Из жизни Пушкина

1

Подполковник Ерошин, начальник штаба одной из воинских частей, после вкусного обеда, сдобренного рюмочкой армянского, в хорошем расположении духа спешил на рабочее место – в свой кабинет. Хотелось побыстрее решить сугубо интимный вопрос – угнездить свой широкий зад на полумягкий стул, ослабить ремень на животе, откинуться на спинку и расслабиться. Может, даже, немножко и вздремнуть. Омрачало лишь одно: конфискованный у каптёрщика-армянина и так пришедшийся по вкусу армянский «Поздравительный» очень уж быстро закончился.
– Эх, хорош был! Хорош! Не зря сам Леонид Ильич его так любит. А уж он-то толк знает! – размышлял начштаба. – Больше десяти лет выдержки в дубовой бочке, а запах клопов даже не чувствовался. Видно хорошая бочка попалась.
В сейфе у него были три бутылочки «Наири». Более двадцати лет выдержки, но их открывать нельзя. Это НЗ – стратегический запас, который заложен вместе с командиром части и замполитом. Вдруг нежданно-негаданно нагрянет проверка из округа или из самой Москвы. Спирт с генералом глушить не будешь. Хотя, как сказать… Полгода назад не хватило водки «Московской», маленько не рассчитали. Пришлось использовать спирт. Думали всё, пропали, всех снимут. Оказалось, спирт привезли в бочках из-под керосина. Видно, бочки перепутали. Запах специфический. Ничего, за милую душу пошёл вместо московской московским генералам и полковникам.
– Эх, хорош был! Да и на халяву достался! Конечно, можно было вылить или бутылку вдребезги… Но нельзя же не уважить армян, не оценить их фирменную продукцию. Может каптёрщика опять в отпуск отправить, а потом снова конфисковать? – вертелось у него в голове.
– Нет, так нехорошо, не по-человечески как-то, – терзали его смутные сомнения. – Да и не такой он теперь дурак прятать так, чтобы я нашёл. А вот в отпуск его всё же надо бы отправить, надо бы… Дать денег и попросить привезти. Глядишь, за отпуск он ещё бутылочку-другую просто подарит. А если ещё намекнуть, что у него в каптёрке больше никто копаться не будет… Хорошую комбинацию придумал. Через пару неделек надо бы провернуть. Нет, лучше через недельку. Чего ждать? Человек сам творец своей судьбы. Главное состряпать за что объявить благодарность армянину.
На душе сразу стало ещё веселее. Для полного счастья не хватало одного – срочно кого-то отчитать. Не мог он уже без этого. Просто не мог. Душа требовала. Что ж поделаешь, привычка! Свыше нам дана… Командирский голос должен быть слышен издалека. Враг должен постоянно слышать, что мы не дремлем, что всегда готовы наиболее вероятного противника и в хвост, и в гриву… Мировые акулы капитализма, не дающие нам спокойного житья, должны понимать свою ущербность и всю тщетность собственных усилий.
Быстро бегающие хитрющие глаза подполковника даже без команды мозга привыкли выискивать самые мелкие расхождения с Уставом. Но, как на зло, никто не попадался, а заходить в казарму после сытного обеда ему не хотелось. Запахи не те! И тут метрах в пятидесяти от него вылетел из чипка и ураганом пронёсся солдат с пачкой папирос в руках.
– Беломор, – мгновенно сообразил начштаба.
Не то чтобы у него было слишком хорошее зрение, просто ничего другого, кроме «Беломорканала», вот уже две недели в чипок не завозили.
– Наверно, деды за куревом посылали, – дошло до него. – Надо бы обратить внимание на его форму и выправку.
– Рядовой, ко мне!
– Это вы мне, товарищ полковник? – остановился тот как вкопанный.
– Тебе, тебе, рядовой. Мухой ко мне!
– Слушаюсь товарищ, полковник!
– Почему верхняя пуговица не застёгнута?
– Виноват, товарищ полковник!
– Что за папиросами в чипок бегал?
– Так точно!
