Наследство

1
В течение полугода свекровь отправляла посылки, а следом собиралась явиться сама. Воцариться. Дина бросала посылки в шкаф в прихожей, не распечатывая. Наконец, свершилось. Муж съездил за матерью, она жила в соседней области, привез с остальным скарбом. И все это нужно было куда-то деть. Пришлось освободить для Елизаветы Петровны комнату сына, а Петю переселить в гостиную. Сын дома почти не ночевал. Дина забыла, когда последний раз меняла ему постельное белье. И так посмотрит, и эдак – чистое. Того гляди, женится, и что еще будет за жена? Дина вздрогнула: и свекровь, и невестку сразу она не вынесет. Женщина услышала охи свекрови и пошла взглянуть, что случилось. Елизавета Петровна раскладывала в шифоньере свое стариковское приданое. Добралась до посылок, раскрыла, из одной, с вязаными кофтами, полетели бабочки моли. Укоризненно посмотрела на сноху, догадалась, что ей не рады.

За обедом Дина завела разговор о продаже квартиры Елизаветы Петровны, чтобы купить жилье Пете.
- То есть как это – Пете? – удивилась свекровь. – А как же Гриша?
Гриша – ее младший сын.
- Но вы же к нам переехали, не к Грише, - уточнила сноха.
Гриша жил с семьей в коммуналке, к тому же пил, нечасто, но запойно. Во время запоев жена выдворяла Гришу к матери. Нянчить пьяного сына Елизавете Петровне было утомительно. К тому же старушку одолевали мысли о наследстве. Она боялась, что если не разделить квартиру сейчас, непутевого Гришу оставят с носом, то есть практически на улице. Нужно купить младшенькому однокомнатную, чтобы у него был свой угол. А то, что останется, пусть возьмет старший сын, у него есть крыша над головой. Заработал на заводе, приватизировал, а потом расширил квадратные метры. Андрей крепко стоит на ногах, не пропадет. А Гриша пропадет. Елизавете Петровне это казалось так понятно, естественно. Сноха словно услышала ее мысли:
- Ну конечно, ваш Гриша может пить и бездельничать, а жилье ему поднесут на блюдечке с голубой каемочкой.
Елизавета Петровна посмотрела на сына. Андрей ничего не ответил, опустил голову. Воздух загустел от напряженного ожидания, дома стало нечем дышать.

Петя забегал побриться и переодеться. Торопился, от обеда отказывался, перехватывал на ходу бутерброд с чаем и не замечал предгрозовой атмосферы в семье. Дина спрашивала:
- Как дела в институте?
- Идут, - отвечал сын. – Вечером не жди.
Представить невесту родителям не торопился, а мать не просила. Что это за девушка, у которой парень днюет и ночует? И куда смотрят ее родители? Хотелось надеяться, что все обойдется. Но сын выглядел так, словно спешил к своему счастью. И Дина поняла: не обойдется.

У Елизаветы Петровны за обеденным столом стала появляться большая ложка. У всех обычные, из столового набора, а у нее большая, как будто она ест больше всех.
- Опять у меня эта ложка, - обижалась старушка.
Сноха хмуро меняла ложку, одергивала себя: ну зачем я так? Елизавета Петровна, словно услышав, поднимала на нее глаза: за что? Хотя понятно, за что. За квартиру, которую она хочет оставить Гришеньке.
Дина покачала головой: Елизавета Петровна состарилась, но не повзрослела. Детская наивность не сошла с ее лица. Вспомнила, как долго Андрей не знакомил ее с родителями, она настаивала. Потом поняла: Андрей стеснялся матери. Они все ее стеснялись: и отец, и сыновья. Даже Гриша, ему было лет двенадцать, подросток, он еще мало понимал, но много чувствовал. Мальчик догадывался: с его мамой что-то не так. Директор дворца детского творчества, где Елизавета Петровна вела театральный кружок, надумала от нее избавиться. Почему? Потому что Елизавета Петровна категорически отказывалась собирать с родителей деньги за обучение. Говорила: «Театр – не для денег, театр – для детей». Встречая воспитанников, всплескивала руками: «Какие замечательные артисты ко мне пришли!» Директор наблюдала эту сцену, морщилась:
- Как клоун с плохими репризами.
Не верила Елизавете Петровне и людям вообще. Не верила в бескорыстие, любовь к профессии. У нее было мерило всего – деньги. Выгодно или невыгодно. Время сейчас такое. Муниципальное предприятие должно приносить доход. Но режиссер детского театра словно не слышала. И не увольнялась, и не перестраивалась. Застряла в социалистическом прошлом. Устраивала чаепития во время занятий – для уюта, чтобы дети чувствовали себя, как дома. К ней привозили детей со всей области – в том числе стеснительных, с проблемами в общении. Какие же это артисты? Все дети талантливы, говорила Елизавета Петровна, пусть занимаются. Постепенно проблемы исчезали, загорались новые звездочки. Театр – лечит. Детский театр «Сказка» побеждал на театральных фестивалях, о нем писали в газетах. Директриса, скрепя сердце, отступилась.

