Рассвет после роскошной ночи на Хендерсон-Филд

С первыми проблесками рассвета, едва придя в себя после ночного безумия, «старый» Фрэнк притащился на стоянки. По прежнему находясь в состоянии совершенного отупения и охренения после обстрела, он подошёл к своему истребителю.
«Кобра», отброшенная взрывом, лежала с подломанной стойкой на правом крыле. Вся в комьях грязи, изрядно посечённая осколками. Огромная дыра зияла в районе редуктора. Разом, здоровый, прекрасный, совершенный цельный организм превратился в комплект ЗИП, в донора запчастей.
Фрэнк отхлебнул из фляги: рука тряслась - то ли от перманентно текущей малярии, то ли от неконтролируемого животного мандража.
«Похоже до своего двадцатишестилетия я не доживу…» - подумал он. Точно эта же мысль его преследовала в ночи, когда он, сжавшись в комок, лежал в своей неглубокой, самолично отрытой щели, и земля прыгала под ним будто живая. «Только бы не прямое попадание…» - такая была ещё мысль. И прямого попадания не случилось.

Нет сомнений - этот рассвет был лучше, чем минувшая ночь.
Началось движение. Аэродром оживал. Спешно засыпались и утрамбовывались спецтехникой воронки на полосе.
По счастливой случайности морпеховским машинам досталось меньше, нежели армейским. Таким образом, «Кактус» оборонялся на этот день шестью армейскими «Кобрами», четыре из них - P-400, и десятком «Уайлдкэтов» Корпуса. Не особо много.