Памятник землякам

или Краткая летопись стройотряда. (набросок еще, если возьмусь,- поработаю)


Незабвенное и счастливое время юности, студенчества, Время поиска себя в этом  мире, время становления. Несравненное, недостижимое сейчас, и не потому, что ушедшее, и прошлое, а потому, что Советское время!..
Кто-то, неразумный и мало знающий, или специально лгущий, с гадкой целью опорочить прошлое, - нынешний либерал или же, ярый защитник реваншистов-капиталистов, - скажет: - Там не было свободы, там жили убого и бедно!..
Разоблачим гадкую ложь, но простим невежество и скудоумие!..

Это сейчас нет свободы, любой - свободы выбора, печати, политической свободы и социальной справедливости. А там была! Настоящая свобода, именно в том понимании, в каком она возможна для человека, - не безграничная, не саморазрушающая, а ограниченная и настоящая! Да, ограниченная, но только рамками приличия и морали!
Да, - согласимся, - там были недостатки, дефициты, перегибы на местах!
Да, там есть к чему предъявить претензии, но задумано было, - то, гигантское переустройство общества, - правильно! Ну, а главная претензия, как и сейчас, как и во все времена, может быть предъявлена, только к неразумной и оторвавшейся от жизненных реалий, власти, исказившей до неузнаваемости первоначальную идею!
К народу не может быть предъявлено никаких претензий! Только власть виновна в том, что постепенно, незаметно для себя, она совершенно отклонилась от первоначально задуманной идеи нового общества,  власть забыла народ свой, а потому потеряла, и его доверие, и его поддержку!
С уверенностью скажу, - это сейчас нет ничего похожего на настоящую свободу и совершенно нет справедливости, это сейчас совершенно искажены первоначальные христианские идеи добра и человечности!
Это сейчас мы живем убого и примитивно, и власть, кстати, снова совершенно перестала понимать чаяния народа, и поэтому теряет его доверие. Не случилось бы нового, саморазрушительного кризиса в моей, нашей, милой Родине…

------

Даже такое далекое, советское прошлое, как студенческое лето, было (!), - именно было, а и не только вспоминается сейчас, как солнечное и счастливое время!..
Высказав наболевшее и очистив душу от нынешнего тяжелого либерального смрада, я пожалуй, и начну свою маленькую летопись, о маленьком тогдашнем студенческом стройотряде…

1.

С этим, внешне простоватым, полнотелым, лысеющим и сильно окающим председателем колхоза из-под Тотьмы, Сашка познакомился случайно,  - плыли вместе по славной реке Сухоне. Вернее, как бы "летели" над рекой, на "Ракете", - обычном тогда судне с подводными крыльями по весенней и полноводной вологодской реке, в областную столицу, в Вологду.
Летели, стоя рядом на боковой палубе, у входа в пассажирский салон, крепко держась за поручни, громко разговаривая, стараясь перекрыть шум водометного движителя судна на подводных крыльях.
Председателя вызвали "в область" по поводу позапрошлогодней колхозной заявки, которую колхоз подавал в областной "Агроснаб", – была такая снабженческая организация в то, досточтимое время. Вызвали, спустя почти год после подачи заявки, чтобы оформить получение колхозом трех новеньких колесных тракторов "МТЗ", прибывших из Минска и двух зерноуборочных комбайнов "Нива", из Волгограда.
Колхоз, как было привычным делом тогда, платил за технику минимальную цену, да еще и с большой скидкой! Потом, после оформления бумаг, технику  погрузят на баржу-самоходку с краном, в ее широкие трюмы, и отправят по сухонской воде, уже в родной колхоз.
 А Сашка добирался в Вологду из Великого Устюга, где, только лишь из личного интереса к истории и красоте, фотографировал красивые старинные купеческие дома вдоль набережной, белокаменные  храмы и широкие, устюжские, родные просторы вдоль Сухоны и Северной Двины. По собственной инициативе и, прихватив к майским выходным пару учебных дней, набирался духа патриотизма и любви к родному краю.
Стояло теплое и солнечное начало мая, навигация по Сухоне недели две как открылась…
Плавно поворачивая на излучинах Сухоны, "Ракета" мчалась мимо высоких и крутых  берегов справа, и заливных лугов слева, обходя мелкие и каменистые перекаты, заботливо помеченные бакенами и специальными береговыми знаками.
- Не Опоки, но тоже красиво!  – погромче, перекрывая шум двигателей и воды, сказал Сашка Безик для завязки разговора.
- Да, хорошо! Душа поет! – поддержал разговор председатель, подавая ладонь правой руки.
 - Василий Петрович я, председательствую в колхозе им. Фрунзе, недалеко отсюда, вдоль по берегу!
- А меня, Александром зовут, можно без отчества, студент я, заочник Московского архитектурного, - зачем-то "загнул", неудачно поступавший туда, Сашка - студент Вологодского педВУЗа, - ныне я еще и на литфаке, (так называли тогда факультет русского языка и литературы) в Вологде учусь очно - добавил  он, уже не приврав.
Они крепко пожали руки, почти не отрывая взглядов от окрестностей.
- Красота!.. А по каким делам в наших краях? – Продолжил разговор председатель, для которого, не здешняя, азиатская внешность невысокого и молодого собеседника, была в диковинку, хотя Сашка был коренным вологодским жителем и, к тому же, русским.
- Здешний я, из под Вологды.  Был в Великом Устюге, архитектуру старую изучал и фотографировал, - и церкви местные, и городские здания, и деревенские домики, рядом с городом.
Оба собеседника разговаривали с неохотой, словно завороженные, стояли на кормовой смотровой площадке теплохода и неотрывно рассматривали окрестности – зеленые леса и заливные луга, изредка пролетающие встречные теплоходы и баржи-самоходки, живописные деревеньки.
- Ну, и как успехи в изучении наследия старых мастеров? – поинтересовался Василий Петрович.
- Мощно, по-вологодски самобытно, неповторимо, гармонично с природой северной и, я бы сказал, уютно! И храмы, и усадьбы купеческие, и город. Конечно, во многие древние храмы внутрь не пускают, не знаю почему?! Ну, да, в большинстве из них  служба ныне не ведется, - иконы там хранятся, предметы культа, фрески, - замок висит мощный и ключ неизвестно где взять. Хотелось бы лицезреть, но не пускают! Ни кто не знает почему. Ходишь вокруг, смотришь, фотографировать снаружи не запрещают. В ясный день вид и восхищение неповторимые!.. – Сашка чуть не причмокивал от восторга.
- Умели, люди русские! Могли. Красоту понимали! – сочувственно и значимо произнес председатель.
- Да! -  Еще раз отозвался Сашка.
Помолчали глубокомысленно, вглядываясь в окрестные дали и деревеньки, леса и крутые берега, иногда проплывающие мимо.
- А можно посмотреть фотографии Ваши, графику, если с собой что-то есть?
- Только пленки, но их еще надобно проявить, фотографии напечатать. Процедура небыстрая, - ответствовал Александр.
- Я вот зачем интересуюсь, - продолжал председатель. - Приближается 30-летие Великой Победы над фашистами, которую и наши земляки торопили в 45-м. Многие свою головушку там, на фронтах, сложили, еще больше израненных в колхоз вернулось, а памятника хорошего по этому поводу на центральной усадьбе нет! Не могли бы вы что-то красивое и солидное нам предложить? А если вам самим и взяться за возведение, и летом сделать, своим студенческим, небольшим стройотрядом? Материалами обеспечим, жилье на лето и питание предоставим, нуждаться не будете.
Сашке конечно понравилось и тема обращения к нему и форма. На "вы" к нему еще никто не обращался!
- Можно подумать!.. 
И, почти без паузы и размышлений:
- Да у меня, на этот счет, и готовые идеи есть, и способы возведения известны! – оживился радостный Сашка, имевший уже и стройотрядовский опыт, и наброски графические, да и желание заработать еще ни у кого, и никогда не пропадало!..
- А давайте встретимся у меня в номере, в гостинице "Вологда", завтра. Приносите свои наброски, пригласите товарищей из стройотрядовцев. Обсудим это дело! Куда меня поселят, я пока не знаю, Сегодня и весь день завтрашний буду занят делами, а к вечеру освобожусь. Номер телефона в общаге помните, Александр?
Сашка записал номер на блокнотном листе, вырвал его и, с тихо скрываемой радостью, передал председателю. Еще бы не радоваться, перед Сашкой стоял благодетель, обещавший обеспечить хорошо оплачиваемой работой на все лето не менее десятка студентов! Радостно и тут же, ответствовал:
- Будем ждать звонка с нетерпением!
На этом и расстались, крепко пожав руки, - "Ракета" уже причаливала к прибрежной деревянной пристани в областной столице, славном городе Вологда. 
Председатель сел на такси, а Бесик пешком и по набережной отправился до родной общаги.

