые не понимали куда идти и что делать. Некоторые стояли в задумчивости или уныло топтались на месте, а некоторые без устали ругались друг с другом. Они обвиняли и Тихановскую, которая мало чего делает, и Стёпу Путило за плохие маршруты, и самих протестующих за пассивность. Я бы соврал, если бы сказал, что у меня в те мгновения были другие мысли касательно происходящего.


Как оказалось, через несколько минут всю колонну жестоко разогнали именно в районе Немиги - как и предполагалось. Какое-то время я бродил по центру и искал новые места сбора, но вместо этого видел бусы с ОМОНом. В конце концов я решил идти домой.


Вся магия мирных протестов испарилась без следа. Вместо воодушевленных счастливых белорусов, теперь передо мной находились уставшие и озлобленные люди, которые не понимали, что делать дальше. 8 ноября по всей стране было задержано более 1000 человек - мы продолжали бить лишь такие рекорды. Полностью мирные протесты, которыми восхищался весь мир, объективно больше не работали в текущем формате. Увы, не было универсальной методички, как бороться с людоедскими режимами и никто не мог подсказать правильные способы свержения диктатуры Лукашенко.


Я возвращался домой и едва ли не каждый мой шаг сопровождался ругательствами. Я без устали злился на “глупых” протестующих, которые пошли прямо к своей погибели, и на тех, кто остался дома, и на силовиков, которые продолжали защищать президента-маньяка. У меня всё кипело от накопившихся усталости и агрессии. Было настоящим чудом, что я продолжал работать и регулярно общаться с людьми и при этом ни разу никого не придушил (если что, расправа над кем-либо не входила в мои планы). Было понятно, что глупо кого-либо обвинять в своих бедах, но всегда проще свалить все свои проблемы на другого - именно этим и занималось большинство белорусов в это непростое время.


Шел четвертый месяц освободительной войны. Бутылка шампанского, которая должна была быть откупорена в день победы над режимом, покрылась приличным слоем пыли. В нашей борьбе наступил застой. Обе стороны не были в состоянии добиться своих целей: нам не хватало чего-то, чтобы полностью мобилизоваться, а власть никак не могла подавить протест, несмотря на то, что бросила на это все свои ресурсы. Должно было случиться нечто, что подтолкнуло бы уставших белорусов и после этого они уже точно вышли всей страной. И в середине ноября произошло то, что и должно было это сделать.


Глава 10
Я выхожу


На волне протестов в одном из районов Минска появилась Площадь Перемен - это была обычная трансформаторная будка во дворе, на которой был нарисован мурал с диджеями, включивших пресловутую “Перемен” Цоя в августе на провластном митинге. Площадь Перемен, как и многие протестные точки, стала концертной площадкой для многих исполнителей и регулярно можно было увидеть выступления солидарных музыкантов рядом со ставшим легендарным граффити.


 



Со временем эта площадь стала настоящим полем сражений: каждый раз коммунальщики под охраной доблестной милиции в масках (чтобы люди не видели их благородных лиц) закрашивали мурал, срезали бело-красно-белые ленты рядом, но жители сразу же бежали его восстанавливать, а ленты возвращались на свое место. Таких дворов было крайне много по всему Минску  - не стоит забывать и про двор вашего покорного слуги, где тоже шла серьезная борьба, правда она уступала Площади Перемен по масштабу.


Такой расклад не очень радовал Лукашенко. Диктатуре не нужны были свободные люди, которые при этом еще активно знакомились и общались друг с другом. Они начали искать способы, как утихомирить дворовую активность. Государственные СМИ сообщили о создании групп “неравнодушных граждан”, которые будут помогать героям из МВД наводить порядок на улицах. Тот самый порядок они наводили довольно специфическим способом: вместо уборки мусора, предотвращения парковки машин на газоне и борьбы с местными алкоголиками, они ходили по дворам, срезали ленты и закрашивали граффити. Именно такая группа пожаловала на Площадь Перемен 11 ноября.


По старой схеме они начали оживленно заниматься тем же, чем и обычно. Многие жители вышли помешать подозрительным людям в маскам уничтожать результаты их работы. Одним из таких стал житель одного из домов Площади Перемен - Роман Бондаренко. Во дворе он что-то крикнул “неравнодушным гражданам” - те сразу набросились на него, избили и уволокли в машину. Наутро вся страна узнала, что ночью с травмой головы, несовместимой с жизнью, его увезли в реанимацию, но спасти его не удалось и он скончался. Мы все увидели множество видео, снятых жителями двора, на которых было видно, как жестоко били Романа, а потом, как куклу, волокли в машину.


 



Трагическая смерть нашего товарища по оружию стала настоящим шоком для всех неравнодушных белорусов. Возмущение и боль переполняли наши сердца. Вся жуть ситуации была в том, что каждый из нас мог оказаться на месте Бондаренко. Я тоже мог вечером выйти во двор и попасть в такой же замес.


Позже мы узнали, что Роман был художником, который создал пресловутое граффити с диджеями. От этого внутри всё сжалось ещё больше. Они убили художника, который нёс свет в наши жизни. Они убили часть нас.


 



 



Последними словами Бондаренко были “Я выхожу” - именно это он написал в чате перед роковым выходом. Теперь это был наш главный протестный лозунг. Роман вышел за соседей, за белорусов, за всех, кто боролся. Настал черёд белорусов выйти за Романа.


На следующий день в 12 часов дня вся страна вышла на цепи памяти Романа Бондаренко. По старой традиции я засиделся за работой и выбежал из дома в самый последний момент. Ради безопасности я временно переехал на конспиративную квартиру в довольно тихом районе, где не так кипели страсти, как во многих частях города. Мне хотелось, подъехать к своей компании в Уручье или в центр, но я катастрофически не успевал. В итоге пришлось протестовать одному в не известном мне месте.


Я вышел к дороге в абсолютной тишине. Напротив стоял крайне подозрительный тонированный бус с включенными фарами, но мне было плевать на всё - в жизни осталась лишь боль за Романа Бондаренко и больше ничего. Я поднял кулак вверх и просто стоял напротив буса один на один со своей рваной раной в сердце. Неожиданно засигналили машины и абсолютно тихая улица превратилась в шумную магистраль. Сигналил каждый второй проезжающий мимо водитель. Эти звуки гудков машин были словно траурная трель птицы, плачущей о смерти художника. Я не мог держать внутри всю боль и лишь бесшумно рыдал и продолжал стоять за Романа, а ледяной ветер срывал с лица слёзы.


Неожиданно ко мне начали присоединяться люди и постепенно на месте, где никогда не слышали про протест, сформировалась полноценная цепь солидарности. Мы молча стояли и весь воздух был пропитан скорбью. Мимо нас иногда проезжали бусы с силовиками, но никто не собирался уходить - на фоне всей той боли задержание, избиения и даже смерть казались такими ничтожными. К счастью, они ехали на более оживленные места протеста и нас не тронули. Так мы простояли полчаса и затем, поблагодарив друг друга, разошлись по своим делам. Но никакие активности не могли вернуть ту часть меня, которая умерла на Площади Перемен.


 



Цепи солидарности в этот день чем-то напомнили 12-13 августа, когда белорусы вышли в ответ на беспрецедентные избиения и пытки. Весь город утонул в траурном гуле автомобилей, а возле проезжих частей стояли тысячи людей. Каратели совсем растерялись и не знали, куда ехать разгонять толпы протестующих - они были везде. На нескольких точках сбора ОМОН попробовал устроить дебош, но таких мест было сотни, и в итоге у горе-бойцов ничего не вышло.


 



Вечером по всей стране начали появляться мемориалы в память о Романе. Во многих дворах собирались сотни людей и приносили лампады и свечи. Но главным местом память стала, конечно же, Площадь Перемен. Тысячи минчан стекались к месту, где прервалась жизнь нашего героя. Вместе с лампадами и свечами, там появились плакаты, портреты Романа, флаги, цветы. Обычная трансформаторная будка превратилась в красивейший мемориал, что я видел. Весь город был погружен в траур.


 



 



Я решил навестить Площадь Перемен во время воскресного марша, на который возлагал большие надежды: после такого грех был оставаться дома, и я не сомневался в том, что каждый уважающий себя белорус 15 ноября будет на улице. Поэтому вместо двора, где погиб Роман, я посетил акцию памяти у себя на районе. Сотни людей подходили к стихийному мемориалу и продолжали его украшать. Многие никуда не уходили и оставались скорбить о нашей тяжелой утрате допоздна, несмотря на не самую лучшую ноябрьскую погоду.


 



Вместо того, чтобы потушить пожар, Лукашенко, по традиции, ограничился наглостью и ложью, на которых строилось всё его поведение в последние годы. По его словам, Бондаренко был пьян и вообще был не самым хорошим человеком. Но в любом случае не было понятно, как это оправдывает жестокое убийство. А вскоре врач, который проводил медицинскую экспертизу по делу Романа, заявил, что в крови убитого было столько же алкоголя, сколько у Лукашенко и его пособников совести - то есть ноль. Никого это не удивило - все привыкли к постоянному вранью действующей власти.


Вскоре Артёма Сорокина - того врача, обвинили во лжи и разглашении врачебной тайны - иронично, что оба обвинения противоречили друг другу. Также под раздачу попала журналистка Екатерина Борисевич, которая опубликовала эти данные. Против них завели уголовные дела - всего лишь за то, что они сказали правду в ответ на подлую ложь одного таракана. В то же время против Александра Григорьевича уголовное дело никто заводить не стал, хотя он по той же логике разглашал тайную информацию.


Чем дальше, тем страшнее. Оказалось, что “неравнодушными гражданами” оказались люди из ближайшего окружения Лукашенко - судя по всему, кадров для дворовых бесчинств катастрофически не хватало. Слишком мало белорусов оказалось готово добровольно помогать “народному президенту”. Увы, законы у нас работали лишь против оппонентов режима. Поэтому подонки, которые были замешаны в зверском убийстве, остались безнаказанными. Да, Александр Григорьевич всё равно пообещал найти преступников, но мы все знали, чего стоят обещания этого товарища.


В течение нескольких дней продолжались акции памяти Романа. А в воскресенье началась акция “Я выхожу”. В 12-00 по плану “Нехты”, на которого в последнее время обрушилось немало критики (многие обвиняли его в последних неудачах протеста, но почему-то тех, кто оставался дома, никто не обвинять не собирался), мы собирались на Пушкинской, где 3 месяца назад было был убит первый протестующий во время нашей революции - Александр Тарайковский. Там мы планировали восстановить мемориал, который коммунальщики и милиция регулярно уничтожали, а затем двинуться маршем на улицу Червякова, где находилась Площадь Перемен.


К сожалению, протестующие разделились на несколько лагерей: некоторые продолжали прислушиваться к рекомендациям “Нехты”, но многие действовали по другим схемам. В итоге в этот день никто толком не знал, где собираться: кто-то отправился на Пушкинскую, другие сразу же поехали на Площадь Перемен. Также шли слухи про сбор на Стеле, а часть жителей востока Минска (в том числе солидная доля моих соседей) двинулись к месту гибели Бондаренко отдельным маршем. Интернет в очередной раз отключили, поэтому координация в этой ситуации становилась еще сложнее.


Наша компания же решила попробовать пробраться к Стеле - именно туда двинулись протестующие от Пушкинской. Наша группировка отправилась на двух машинах и высадилась в ЖК Каскад - один из самых протестных районов за последние месяцы. Во дворах этого жилищного комплекса регулярно вывешивались наши флаги, которые каждый раз приезжали снимать бригады пожарных и милиции - это было важнее, чем спасать людей. На этот раз во дворах собралось немало людей и все выдвигались к Стеле, а оттуда к Площади Перемен.


В это воскресенье вместо флага у меня был плакат “Я выхожу”. Наша небольшая группа вышла на улицу Тимирязева и под оглушительный гул автомобилей двигались к Стеле. Правда чем ближе мы подходили к нашей цели, всё меньше людей оказывалось рядом с нами, что вызывало серьёзные подозрения. Вскоре мы приблизились к заветному перекрестку, но вместо тысяч протестующих нашим глазам предстали автозаки, автобусы и сами ОМОНовцы, браво разгуливающие по улице.


Было поздно куда-то убегать или разворачиваться - мы бы сразу привлекли к себе внимание и на нас бы сразу набросились. Поэтому, разбившись на пары, мы продолжали двигаться к Стеле в надежде, что вот-вот подойдёт гигантская колонна с нашими товарищами.


В этот день я изо всех сил пытался использовать свои актерские способности и пробовал изображать спокойствие и непринужденность, когда мимо нас проходили “космонавты”. Каждую секунду я ждал, что ко мне подойдут и следующие 15 суток пройдут “великолепно”.


На противоположной стороне улицы омоновцы погнались за каким-то парнем и вскоре схватили его и повели в автозак - после этого хотелось с криком бежать без оглядки, но вместо этого я непринужденно рассказывал истории соседке, которая шла рядом.


Когда мы подошли к Стеле, людей там так и не оказалось. Вообще вопрос “где все?” я себе задавал чаще всего в течение этого дня. Перед нами была лишь огромная пробка сигналящих машин. Некоторые из пассажиров вылазили из окон вместе с флагами, правда одному не повезло: омоновцы подбежали к его автомобилю, вытащили из него, избили и уволокли в неизвестном направлении.