– А знаешь ли ты, солдат, какой диаметр советских папирос?
– Их диаметр 7,62 мм.
– Молодец солдат!
– Стараюсь! Служу Советскому Союзу! – отчеканил тот.
– Старослужащие не обижают?
– Никак нет, товарищ полковник!
– Я не полковник, а подполковник!
– Будете полковником!
– Ты меня ещё и подкалывать решил?
– Никак нет, товарищ подполковник! Просто погоны полковника вам больше идут! Сердце прямо кровью обливается, когда вижу две звёздочки, а не три…
– Что-то, рядовой, тебя я раньше не видел? – расцвёл начштаба, представив три звёздочки на своих погонах, и, к своему удивлению, почувствовал отсутствие всякого желания давать нагоняй солдату за пуговицу.
– Оно и не мудрено. Только позавчера принял присягу, а до неё – в карантине. Прошёл полный курс молодого бойца. Готов защищать любимую Советскую Родину!
– Ты мне ещё того… поговори, пофилософствуй…
– Я не философ. Сократ… вот тот был настоящий философ.
– А сам куришь?
– Никак нет, товарищ подполковник.
– Это хорошо. Капля никотина убивает лошадь.
– Я не похож на лошадь, но не курю. Просто не хочу себя травить. Пусть китайцы травятся. Их много.
– Шутник ты, однако!
– С шуткой-прибауткой служить веселее. Да и служба летит быстрее.
– Какая рота?
– Вторая.
– Как зовут тебя рядовой?
– Саша.
– Ты б еще отчество добавил!
– Александр Сергеевич!
– Как фамилия спрашиваю?
– Пушкин, товарищ подполковник!
– Как, как ты сказал?
– Рядовой Пушкин!
Сделав небольшую паузу, солдат добавил:
– Александр Сергеевич, вторая рота.
– Ты что рядовой, о…, о…, офонарел? – еле сдержался подполковник. – Да я тебя… Занесёшь папиросы и мигом ко мне в кабинет! Вместе с командиром взвода! Ясно?
– Есть, товарищ подполковник!
– Ишь ты! Я к нему по-хорошему, а он постебаться надо мной решил! Я тебе покажу Пушкина, я тебе покажу кузькину мать…

2

– Разрешите, товарищ подполковник?
– А, старлей. Ну, заходи.
– Товарищ подполковник, старший лейтенант Крылов по вашему приказанию прибыл!
– Знаешь, зачем я тебя вызвал к себе?
– Никак нет!
– Да вот хотел поговорить с тобой об этом чудике, который у тебя за спиной спрятался.
Из-за спины старлея робко выглядывал солдат.
– Ну проходи Крылов, садись. А его судьбу на ближайшую неделю мы с тобой сейчас подробно распишем.
– А что он уже успел отличиться?
– Ещё как! Представляешь, меня подполковника целым полковником обозвал…
– Устами духа глаголет истина! – тут же выпалил старший лейтенант.
– И ты туда же! Ну, да ладно, Бог с ним и с тобой. Назвал меня солдат полковником что-тут такого. Может просто выслужиться захотел…  Мне уже год как полковника обещают. Всё обещают… И всё никак… Но ты представляешь, до чего твой солдат дошёл? Это же надо до такого дойти!
– Никак нет! До чего, товарищ подполковник?
– Ну, так вот, слушай… А вот и командир твоей роты, – произнёс начштаба, увидев через окно слонявшегося на плацу командира второй роты. – Лучше подождём его. Пусть и он послушает. Уж больно весёлый у вас в роте солдат затесался.
Подполковник медленно встал, открыл окно и крикнул:
– Капитан, зайди ко мне!
Капитан повернулся, увидел начштаба в окне, махнул от досады рукой и, что-то бормоча себе под нос, нехотя поплёлся в штаб.
– Товарищ подполковник, капитан Некрасов по вашему приказанию прибыл!
– Присаживайся, капитан. Этого солдата-чудака на четырнадцатую букву алфавита хорошо знаешь?