2.

Следующим вечером, в номере у председателя колхоза за круглым столом сидели Сашка, со своим графическим представлением предполагаемого памятного сооружения, которое он сегодня же и набросал на лекциях. Рядом с ним сидел студенческий друг Лешка. Председатель рассматривал эскизы памятника, довольно хмыкал и разливал коньяк. Закусывали просто, шпротами с душистым черным хлебом.
После некоторого обсуждения, остановились на обычном тогда варианте, который , собственно и принесли ребята. Он представлял из себя уширенную стилизацию штыка винтовки Мосина, направленного вверх, с четырьмя  плоскими гранями и кончиком ствола. Штык торчал из квадратного подиума, аккуратно разместившегося на укрепленной бетонными плитами, невысокой насыпи, с южной стороны которой сбегало несколько бетонных ступенек.
Удивительно откуда, но Сашка и Леха имели представление о свойствах бетонов, марках цемента, арматуре, "железнении" поверхности бетона и скользящей опалубке. Легко использовали строительные термины и  расписывали председателю план и количество строительных материалов, марки цемента и стальных прутков, свойства песка и его требуемый объем, нужные для стройки механизмы и количественный состав стройотряда. Подсчитали и примерную сметную стоимость сооружения.
Выпили, ударили по рукам.
Председатель согласился со всем предлагаемым и уверенно произнес:
- Райком, думаю, даст добро! Ждем вас в начале июля?..

С обоснованием сметы такого проекта тогда было гораздо легче, чем теперь. Выставлять на торги его не требовалось. Достаточно было сойтись в цене, - которая, конечно, должна быть "разумной и обоснованной", - с председателем колхоза, а затем   получить разрешение от райкома партии.
В цене сошлись быстро. девять тысяч пятьсот полновесных советских рубликов! Для меня, лично, тогда это была огромная сумма, но и объем работ не маленький, да и творческая, художественная составляющая сюда же включалась. Моим однокурсникам, как и мне, было удивительно обнаружить деловую хватку и строительные навыки у тщедушного внешне и, зачастую, безалаберного в своих поступках, Сашки Бесика. Это я рассуждаю сейчас, умудренный жизненным опытом…

Сашка с Лешкой брали на себя организацию работ и подготовку студенческой рабочей силы, а приобретение цемента, арматуры, песка, питание и проживание бригады, - обещал организовать председатель колхоза. Получить разрешение от райкома КПСС на возведение нашего монумента тоже брал на себя Василий Петрович.
Цемент Сашка посоветовал договориться и взять в расположенной рядом с колхозом небольшой военной части, обеспечивающей работу радиолокатора дальнего наблюдения. Военный цемент, - по его опыту, был гораздо качественнее и прочнее обычного, хотя встретить поддельный тогда в магазине тоже было невозможно, - военный был с присадками, долговечнее.  Сашка глубокомысленно и деловито,  между рюмками, похлопывая по плечу, советовал новому другу Васе раньше времени цемент не приобретать, хранить в сухом помещении и  без доступа влаги!
Тут уместно сказать, что товарный обмен между воинской частью и рядом расположенным колхозом, был тогда обычным делом…

3.