Вскоре кто-то из прохожих подсказал, что колонну, что двигалась к нам, разогнали и теперь все направляются к Площади Перемен. Удача была на нашей стороне и мы смогли выбраться из кольца милиции, добраться до машин и отправиться к нашей конечной цели.


Это был настоящий автопробег солидарности: по дороге к Площади Перемен мы ехали крайне медленно из-за пробки, но было очевидно, кто в этой пробке находился и куда ехал. Практически каждый водитель сигналил без остановки, при этом из многих машин вылезали люди с бело-красно-белыми флагами и приветствовали друг друга. Ещё было довольно странно, что по дороге нам ни разу не попался ни один милиционер - они как будто испарились.


Когда мы подъехали к Площади Перемен на Червякова, там стояла подозрительная тишина. Но оказавшись во дворах, среди которых она находилась, нам всё стало понятно: мы опоздали. Теперь было понятно, куда были переброшены все каратели. Я никогда не видел такой сумасшедшей концентрации этих мерзких существ в черном или в камуфляже. Каждый квадратный метр был наполнен тараканами со щитами и оружием.


Из многих окон лились крики с проклятиями в адрес карателей. Я никогда не видел столько ненависти по отношению к милиции. Сама Площадь Перемен, к которой я так хотел попасть, была полностью разгромлена безумными варварами. Во дворам с дикими криками каратели носились за своими жертвами и отлавливали прямо перед нами. Это было жуткое ощущение, как будто со стороны наблюдаешь за фильмом ужасов. Только это всё было наяву, и мы никак не могли помочь этим несчастным.


В какой-то момент прямо к нашей машине двинулось два карателя с ружьями. Уже во второй раз за день я начал изображать абсолютную невинность и непринужденность. К счастью, они прошли нас, но из приоткрытых окон было слышно, как один из них сказал “Смотри, какие уебаны здесь сидят” - думаю, после этих слов уважаемый читатель поймет, каким интеллектом обладали орки, занимающиеся “охраной порядка” в нашей стране.


К счастью, мы смогли выехать из этого окружения. Когда мы оказались на Старовиленском тракте, я снова вернулся в состояние шока: моим глазам предстала самая длинная колонна военной техники, что я до этого видел. Эти подонки бросили столько сил на трансформаторную будку, окруженную лампадами, лентами и плакатами. Позорный диктатор сделал всё, чтобы растоптать нашу память о герое, который погиб именно из-за этого подлеца и его приспешников. Этим варварским поступком Лукашенко лишь подтвердил виновность своих пособников в убийстве Романа.


Как оказалось, большая часть протестующих сразу отправились на Площадь Перемен. Несколько тысяч человек собралось возле нашего главного мемориала. Сначала силовики пытались прогнать людей, используя светошумовые гранаты, но в итоге им самим пришлось отступать. В итоге милиция согнала едва ли не все силы к обычному двору на улице Червякова и окружила оставшихся несколько сотен людей, которые решили остаться и защищать мемориал до конца, в то время как остальные разбежались.


 



Это было жуткое побоище, закончившееся избиениями и задержаниями всех безоружных защитников Площади Перемен. Вскоре можно было увидеть немало видео, на которых оставшиеся герои были без пощады разгромлены.  В этот страшный день снова обновился рекорд по арестам: более 1300 человек встретили этот день в РУВД и СИЗО.


 



 



После того, как людей возле мемориала не осталось, животные в погонах посрывали плакаты, портреты и флаги. Затем жалкие рабы-коммунальщики под надзором своих сатрапов вывезли всё остальное. Именно так красивейший памятник имени Романа Бондаренко снова превратился в унылую трансформаторную будку посреди пустынного двора.


 



Казалось, что каратели на этом успокоятся, но они бросились отлавливать людей по всей округе - именно в этот момент мы и приехали на улицу Червякова. При этом фашисты врывались в дома и квартиры и хватали всех. у кого не было прописки в этих квартирах. До самого утра многие протестующие тихо прятались у неравнодушных людей, боясь даже шелохнуться, чтобы не привлечь внимание существ, которые без устали до самого утра следили за домами возле Площади Перемен. Лишь утром каратели покинули это злополучное место и несколько сотен людей смогли выбраться из ловушки и разъехаться по домам.


Мы просто обязаны помнить имена чудовищ, которые убивали Романа в его же дворе; всех фашистов, которые по-скотски надругались надругались над нашей памятью. Фраза “Не забудем, не простим” должна быть не только обычной кричалкой во время маршей, а нашим жизненным кредом. Нужно постоянно напоминать этим негодяям об их преступлениях и о неминуемой расплате за всё их паскудство. Если “перевернем страницу”, как уже не раз предлагал Лукашенко, то навсегда перестанем быть людьми и станем жалкими разлагающимися червями, не заслуживающими ни капли уважения и сострадания. Нас окончательно растопчут и сотрут со страниц истории.


Также мы не имеем права забывать про героев, которые уже отдали жизни за наше будущее. Любая уважающая себя нация просто обязана их чтить. Увы, на данный момент я буду не совсем честен, если скажу, что белорусская нация полноценно сформировалась. Но если мы хотим дойти до победы и построить истинную Беларусь, а не жалкую тень восточного соседа, то просто обязаны регулярно вспоминать про людей, которые пролили свою кровь, чтобы Беларусь жила вечно не на словах, а на деле: начиная с Кастуся Калиновского и заканчивая Романом Бондаренко. Увы, боюсь, что Роман - далеко не последняя жертва этого безумного режима. Но лишь мы можем остановить этот кровавый конвейер.


Раньше я видел фашистов лишь в фильмах про Великую Отечественную Войну. Теперь же они сошли с телеэкранов и носились по нашим дворам, убивая ни в чем не виновных людей. Они вероломно врывались в квартиры и творили настоящие бесчинства.


То, как это мерзавцы надругались над нами, невозможно было описать цензурными словами. Думаю, если бы этим чертям поступил приказ помочиться на могилы своих предков, они бы наперегонки кинулись его исполнять.


Мне было безумно стыдно, что я не успел вовремя добраться до двора на улице Червякова и помочь остальным. Конечно, я не уверен, что мне хватило бы духа остаться в этой небольшой группе в окружении. С другой стороны, если бы нас было столько же, сколько и в августе, то нам точно не пришлось бы отступать.


Безусловно, Роман поразил своим бесстрашием и решимостью, однако прежде всего меня удивило, насколько он был одинок в момент своей смерти. Никто не побежал его защитить или хоть как-то помешать карателям его убивать. Все стояли с телефонами и снимали с различных ракурсов, а затем выкладывали отснятое в социальных сетях с “серьёзным осуждением”.


В этом суть нашей революции: есть один или несколько героев, которые выходят и приносят себя в жертву, а остальные лишь сочувствуют и ничего не делают для их спасения. Казалось бы, смерть Бондаренко должна была стать тем самым триггером, тем Рубиконом, после которого сидеть дома - преступление. Но она только породила толпу сочувствующих, которые могут лишь написать пафосный пост в соцсетях, а потом успешно про него забыть.


“Я выхожу” должен был сказать каждый и действительно выйти. Но трусость и равнодушие победили, а зачистка Площади Перемен стала символом подавления памяти и солидарности. Нас втоптали в землю, а те, кто должен был нас откопать, отвернулись и ушли.


Это был первый раз, когда я не мог найти ответы на свои вопросы. Почему нас сегодня было так мало? Где те сотни тысяч с цветами и плакатами, которые кричали о победе в августе и сентябре? Неужели для них оказалось нормальным безнаказанное убийство человека во дворе собственного дома?


Моя психика больше не была в состоянии воспринимать происходящее. Вернувшись домой, впервые жизни я напился до беспамятства - других способов борьбы с этим безумием я больше не видел.


15 ноября началась агония белорусской революции достоинства. В августе и сентябре она поражала весь мир своей красотой и массовостью. Но на нашем примере можно было увидеть, как всё прекрасное можно спокойно растоптать и уничтожить.
Глава 11
Власть дворам


После избиения на Площади Перемен и тысячи с лишним задержанных всем стало окончательно понятно, что централизованные мирные марши больше не работают. Гнать людей на убой к Стеле стало бессмысленно и глупо, а лезть на баррикады мало кто горел желанием. Люди даже перестали заниматься перекрытием дорог - видите ли, это расстраивало водителей. А превращение страны в концлагерь их скорее всего не расстраивало. Поэтому нужно было менять тактику и мы пришли к концепции районных маршей, которая уже не раз обсуждалась. Основная идея была собираться не в центре города, а прямо у себя на районах вместе с соседями.


Меня вдохновляла эта перемена в протесте: последние централизованные марши заканчивались крайне печально, а идея пройтись толпой по родным местам вдохновляла. В начале осени мы регулярно устраивали вечерние шествия с ребятами со “Спектра”, и это была хорошая возможность вернуться в те радостные времена (было такое чувство, что после этого прошла целая вечность, а не пару месяцев). Еще важным преимуществом новой концепции было в том, что теперь не нужно было тратить долгое время на дорогу до точки сбора. Объективно, районные марши должны были реанимировать многострадальный белорусский протест, который к середине ноября представлял собой печальное зрелище.


За последние месяцы наше дворовое сообщество разрослось и мы стали настоящей командой. Районный марш был бы хорошей возможностью проверить, как работают горизонтальные связи и оценить, как организуются другие дворы. К тому же для карателей это была довольно сложная задача: они были натренированы действовать централизованно, а в новых условиях им пришлось бы рассредоточивать свои силы, к чему они явно не привыкли.


22 ноября должен был состояться состояться юбилейный 15-й (!!!) воскресный марш. А ведь в августе нам казалась, что после пары наших митингов Лукашенко в панике убежит. Теперь же мерзким воскресным утром я стоял под дождем с ветром посреди двора и ждал соседей, с которыми мы должны были двинуться к точке сбора.


Во время нашего очередного вечернего чаепития за день до этого у нас оставался боевой настрой, даже несмотря на последние неудачи. Да, нас прогнали с центра города, но это не завершало борьбу. Никто и думать не смел пропускать марш. Во многом благодаря своим новым друзьям по двору я столько протянул и не сошел с ума. Многие мои знакомые уже в октябре выпали из борьбы и больше не видели в ней смысла. Но у моих соседей был невероятный боевой дух, смешанный с оптимизмом, который иногда граничил с безумием, что серьёзно заряжало меня на продолжение сопротивления. Глядя на этих героев, оставалась вера в победу, несмотря ни на что.


В этот вечер всё было прекрасно, но когда мы уже начали расходиться, в наш двор ворвался автозак. При этом никто из него не выскочил и задержаний не последовало. Но было сложно объяснить, почему он к нам заехал. Было ли это запугивание перед маршем или у водителя сломался навигатор?


Поэтому утром после того, как к назначенному времени никто не появлялся во дворе, я уже начал задумываться, а не испугались ли все этого автозака. Но вскоре начали подтягиваться первые не самые пунктуальные соседи и вскоре нас уже было около 30 человек - довольно неплохо для двора на окраине города.
Такой приличной группой мы двинулись к точке сбора, которая была возле магазина “Гиппо”. Рядом с ним была большая парковка, что давало собраться большому количеству людей. Также это место крайне выгодно располагалось: Уручье было разделено на две части проспектом Независимости, а “Гиппо” находился ближе всего к этом линии разделения среди потенциальных мест для встречи крупной группы людей.


Мы довольно тихо продвигались по лабиринту дворов, не пытаясь привлекать к себе лишнего внимания. Всё-таки нам не было известно, что приготовили против нас силовики, и было бы не очень хорошо попасть в засаду на подходе. Но скоро к нам начали присоединяться группы наших единомышленников, а кто-то с колонкой включил музыку из нашего протестного репертуара, и этот мерзкий ноябрьский день сразу стал немного светлее.


После малочисленной акции недельной давности у меня не было много ожиданий от нашего районного марша. Пару сотен протестующих были бы не самым плохим результатом для нашего района на окраине. Но то, что я увидел при подходе к “Гиппо”, заставило мою челюсть отвиснуть: под крики “Я выхожу” и “Жыве Беларусь” огромные группы протестующих с флагами стекались со всех сторон и заполняли прилегающее пространство к магазину. Я не мог представить, что столько смелых и свободных людей обитало все эти годы рядом со мной, а сотрудники “Гиппо” уже успели приготовиться к самой массовой распродаже в истории.


Вскоре нас собралось уже несколько тысяч и нам совсем не хватало пространства. Одинокий бус с силовиками пролетел мимо нас, а великие и ужасные омоновцы через приподнятые шторы с нескрываемым страхом вглядывались в огромную толпу. Мы встретили их оглушительным гулом и свистом, но машина быстро унеслась и каратели не успели насладиться нашей искренней любовью. Наконец, мы вышли на проезжую часть и двинулись первым маршем по улицам, которые еще не видывали столько людей.


 



 



Это было неописуемое зрелище: даже в сказочных снах я не мог представить, что по улице спального района будет идти многотысячная бело-красно-белая колонна. Я не чувствовал ни дождя, ни холода, а лишь наслаждался волшебной атмосферой, по которой уже успел соскучиться. А сколько других районов столицы вышло так же, как и мы?


По ходу нашего маршрута какой-то ярый ябатька начал кидаться из своего окна стеклянными банками в нашу колонну. К счастью, никто не пострадал, а проходимца скоро удалось опознать. Как ни странно, его никто не судил, в то время как за крик из окна на омоновца заводили уголовные дела - очередное “иногда не до законов”. Вполне возможно, что этот “герой” еще и орден за храбрость получил лично от Александра Григорьевича.