Вот эта неприземленность и делала Елизавету Петровну странной в глазах окружающих, в том числе и близких. Муж смирился, тянул семью. Сам выбрал жену, противоположности сходятся. Жена не знала, как снимать показания счетчиков на свет и воду, например, а может быть, даже не догадывалась об их существовании. Зарабатывала сущие гроши, но при этом пропадала на работе, ставила спектакли. И дома разговаривала о театре. Муж слушал, но быстро отвлекался. Елизавета Петровна замолкала. Старший сын, Андрей, тоже театром не интересовался, поступил в политех, выучился на инженера, как отец. А Гриша занимался музыкой. Мальчишки во дворе били его за длинные волосы и за скрипку. За то, что не похож на них. Однажды мать увидела, как Гриша играет им «Вечную любовь», потом «Мурку».
- Ну зачем же «Мурку»? – спросила она.
- Я и «Владимирский централ» могу, - пожал плечами сын. Однако мальчишки больше его не трогали.
Вырос, поступил в консерваторию и женился на однокурснице. Мать порадовалась, что сын с женой будет разговаривать на одном языке - музыки. Но Гриша устроился на завод. И пел в церкви, музыка и Бог для него - одно целое. А потом ушел из церковного хора. Потому что сын батюшки достал из кошелька пачку купюр, похвастался, сколько отец дает ему на карманные расходы. Грише показалось, что в музыке Бога нет, и в церкви нет, а может быть, нет вообще. У Гриши остался только заводской конвейер и комната в коммуналке. Друзья пригласили его в музыкальную группу, однако жена запретила: вечерами он должен быть дома.
Елизавета Петровна робко спрашивала про внуков, но ответа не получила. Получала только сына на время запоя.

Муж к этому времени умер, Елизавета Петровна подумала: надорвался тащить воз за двоих, за себя и за нее. Тосковала по мужу. Молчаливый, но свой, он принимал ее иначесть и подставлял крыло. Не предал. Вспомнила, как после развала Союза люди почувствовали себя обездоленными, муж часто повторял: нищеброды мы, нищеброды.
- Не говори так, - не соглашалась Елизавета Петровна, - мы не нищие, у меня есть ты, а у тебя – я.
- Это слова, - усмехался муж и искал подработку. Андрей в отца пошел, тянет семью, дом для него – крепость.
Директриса проводила Елизавету Петровну на пенсию. Родители студийцев ходили к директору, просили оставить им любимого режиссера. Но директор сказала:
- У вас будет новый молодой перспективный руководитель.
Елизавета Петровна сидела дома. Отпаивала сына рассолом и томатным соком. Держалась за сердце. Елизавета Петровна не любила ходить по больницам, но у пенсионера много свободного времени. Врачи обнаружили у нее тахикардию. Не смертельно, но разве можно быть уверенным в завтрашнем дне? Да и беспокойство за неподеленную квартиру одолевало. Елизавета Петровна слышала, что родные судятся за наследство, становятся по разные стороны баррикад, как на гражданской войне. Она решила переехать к старшему сыну, у него трехкомнатная квартира, места хватит. Свою двушку она продаст, купит жилье младшему сыну, а старшему отдаст то, что останется. Что там останется, Елизавета Петровна представляла весьма смутно.