Пройдя через определенное количество терний и препонов, согласований и утверждений, разговоров и встреч с нужными людьми, сдав весеннюю сессию и сформировав нашу небольшую строительную бригаду из семи стройотрядовцев, мы, в новенькой, только что полученной, светло-зеленой форме с нашивками и надписями, в составе восьми молодцов, выехали в тотемский колхоз строить монумент! По славной вологодской Сухоне-реке, на обычном тогда, водометном судне "Ракета". Именно выехали, а не вышли, - это слово, пожалуй, было тогда, в применении к "Ракете", более уместным.
Несколько часов низкого полета над рекой, с заходом во все крупные населенные пункты имеющие пристань, - и мы высаживаемся со своим небогатым скарбом на прибрежном настиле центральной усадьбы  колхоза. Нас встречает бригадир с грузовым газиком. Садимся в кузов на свежее, душистое, луговое сено, побросав туда же и свои вещи. Бережно приняв в кузов и гитару Лешки Куташева.
Нас разместили в старом и небольшом домике с одинокой, шустрой еще, хозяйкой-старушкой, рядом, возле площади, где будет располагаться памятник. Рядом жила еще одна, примерно такого же возраста. Бригадир заранее договорился с бывшими колхозницами-старушками о том, что они, за оговоренную плату, будут нас хорошо и трижды в день кормить,  обеспечивать ночлегом в одном из домов. Хлебом, свежим мясом, картошкой и крупой будет обеспечивать колхоз.
Устроились быстро. В большой половине дома, прямо на полу, завхоз устроил нечто вроде плоского и неглубокого ящика, набив туда сена с соломой и застелив тюфяками, - четверо субтильных, и не очень, студенческих тел - точно разместятся. Попробовали прилечь – хорошо! С постели виден маленький телевизор, но программа была всего одна.
Столоваться будем на малой половине дома, возле кухоньки, где уже суетилась наша добрая хозяйка, которую звали Клава. Помогала ей другая, тоже бабуля, Груня. Отчества свои они не называли и настояли на таком их величании.
 Туалет, типа сортир, был на улице, умывальник во дворе, вода к нему подливалась прямо из бочки, в которой скапливалась после дождей. Дешево, просто, преемлемо в летнее время, особенно для нас, молодых. Воду для питания и стирки, для бани — бабушка Клава брала из глубокого колодца с деревянным воротом и цепочкой, расположенного рядом, между их домами.
Кстати слово «бабушка», рядом с именами Клава или Груня, они настойчиво просили не употреблять и отучили нас от этого уже через день.
Попили чаю из самовара, попробовали щей из русской печи с местным черным хлебом. Все понравилось! Собрались на строительной площадке, напротив конторы колхоза и сельсовета. Возле площадки стоял дощатый сарайчик со свеженьким цементом марки 500, как заверил нас завхоз, из воинской части! Складик-сарай был надежно закрыт свеженьким рубероидом, а совсем недалеко лежали сосновые, золотистые обрезные доски, аккуратно переложенные рейками, рядом были свалены куча серого, как и заказывали, песка, и кучка стальной прутковой арматуры с металлической ржавой сеткой, в рулонах.
Завхоз, Николай Петрович, открыл замок на складике, тут же передав ключи Сашке Бесику, - Принимай хозяйство, бригадир, - показал аккуратно уложенный цемент на поддонах, кивнул головой на совковые лопаты, несколько топоров, ручных пил, ножовку, ящик гвоздей, полотняные рабочие рукавицы:
- Вот вам, ребята, орудия труда. Бетономешалки нет, не ругайте, хохлы, из-подо Львова приехали, заняли раньше вас, - ферму делают, в шести километрах отсюда. Вот, подпиши актик о передаче имущества и список принятого. В двух копиях они. Сравнивай, расписывайся!
Леха с Сашкой, без особой озабоченности, посмотрев на немногочисленную цифирь  в коротких списках, расписались. Поставил в бумагах свою закорючку и колхозный бригадир, один экземпляр передал Лехе на хранение. Больше для проформы.
- Ну, теперь приступайте, строительная площадка перед вами!
-  А чего сами не делаете, ферма - не памятник, могли бы и своими силами сделать? – спросил Лешка.
- Да-да, куда там, кто нам даст! Такие работы только заезжим армянам, ли грузинам, а то и бандеровцам отдают! Нашим, - нет! Вот и строят опять хохлы. По вечерам к нашим девкам пристают. Ребята нашенские их уже "поучили" немного, - парочка хохлов в бинтах и с гипсом ходят, а наших двое, - пятнадцать суток отрабатывают, в Тотьме.  Жизнь идет!
- Да, да! – участливо пробурчали все присутствующие.
- Жалко, что мешалки нет, в ящике нужного замеса не сделать. Тут памятник, а не ферма, надо надежнее и прочнее - глубокомысленно произнес Бесик.
- Я знаю где взять, - выдал Мишка Халуев, - у нас в Подболотье, за нашим домом, как раз мешалка стоит уже года три, прошлым летом целая была и весной проверял – никуда не делась. Тоже ферму делали, с тех пор и стоит.
Подболотье  -  Мишкина малая родина, соседний Бабушкинский район, по дороге из Тотьмы на Никольск. Километров восемьдесят - девяносто будет. По летней грунтовке. За Сухону.
- Петрович, - срочно нужен "газик", желательно прямо сейчас. Поедем вечером, - улыбаясь и с хитрецой произнес Лешка.
- К вечеру будет, заправленный, - улыбаясь в ответ, произнес Петрович, - не сумлевайтесь!
Пока выравнивали и размечали площадку рулеткой с колышками, пока делали опалубку для нижнего подиума, носили камень и песок, подъехал и "газик", ГАЗ-51 с разухабистым шофером.
- Вы машину заказывали? – вылезая и безошибочно определив, что Бесик наш бригадир, спросил его шофер.
- Мы-мы, - протягивая руку, произнес Бесик.
- Василий, - крепко пожал ее высокий, статный, рыжеволосый и с кудряшками мужик, нависавший над Сашкой. – Куда едем.
- В Подболотье.
- Знаем такое, бывали. Сейчас проедем, можно, - дождей уже недели две не было, а в другое время на танке бы понадобилось! На газике - не в "жизь", не поехал бы!
- Покури, Василий, сейчас соберемся!
Поехали четверо, ровно половина бригады. Набросали соломы на ферме, бросили поверх брезент, - что еще надо молодым и спортивным студентам?

4.