На одном из перекрестков наша толпа разделилась: кто-то решил продолжить марш по району, а многие хотели отправиться к соседям из Зеленого Луга и Востока. Я был против хождений по другим локациям: у нас и так хватало улиц, которые можно обойти, при этом колонна уже была достаточно солидная для полноценного марша. Да и при соединении с протестующими других районов терялось бы преимущество децентрализации.


После ожесточенных споров посреди перекрестка мы разделились - одна группа повернула направо и пошла дальше по Уручью (я оказался в этой колонне). Остальные же повернули налево в сторону Зеленого Луга. Но не успели они пройти и пары сотен метров, как к ним подъехали тонированные бусы и оттуда выскочили те, о которых уже надоело вспоминать. К моему огромному сожалению, группа из нескольких сотен протестующих кинулась в панику в лес или обратно к нам при виде пары омоновцев. Это было какой-то позор и мне оставалось лишь уныло пялиться издалека на это отступление.


К счастью, люди вскоре осознали, что смысла убегать нет и вернулись и уже сами отогнали небольшую группу милиции. В итоге оставшиеся бойцы протестного фронта продолжили свой путь дальше, но многие всё же решили присоединиться к нам и продолжить путешествие по Уручью, а не по незнакомым местам.


Я впервые шел во главе колонны и не испытывал никакого страха. Эмоции били через край. Я был у себя дома и отступать уже было некуда. Именно эта мысль и вела нас вперед.


Наконец на одном из перекрестков мы решили рассходиться: часть уручских отправлялась к себе по другую сторону проспекта Независимости, а остальные оставались у себя. Мы стояли по разные стороны дороги и прощались, аплодируя друг другу и обещая встретиться здесь же через неделю. Я не смог сдерживать эмоции и просто плакал от умиления, продолжая хлопать в ответ.


Кто-то из дома, находящегося в конце нашего маршрута, включил “Перемен” на полную громкость - её точно было слышно по всей округе. Касательно этой песни у меня наступил этап смирения - даже она не могла испортить всю прелесть этого момента.


Как оказалось, во всех районах были марши с довольно большой численностью. Конечно, с Уручьем никто не смог конкурировать, но огромные марши были на Каменной Горке, Малиновке, Пушкинской и других районах. Было неожиданно наблюдать за таким уровнем протеста даже после трёх с половиной зверств наших оппонентов.


Как и ожидалось, силовикам, привыкшим к централизованным маршам, оказалось совсем не просто. Они не знали, куда им ехать и в каких местах концентрировать свои силы. Поэтому приходилось стрелять из пушки по воробьям и иногда им удавалось достигать цели. Но многих протестующих настолько заряжали родные стены, что они не разбегались даже при применении светошумовых гранат.


Увы, на примере своего района, помимо плюсов моим глазам предстали некоторые неприятные недостатки: у нас не было единого плана шествия, а те споры о выборе маршрута на перекрестке выглядели довольно дико. А то, что огромная толпа разбегалась при виде нескольких милиционеров, ничего, кроме недоумения, не вызывало. Правда концовка марша сполна компенсировала те неудачи и хотелось верить, что уже на следующих маршах мы не будем допускать такие ошибки.


В этот день было задержано чуть более 300 человек - почти в 4 раза меньше, чем неделю назад. При этом было очевидно, что протестующих вышло гораздо больше, чем 15 ноября, что демонстрировало успех новой тактики. Да, было понятно, что со временем каратели приспособятся и к этому формату, но в то воскресенье я просто был счастлив: протест не сдувался, как многие уже успели заявить. И хотелось верить, что наш успех вдохновит остальных, кто уже успел забиться под плинтус от страха и перестал ходить на марши.


Неделю спустя 29 ноября мы продолжили традицию воскресных районных маршей и по проверенной схеме двинулись к точке сбора. По новом плану две части Уручья по разные стороны проспекта собирались у себя в колонны, а затем шли на соединение.


За день до этого я довольно усердно праздновал День Рождения друга, вернулся под утро и толком не успел протрезветь, но уже в 12 часов был на месте - только смерть могла стать причиной пропуска марша. Было бы иронично, если бы омоновцы, поймав меня в этот день, подтвердили бы миф пропаганды о том, что на марши ходят одни лишь наркоманы и алкоголики.


Силовики учли свои ошибки недельной давности и уже лучше были готовы к нашим мероприятиям: они смогли запомнить места наибольших скоплений протестующих и именно там сконцентрировали крупные силы. По поводу Уручья они не долго думали и устроили засаду возле “Гиппо”, считая, что мы снова там соберемся. Но мы заведомо поменяли место сбора и, как и неделю ранее, небольшими группками пробирались к ней.


Собирались мы возле другого магазина, рядом с которым находилась еще и ярмарка. Думаю, как и сотрудники “Гиппо” неделю назад, торговцы уже потирали руки, глядя на такое число потенциальных покупателей. Но вскоре из карманов появились бело-красно-белые флаги и молчаливая толпа наполнила радостным криком всю округу, а вскоре двинулась маршем. Чем дальше мы шли, тем крупнее становилась наша колонна. На улице Городецкой нам явно не хватало места и мы вышли на проезжую часть. Оттуда мы повернули на Острошицкую и двинулись к месту соединения с нашими соседями с другой части Уручья.


На довольно оживленной улице случился транспортный коллапс, но водителей это слабо расстраивало. Они не верили своим глазам и лишь радостно сигналили нам.


Мы приближались к мосту, под которым наши колонны и должны были встретиться. Жители обеих сторон Уручья идеально сработали по времени и практически одновременно должны были подойти к точке сбора. Было невероятно красиво наблюдать, как две бело-красные реки стекаются к одному месту по этому спальному району, совсем не предназначенному для маршей. С каждым шагом мы всё более оживленно приветствовали друг друга, и наконец, под мостом мы встретились. В этот момент я думал, что оглохну от радостного гула вокруг. Это была своеобразная встреча на Эльбе. Но как и для всех белорусов, радостные моменты у нас были строго лимитированы.


 



Не успели мы порадоваться нашей встрече, как позади меня раздались звуки сирен и панические крики людей. Мы еле успели отойти к краю проезжей части, как по встречной полосе вылетела колонна бусов и автозаков. У машин уже на ходу были открыты двери и каратели в темных трениках и куртках с ружьями в руках уже предвкушали успешную охоту.


К моему удивлению, во мне не было страха, как раньше: это был мой дом и здесь уже нельзя было отступать. Позади оставались лишь наши дворы, а потом и квартиры. С криком “Стоим, блять, стоим” я выскочил обратно на дорогу и пытался не дать людям разбежаться. Рядом со мной какой-то парень тоже проревел “Стоим”, но вскоре я заметил, что лишь мы вдвоем остались на дороге: некоторые протестующие отступили к магазину, что находился рядом, а остальные начали бежать к дворам. Несколько силовиков уже выскочило из бусов и кинулись к людям.


Я не видел смысла в бессмысленных геройствах и быстрых шагом направился к остальным, пытаясь остановить товарищей по несчастью. Но после того, как за спиной раздались выстрелы, а рядом со мной послышался удар резиновой пули о стену, у меня сразу же появилась мысль “с вами, конечно же, хорошо, но мне пора”. После этого я бросился за остальными. За каких-то 30 секунд из арьергарда бегущей толпы, я уже оказался во главе забега - месяцы тренировок прошли не зря.


Хотелось бы вставить ремарку: как только начались столкновения в силовиками, я мгновенно протрезвел и все побочные эффекты от алкоголя как рукой сняло. Теперь я узнал ещё одно верное лекарство от бодуна: ОМОН - на страже вашей трезвости. В любом случае надеюсь, что никто никогда не будет так бездумно себя вести, как я, и не будет идти на марши пьяным.


Но несмотря на успехи по борьбе с опьянением, я не знал, что случилось с моими товарищами и в панике пытался отыскать хоть кого-то. Но все поиски по дворам были тщетны. Вокруг лишь шли сотни растерянных людей, не знающих, где дальше собираться.


Нужно было что-то делать, и я решил отправиться на поиски по району на своей машине. Вернувшись домой и переодевшись в нормального человека, я сел в автомобиль и отправился выручать попавших в беду друзей. Но когда я проехался по району, то едва не стал заикаться: всё кишело силовиками. Они начали зачищать всё Уручье, бегая по дворам в поисках протестующих. Норму по задержанным нужно было выполнять, поэтому попадалось немало обычных прохожих. При этом ничего они не могли доказать: без всяких разговоров их скручивали и тащили в бусы или автозаки, а после отправляли на 15 суток в не самых приятных условиях. Страшно было представить, сколько моих соседей могло попасться в лапы этих безжалостных маньяков.


 



К счастью, все мои товарищи по оружию смогли выбраться из этой непростой ситуации. Некоторые остались стоять на месте, и увлекшиеся погоней каратели их не взяли. Также многие успели попрятаться во дворах. Причем солидная часть из них смогла снова соединиться в колонну и пройтись по другой части Уручья и спастись от очередного разгона. Я гордился героями, рядом с которыми жил столько времени, сам того не зная.


Казалось, что на этот раз мы учтем ошибки прошлых маршей и не будем разбегаться при первых же трудностях. Мы прошлись красивым маршем по своей части района, порадовав немало местных жителей: нам радостно махали из окон и поддерживали кричалками. И на этот раз психов со стеклянными банками не оказалось. При соединении в огромную колонну нас на тот момент было несколько тысяч. Чтобы разогнать такую толпу, нужно было бросить немало сил. Но мы разбежались от оппонентов, которых мы превосходили в десятки раз.


Да, можно было оправдать отступления на первых маршах, но сейчас, после такого большого протестного опыта и формирования горизонтальных связей мы должны были действовать гораздо лучше. На деле в тактическом плане ничего не менялось, а даже ухудшалось. Сначала нас прогнали с площадей, затем с центральных улиц, а теперь мы отступали и у себя на районах - там, где уже априори нельзя было идти назад.


Именно так противоречиво закончился 16-й воскресный марш. Наступала зима со всё той же мерзкой погодой и всё тем же отвратительным режимом Лукашенко. А ведь подавляющее большинство экспертов было уверено, что до декабря диктатор однозначно не протянет.


Но в любом случае то, что протест не закончился даже зимой, было настоящим геройством белорусов. Регулярно десятки тысяч граждан рисковали многим, хотя могли бы гораздо увлекательнее проводить это время.


Я сам не понимал, как столько протянул и не отправился в психиатрическую лечебницу или не купил билет в один конец из страны. Чувство гражданского долга, которое глубоко пряталось внутри меня 25 лет, пробудилось с невероятной силой и не могло остановить меня. Также был важен пример соседей, у которых при этом были семьи и дети, но это не было преградой для их борьбы. Они продолжали сопротивление во многом ради будущего своих потомков, чтобы хотя бы они смогли пожить в адекватной стране. Я же, после долгих раздумий, понял, что продолжал выходить только ради себя: всё моё существо было против того, что происходило вокруг, и для меня теперь было абсолютно неприемлемо находиться в стороне. Но в любой момент моя психика могла не выдержать, а в случае попадания в руки милиции, эти дельцы вполне могли немало нарыть на вашего покорного слугу, о чем будет рассказано немного позже. Но я был здоров и на свободе - следовательно, я не видел повода для остановки свой деятельности.


А протестная работа шла полным ходом: помимо воскресных маршей мы продолжали партизанить темными ночами. Темными зимними вечерами парень с вымышленным именем Валера (вскоре все участники нашего чата для безопасности перешли на псевдонимы) шел шатать режим. Именно так появился Валера Шатунов, который вел это не самое радостное повествование. Благодаря ему и его храбрым товарищам на фонарных столбах и деревьях появлялись БЧБ-флаги и ленты, а коммунальщики не успевали закрашивать на стенах наши граффити, а милицейские патрули упорно пытались караулить нарушителей. Периодически появлялись новости о том, как где-то схватили таких же партизан и многим из них давали серьезные сроки. Но наш относительно исправно работающий дозор и, конечно же, везение спасали от таких передряг.


Стоит отметить, наша деятельность требовала не только человеческие: краска, ленты, различные материалы для флагов - всё это стоило денег, а так называемые “кукловоды” почему-то ничего нам не давали. Поэтому всем двором мы скидывались на различные активности, в которые также входили и наши праздники, и помощь задержанным. Именно так формировалось местное самоуправление, которое столько лет искореняли наши правители.


Особенно было трогательно, когда наша соседка долгое время находилась за решеткой по делу о массовых беспорядках, а мы покупали ее детям подарки. Без солидарности и взаимопомощи невозможно было протянуть в условиях, в которых находилась наша страна. Радовало, что эти атрибуты полноценной нации формировались прямо у меня на глазах.


Несмотря на первые морозы, наши дворовые чаепития и праздники никуда не исчезли. Да, нас стало меньше, но самые стойкие бойцы продолжали регулярно выходить на улицу. За эти месяцы мы стали гораздо ближе знакомы и наши сборы с каждым разом становились всё душевнее.


Несмотря на то, что протест еще держался, нам нужна помощь оппозиционных лидеров, которые должны были реабилитироваться после провала Народного Ультиматума. Тихановская продолжала встречаться с европейскими политиками, рассказывать про зверстве в Беларуси и призывала к более усиленному давлению на режим Лукашенко.