– Пока ещё не особо. Недавно только пополнение в роту получил. С личными делами ознакомился. Ничего особенного. Солдат как солдат. Как все новобранцы.
– Ну не скажи! Не скажи! Солдат у него, видишь ли, в роте отличился, а он ни слухом, ни духом.
– Может благодарность объявить? Так я того…
– Я тебя того… Отличился! Да не в лучшую сторону. Над самим начальником штаба решил приколоться.
– Не может быть!
– Ещё как может быть! Остановил я его, спросил, как зовут…  А он мне Пушкин – моя фамилия!  Совсем оборзел! Так солдат?
– Никак нет, товарищ подполковник! Моя фамилия – Пушкин.
– Молчи, солдат! Может ты ещё и Александр Сергеевич?
– Так точно, товарищ подполковник! Я – рядовой Пушкин! Зовут меня Александром, а отца – Сергеем.
– Может в новоиспечённого духа вселился… дух самого Пушкина! Может, ты ещё и стихи пишешь?
– Баловался в детстве маленько…
– Вот видите! Дерзит! А может его место не в армии, может ему просто в дурку надо?
– Так он нам тоже так представился.
– Вот видите! Что я говорю? Издевается же, издевается… Как вы его к присяге допустили?
– Перед присягой мы смотрели личное дело, – начал командир взвода. – Вместе с капитаном смотрели. Сами удивились. Действительно, его фамилия Пушкин. Пушкин Александр Сергеевич. Собственной персоной, так сказать…
– И вы туда же! Вы хотите сказать, что он – Пушкин!
– Так точно! – хором ответили офицеры.
– Ох, и ни... черта себе! Раскудри её туды через коромысло! Это точно?
– Точнее быть не может. Можем личное дело принести. Всё как положено… Пушкин Александр Сергеевич… и фотокарточка есть.
– Это надо же! Ёкалэмэнэ! Копать, колотить! А если ещё с бакенбардами представить? Впрямь Пушкин. Ну не совсем вылитый, но Пушкин… Молодой Пушкин. Мистика какая-то. Реинкарнация.
– Меня многие просили на гражданке бакенбарды завести.
– Так ты, Пушкин, говоришь и стихами баловался? Ну ка, почитай что-нибудь из пушкинского, так сказать.
– Мой дядя самых честных правил, – начал солдат.
– Когда не в шутку занемог, кобы… – продолжил было начштаба и тут же осёкся. – Что-то я подзабыл…  Молодец! Действительно, из пушкинского…  Классика!
– Так точно, товарищ подполковник! Люблю классику.
– В казарме тоже по вечерам «Евгения Онегина» читаешь?
– Так точно!
– И что слушают?
– Не просто слушают. Даже просят почитать. Правда, версию Баркова, которую, товарищ подполковник, смею судить, вы тоже хорошо знаете.
– Смеет он меня судить! Ещё чего? Как тут знать не будешь? В училище попался такой же баламут как-ты. Тоже всё рассказывал… Все запомнили. Недавно его повысили в звании. Целого майора ему дали… генерал-майора.
– Мне не дадут! Я в армии не останусь.
– Ты смотри, капитан, вот что получается. Прямо удивительно. Командир роты – капитан Некрасов, командир первого взвода – старший лейтенант Крылов, а у него во взводе – рядовой Пушкин. Сам Александр Сергеевич.  Собственной персоной. Попал, ты капитан. Твоя рота теперь будет отвечать за выпуск боевого листка!
– Товарищ подполковник, а может лучше первая рота? У неё показатели боевой и политической подготовки повыше, – заикнулся было капитан.
– Нет, капитан! Сам Господь тебе велел… Ну ты же сам посмотри – Некрасов, Крылов, Пушкин, вся рота знает Баркова… Прямо литературная рота! Флаг тебе в руки! И барабан на шею! А что с первой роты возьмёшь? Физкультурная рота. Только и всего. Ну что они толкового напишут?
– Так и я писать не умею, да и Крылов тоже…
– А Пушкин у тебя на что? Так солдат?