По грунтовке быстро добрались до Тотьмы с ее живописными и высокими церквушками, не останавливаясь, по старенькому мосту перебрались через Сухону и, пуская облака пыли, углубились в сосновый лес по достаточно ровной грунтовке. Вокруг стояли смоляные ароматы бора и брусничника, висело голубое и бесконечное небо, закатное солнце. Грунтовая дорога была достаточно ровной, а нас на соломе, почти не трясло.
Через два часа, последовательно промелькнули Бабушкино, Рослятино, деревенька, с оригинальным названием Красота и мы уже подъезжали в Подболотью! Дорога, несмотря на двухнедельную сушь, была местами ухабистой, колеистой и представляла собой длинную и глубокую лужу. Северные Увалы, однако. Дорога шла то вверх, на крутую и высокую горку, то вниз, в болотистое, постоянно заваливаемое дорожниками песком, место с деревянным мостом и речкой. После любого дождя начинался небольшой разлив и река постоянно подмывала дорогу. Бетонные мосты и асфальтовые дороги только-только планировали делать, и делали уже, но не здесь.
Василий уверенно вел машину, где-то надсадно газуя, а где-то предварительно ее разгоняя. Иногда и мы всей ватагой подталкивали ее, налегая на борта и бросая срубленные кусты и ветки в глубокую колею.
Выбрались, доехали! Прямо за огороды окольной дорогой. Прямо к желанной мешалке. Уже под вечер.
Погрузили, забросали сеном. Быстренько уехали окружной же дорогой. Миша даже не отважился заходить в родительский дом! Чтоб не плодились слухи. Все по деловому, - колхозная машина перевозит мешалку в другое место. Даже никто и не хватился. Три года не вспоминали и до сих пор не вспомнили. Об этом Михаил же, нам потом и сообщал…

Надобно сказать, что в тот самый период, к железу колхозному, к различной технике и механизмам относились достаточно прохладно и безжалостно. Знаю, что в металлолом ее обычно не сдавали, - морока неимоверная! Проверяющие из райкома КПСС, заставлявшие убирать с полей брошенную и  неисправную технику, сдавать во "Вторсырье", - обычно добивались иного. Металлолом убирали с глаз долой!
За колхозными гаражами, в низинке или овраге, бульдозером делалось углубление, в которое бросалось все ненужное железо, спихивалась, бульдозером же, ненужная техника, - вплоть до тракторов и машин, которую засыпали песком и выравнивали! Все чики-брики! Партийные деятели не найдут.
Сейчас, - сам знаю, участвовал, - предприимчивые люди такие хранилища находят металлоискателями, разрывают бульдозерами, вытаскивают, режут металл на части газорезом и сдают десятками, сотнями тонн! Частным порядком. Иногда даже старожилы, бывшие колхозные механики с трудом вспоминают где расположены такие кладбища железа, - все зарастает молодым березняком и ельником.  Помогает "миноискатель"!

Засветло, уже с мешалкой в кузове газика, выехали обратно. Дорога знакомая, Василий справился сам со всеми лужами, нашей помощи не потребовалось. На ровной дороге, еще до Бабушкина, заснули в сене, предварительно подвязав мешалку к борту, чтоб на нас не сдвигалась от тряски. Спали недолго, не более часа…

К стройплощадке подъехали около полуночи. Было светло, почти как днем, стояла счастливая и летняя пора белых ночей. В теплой тишине звенели и зверски кусались комары. Бетономешалку аккуратненько сняли и поставили возле опалубки. Утром Василий обещал послать колхозного электрика Володю, чтобы подключить к проводам на рядом стоящей электроопоре. Пошли спать по домам, - завтра работа пойдет быстрее и качественнее!

5.

Утром электрика все не было. Пришедший завхоз горестно сообщил, что электрик в запое. Выдал дочку замуж в соседнюю деревню и вторую неделю «квасит», делая иногда перерывы на срочную работу. Другого во всей округе не найти. Придется подождать до утра следующего дня.
- Завтра возьмем за грудки и ворот рубахи, колодезной водой из ведра окатим, - протрезвеет! – Твердо заверил завхоз.
- Ладно, завтра надеемся на тебя – нестройно пробубнили наши бригадир и комиссар.
Работы пока много и без бетономешалки. Копка котлована, перекладка досок, переноска песка и бутового камня, - все вручную, лопатами и ведрами, руками и топором, - суета на стройке всегда напоминает небольшой муравейник…

6.

Назавтра появился электрик Володя, маленький и субтильный мужик с немного опухшим лицом. Принес магнитный пускатель, бухту трехфазного черного кабеля, стальные когти и сумку с инструментом.
- Здорово мужики – радостно, но через силу произнес Володя.
- И здоровее видали, заходи, коли не шутишь – ответствовали мы.
- Нет ли чем "апахмелиться", у вас? Немного нездоров, но трезвый я!
- Видим, видим! – произнес наш бригадир, - после того, как сделаешь, куплю бутылку "Агдаму"! Не раньше! Сейчас - только водички колодезной, хоть ведро.
- Ладно, налей стакан.
Володя выпил, посидел, покурил "Беломор", зачистил кабель, на одном конце его присоединил две трехфазных розетки и рубильник-автомат. Приколотил все это на столб, на удобно высоте на прямоугольный кусок пластика, который накрыл обрезком автомобильной покрышки. От дождей. Все по-деловому, профессионально и аккуратно!
Еще покурил, выпил колодезной воды, сходил до подстанции, благо она находилась рядом, на виду и отключил трансформатор, повесив табличку: "Не включать, идут работы!". Все в соответствии с требованиям ТБ, техники безопасности!
Деловито надел на сапоги железные когти и специальный брезентовый пояс, подошел к столбу, застегнул пояс вокруг столба и, не торопко полез наверх, прихватив пассатижи, нож и кабель от закрепленного рубильника-автомата. Не прошло и десяти минут, как соединение было сделано. Осталось сменить разбитый пускатель на бетономешалке и проверить ее работу. Сходил, включил электроподстацию, снова попил воды и покурил беломорину.
Деловито заменил пускатель, к обрезку кабеля нужной длины приделал трехфазную вилку. Включил в розетку на столбе, врубил автомат, нажал кнопку пускателя. Заработало! Закрутилось! Но не в ту сторону, угадать с очередностью фаз невозможно, пятьдесят на пятьдесят. Вытащил вилку, сделал перефазировку. Еще раз проверил, - работает! Крутит куда надо!
- Молодец, Володя! - произнес Бесик и все мы –деловой! Вот почему тебе загулы прощаются!
Вся работа, аккуратно и разумно выполненная, заняла у него не более часа!  Умеют же, русские люди, когда надо!
- Ну, чего? Вот тебе трояк, вина купишь сам? - спросил Володю Лешка?
- О! Спасибо, я и не ожидал от вас такого уважения! - произнес Володя и аккуратно уложив инструмент в сумку, отправился прямо к магазину. Через пару минут вернулся.
- Хрен, не вино! Председатель строго наказал продавцу, мне не давать! Сходи купи, а? - слезно попросил Леху Володя.
- Нет! Тут я тебе не помогу! Сам добывай, а за работу — спасибо!
Ушел восвояси, судорожно думая, как бы добыть вина в единственном на селе магазинчике. Придумает! Если в электричестве разбирается, то умом и до этого дойдет!