К счастью, Евросоюз, который раньше в основном занимался лишь “осуждением” деятельности наших властей, под давлением штаба Тихановской приступил к активным действиям и начал принимать пакеты санкций против Лукашенко, его окружения и особо отличившихся в борьбе с народом деятелей. К декабрю таких пакетов было уже три, причем согласно последнему в санкционные списки попали ещё и компании, близкие к Лукашенко, что уже было небольшой победой. В любом случае, данных мер было мало и Запад мог сделать для нас гораздо больше, но всё равно мы были благодарны даже за такую помощь.


Лукашенко, даже несмотря на усиление международного давления, продолжал гнуть свою линию. Зима грозила нам не только холодом, но и усилением беспредела со стороны властей. После того, как протестующие покинули центр городов, можно было полностью сконцентрироваться на борьбе в дворами.


Однозначно 2020 год для белорусских спецслужб будет самым позорным в истории: они проспали нарастание протестных настроений летом, а затем не заметили, как во дворах сформировалась едва ли не отдельное государство. С большим опозданием они начали бороться с этим пожаром, охвативших вымышленный островок стабильности Александра Григорьевича.


Справедливости ради, после долгого валяния дурака, КГБ и МВД к концу осени начали эволюционировать и совершенствовать свою не самую эффективную тактику. Вскоре они начали внедрять своих сотрудников в районные и дворовые чаты, пытаясь там устраивать провокации и демотивировать участников.


В наш дворовой чат периодически добавлялись такие кадры, но я быстро их вычислял и банил. Вообще было довольно радостно наблюдать, как  у нас адекватно и культурно велось общение онлайн. В чате регулярно шла дискуссия и на политические, и обычные житейские темы. При этом люди  довольно редко теряли контроль над эмоциями и никогда не переходили на личности.


Вскоре силовики начали более основательно подходить к борьбе с дворовыми чатами. Мне пришлось начать по-настоящему понервничать, когда силовики начали подбираться к администраторам этих чатов, коим ваш покорный слуга и являлся. Сначала на них заводили административные дела, но потом пошли и уголовные (за массовые беспорядки, создание экстремистского формирования, оскорбления представителей власти - похожих надуманных обвинений было довольно много).


В СМИ регулярно появлялись новости об аресте очередного администратора. Я ломал голову и пытался узнать, как же так они легко находили моих коллег - неужели в КГБ работают такие серьезные хакеры? Вскоре я узнал, как бравые деревянные солдаты Урфина Джюса выполняли приказы начальства при поисках нужных им людей - как всегда с присущей наглостью и тупостью.


На деле оказалось, что сотрудники милиции устраивали рейды по дворам во время вечерних чаепитий и отлавливали всех подряд. Затем под пытками выбивали пароль от телефона и доступ к Телеграму. После таких незамысловатых мероприятий довольно часто удавалось обнаружить неудачливых администраторов.


Каратели думали, что если отобрать доступ администратора к телеграм-чату или каналу, то все дворовое сообщество перестанет существовать. Но на деле другими соседями создавались новые телеграм-чаты. При этом довольно часто люди переходили в закрытые чаты, чтобы там не было лишних глаз.


Таким образом мне теперь приходилось еще внимательнее следить за собственной безопасностью - теперь её не было даже во дворе собственного дома. Поймав меня, спокойно могли бы выйти на других участников нашего дворового актива. А ведь всё начиналось с того, что я просто создал чат и разместил его на карте. Именно так на глазах деградировало законодательство в стране: люди, которые мирно собирались у себя во дворах становились преступниками, а подонки, погрязшие в коррупции, получали новые награды.


6 декабря наступил 120-й день протестов, а вместе с тем и воскресный “Марш Воли”. С раннего утра по району, как коршуны, кружили автозаки и не раз проносили под окнами. Мой отец тем же утром пошел в магазин и по дороге увидел колонну этого автохлама. Вернувшись домой, рассказывал о них как о каких-то экзотических животных. Увы, для меня это была едва ли не повседневная реальность.


На этот раз у нас не было определенной точки сбора. Мы бродили по дворам и именно там пытались собраться во что-то единое - к дороге было выходить абсолютно бессмысленно. На каждом перекрестке находилась либо патрульная машина, либо “тихарь” с рацией - они координировали колонну основных сил карателей. Это был настоящий прогресс в их тактике, что значительно усложнило наши перемещения.


Около получаса мы находились в поисках и я уже собирался идти домой - у меня не было идей, как провести марш под таким бдительным присмотром. Но неожиданно раздалось оглушительное “Жыве Беларусь” и из-за ближайшего детского сада появилась огромная бело-красная колонна. Опять эта магия с толпами, появляющимися из ниоткуда.


Теперь мы маршировали по дворам. Белорусы продолжали находить новые возможности для протеста, даже несмотря на едва ли не военное положение, в котором мы находились. Но даже под таким прессингом я был счастлив идти этим солнечным морозным утром по закоулкам, ставшими мне такими родными за последние месяцы.
 



Около получаса мы петляли по лабиринтам из домов оживляя каждый двор, а местные жители активно поддерживали нас из окон и снимали нас на камеры своих мобильных телефонов. В последнее время каратели делали всё, чтобы независимые журналисты не могли попадать на акции и их освещать, поэтому теперь мы были сами себе журналисты, с чем довольно неплохо справлялись: с каждой акции регулярно появлялось множество наших видео, несмотря на все попытки наших оппонентов.


По округе продолжала кружить техника силовиков - однозначно, они ожидали удобного момента, как высадиться и начать нас атаковать. Вскоре кто-то пустил слух, что на одном из перекрестков высадился десант карателей и движется прямо к нам. Мы решили разойтись и перегруппироваться через полчаса на другой стороне Уручья. Но не успели мы договориться, как с другой стороны подъехали автозаки и оттуда тоже хлынули космонавты.


Мы кинулись в ближайший дом и успели скрыться подъезде, который кто-то из местных для нас открыл. Как только за нами захлопнулась металлическая дверь, во дворе появилась группа бравых бойцов. К счастью, практически все участники марша успели вовремя разбежаться и поэтому омоновцы тоскливо бродили по пустым в дворам в поисках жертв. Вскоре они устали от ходьбы и начали грузиться обратно в свой транспорт.


Но мы не собирались просто так заканчивать марш. На другой стороне Уручья нас ждали наши товарищи и, как только колонна бусов и автозаков отправилась путешествовать дальше, мы сразу же двинулись в путь.


Перебравшись через проспект Независимости мы снова оказались во дворах и пытались догнать колонну, шум которой уже слышали издалека. Но вскоре раздались радостные крики и вскоре мы заметили убегающих людей - и они явно не вышли на утреннюю пробежку.


Вскоре появились и “красавцы” в балаклавах. Они изо всех сил носились в поисках протестующих, но выглядело это невероятно забавно, даже несмотря на не самую радостную для нас ситуацию. Эти запыхавшиеся существа еле-еле передвигались, а из раций во всю мощь на них орали их командиры, на что сами омоновцы отвечали, что не знают, куда бежать и кого хватать - ведь вокруг гуляло множество семей с детьми и крайне сложно было найти среди них протестующих.


 



Но через некоторое время мне стало совсем не до смеха. Как оказалось, мы были полностью окружены, а каратели без разбора хватали молодых мужчин - на этот раз это была их главная ориентировка, что ставило меня в совсем печальное положение: нужно было быстро превращаться либо в старика, либо в женщину.


А ОМОН был со всех сторон. Творилось какое-то безумие: все куда-то бежали, а крик не затихал ни на секунду. Я же прикладывал титанические усилия, чтобы не начать бежать или как-то показать, что нервничаю - иначе легко мог привлечь внимание охотников за протестующими. В какой-то момент мимо меня пробежал совсем маленький испуганный мальчик - ох, как же мне хотелось последовать его примеру. На моих глазах уводили задержанных и у меня совсем не было идей, что делать и куда идти. Неподалеку взорвалась светошумовая граната, что еще добавило немало пунктов к панике.


Мои же товарищи со спокойным видом отправились прямо к кордонам с ОМОНом - эта тактика имела место быть и она уже не раз приносила успех. Это было всяко лучше, чем носиться от силовиков, находясь в окружении. Но карателям всякое могли прийти в голову, поэтому я решил не испытывать судьбу и кинулся в открывшийся подъезд рядом. Забравшись на самый верхний балкон, я с печальным видом наблюдал за происходящим.


Более часа я просидел на балконе, пока всё не затихло и каратели не уехали восвояси. Выбравшись из убежища, в довольно быстром темпе я добрался до дома и сразу же отключился до позднего вечера - всё-таки мой организм не выдерживал всех этих потрясений. К счастью, мои соседи успешно выбрались из окружения и тоже вернулись по домам - удача была на нашей стороне.


Вечером мы все увидели кадры того, как задержанных, которых привезли в РУВД, заставляли неподвижно стоять у забора несколько часов на морозе. Мне сложно было придумать объяснения такому паскудству. Касательно издевательств: если в осенью условия в СИЗО были вполне терпимыми, то со временем всё начинало явно ухудшаться: у заключенных забирали матрасы, не закрывали окна в камерах, разрешали отдавать передачки с едой и лекарствами только раз в неделю в определенный день якобы из-за коронавируса (но почему-то провластным мероприятиям никакие вирусы не мешали). Также не стоит и забывать на серьезное психологическое воздействие от доблестных тюремных работников.


Оккупанты чувствовали свою силу и теперь по-максимуму мстили нам за августовские и осенние протесты. А мы уже не были в состоянии мобилизоваться, как раньше. Хотелось верить, что перед Новым Годом многие решили устроить небольшой перерыв, чтобы с января продолжить борьбу с новыми силами. Всё же мало кому хотелось попадаться перед таким большим праздником. Если раньше при задержании могли отпустить на следующий день или посадить на несколько суток, то теперь грозило как минимум 15.


К следующему маршу 13 декабря я умудрился подхватить простуду и решил уже не рисковать - всё же с болезнью попасть в те дикие условия было не самой лучше перспективой. Во второй раз я пропускал воскресную акцию протеста. В этот день впервые не отключили мобильный интернет, что многих обрадовало - наконец власти осознали бессмысленность и дороговизну этого занятия! Но меня же этот факт вогнал в ещё большую печаль: наши оппоненты уже не видели в протестах достаточной угрозы, чтобы применять такие меры.


Но благодаря появлению интернета, у нас появилось преимущество: теперь мы могли пользоваться секретной связью, которую никто не мог прослушать. Все, кто остался дома, расположились возле окон и наблюдали за дорогой, по которой перемещался транспорт карателей. Через секретные каналы связи мы сообщали информацию нашим товарищам, которые находились в колонне.


К счастью, эта схема с дозором из домов смогла помочь вовремя разбежаться - я вовремя успел заметить приближающуюся колонну бусов и о ней сообщить. Но всё равно несколько человек были жестко задержаны.


Было очевидно, что марши, начинающиеся в определенное время, известное всем, больше не работают. Каратели четко определяли скопления протестующих и довольно быстро направляли туда силы. Их сотрудники сидели в наших открытых чатах, и любая информация о точках сбора и маршрутах сразу же оказывалась у них.


Через неделю мы попробовали стратегию с ложными точками и временем сбора. Несколько раз за день появлялись объявления о месте начала марша и силовики бросались туда, но в итоге там никого не оказывалось. К вечеру же мы рискнули собраться на Новой Боровой - там мне уже приходилось бегать еще в июле, и на этот раз у меня не самое хорошее предчувствие от этой идеи.


Я решил добираться на машине и решил объехать весь район вокруг. Довольно неприятно было наблюдать такое скопление подозрительных бусов и джипов, особенно рядом с нашей точкой сбора. Припарковавшись возле двора, где мы должны были стартовать, я сидел в машине и колебался по поводу участия в этом опасном мероприятии - интуиция меня уже не раз в последнее время выручала и на этот раз она мне упорно твердила, что нельзя туда идти.


В итоге я всё же решился пойти, хотя и с небольшим опозданием. Но не успел я выйти из машины и пройти несколько десятков метров, как услышал панические крики впереди. Как оказалось, силовики сразу же разогнали колонну. Я бросился обратно к автомобилю. Отсидевшись несколько минут, я решил объехать район и осмотреть обстановку. Впереди меня ждало не самое радостное зрелище: каждый 100 метров были бусы с ОМОНом и они кружили по району в поисках жертв.


Вскоре в нашем закрытом чате написали мои товарищи, которые успели убежать от ОМОНа и скрыться в одном из подъездов. К счастью, я сразу успел подъехать и вывезти их из этого гетто. Неизвестно, сколько бы им пришлось отсиживаться в ожидании, пока каратели разъедутся. Мы были безумно рады, что нам удалось спастись.


А в это время нас растаптывали. Методично и беспощадно наши оппоненты уничтожали протест. Они совершенствовали свою тактику, каждый раз приспосабливаясь к нашим новым идеям. Нам самим нужно было искать новое решение для спасения протеста и оно нашлось.


Постепенно всё наше общение с соседями перетекло в закрытые чаты - в открытых было слишком много лишних глаз. Стало очевидно, что лучше сообщать о новых акциях именно через эти чаты. Сформировалась секретная команда, которая обдумывала маршруты дворовых маршей, отвечала за дозор и своевременное оповещение о приближении вражеских боевых единиц. Теперь марши были абсолютно тайными и про них знали лишь участники закрытых чатов. Также была солидная система безопасности с дозорными, которые стояли на всех ключевых точках рядом с маршрутом и по определенным каналам сообщали связным в колонне о приближающейся опасности.