– Никак нет, товарищ подполковник!
– Как это нет? А кто в детстве стишками баловался?
– Так это в детстве.
– А хочешь, я тебе такую жизнь здесь устрою, что ты мигом детство вспомнишь. Счастливое детство. Захочешь в него вернуться.
– Никак нет! Уж лучше я постараюсь…
– Вот это другой разговор!
– Только будет ли вдохновение? Я пишу, когда меня Муза посещает.
– Будет тебе Муза. Приказ командира роты и взводного будут тебе Музой. А если мало будет, то волшебный пендель добавлю от себя лично. Уж он-то точно поможет. Есть вопросы?
– Никак нет! Муза меня уже посетила. Уговорил её. Обещала на все два года задержаться.
– Ну раз уже посетила, тогда свободен… Пушкин! Смотри, поэт, пиши хорошо. Не подводи своего знаменитого тёзку.
– Есть не подводить, товарищ подполковник!
– Учитесь, пока жив, как работать надо с солдатами. Строго по уставу. Запомните, капитан, первый листок я должен увидеть уже через неделю.
– Как через неделю?
– Я сказал через неделю!
– Есть через неделю!
– Только смотри там у меня, Некрасов, чтобы этот твой Пушкин под чутким руководством старлея Крылова не написал басню «Кому в армии жить хорошо!»
– Не напишет. Проконтролируем. Первым читателем будете. Принесём на утверждение.
– Вот так-то! Я сегодня добрый. Даже тему для первого боевого листка тебе подкину.
– Какую? – заметно оживился капитан.
– Напишешь о своём каптёрщике. Как его там? Кажется, Оганесян.
– Никак нет! Его фамилия Тер-Мкртчян, отчество Мкртычевич. Оганес – его имя. Пока фамилию выговоришь – язык сломаешь. Вот и придумали ему другую – Оганесян. Всех устраивает, да и он не обижается.
– Вот оно как! Вот и напишете о нём, о славном роде этого Тера…
– Товарищ подполковник, а что о нём писать? Ефрейтор Оганесян содержит каптёрку далеко не в идеальном состоянии…
– А будет в идеальном! Головой отвечаете! Оба отвечаете! Вам, ясно?
– Так точно! Вот только начальник вещевой службы…
– Об этом не беспокойтесь. Посмотрите со старшиной и своим Мкртчяном чего и сколько не хватает, составьте список и отправьте этого Тера с парочкой солдат на склад. Получите всё. И помните – запас беды не чинит.
– А если…
– Если? Не будет если! Я уж об этом позабочусь. А каптёрка должна быть образцовой!
– Есть сделать каптёрку образцовой!
– Да вот ещё что. Я полагаю, что в образцовой каптёрке каптёром должен быть не отличный солдат, а целый сержант. Как-то не гоже армянину из славного рода Теров быть ефрейтором. Приедет начальство из округа, зайдёт в образцовую каптёрку и скажет: непорядок, Тер и вдруг ефрейтор. Не по-человечески. Товарищи офицеры, приступайте к выполнению! Задача ясна?
– Так точно, товарищ подполковник!

3
 
– Ну вот и хорошо! Процесс пошёл. День прожит не зря, – произнёс про себя начштаба и сладко зевнул. – Хорошую комбинацию провернул. Аж устал. Командира части сегодня нет. В округ поехал. Можно и с пол часика подремать.
А через две недели отличник боевой и политической подготовки сержант Тер-Мкртчян отбыл в десятидневный отпуск. С собой он взял окружную газету «Суворовский натиск» со своей фотографией и статьёй командира роты капитана Некрасова, написанной рукой ефрейтора Пушкина Александра Сергеевича под чутким руководством командира взвода старшего лейтенанта Крылова и одобренную самим начальником штаба, новоиспечённым полковником Ерошиным.  Солдаты поговаривали, что Погосян поехал на Родину с какой-то секретной миссией, а деды усмехались и довольно потирали руки. Знали – Оганес друзей не подведёт.