7.

Теперь работа пойдет быстрее! К вечеру завхоз обещал подогнать цистерну с водой, для бетонных работ и подвезти нехитрую электросварку, для создания арматурного каркаса монумента. Воду пока будем носить ведрами. Из ближайшего колодца, а завтра из цистерны.
Муравейничек оживился и зашевелился! Вся работа на виду, а план ее, в виде эскизного рисунка на ватмане, выполненного рукой Бесика, висит на стенке внутри склада, против лампочки. Там и размеры все указаны. Сходи посмотри, если что!
В течение недели, трудясь с восьми утра и до восьми часов вечера и без выходных, успели сделать довольно много. Подготовили небольшой котлован для подиума, сделали опалубку, в нужно месте закрепили в ямах толстую арматуру самого памятника и стеллы в виде штыка, высотой шесть метров. Сварили ребра штыка из пруткового железа и раскрытой стилизованной книги рядом с ним. Вставили и закрепили газовую трубу, которую вывели наружу позади памятника за арматуру, для подключения баллона в День победы. Горелка будет рядом перед памятником над подиумом.
На страницах бетонной книги, в специальных углублениях, будут закреплены два панно, пока из крашенного железа на деревянных рамах, с именами всех погибших на войне земляках колхоза «Маяк». Сельсовет подготовил скорбный список из шестисот тридцати земляков!
Пока напишем черной краской на белом, крашенном железе. Потом колхоз, по размеру углублений закажет мраморные панно. Отверстия оставим и размеры известны. Сделают и закрепят к тридцатилетию Великой Победы уже самостоятельно, сами колхозные мастера.

Следующая неделя ушла на заливку подиума бетоном. Одновременно с этим, мы успевали собирать арматурную решетку по объему подиума, - в два слоя, - привязывать проволочную сетку, бросать бутовый камень. Получилось ровно, основательно, солидно, - в соответствии с пропорциями на рисунке Сашки Бесика - об этом он заботился отдельно, иногда отходя от стройплощадки вдоль улицы или вдоль берега. На ровной и серой, почти глянцевой поверхности подиума торчала арматура стелы и арматура будущего панно в виде раскрытой Книги Памяти.
В конце заливки сняли опалубку и, не давая бетону застынуть окончательно, мешковиной затерли неровности на боках и на плоскости. Затем «пожелезнили» всю поверхность подиума, дважды затерев ее сухим цементом с помощью рабочих рукавиц и деревянных терок! Получилось  ровно и очень гладко.
Надобно сказать, что керамическая плитка для пола, была тогда огромным  дефицитом и, по этой причине, на тот момент "железнения", отсутствовала. Если колхоз захочет и достанет ее, то потом наклеит и плитку – об этом мы сказали председателю.
 А ныне, подготовленный бетонный подиум, с торчащей из него и идущей вверх арматурой, мы тщательно закрыли брезентом, прижав досками по периметру. Конечно, в такую жару, предварительно обильно и аккуратно смочив его и брезент водой. Пусть окончательно схватится…

8.

Оставили работу на два дня. Сделали выходные!..
До этого было не до отдыха совсем, если не считать регулярные купания в Сухоне, после дневной работы, с одновременным полосканием белья. Сил к концу дня и после купания, хватало лишь на то, чтобы поужинать и добраться до постели из душистого сена на полу избы, регулярно взбиваемой и перестилаемой Клавдией.
Как хорошо, все же, жить возле реки, особенно жарким летом! Белье к утру высыхало и мы снова, без всякой глажки, натягивали на себя знакомые футболки и рабочие штаны...

Особой и общей для всех "программы отдыха", не было - кто-то захотел сходить в баню, а после нее на деревенскую дискотеку в местный клуб, после киносеанса. Сашка с Лешкой, отслужившие в армии и считавшие нас салагами, взяли популярного и широко известного тогда красного портвейна «Агдам» из Азербайджана, разливаемого в бутылки из-под шампанского. Взяли с запасом, чтобы еще раз в магазин не ходить. Миша поехал в свое Подболотье, конечно на попутках - навестить родителей и заодно узнать, не ищут ли там местные жители работающую у нас бетономешалку. Я остался с Сашкой и Лехой, помочь им в борьбе с "зеленым змием", четвертым был еще один Сашка, Варфоломеев, как и "начальники" наши, из бывших армейцев. Трое наших отправились на дискотеку.
Слово "начальники", рядом со словом наши, я до сих пор ме могу заставить себя написать без кавычек, хотя, по сути своей, это так и было. Комиссар студенческого отряда и бригадир назначались приказом ректора, по представлению комсомольской организации института и студенческого совета, выбирались из числа комсомольского  актива, и студентов с жизненным опытом, обычно старше остальных, отслуживших в армии, уже поработавших, желательно строителями. Они имели право исключить нерадивого стройотрядовца и отправить его домой, выдав деньги только на дорогу. Студенческое братство и проживание в той же комнате общаги, что и комиссар с бригадиром, совершенно не помогало! Скидок не было.
Наш комиссар, Лешка Кислев прошел такой отбор довольно легко, а вот с кандидатурой Сашки Бесика, предложенного Лешей на должность нашего бригадира, были большие проблемы и препоны! Ему припомнили, и регулярно появлявшиеся "хвосты" по предметам, и случавшееся пьянство, и взятие его "на поруки" комсомольским активом за прошлые грехи, и имевшие место неоправданные пропуски занятий.
Пусть и был он автором идеи памятника, его проекта, и сам нашел эту работу на лето для небольшой студенческой бригады, но, все же, решающим доводом стали регулярная помощь Бесика в графическом оформлении комсомольских мероприятий, в родном ВУЗе, и немногочисленность нашего отряда из восьми человек. А вся работа отряда, и объект будут постоянно находится под присмотром самого председателя, всей конторы колхоза, - ведь возводимый памятник виден непосредственно из окон этой конторы. 
Надобно здесь, что наши вузовские кураторы регулярнейшим образом получали информацию о ходе строительных работ в каждом студенческом отряде, по телефону названивая в колхозные и совхозные конторы, да и сами, часто без предупреждений, выезжали непосредственно на место работы. Контроль над студентами не утрачивался, пусть и не было тогда сотовой связи!