Новая акция под названии “Мерцание” была запланирована среди недели после разгона воскресного марша на Новой Боровой. Точку и время сбора сообщили в закрытых чатах за несколько часов до начала. При этом нужно было быть максимально пунктуальными и не отклоняться от расписания ни на минуту. Как всегда, я засиделся на работе и еле-еле прибежал за минуту до начала. Место сбора выглядело довольно странно: в обычном дворе прогуливались как ни в чём ни бывало группки людей в чёрном в масках и не издавали никаких звуков. Однако как только наступило заветное время старта, все неожиданно развернули флаги, включили фонарики, собрались в крупную колонну и с криками “Жыве Беларусь!” двинулись по дворам.


 



Мы шли всего 15 минут, но это было крайне шумно, ярко и позитивно. Колонна не замолкала ни на секунду. “Жыве Беларусь” сменялась на “Лукашенко в автозак”, а затем следовало “Уходи” и многие другие лозунги, которые стали для нас как молитвы. Своими фонариками мы освещали темные дворы словно лучами надежды. Обычные прохожие не ожидали встретить такую колонну у себя во дворах и сначала лишь удивлённо всматривались, а затем радостно приветствовали нас. Это невероятно сильно заряжало позитивом и верой в победу, хотя бы на несколько минут мы чувствовали себя свободными. На конечной точке маршрута с криками “спасибо” мы попрощались друг с другом и так же быстро скрылись во дворах, как и появились.


После этого успеха мы собирались по несколько раз в неделю и довольно успешно проходили по уручским и копищанским дворам, успевая разойтись до приезда карателей. Да, с каждым разом наши ряды редели, но с относительной безопасностью нам удавалось пройти маршрут. Меня поражало, что даже после стольких месяцев протестов, которые не приносили того эффекта, как нам хотелось, люди продолжали выходить в мороз и с риском попасться. Это был героизм, граничащий с безумием. Но мы не могли сидеть дома и пытались делать хоть что-то, чтобы продолжать сопротивление, даже такими партизанскими методами.


“Мерцания” стали одной из самых необычных и красивых форм нашей борьбы. Они напоминали мерцание падающей звезды - наша колонна так же неожиданно появлялась, ярко проходила свой маршрут и мгновенно исчезала вместе со всей эйфорией и надеждой. Было сложно поверить, что минуту назад на этом же месте было несколько десятков настоящих героев, стойких и неуступчивых, а сейчас здесь снова пустота.


Именно благодаря дворовым чатам и установившимися горизонтальным связям, протест протянул так долго под сумасшедшим прессингом. Если бы мне в августе кто-либо сказал, что мы продержимся до Нового Года, я бы сразу вызвал санитаров для этого человека.


Последний месяц 2020-го года подходил к концу и, несмотря на спад протестов, многие из нас с нетерпением ждали января и усиления протестов после новогодних праздников. Именно в этом году мы начали формироваться как нация и показали всему миру, на что способны. Да, нам много чего не хватило, чтобы дожать режим, но всё равно мы верили, что в 2021-м году мы сможем добиться гораздо большего.


Теперь же мы встречали Новый Год, временно позабыв о всех невзгодах, что нам пришлось пережить. А ведь этих испытаний было немало: и коронавирус, который ещё не думал исчезать, и выборы, и дальнейшая борьба с режимом Лукашенко.


Если раньше мы по традиции смотрели выступление Лукашенко по телевизору за неимением альтернативы (его стабильно крутили по всем каналам), то теперь на кухне стоял мой ноутбук и на нем шло поздравление нашего настоящего президента, выбранного нами, - Светланы Тихановской. Крайне непривычно было слушать искренние слова про истинные проблемы белорусов, а не про какие-то вымышленные победы и планы, которые лишь существовали в воспаленном сознании доставшего всех диктатора.


Встретив Новый год с семьями, мы хлынули на улицы. Раньше люди предпочитали проводить новогоднюю ночь в центре города или у себя дома, а не в унылых дворах. Теперь же в то время, как в центре города стояли тысячи сотрудников милиции и пытались охранять унылые полупустые площади с несколькими десятками празднующих, во дворах кипела настоящая жизнь.


В нашем небольшом дворе вышло более полусотни счастливых людей и под шум фейерверков и песни. Металлический стол для настольного тенниса (ставший бело-красно-белым благодаря кое чьим стараниям), ломился от еды напитков - каждый принес с собой хоть-что.


Уровень нашей самоорганизации и культурности поражал. Даже несмотря на самый высокий уровень трезвости, все вели себя максимально корректно. Кто-то принес мангал и прямо посреди двора готовил барбекю. Когда же мы все разошлись, двор был абсолютно чист - эти люди однозначно не заслуживали тех свиней и хамов, находящихся у власти.


Мы не знали друг друга до этого года, но теперь понимали, сколько рядом с нами невероятных личностей, с которыми вполне можно победить и построить счастливую Беларусь будущего.


Этот Новый Год был однозначно лучшим в моей жизни. Несмотря на мерзкий проливной дождь, я просто улыбался от счастья. Мне казалось, что нам подвластно абсолютно всё. Именно с таким настроем мы входили в 2021 год. Да, мы его встречали всё ещё под властью оккупантов, но тогда сложно было не верить в нашу итоговую победу в такой невероятной атмосфере. Этой ночью во дворе именно мы были властью, а не кучка оккупантов, которые прятались от белорусского народа.


Глава 12
Реакция


В первые дни января продолжалось затишье, в котором находилась вся страна в последние недели: власти пока не наращивали давление, а протесты оставались на том же уровне. Хотя воскресный марш 3 января подарил надежду на протестную зиму. В этот день мы собрались утром в 9 утра - это было настоящей пыткой с учётом того, что ещё многие не отошли от празднования Нового Года. При этом нас нас собралось около сотни. Мы прошлись недолгим маршем с дозором и успели вовремя разойтись. То, что столько протестующих собралось во время праздников, серьёзно вдохновляло. Белорусы должны были выходить из спячки и продолжать борьбу.


Но на следующей неделе на нас обрушилась какая-то лавина безумия, похоронив под собой все надежды на какой-либо успех в ближайшие месяцы.


Вечером 5 января я резко передумал объявлять очередной сбор в дворе - причем это было абсолютно беспричинно и мне сложно было найти рациональное объяснение этому решению. Но через несколько минут пошли новости, как по всему Уручью и Новой Боровой пошла зачистка дворов. Во время одной из зачисток из двора неподалеку от нас забрали 15 человек и всех отправили на сутки - всего лишь за то, что они вышли из своего дома.


 



Для многих из нас это стало настоящим шоком. Но, справедливости ради, всё к этому шло. Во второй половине августа мы перестали диктовать свои условия, а лишь подстраивались под властей. Во многом благодаря этом не произошло по-настоящему жестоких столкновений и протест продержался почти полгода, но с другой стороны такое беззубое сопротивление было обречено на провал.


Теперь же одно из главных и ключевых новшеств нашей революции попало под массированный удар. После этого дня регулярно шли новости про массовые задержания на дворовых чаепитиях и ужесточение наказания за них. После такого я лишь развел руками и несколько дней не мог выйти из ступора. О каком мирном протесте могла идти речь после этого?


В последние месяцы протест имел волнообразную структуру и периодически усиливался после различных событий. Но уже после убийства Бондаренко можно было заметить, насколько сопротивление ослабло, а в январе многие окончально выпали из борьбы. В глубине души у меня была надежда, что после такого беспредела во дворах своих же домов люди всколыхнуться и начнут выходить из спячки. Но в итоге меня ждало серьезное разочарование.


Чаще всего после неудавшейся революции идет реакция - власть бросает все возможные ресурсы на окончательное подавление революционных и оппозиционных сил. Уже осенью Лукашенко начал постепенно закручивать гайки и ужесточать меры против своих соперников. Однако зимой репрессии заработали во всю мощь. Аресты независимых журналистов, активистов, бизнесменов и даже чиновников стали ежедневными. Если репрессивную машину по-настоящему разогнать, то её уже не остановить. Она давила всё больше и больше несчастных, причём многих, кто к протестам не имел никакого отношения. Те, кто решил отсидеться дома и думал, что политика их не касается, теперь отправлялись отсиживаться в тюрьме.


Преследование людей, причастных к протестам доходило до настоящего цирка. Редакторов телеграм-канала “Нехта” Степана Путило и Романа Протасевича умудрились признать террористами - думаю, многие участники известных международных террористических группировок не простят Александру Григорьевича такую дискредитацию их статуса. Раньше террористы взрывали небоскрёбы, теперь же они вели телеграм-каналы.


Также особо опасными преступниками признавались те, кто рассказывал правду про нашу доблестную милицию. Блогер Павел Спирин самостоятельно снял потрясающий фильм “Грань”, рассказывающий, как силовики вместо упорно боролись с наркоторговлей довольно специфическим способом: они собственноручно курировали этот непростой бизнес. Как говорится, если не можешь победить - возглавь. В итоге Павла обвинили в разжигании социальной вражды и посадили на четыре с половиной года. Иронично, что оказался виноват обычный блогер, а не сотрудники милиции, торгующие наркотиками.


Также оказалось, что конституционное право на забастовку не только не работало, но ещё за такие действия могли посадить на долгие годы. Троих рабочих БМЗ за августовскую стачку приговорили к 3 годам лишения свободы. Увы, оставшиеся рабы с завода спокойно приняли тот факт, что их коллег отправили в тюрьму за то, что те трое героев боролись за их же права.


Также жестоко каралась любая самооборона против маньяков без опознавательных знаков, которые по итогу оказывались милицией. Например, 45-летний бизнесмен из Минска Александр Троцкий 12 августа находился в своей машине, когда на него набросилась толпа карателей, без причины начала лупить его машину дубинками, а один из отморозков навел на него огнестрельное оружие. Мужчина в панике попытался вырваться из этого ада и случайно сбил одного из карателей. В итоге мужчину всё равно поймали и жестоко избили и он на 3 недели попал в больницу с тяжелыми травмами. Но это было лишь начало: Александра в итоге приговорили к 10 годам колонии строгого режима за “покушение на сотрудника органов внутренних дел”. При этом экспертиза признала, что у “пострадавшего” не оказалось серьезных повреждений, а на камерах видеонаблюдения было видно, что у мужчины не было никакого злого умысла. Но в итоге вместо беспредельщиков в балаклавах в тюрьму отправился человек, на месте которого мог оказаться любой из нас.


А ведь таких как Александр Троцкий были десятки, а то сотни и все они ни за что получали огромные сроки. Именно так власти пытались запугать и лишить нас малейшего желания сопротивляться преступникам, которые выдавали себя за милицию.


Хотелось бы остановиться на судах (скорее судилищах). Глядя на это представление оставалось лишь смеяться сквозь слезы. Никакие неопровержимые  доказательства вроде видеозаписей с камер наблюдения или показаний свидетелей не впечатляли судей (прошу прощения за то, что назвал этих существ судьями) и в 99,99% случаев не влияли на решение.


Хотя ваш покорный слуга немного слукавил про то, что судьи не слушали свидетелей. Но те самые свидетели были невероятно уникальными: это были силовики в балаклавах со скрытыми именами и фамилиями - однозначно, они не хотели демонстрировать публике свои честные лица. Почему-то их показания никогда не подлежали сомнениями и после их слов обычный прохожий превращался в агрессивного протестующего, который едва ли не бросался на них с кулаками - и это даже на множество опровержений, с которыми невозможно было спорить.


Именно таким образом тысячи белорусов прошли через наш самый справедливый и гуманный суд в мире. Но я верю, что подонки, которые выдвигали выдуманные обвинения, выносили преступные приговоры и лжесвидетельствовали, рано или поздно ответят за все разрушенные жизни. Это мысль не дает остановиться в борьбе против безумного режима Лукашенко, порождающего таких мракобесов.


Можно бесконечно перечислять все ужасы , которые вытворяли представители правоохранительной системы, но наибольшего маразма достигла с символикой. После того, как в 1995 году Лукашенко обратно вернул флаг и герб времен БССР, в разные периоды его правления наши национальные символы (бело-красно-белый флаг и герб “Пагоня”) периодически попадали под преследование. Однако это было ничто, на фоне того, что власти устроили после 2020 года.


Если раньше было принято арестовывать людей с бело-красно-белым флагом в основном лишь на акциях протеста, то теперь даже за вывешивание его на балконе люди получали огромные штрафы, а в некоторых случаях отправлялись на сутки. Ещё осенью в каждом доме можно было увидеть на окнах наши национальные флаги, но вскоре милиция начала вычислять квартиры с “незарегистрированной символикой” и посещать змагаров, которые посмели это вывесить, тем самым выразив протест.


Но это было лишь началом. Вскоре людей арестовывали за снежинки “протестных цветов” на окнах. Я хотел пошутить и про бело-красную одежду, однако это совсем не шутка - за такое тоже арестовывали.


Оккупанты пытались навсегда изжить истинные символы белорусов, которые на протяжении правления диктатора обозначали протест и борьбу и за свободу. Как ни странно, с этой задачей Лукашенко не удалось справиться: да, бело-красно-белые флаги удалось убрать с окон, однако для огромного числа граждан наш национальные символы стали сакральными.


Раньше я вполне нейтрально относился и к красно-зеленому, и бело-красно-белому флагам. Я уважал оба этих символа: они относились к разным эпохам нашего государства и каждый из них что-то обозначал. Но именно благодаря позорной политике властей, я возненавидел государственный флаг - постоянное навязывание и вывешивание на каждом шагу мало способствовало любви к нему. А когда я видел, как красно-зеленые флаги развевались из автозаков, в которых мучили моих сограждан, то нейтралитет сменился на искреннюю ненависть.


При этом за последние месяцы бело-красно-белый флаг, купленный мною в августе, стал для меня настоящей святыней. Он постоянно напоминал мне о крови, которую пролили мои соотечественники в борьбе за свободу от диктатуры. К тому же это был флаг первого белорусского государственного образования - Белорусской Народной Республики, без которой мы бы вряд ли получили дальнейшую независимость. Да и стоит признать, что сочетание красного с белым было гораздо более приятным эстетически, с зеленым.


Государство не ограничивалось борьбой с национальными символами при помощи милиции: вовсю работала пропаганда, которая называла бело-красно-белый флаг фашистским - мол во время Великой Отечественной Войны коллаборационисты совершали свои преступления под этим символом. Но по такой ущербной логике и российский, и украинский государственные флаги тоже являлись фашистскими.


К сожалению, не все в нашей стране умели здраво анализировать информацию и всё же кто-то умудрялся вестись на уловки пропаганды. Одна из наших соседок настолько прониклась историями о фашистских символах, что увидев бело-красные ленты во дворе, бросилась с ножом их срезать. Мы какое-то время думали, как с ней бороться: среди идей были заклеить её дверь наклейками национальных цветов, а некоторые предлагали залить дверь монтажной пеной. Но в конце концов мы решили написать ей письмо от имени участкового, в котором сообщали, что она попалась на камеры видеонаблюдения с развешиванием лент “деструктивных цветов” и предупреждали о последующей ответственности. Мы так и не узнали, прочитала ли она наше послание, но после этого во дворе мы ее не встречали.


Но это была не единственная агрессивно настроенная ябатька. Перед Новым Годом мы украшали ёлку рядом с домом гирляндами и игрушками. Местная блюстительница порядка в окно заметила “деструктивное” сочетание серебристого и красного и сразу же вызвала милицию. На такое срочный вызов это герои мгновенно отреагировали и через считанные минуты были уже возле нас. В течение получаса они нам доказывали о противоправности белых и серебристых гирлянд, но почему-то они никак не могли привести статью закона, которую мы нарушали. К счастью, никого из нас не задержали и по итогу мы договорились не использовать такую расцветку.


А ведь у таких существ есть родственники и друзья. Я боюсь представить, как мой знакомый, работая в милиции на деньги налогоплательщиков, ходит по дворам и с серьезным видом говорит о недопустимости гирлянд определенных цветов. Думаю, в такой ситуации я бы уже никогда не имел никаких дел с этим знакомым.


В государстве, где торжествовал маразм, нам нужно было прятать свои символы, чтобы не быть наказанными. Однако это лишь ещё одна причина, почему мы не имеем права останавливать свою борьбу. Я каждый день мечтаю о временах, когда бело-красно-белый флаг развевается над Домом Правительства. Сложно сказать, сколько тяжелейших месяцев придется выстрадать под таким давлением до тех светлых дней.


А ведь в августе казалось, что до пресловутой победы остались лишь считанные дни. Да, веры в добровольный уход диктатора практически не было, но многие были уверены, что государственный аппарат посыпется под таким давлением протеста. Но монолит власти выстоял и лишь сильнее объединился перед угрозой. Было очевидно, что бездари, которые за последние годы ничего не умели кроме того, как поддакивать диктатору, вряд ли оказались бы востребованы в Беларуси будущего. Да и понятно, что за каждым было немало грешков, которые бы сразу повсплывали после ухода их хозяина. При этом многие из тех, кто были против, по итогу побоялись выступить против грозного начальника. У этих жалких существ был шанс перейти на сторону народа и стать настоящими героями, как условный Латушко. Но они выбрали позорный путь поддержки кровавого диктатора, обрекая нас на новые жертвы и страдания.


В начале осени мы все дружно смеялись, когда Лукашенко пообещал разобраться со всеми протестующими. Никто не верил, что смогут посадить всех. Теперь же было совсем не до шуток. Мы недооценили уровень подлости и наглости диктатора и его окружения и теперь пожинали плоды своей беспечности.


То, что осталось от протеста, окончально перешло в партизанскую борьбу: с товарищами из дворового чата мы продолжали ходить на марши и заниматься остальной привычной нам партизанской деятельностью. Безусловно, тем самым мы напоминали о себе и заявляли о том, что не сдаемся. Но эффект был далеко не тот, что несколько месяцев назад, а риски наших вылазок были в разы выше. Это больше напоминало психотерапию для нас самих.


После беспредела во дворах я предложил соседям собираться в тайном месте рядом с нашим домом, и, скрепя сердце, пришлось остановиться на этом варианте. Если раньше мы радовались жизни посреди нашего двора, то теперь скрывались от лишних глаз в темном подозрительном уголке.


Всё чаще возле дома я начал замечать патрульные машины и бусы с людьми в балаклавах. Постоянно соседи сообщали о подозрительных транспортных средствах, припаркованных рядом. Всё это превратилось в настоящий психоз.
Массовую фобию микроавтобусов смогли оценить особенно те, кто ими владел. Некоторые водители Ford Transit не раз жаловались, что люди в панике разбегались от них, ожидая, что оттуда выскочат маньяки в черном. Именно такую стабильность и процветание мы получили от Александра Григорьевича.


Теперь было глупо питать иллюзии: мы все попали в  настоящий концлагерь. Нас довели до того, что мы не могли выйти к себе во двор и спокойно пообщаться. Теперь нам приходилось прятаться по углам, как мыши, чтобы увидеть друг друга и поделиться новостями и планами.


За последние месяцы борьба с режимом Лукашенко стала для меня едва ли не делом всей жизни. Многие мои занятия и ценности ушли на второй план. Именно поэтому я так болезненно реагировал на то, как на глазах рушилось то, чему отдал столько сил. Я периодически срывался на знакомых, обвиняя в пассивности и равнодушии. Мне трудно было понять, как можно спокойно сидеть дома, когда вокруг творится такой ад.


Со временем силовики подавили даже марши пенсионеров: они перестали жалеть даже их. Каратели спокойно хватали людей, которые были в несколько раз старше их, паковали в автобусы и везли в РУВД. Многие отделывались штрафами, но некоторых “справедливые” судьи отправляли на сутки не в самых лучших условиях. Теперь марши пенсионеров превратились в небольшие тайные акции.


Было понятно, что нужно было как-то реанимировать протест. “Нехта”, который в последнее время начал выпадать из информационной повестки, решил напомнить о себе и анонсировал первую централизованную акцию на субботу 23 января. По плану в 15-00 вся страна должна была выйти на цепи солидарности. Похожая история был 12 ноября в день смерти Бондаренко и получилось довольно мощно.


Популярность “Нехты” довольно быстро взлетела до небес на волне развития протеста в августе и также быстро угасла после неудач сопротивления. Когда марши перешли во дворы, его помощь в координации объективно оказалась не нужно. На первый взгляд, это идея акции 23 января была неплохим шансом снова взять координацию протестов в свою руки. Но проблема была в том, что Степан Путило переоценивал свои возможности и достижения. Да, он стал нашим героем, без которого вряд ли белорусы достигли таких успехов в августе, но нужно четко понимать, что он не был лидером, который мог повести за собой народ. На марши мы шли не потому, что нас звал телеграм-канал, а потому что на это был общественный запрос. Как только белорусы потеряли запал и интерес к протесту, никакие призывы не могли работать.


За последние недели я утонул в пессимизме и без какого-либо воодушевления воспринял этот призыв. В отличие от Стёпы Путило, я видел настрой окружающих меня белорусов и он явно не было боевым. Да, 13 августа тоже казалось, что всё пропало, но тогда не было десятков тысяч репрессированных и уставших белорусов. Но в любом случае нужно было выходить, и без каких-либо колебаний я отправился в город.


К 3-м часам дня я оказался в Зеленом Луге и пришёл в назначенное время к Логойскому тракту - самой оживленной улице этого района. Но по итогу всё было, как я и ожидал: люди шли, как ни в чём ни бывало, как будто мы все не оказались в концлагере, как будто тысячи наших сограждан не страдали в тюрьмах за нас. Прохожие были вдали от этой печальной реальности, они решили от нее скрыться и делать вид, что это их не касается. Я уже был готов уехать домой, но неожиданно заметил небольшую колонну из 20 человек.


На первый взгляд они выглядели как обычные гуляющие в выходной день. Однако взгляд, полный решимости и в то же время безысходности, явно выдавал их. Нам не нужно было кричать заезженные лозунги и доставать флаги, чтобы обозначить себя. Мы понимали другу друга без слов. Присоединившись к колонне, я снова почувствовал, что делаю всё правильно. В любой момент мог подъехать бус с карателями и устроить нам сладкую жизнь, но я наслаждался моментом, что я не один, что хоть кто-то рядом со мной остался человеком в этом Богом забытом месте.


Постепенно наша колонна начала разрастаться и я решил крикнуть “Жыве Беларусь” и услышал в ответ “Жыве”. Мы все оживились и на какое-то время вернулись к тем моментам, когда нас было много и мы не боялись. Однако появившаяся колонна бусов мгновенно нас отрезвила и вернула в ту печальную реальность. Я, наученный опытом, сразу же быстрым шагом скрылся во дворах. К сожалению, не всем из той группы удалось миновать ОМОН и нескольких задержали.


 



В этот день во многих частях города появлялись небольшие цепи солидарности: по предварительным подсчетом несколько тысяч человек смогли мобилизоваться в это непростое время. Но силовики оперативно реагировали и многие протестующие так и не смогли вернуться домой. 23 января по всему городу  задержали более 100 человек. Для не самой большой акции протеста это было слишком много, но теперь это уже никого не удивляло. Аресты, баснословные штрафы, избиения и пытки были нашей обыденностью.


На следующей неделе в многих телеграм-чатах появилась информация об акции 31 января, которая должна была пройти на проспекте Независимости. Её суть была в том, что на небольшом участке проспекта между метро Октябрьская и Площадь Ленина протестующие в определенное время, без каких-либо лозунгов и символики, должны были молча гулять небольшими группами, обозначая себя лишь медицинскими масками и пакетами из определенного магазина. Целью являлось полностью заполнить людьми это пространство и таким образом продемонстрировать свой протест. Также это могло стать репетицией возвращения наших акций в центр.


Я не знаю, кто придумал всё это, но для меня это была самая идиотская и безумная идея из всех, что попадались за полгода протестов. А самое странное, что многие это подхватили и на полном серьезе решили участвовать. Я же не видел никакого смысла в этом действии: это не являлось ни протестом, ни партизанском борьбой. Участники акции становились идеальными мишенями для силовиков, если бы они получили информацию о ней.


При этом я был полностью уверен, что именно от милиции это всё и исходило - только эти “интеллектуалы” могли такое придумать. В последнее время довольно часто эти существа получали доступ к телефонам участников закрытых телеграм-чатов, и поэтому они вполне могли сделать этот вброс.


Несмотря на все мои сомнения и доводы, многие мои соседи отправились на эту авантюру. Я не смог остаться в стороне и в итоге после долгих колебаний отправился вместе с ними.


Уже возле выходе из метро Октябрьская стоял бус, а рядом толпа тихарей - стало понятно, по какому поводу они здесь находятся. Но вместо того, чтобы бежать обратно в метро, я почему-то пошел с остальными на эту безумную акцию.


На проспекте было гораздо более людно, чем обычно. Было понятно, с какой целью все здесь гуляли. Но не прошли мы и сотню метров, как начали подъезжать бусы, оттуда сразу же выскакивали каратели в балаклавах и начинали паковать прохожих в абсолютно случайном порядке.


 



 



Я пытался продолжить так же спокойно идти и не подавать вида, что я мягко говоря в шоке. Мысленно я проклинал всех на свете и особенно тех, кто придумал такой цирк, который еще кто-то додумался назвать протестом.


Какое-то время я прятался в близлежащих заведениях и пытался гулять на небольшом участке улицы, но в итоге наблюдал всё ту же картину с задержаниям.


В конце концов я понял, что с меня хватит участия в этом цирке, громко выругался и свернул на другую улицу. Быстрым шагом я покидал эту акцию торжества маразма. Во мне всё кипело: в августе мы начинали с маршей на сотни тысяч, теперь же мы тихонько бродили по проспекту, и практически добровольно сдавались врагу. Кажется, это бы протест, который мы заслужили.


Под волну задержаний попала экскурсионная группа из девяти человек. В итоге гид продолжила свой рассказ об истории города уже в микроавтобусе, а позже получила 15 суток. Теперь для белорусов оставалось лишь несколько вариантов для экскурсий вместе с гидами в балаклавах и прекрасной тюремной архитектурой.


Увы, именно так протекала жизнь в нашей стране для жизни, а не на страницах произведений Оруэлла. Это уже было печальной нормой - жернова контрреволюции поглощали всё больше и больше жертв и не собирались останавливаться.


Революция достоинства была подавлена - началась затяжная борьба за выживание.