9.

Застолье проходило в огороде у бабушки Клавдии, где на траве, возле крапивы, на фоне речной излучины Сухоны с высоким берегом, и живописного храма со стройной колокольней, Клавдия накрыла скатертью большую, дощатую и старинную столешницу на аккуратно сложенных ящиках из под водки, позаимствованных от сельского магазина. Ящики же, вокруг столешницы, накрытые мешковиной, служили стульями. Стол, по мере необходимости, предполагалось пополнять небьющейся эмалированной посудой с нехитрой сельской снедью. Зеленые стрелки лука, томленая телятина с картошкой, уха из сухонской рыбы, где-то раздобытой нашей бабушкой, вареные домашние яйца, черный хлеб местной выпечки. Железные кружки и алюминиевые ложки уже располагались на столе.
Сашка, откуда-то знавший как готовить шашлык, заранее замочил телятину в уксусе с молочной простоквашей, в кастрюле. Затем он деловито и уверенно  приготовил кострище из кирпича, сложив его без раствора, с обрубками толстой проволоки, позаимствованной со стройки, поставил ведерко с водой для тушения головешек и березовые полешки для будущих углей. Бутылки с вином спрятал в тени возле бани, в зарослях крапивы. там же расположилась и гитара. Все...

Для подробного описания дальнейшего действа, его надо было наблюдать со стороны, - я же в нем участвовал, поэтому происходящее, бывшее сначала ясным и понятным, веселым и радостным, - постепенно становившееся туманным, иногда совершенно выпадавшим из памяти и теряющим ясность и очертания, - могу описать не совсем точно, а временами и местами, лишь фрагментарно, отрывками. Не обессудьте…

Не возьму на себя ответственность назвать это мероприятие попойкой, - все начиналось цивилизованно и культурно, только потом уже, ближе к полуночи, что-то пошло не так...
Встали поздно, наказав Клавдии с утра истопить баню, которая выстоялась только к послеполудню. Был обычный, субботний, солнечный день. Мы сходили в баню, попарились, смыли грязь, а затем, надев плавки, в полотенцах спустились к Сухоне.  Долго купались, ныряли, баловались в воде. Поднялись по крутому берегу к дому, чтобы впервые здесь переодеться не в рабочие, потные и грязные одежды, а по-летнему празднично и легко. Многие надели редкие в то время для деревни, с большими трудами, купленные джинсы, болгарские кроссовки, клетчатые рубашки-ковбойки. Расселись вокруг накрытого стола. Сашка, по праву старшего из нас, разлив вино по нашим кружкам, произнес какой-то глубокомысленный тост. Выпили торжественно и тихо. Поели, закусили, выпили еще, с тостами, но уже не так торжественно. Становилось все живее, веселее и разгульнее. Наши бригадир и комиссар, уже отслужившие в армии, Лешка и Сашка, увлеченно рассказывали про службу. Сашка служил где-то на севере, а Лешка в Армении. У одного на руке была наколка с закатным солнцем и надписью: "Север", а у другого на предплечье гора, летящий орел и буковки: "Кавказ", - все, как полагается, для отслуживших. Оба в маечках с голубыми полосками, хотя не десантура…
Зазвучала гитара, полились жалостливые песни, между ними посыпались рассказы и анекдоты, смешные случаи и воспоминания. Язык развязался у всех. Даже Миша, наш тихоня из Подболотья, что-то пытался и свое, сермяжное, как говориться, "вставить в строку". Мои товарищи-студенты раскрылись для меня с совершенно неожиданной стороны! Впрочем, вероятно и я для них тоже.
Солнце плавно опускалось за крыши деревенских домиков и сосновых вершин ближайшего леса. День незаметно, как и положено в это время, в наших краях, превращался в светлую и теплую белую ночь..

… откуда-то из небытия и с некоторыми интервалами, нарисовались Вася-шофер, электрик Володя, колхозный завхоз Петрович со своей гармошкой?!… потом подошли их жены... появилась водка, какие-то малознакомые девицы?!...

… Громко и разухабисто заиграла гармошка, а женщины, и девки с ними, запели частушки, "с картинками" из личной и колхозной жизни, типа: "Полюбила тракториста и под трактором…". Звуки напевно разносились по селу, простирались до лесов на том берегу Сухоны и, возвращаясь обратно почти без потерь, накладывались на только что вылетевшие… Из этих звуков над рекой сплеталась певучая, народная и счастливая какофония…

Последним, - но не уверен, может мне и показалось, - подошел председатель колхоза, живший неподалеку!
…

Потом подрались шофер с завхозом а мы поочередно и, исходя из наших личных пристрастий, помогали тому и другому...
потом появились наши, немного побитые "танцоры" с дискотеки, запыхавшиеся и явно откуда-то сбежавшие...
Потом, с досками наперевес, прибежали ревнивые потенциальные местные женихи...
Но у нас кольев было не меньше, огород был рядом...
Кто-то и кого-то разнимал, растаскивал, успокаивал...