Глава 13
Реквием


Мы столько кричали о том, что победили, и при этом не заметили, как безнадежно проиграли. Под крики “Верым, можам, пераможам” сливалась забастовка, а мы отступали сначала с центральных площадей, затем с улиц и дворов, а в итоге мы оказались в квартирах, в которые каратели беспардонно могли врываться, а мы ничего не могли этому противопоставить.


Мы долгое время доказывали себе, что город наш, но в панике разбегались при появлении небольшой группы омоновцев. Нам ни разу не удалось продержаться на улицах хотя бы до утра - тогда каким образом город мог стать нашим?


Когда мы ездили на марши с соседями, то постоянно вспоминали фразу из анекдота “А мне не надо бежать быстрее льва - мне надо бежать быстрее тебя”. Увы, этот анекдот стал символом наших протестов. Да, тот факт, что мы выходили под таким сумасшедшим давлением, уже можно назвать геройством.
Но первоцелью не было выходить на бессрочный протест и побеждать.


Если бы белорусы хотели победить, то выходили бы и стояли до конца. Не уходили бы домой, чтобы на следующий день идти на работу. Не убегали бы при первой же опасности. Мы лишь пытались давить на режим в наивной надежде на то, что он сразу же рухнет под таким прессингом. Но бездушный монолит власти, который в течение 26 лет так усердно выстраивали, невозможно было расшатать так быстро.


Был ли протест бесполезным? Конечно же, нет. Тот факт, что мы вынудили абсолютно уверенного в себе автократа перейти в глухую оборону - это огромное достижение. После августа 2020 Лукашенко остался без будущего: он больше не был в состоянии чего-либо предложить кроме насилия и лжи. Никаких планов, кроме удержания власти любой ценой, на повестке больше не осталось. Теперь нужно было постоянно биться в истерике по поводу “бесполезности” санкций Запада, “малочисленности” протестующих - не думаю, что такую тактику использовал бы политик с 80% поддержки населения, про которые он постоянно упоминал.


Но могли ли мы одержать победу? Я глубоко сомневаюсь. На протяжении долгих лет белорусы пытаются своим миролюбием и спокойствием скрыть банальные трусость и равнодушие - а с этими качествами на быстрые положительные перемены крайне проблематично рассчитывать. В нашем сознании должно произойти немало изменений, чтобы дождаться тех самых перемен.


А ведь если бы не бездарная борьба с коронавирусом, с треском провалившаяся предвыборная кампания и безумное ультранасилие 9-12 августа, то вряд ли бы мы увидели такое сопротивление. Да, общественный запрос на перемены был в стране давно, однако он не был настолько сильным, чтобы можно было предвидеть полноценную революцию.


Несмотря на обилие ошибок, совершенных диктатором, стоит признать, что он был великолепен в подавлении протестов. Я уверен, любой другой автократ не выдержал бы такого давления. Однако, выдержав небольшую паузу и несильно вмешиваясь в события, он с каждой неделей наращивал уровень насилия и беззакония по отношения к протестующим.


Ради подавления революции пришлось бросить все возможные ресурсы: и идеологи, и силовики, следственный комитет, и прокуратура, и суды, и спецслужбы работали полгода в поте лица, чтобы спасти тирана. При выполнением своих прямых обязанностей государство занималось не очень активно. Это касалось и медицины (по смертности мы уверенно опередили всех соседей и несмотря не сокрытие статистики по коронавирусу, было очевидно, в чем была причина такого прироста умерших), и экономики (в этом направлении в последние 10 лет регулярно были проблемы и они лишь усугубились), и в социальной сфере (аварии, связанные с жилищной инфраструктурой стали без преувеличения ежедневными) и многих других важных сфер.


В августе на просторах Youtube появилось немало блогеров, которые решили подзаработать на довольно популярной теме белорусских протестов. Про них говорили по всему миру - грех был не высказать свое экспертное мнение по этому поводу. Одним из таких “экспертов” стал российский знаток всего на свете Максим Кац. Он сразу смекнул, какой контент для белорусов найдет максимальный отклик: он постоянно снимал видео про примеры успешных революций и без остановки говорил, что у белорусов тоже всё получится и до победы над диктатором остались считанные дни.


Все это было крайне интересно и звучало в целом довольно здраво, но Кац, как и многие “аналитики” явно не учитывал момента, что у власти находится маньяк, который ни при каких условиях на нажмет на тормоза.


Четверть века вне политики дали свои плоды. Все эти годы мы спокойно ходили на работу или учёбу, занимались повседневными делами, но закрывали глаза на весь тот беспредел, который происходил и до 9 августа, разве что не в тех масштабах. Да, человек узурпировал власть, настроил резиденций за баснословные деньги, поубивал или пересажал своих конкурентов, устроил торжество коррупции и непрофессионализма в стране - но мы упорно делали вид, что это нас не касается. Но наступил момент, когда  каждая семья столкнулась с последствиями нашей отстраненности от политики за все эти годы. Мы крайне поздно спохватились, и теперь нам и нашим потомкам придется за это ответить.


Я очень боюсь того, что мы уже остановились и больше никогда не сможем всплыть со дна, на котором имели несчастье оказаться. В таком случае случае каждый год мы будем ждать что вот-вот экономика рухнет и Лукашенко не сможет содержать государственный аппарат, и тогда у нас всё получится. Но он всегда будет выкачивать наши деньги или получать поддержку от восточного соседа, который в любом случае будет с барского плеча подкидывать подачки на новые резиденции, самолеты и вооружение для силовиков. А народ продолжит беднеть и пытаться выживать в этих условиях. Мне бы очень хотелось верить, что это всё не так.


При этом глупо надеяться на сказочные планы от оппозиции - истинная оппозиция лежит в земле или сидит в тюрьме. К сожалению, те, кто говорят от нашего имени, абсолютно оторваны от реальности, как и наша действующая власть, и не знают, что делать. Однако, в любом случае, я благодарен за все, что Тихановская и ее окружение стараются делать для победы, но объективно, будучи за границей, у них крайне мало ресурсов и возможностей, чтобы как-то управлять протестами или по-другому воздействовать на режим Лукашенко.


Я не вижу смысла рассчитывать на то, что у нас появится достойная политическая альтернатива с по-настоящему решительным и харизматичным лидером, который мог бы навязать диктатору полноценную политическую борьбу. Наш президент зачистил политическое поле и оставил на свободе лишь тех, кто может имитировать бурную деятельность. Поэтому нам придётся рассчитывать лишь на себя в этой борьбе.


Во времена, когда протест начал идти на спад, стало модным обвинять лидеров оппозиции и прочих, кто имел отношение к сопротивлению. Напомню, на марш после смерти Бондаренко вышло лишь несколько тысяч, а не миллионы. Именно поэтому эти миллионы могут подойти к зеркалу и увидеть там главного виновника всего, что вокруг них творится.


Справедливости ради, я тоже немало грешил с обвинениями всех, кого только мог. Но со временем я посмотрел на ситуацию под немного другим углом и стал относится с пониманием и к оппозиционным лидерам, у которых нет опыта политической борьбы; и к рабочим, живущим от зарплаты до зарплаты вдали от политических дискуссий и нравственных терзаний; и к простым людям, которым не хватило духа выйти на улицу - у каждого из них были причины не выходить. Не у всех они были вполне обоснованные, но это их личное дело. Им в этой стране жить, и со временем они пожнут плоды своего малодушия.


Но есть те, кого я никогда не прощу и чьи деяния ни за что не смогу оправдать. Прежде всего те, кто вполне мог перейти на сторону народа или, как минимум, не выполнять людоедские приказы. Но в итоге мы имеем сотрудников милиции, которые на долгие годы опозорили свой мундир. Безусловно, и раньше их не особо любили, но теперь им придется жить с искренней ненавистью окружающих и она никуда не уйдет, пока эти отродья не ответят за всю подлость, что они совершили.


Не стоит забывать про судей, прокуроров и следователей. То, как они рушили жизни абсолютно невинных людей, невозможно адекватно воспринять. Это подлые людоеды без малейшей чести и достоинства, которые ради бесплатной квартиры от государства готовы даже родную мать отправить на эшафот.


Также отмечу фальсификаторов учителей, которые провинились не меньше, а то и больше остальных. Они украли наши голоса, а вместе с тем и будущее. Во многом из-за их трусости мы оказались в аду 9-11 августа.


К счастью, благодаря активной работе по деанонимизации, мы знаем имена практически всех этих существ, виновных в том, что сейчас творится. Наказание провинившихся должно стать нашей священной целью, если мы уважаем себя и имеем хотя бы каплю достоинства. Иначе мы и останемся “народцем”, коим нас любит называть “президент”.


К сожалению, не все подонки ответят за свои преступления. Многие моменту трибунала умрут, сбегут или будут амнистированы. Но мы обязаны наказать по всей строгости закона самых отъявленных негодяев и сделать так, чтобы такое больше никогда не повторилось. Мы совершили эту ошибку в 90-х, не наказав виновных и не совершив декоммунизацию, и теперь не имеем право в очередной раз наступать на те же грабли.


Мы не имеем права “перевернуть страницу”, как минимум во имя тех огромных жертв, которые мы понесли за это время. Я не могу представить, как чувствуют себя семьи тех, кого убили подонки, оставшиеся безнаказанными; как приходится тем, кто остался инвалидом после беспредела на улицах и в пыточных. Я даже не знаю, как справился со всем этим ужасом тот парень, который остался без ноги прямо перед нами на Пушкинской 10 августа. А сколько родственников политзаключенных вынуждены ждать их долгие годы?


Те, кто думают, убийства Тарайковского, Вихора, Шутова, Бондаренко и других героев - всего лишь трагические случайности, сильно заблуждаются. На деле это симптом тяжелой болезни под названием режим Лукашенко, порожденный во многом нашим безразличием. И лишь мы можем остановить эти ужасы. Иначе нам ещё предстоит увидеть немало жертв бесчеловечного государства или самим оказаться среди них.


Это драматические события стали одними из немногих, согласно которых не могло быть двойственности мнений - всё было слишком очевидно. Но было немало людей, которые одобряли поведение Лукашенко по отношению к протестующим. Лично для меня это равносильно поддержке холокоста: тогда тоже за благими намерениями скрывались жуткие и бесчеловечный вещи. Увы, некоторые мои знакомые оказались среди таких. Я вынужден был отказаться от общения с ними. Я не видел, каким образом вести общение с существами, поддерживающими насилие, коррупцию и фальсификации


Рано или поздно этим заблудшим людям придется прозреть и увидеть, насколько они были жалки и ничтожны в своих маленьких мирках, порожденных пропагандной. Но лично я их не прощу. Я бы мог их понять, если бы мы сейчас не жили в 21-м веке и не имели доступа в интернет. Но даже младенец  при желании может зайти в условный Youtube и увидеть свидетельства беспредела и скотства, что учинили оккупанты на нашей земле. Но именно этого желания у ябатек нет. И здесь не может никаких оправданий вроде “это всё делается всё ради нашего же блага” или “те, кто придут к власти, будут ещё хуже”. У нас во власти находятся преступники, и никаких четких аргументов, опровергающих это, нет и в помине. А преступники должны быть наказаны - это правило знакомо даже ребенку.


Справедливости ради, Лукашенко справился со своей целью: он сумел создать раскол в обществе и разделить его на “змагаров” и “ябатек”. Тем самым у него получилось сместить информационную повестку на унылые споры между представителями этих групп. Немало семей распалось из-за таких конфликтов. Конечно, “ябатьки” значительно уступают нам по численности, но у них есть весь админресурс, а также наглость и беспардонность. Но за нами правда и её не удастся скрыть, как бы наши оппоненты ни старались.


Беспомощность - ей пропитано всё вокруг. Каждый метр помпезного проспекта или убогой захолустной “хрущевки” кричит о беспомощности. И, конечно, сильнее всего она заметна  у прохожих. Их тоскливый и жалкий взгляд всё скажет без слов. У каждого из них своя злость, усталость и горы проблем. Готовы ли они решать главную нашу проблему - этот вопрос останется риторическим.


Постепенно каждый шаг по Минску начал напоминать о взрывах, избиениях, разгонах, задержаниях. Страх, смешанный с безысходностью, всё больше и больше поглощал меня. Я понимал, что когда угодно могут ворваться в мою квартиру по надуманным причинам и перевернуть всё вверх дном. В любой момент времени меня могли остановить посреди улицы и заставить показать телефон вместе со всеми личными данными или просто схватить и увезти на 15 суток, потому что надо выполнить норму по задержанным.


Мне не так было больно осознавать, что на данный момент я ничего не могу с этим сделать - страшнее всего было понимать, что большая часть населения с этим смирилась. Они приняли тот факт, что являются жалкими рабами у жестоких хозяев, которые в любой момент могут сломать их жизнь, потому что им показалось, что рабы не так лояльны, как им хочется. При этом рабы стараются делать вид, что все проблемы, порожденные их равнодушием, не коснутся. Но весь этот ад никого не обойдет стороной.


Я никогда не считал себя стойким человеком, но до 2020 года не помнил, когда в последний раз плакал. Теперь же слёзы стали обычным делом. Врач, который не побоялся озвучить честный диагноз, журналистки, которые выполняли свою работу и тысячи других достойнейших людей, которые просто отказались молчать и сидеть под плинтусом, оказались под беспощадным катком лодоедских репрессий. Каждый день я читал про новые поломанные жизни и мне оставалось лишь выть от беспомощности.