10

Утро второго выходного выдалось солнечным, ясным, даже в маленькие окна нашей избушки был яркий солнечный день. Вот только никто, кроме нашей бабули его не видел, - было не до того!
На бабушкиных часах со сломанной кукушкой уже давно десять, но Клавдия Петровна, знающая про наш выходной, не пыталась нас будить и прибиралась на своем огороде, на месте вчерашней битвы с «зеленым змием», тихо вздыхая и охая. Посуда, пустые бутылки, кострище, вытоптанная трава, обломки разбитой гитары, остатки поленьев – все это живописно располагалось вокруг. В дополнение к натюрморту, из крапивы виднелась голова спящего завхоза, а правый глаз на лице его заплыл фиолетовым наливом, - то ли от крапивы, а может, комариных укусов или увесистого шоферского кулака. Все это выяснилось для нас лишь вечером и только лишь со слов Клавдии Петровны, охранительницы и кормилицы нашей! А пока, мы крепко спали. Пока!
Пока не приехал ревизор…

Уже после полудня, как выяснилось в дальнейшем, сквозь полудрему и не совсем раскрыв глаза, я, совершенно неожиданно для себя, увидел склонившегося над нами декана нашего, Светицкого А.Н., который глубокомысленно разглядывал синяк под моим правым глазом, а так же, лица моих задушевных товарищей, с фиолетовостью и царапинами, пустые бутылки на полу и бардак, образовавшийся на столе возле нашей общей, соломенно-тюфячной кровати на полу…
От неожиданности, я приподнялся на кровати и сел, едва не боднув своим лбом нашего ревизора! Бабушка убиралась в огороде, дома никого, кроме нас! Машина с деканом добралась до нашего дома благодаря местным ребятишкам, сопроводившим ее до открытых входных ворот…
Представляете удивление декана, которого ни кто не встретил в этом бардаке, кроме спящей, синюшной компашки?..

- Это чего тут такое?! – недоуменно и в полном непонимании произнес Александр Николаевич, едва не упав на наше лежбище, оступившись на бутылке. Мы постепенно просыпались, присаживаясь на кроватях в не меньшем недоумении. Объяснять декану нашему, что происходило вчера и "что тут такое", не было ни малейшего желания. Ни у нас, ни у комиссара с командиром! Выручила наша хозяйка, - Клавдия Петровна как раз подошла со своего огорода.
- Работники! Пора вставать уже, хоть и выходной! Скоро одиннадцать часов уже, а вы еще не завтракали.
В полутьме своего домика она не сразу заметила солидного дядю с сединой и с  белой шляпой, которую он, не зная куда приспособить, держал в руке.
- Здравствуйте! – Учтиво произнес декан, - у вас было не заперто, вот я и зашел, в поисках моих студентов. Клавдия Петровна, вероятно? Не ожидал такой картины увилеть!..
- Здравствуйте, не знаю как вас величают?
- Александр Николаевич я, из Вологды, приехал проверить вот эту…, - затрудняюсь выразиться, да и слов приличных не нахожу!
-  А, это? – Петровна провела рукой, - Тут небольшой беспорядок вчера образовался, я не успела прибрать! Они не виноваты, это наши  деревенские понаделали, колхозные, - сам председатель разрешил и участвовал.
- Троицу у нас в деревне справляли, - праздник такой наш, сельский и ежегодный! А они под укос попали, Александр Николаевич!..
 Надобно сказать, что моральная помощь нашей хозяйки была как раз и очень даже, уместной для нас, суетливо поднимавшихся, и надевавших случайную одежду. Слов у нас не было, даже у говорливого Бесика.
- Чайку выпейте, Александр Николаевич, моего, с малиновым вареньицем, а ребята поднимутся-умоются, приоденутся немного…
- Ладно, жду на улице перед домом, через полчаса – властно произнес Светицкий и вышел к институтской "Волге" пить свой чай из цветастого китайского термоса.
Мы шустро и суетливо сновали по двум комнаткам, сеням, навесам и бабушкину огородику, где был простой умывальник и колодец. Протирали глаза, пили воду, плескали друг другу водой, разглядывали свои мордени в зерцало, искали свою одежду, надевали рубашки, из тех, что посвежей. Выходили на сельскую улицу, медленно и понуро рассаживались на старые бревна, лежавшие перед бабушкиным домом, как раз напротив машины.
Подошел и председатель колхоза, Василий Петрович, явно с похмелья и, - было очевидно, но только для нас, его знающих, - немного "навеселе". Поздоровались, представились, поговорили, успокоились, уединились в машине.

Пока происходило все это, декан, коммунист и ответственный товарищ, отошел от ступора, теплел, размягчался. Тем более, что работа наша была на виду, прямо напротив окошечек нашего дома, да и слова председателя колхоза, сказанные в нашу защиту, возымели действие.
- В общем, так, - веско и с напускной суровостью произнес декан, вылезая из машины, - теперь мне все стало понятным и предельно ясным! Работу вашу вижу, - махнул рукой Александр Николаевич в сторону нашей стройплощадки, - командиру и комиссару отряда за нарушения объявляю устный выговор, но без доклада ректору. Последнее он произнес после небольшой паузы.
- Дальнейший контроль и регулярный доклад, мне по телефону, о ходе строительства объекта мы, с Василием Петровичем, возлагаем на парторга колхоза.
- Смотрите у меня! Больше никаких нарушений! А сейчас мы, по этому поводу,  едем с поручением к парторгу! С завтрашнего дня он ежедневно будет сообщать мне о вашем поведении! Продолжайте работу, я уезжаю…
С этими словами декан сел обратно в машину, где продолжал сидеть Василий Петрович и, помахав нам рукой, что-то сказал шоферу. Машина плавно тронулась с места, но не в сторону  колхозной конторы, а в направлении хлебосольного председательского дома…
- Только и всего?! Немного! -  Мы недоуменно возвращались в домик, садились пить чай…
Вечером, как мы слышали, декана увезли в Вологду и назавтра, знакомые из колхозной конторы, передавали нам, что он уехал заметно "потеплевшим" к местным обычаям, сельской жизни и работе нашего студенческого стройотряда на возводимом объекте.

Жизнь потекла привычным путем. Утренний бабушкин кисель, компот или чай со слониками, завариваемый Петровной с местными травами и по своему рецепту. Ударная работа над памятным сооружением, вечера под гитару и магнитолу, посещение местного клуба, чтение книг.
Как хорошо, что у бабушки не было телевизора, а в "природе"  еще не существовал Интернет, не было сотовой связи и компьютеров. Только поэтому жизнь была гораздо осмысленней и насыщенней…

Удивительно, но после шумного праздника с приключениями и братанием, нас стали принимать за своих, - подходили местные парубки, отслужившие уже и еще не бывавшие в армии, здоровались за руку, как давно знакомые, интересовались проектом и ходом работ, курили наше, угощали своим. Походили местные девицы, уже знакомые и нашим, приглашали на дискотеку в клуб, и уже без ревнивых местных женихов. Все пошло так, как будто мы стали уже местными, своими.

11

Дело двигалось к завершению, впрочем, как и время наших каникул. Над обелиском рос стилизованный штык от трехлинейки, опалубка постепенно сходилась вверху, а прутки арматуры заканчивались.  Веревка, перекинутая через блок, все реже и реже поднимала наверх ведро с раствором бетона или щебенки. Опалубка сошлась в верней точке! Все, можно аккуратно убирать леса, затирать швы, выравнивать поверхность монумента и "железнить" ее.
Этим мы занимались следующие три дня, уже начала августа, облепив памятник с новых лесов, собранных вокруг него снова.
Еще не побеленный монумент, затертый мешковиной и железными щетками,- подчищенный и железненый, - выглядел солидно и красиво! Депутаций и посетителей становилось все больше, - нам было не до них. Мы сосредоточенно делали свое дело.
На 11 августа председатель назначил торжественное открытие памятника, приурочив дату к какому-то местному и важному празднику. Нам надобно было успеть его побелить, а у основания сделать аккуратные списки всех погибших трехсот двадцати восьми земляков. Пока фанерные. На хорошо пропитанных, и побеленных фанерных стендах.
Уже потом, следующей весной, - к майскому празднику Победы, - эти листы будут заменены на фабричные, мраморные. А закреплены они будут в специально отведенных местах, у основания памятника. Вместо фанерных, - уже после нашей работы и отъезда. Как и задумывалось…

Мероприятие прошло 11 августа, как и мечтал председатель, - торжественно и памятно! При большом стечении народа, - взрослые и молодежь, ветераны, пионеры, цветы, красивый белый памятник в центре! Прочный и необычный для этих мест, далеко виден с реки, с проходящих мимо судов, гармонично смотрелся на выбранном месте, недалеко от местного тотемского храма, привычной, здешней, узко-высокой архитектуры. Кто видал тотемские храмы, тот знает о чем это я…
Автор памятника "неизвестен в широких кругах, и не ищущий славы!", а создатели, – стройотряд из пединститута г. Вологда!.. Мы!

Назавтра Василий Петрович рассчитался с нами, точнее, с Лешкой и Сашкой, наших, комиссара с бригадиром! Рассчитался сполна, потому, что работа была выполнена качественно и, в оговоренный срок - все по договору! Сашка с Лешкой выдали заработанную сумму уже нам, все, как полагается, - минус пять процентов от средней на каждого из нас получающейся суммы, - бригадирские!.. Совершенно незначительная прибавка для, если учесть, что один из них создавал проект и корректировал его по мере возведения, а другой занимался организацией работ и снабжением нас всем необходимым. Каждому получилось по 1200 тогдашних, полновесных, обеспеченных всей мощу советского государства, рублей с копейками!..
Это, чтобы нагляднее было, для нынешних цен и размерностей, где-то, по новому, только что выпущенному из заводских ворот, мотоциклу с коляской, типа "Иж" или "Ява". Согласитесь, сумма приличная, за полтора летних месяца, пусть и, довольно тяжелой работы!
Мы были удовлетворены.
Все. Можно отправляться домой…


12

Не был бы Сашка Бесиком, если бы прибыл в Вологду обычным, обывательским и  тихим образом, не получив по пути еще и приличную порцию, как ныне говорят, "хайпу"! Стоимость этого "хайпа", в денежном выражении, Бесика никогда не интересовала, - было бы весело!..

В Вологду отправилась большая часть нашего маленького стройотряда, - кому-то надобно съездить домой железной дорогой, кому-то надобно на самолет, а иные жили недалеко от Вологды или же ехали уже в общагу.
Самый удобный, в то незабвенное и счастливое время, способ добираться из Тотьмы до Вологды, - плавание на маленьком теплоходе, на подводных крыльях, незамысловато называемом "Ракета". Вместимостью не более 60 пассажиров. В августе он плавал, временами, в одну из сторон почти полупустой, а иногда и вовсе с несколькими пассажирами, - из Вологды в Тотьму, к примеру, полный идет, а обратно – почти никого!
Иногда наоборот, зависит от сезона…

Мы попали на почти полупустой теплоход, и как раз из Тотьмы, , - нас пятеро, да шумная ватага цыган, человек пятнадцать - семнадцать, - разновозрастные, в цветастых нарядах, с разным по форме и цвету скарбом в руках, и с парой темных, как будто копченых, гитар.
Сашка, как и положено бригадиру, набрал рюкзак вина с едой, да и у нас тоже было изрядно. Всю дорогу в Вологду мы потягивали грузинское вино, угощая цыган, которые плясали и пели, перекрывая шумную "Ракету"! Все это происходило на наши деньги, точнее сказать, в основном на деньги Сашки Бесика, - мы были экономнее…

"Ракета" плавно и шумно повторяла изгибы живописных берегов Сухоны, а мы отдыхали в носовой, самой тихой, части теплохода. Плясали с цыганами, пели, угощались каким-то грузинским сухим вином, слушали пение цыган, иногда прорывался Высоцкий из недр нашего походного и "покоцаного" кассетника…

 Шумной толчеей и вместе с цыганами, мы высадились на деревянном речном причале в Вологде и мигом разбежались по своим делам, - кто-то отправился в общагу на такси, иные поехали покупать билеты на ЖД вокзал и в билетную кассу Аэрофлота, которая была в центре. Иные буднично и автобусом отправились домой в вологодскую квартиру или домой.
Стройотрядовское время кончилось, остались воспоминания и светлозеленая курточка и брезентовая шляпа, с некоторым количеством значков.
Мы стали взрослее, опытнее и богаче. Конечно, в переносном смысле.
Сейчас, я бы отработал в стройотряде даром…
Возьмите!

1974 - 2021