Регулярно приходилось читать о новых обысках, задержания, судилищах, на которых люди получали какие-то безумные сроки по каким-то диким обвинениям. Пикетирование путем раздачи конфет в БЧБ-обертке - это одно из самых адекватных дел среди обилия идиотизма.


Вскоре мы вынуждены были приостановить и “Мерцания”. У нас случилась утечка информации и перед одним из маршей прямо на месте сбора нас ждали гости. К счастью, мы все успели вовремя разойтись и никто не пострадал. Как оказалось, милиция задержала одного из тех, кто занимался планированием наших дворовых маршей. Поэтому на время мы все решили залечь на дно, что не добавляло позитива.


Несколько раз я попадал на марши в соседних районах. Обмотавшись в бело-красно-белый флаг, я шел с несколькими десятками единомышленников по темным, незнакомым закоулкам и с непреодолимой тоской вспоминал те дни, когда свобода была едва ли не на расстоянии вытянутой руки. Но вскоре и в остальных частях города все постепенно затихло. Дворовые марши были едва ли не последним способом почувствовать себя полезным, убедить себя в том, что протест ещё жив. Но после такого я уже окончательно перестал тешить себя иллюзиями.


Многие мои знакомые предлагали не следить за всем этим беспределом и перестать заниматься самобичеванием. Но я уже не мог остаться равнодушным. Я продолжал вешать листовки, ленты, рисовать граффити - это наименьшее, что ещё мог сделать для моих несчастных сограждан. Но с каждым днём апатия поглощала всё больше.


Беларусь снова вернулась в небытие, из которого начала вылазить в мае 2020-го. Нас загнали туда обратно дубинками и беззаконием, а нам не хватило духа продолжить борьбу за свое будущее.


Но я хочу верить, что мои соотечественники поймут, что так жить больше нельзя и для того, чтобы это поменять, нужно на многое пойти, а не просто ныть или сочувствовать пострадавшим. Да, многие белорусы, как и я, уже прыгнули выше головы, но всё равно этого оказалось крайне мало. Но я уверен, что всё, что прошло с мая 2020 по сегодняшний день, было не зря и станет важным фундаментом для формирования нашей нации.


Эти полгода стали для меня самыми счастливыми и печальными одновременно. С одной стороны я встретил множество прекрасных людей и делал то, за что мне не будет стыдно перед потомками. Но с другой - я утонул в стрессе, страхе и боли.


Это была моя борьба, которая может показаться абсолютно бессмысленной и беспощадной. Однако именно поборов свой страх и лень, я сумел стать человеком. Да, государство смогло подавить революцию на улицах и заводах, но не в моей голове.


В августе я дал себе обещание отдать ровно полгода на борьбу с режимом, хотя был уверен, что столько нам и не понадобится. Было настоящим шоком проснуться 9 февраля с осознанием, что всё прошло так быстро. Ещё вчера я стоял возле избирательного  участка в ожидании скорейшей победы и уже планировал новую жизнь в Беларуси будущего. Теперь я лишь пытался не сойти с ума.


На протяжении последних десяти лет я жил с мыслью, что рано или поздно мне придется покинуть эту Богом забытую страну ради более достойной жизни. Но эти планы казались такими далекими, а в августе появилась надежда на то, что мне всё же удастся сохранить Родину. Полгода спустя всё вокруг говорило мне о том, что пора.


Наша страна пережила не одну крупную волну эмиграции: сначала многие покинули страну после прихода бандитского режима в 1994-м году, затем в начале 2000-х, а потом и в 2010-м вслед за варварским разгромом оппозиции. Но то, как запустился этот процесс в 2020, не шло ни в какие сравнения с предыдущими годами. Уже после августовского беспредела тысячи людей мгновенно запаковали вещи и отправились в соседние страны. По ходу ухудшения ситуации белорусы всё активнее покидали Родину и уже к зиме десятки тысяч оказались за границей.


Моих многих друзей и знакомых уже успело раскидать по разным частям земного шара, а в 2020-м оставшихся из них в Беларуси осталось катастрофически мало. Мало кто видел смысл находиться в этом аду, и довольно тяжело было видеть какие-то шансы на исправление ситуации в ближайшее время.


Я долгое время искал причины, почему я должен здесь оставаться, но с каждым днём их становилось всё меньше. В конце концов я решил сдаться. Нужно было найти место, где мне удастся, наконец, обрести покой вдали от всего этого торжества безумия.


После августовских событий многие айти-компании занялись переездом своих сотрудников в более безопасные страны из белорусских офисов. Мое место работы не оказалось исключением. Я решил  присоединиться к коллегам, которые отправились в Польшу.


Вскоре были оформлены все необходимые для переезда документы, и я лишь ожидал дня вылета, который неумолимо приближался. В последние дни я прощался с родным городом, который был во власти врага. Едва ли на каждом столбе висел ставший ненавистным красно-зеленый флаг, лишь символизируя оккупацию.


Я больше не мог крикнуть “Жыве Беларусь” - для меня этот лозунг ассоциировался со страшными жертвами, которые понесли тысячи героев, чтобы эта страна наконец зажила и вышла из небытия.


Когда-нибудь меня не посадят за пикетирование путем написания книги - но это уже совсем другая история. Теперь же настал момент паковать вещи и начинать новую жизнь, вдали от всего сумасшествия, в котором я погряз за последние месяцы.
Глава 14
Новая жизнь


Этот день настал. С непреодолимой грустью я наблюдал, как в окне автомобиля исчезает родной дом - и вот уже мимо меня проносятся унылые заснеженные поля. С каждой минутой я приближался к аэропорту, из которого был путь лишь в один конец.


Здесь оставалась моя семья, родственники, друзья, знакомые, товарищи по протесту, без которых мне сложно было представить жизнь. А через несколько часов должна была начаться абсолютно новая жизнь вдали от всего, что было мне так дорого. Как никогда я понимал всю боль мигрантов, которые были вынуждены были покидать свою Родину ради лучшей доли.


За пару недель до этого в глухом лесу вдали от Минска я закапывал БЧБ-флаг, ставший таким родным, и прочие протестные атрибуты, которые могли быть использованы против меня или моих близких в случае обыска.


К моему удивлению, весь досмотр прошел без каких-либо эксцессов. К счастью, доблестным спецслужбам так и не стало известно про мои тайные дела. Я задумался: а на сколько лет колонии я напротестовался за эти полгода? Зная наши гуманные суды, можно было рассчитывать на долгие годы увлекательной жизни. Также мне стало интересно, сколько килограммов удачи выделила для меня небесная канцелярия в августе: я имел столько шансов попасться, но каждый каким-то чудом оказывался на свободе.


Наконец, после мучительного ожидания началась посадка на самолет до Варшавы. Я уже протянул билет проводнику, но почему-то сразу же передумал и отошел в сторону. По сей день я так и не смогу объяснить, что меня остановило в тот момент. Ведь всё было давно решено и я успел смириться с тем, что не остаюсь здесь.


После недолгих размышлений я разорвал билет и выбежал из аэропорта. А уже через полчаса машина уносила меня вдаль от аэропорта. Я возвращался домой.


Именно такую новую жизнь я выбрал. Я осознал, что никогда не смогу находиться в любой другой стране, понимая, что в этот момент мою родную землю топчет враг. Мои предки проливали кровь точно не ради того, чтобы их потомок сдавался при первой же сложности. Я буду делать всё, что смогу, лишь бы увидеть Беларусь свободной. Борьба продолжается.


На данный момент белорусы находятся на развилке, от которой идут два пути: первый ведет нас к нищете, деградации и уничтожению всех свобод под управлением безжалостной диктатуры, второй же - к демократии и прогрессу. Пока мы ближе к первому пути, но еще не поздно свернуть на второй.


В 2020 году мы выбрали мирный вариант борьбы: во многом из-за наивности или трусости, но стоит отметить, что это был единственный возможный вариант. В августе после выборов мы явно не были готовы к вооруженной борьбе и если бы мы слишком рано радикализировались, то наша революция закончилась бы уже в августе с тысячами жертв.


Несмотря на поражение, мы превзошли все наши смелые ожидания. Так что же нам мешает еще раз себя приятно удивить? Думаю, что это будет не скоро, но давать прогнозы по поводу Беларуси - самое неблагодарное занятие в мире. Никто не сможет предсказать, что будет завтра и тем более через три месяца.
Поэтому пока есть даже минимальный шанс, я буду оставаться здесь и продолжать сопротивление. Да, велики риски, что я не встречу победу свободы или вообще живым. Но я понимаю, что это единственное верное решение и я не мог поступить по-другому.


Уже через несколько часов я был в том же далеком зимнем лесу. Довольно быстро мне удалось быстро найти место, где находилось мое хранилище. Через несколько минут я добрался до самой дорогой вещи из моего “клада”. Когда я развернул флаг над головой, впервые за эти месяцы я оказался счастлив. Меня преисполняла эйфория, прямо как в те августовские дни. В гробовой тиши зимнего леса я закричал “Жыве Беларусь!” что было силы. У меня чуть не остановилось сердце, когда через несколько секунд я услышал ответное “Жыве вечна!”.


І яна сапраўды жыве. Пакуль жыве толькі у нашых марах ці далекіх успамінах, але нішто не перашкаджае зрабіць гэта нашай рэчаіснасцю. Нас чакалі доўгія месяцы цяжкай барацьбы з вялікімі ахвярамі, але у гэты момант я проста ўсміхаўся скрозь слезы і атрымліваў асалоду ад моманта.


Глава 15
Дзень Перамогі


Ніхто не верыў у рэальнасць таго, што адбывалася на вуліцах. Усе быццам звар'яцелi пасля апошніх падзей. Гэта было стыхійнае і бесперапыннае свята. Па ўсім горадзе людзі не заціхалі ні днём, ні ноччу.


Ён так і не змог уцячы, як Януковіч у 2014. Пілот верталёта адмовіўся ўзлятаць, і крывавы дыктатар быў з ганьбай арыштаваны проста ў сябе ў рэзідэнцыі. На жаль, а можа быць і на шчасце, ён не паспеў застрэліцца і ўжо знаходзіўся ў СІЗА КДБ, дзе сам наведваў палітычных зняволеных. Цяпер жа ролі змяніліся на процілеглыя.


Тысячы нашых незаконна асуджаных суграмадзян выходзілі з турмаў. Гіганцкія натоўпы людзей сустракалі іх як герояў. Дзеля справядлівасці, яны і былі нашымі героямі, якія змагаліся за нас і дачакаліся гэтага вялікага дня. А сапраўдных злачынцаў чакаў суд. Толькі гэта было не тое ганебнае судзілішча, што ладзілі акупанты супраць нас.


Ніколі Менск не быў такім прыгожым. На кожным кроку можна было пабачыць Пагоню ці бела-чырвона-белы сцяг. С неверагоднай любоўю іх вывешвалі на вокнах, дрэвах, слупах і іншых месцах, дзе была магчымасць. З кожнага кута гучалі "Муры", "Пераменаў", "Тры Чарапахі" і іншыя хіты беларусаў. Як жа было нязвыкла ўсведамляць, што за гэта цябе не пакараюць штрафам або арыштам.


Менск ператварыўся ў гіганцкі намётавы лагер. Транспарт у гэтыя дні цалкам не працаваў. Людзі з'язджаліся з усёй краіны, ставілі намёты пасярод дарог і далучаліся да свята. Яны пяклі шашлыкі, спявалі песні, запускалі феерверкі і шчыра радаваліся жыццю. Пры гэтым пасля сябе пакідалі узорную чысціню.


Гэтая перамога далася мне занадта цяжка і ў мяне не было эмоцый ўдзельнічаць у святкаванні. Я проста моўчкі шпацыраваў па горадзе і любаваўся прыгажосцю вольнай краіны без чырвона-зялёных сцягоў, таніраваных бусаў і маньякаў у балаклавах, якія столькі часу палохалі грамадзян.


Нарэшце я адкрыў тую бутэльку шампанскага, якая чакала мяне яшчэ са жніўня 2020. Я не з'яўляўся аматарам гэтага напою, але ў той момант ён быў смачней за ўсё, што магло стварыць чалавецтва.


Мы былі толькі ў пачатку доўгага шляху будаўніцтва Новай Беларусі. Нас чакала нямала цяжкасцяў і няўдач, але мы былі вольныя і маглі вызначаць сваю будучыню, якая цяпер залежыла толькі ад нас. Спадзяюся, на гэты раз мы скарыстаемся нашымі магчымасцямі з розумам і не будзем шкадаваць пра свой выбар, як у 1994-м.


У нейкі момант да мяне падыйшоў мясцовы аматар моцных алкагольных напояў, якога па магчымасці спрабавалі абыходзіць бокам. З максімальна суровым позіркам ён паклаў руку на маё плячо і запытаў: “Каго любіш?”. Перад навіслым гігантам з перагарам ў мяне ўсё ўнутры сціснулася і я ў паніцы адказаў "Люблю Беларусь". Да велізарнай нечаканасці, ён прыбраў руку і усміхнуўся на ўвесь рот, а праз некаторы час сказаў “Так узаемна”. Празягваючы ўсміхацца, ён разгарнуўся і сыйшоў у закат пад грукат салюта.


Даволі часта гэтыя кадры мільгаюць перад маімі вачыма. Цяжка ўявіць, колькі будзе доўжыцца чаканне свабоды. Але гэты дзень настане, абавязкова настане!