Мать удивилась, что Андрей с женой не оценили ее мудрое соломоново решение по поводу наследства. Андрей обиделся: как в детстве, все лучшее Гришке, он для нее так и остался маленьким. Любимчик. И детей у Гришки, между прочим, нет.
- А у нас – сын, - добавила Дина.
Свекровь засобиралась домой. Зачем? Елизавета Петровна развела руками, внятно ничего объяснить не сумела. Дина с Андреем проводили ее на автобус, благо, она ехала без вещей, значит, ненадолго. Не до нее сейчас. Выяснилось, что у Петиной невесты пьющая мать, а отца нет, может, и не было никогда. Дина решила, что такая невеста им не подходит. На сына было больно смотреть.
- Даже не думай, - говорила мать. – Слава богу, без детей обошлось.
- Не обошлось, - сказал Петя. – Мы с Леной ждем ребенка.
Дина всплеснула руками, совсем как Елизавета Петровна. Вызвонила Лену, дала деньги на аборт. Сын стал ночевать дома, в гостиной. Лег на диван лицом к стене, не хотел поворачиваться. Спал сутками. Пропускал лекции в институте. Это стресс, думала Дина. Пройдет, сон вылечит. Андрей заглядывал в комнату к сыну, досадливо крякал. Садился за компьютер, чертил, нашел подработку.
- Возьми этот заказ, снимите с Леной квартиру, - сказал он сыну.
Петя встал с дивана, посмотрел на отца:
- Думаешь, она согласится?
- А ты спроси, тогда узнаешь, - усмехнулся отец.

Вернулась свекровь, театрально всплеснула руками. Оказывается, она продала квартиру. Вернее, отдала. Кому – сама не знает. Приехала без документов и без денег Дина хотела спросить:
- К нам-то зачем вернулась?
Но не смогла выговорить. Легла на кровать лицом к стене и молчала неделю. Слышала, как свекровь ходит по дому, готовит, убирает. Но Дину это словно не касалось. Потом встала, надоело лежать.
- К нам Петя с Леной сегодня придут, - сказала Елизавета Петровна. – Я тесто на пирог поставила.
- Хорошо, - усмехнулась Дина.
- Леночка-то беременная, - добавила Елизавета Петровна.
- Хорошо, - кивнула Дина, почувствовала, как тепло подкатило к горлу, к глазам, защипало в носу. Спросила: - А как там Гриша поживает?
- Работает на заводе, - улыбнулась свекровь. – И в церковном хоре поет.
- Хорошо, - снова кивнула Дина. – Вся семья вместе – и душа на месте.


2
Легко сказать «вся семья вместе», а как ужиться со свекровью?  Дина постаралась создать себе правильный настрой. Буквально – обливалась утром холодной водой, чтобы выйти к домочадцам с улыбкой. Заглянет на кухню, а там уже свекровь хлопочет над завтраком.  Дина терпеть не могла, когда кто-то вместо нее хозяйничает. В ней поднималась волна глухого раздражения. Во сколько же мне вставать, чтобы опередить ее? Конечно, сидит дома, высыпается. Возвращалась в ванную. Видела в зеркале злое, напряженное лицо. Она не нравилась себе такой. Шептала:
- Не сволочись, Дина.
Сволочь, кстати, от слова волочить, исконное значение – мусор, собранный в одно место. Чувствовать себя мусором – не хотелось. Дина была по образованию библиотекарем. Когда вышла замуж за Андрея, свекровь подарила ей фарфоровую статуэтку. Даму с собачкой. Сказала:
- Наконец-то у нас в семье появилась чеховская героиня.
Дина поставила статуэтку на тумбочку, ей нравилось представлять себя именно такой: нежной и трепетной, как Анна Сергеевна. А то, что из библиотеки пришлось уйти… Нужно кому-то и деньги зарабатывать, не все могут себе позволить в облаках витать. Дина снова умывалась холодной водой, бросала взгляд в зеркало. Улыбалась своему отражению. В душе отпускало, становилось легче дышать.
 В самом деле, нужно же Елизавете Петровне чем-то заполнить день, чувствовать себя полезной семейству.  Были и плюсы.  Вечером можно отдохнуть, не вставать на вахту к плите.  Дина работала продавцом в обувном магазине: весь день на ногах.  И не дай бог присесть, продавец должен стоять в ожидании покупателей, вены повылезли.  Зато дома встречала свекровь, усаживала за стол, кормила, радовалась, если угодила.
- Мама, режьте огурцы и помидоры в салат крупнее, не мельчите, - говорила Дина.
Елизавета Петровна вздрагивала. То ли от замечания, то ли от непривычного обращения. Раньше сноха ее мамой не звала. 
Дина жаловалась на начальницу:
- Выговаривает мне, как двоечнице, за каждую мелочь. У меня, между прочим, высшее образование.
- Если не можешь уволиться, играй роль подчиненного.  Это только игра. На работе ты продавец, а дома жена, - посоветовала Елизавета Петровна. – Иначе сгоришь.
- А где же я дама с собачкой? - вздохнула сноха.
- Дама с собачкой ты всегда и везде, - улыбнулась Елизавета Петровна. – Это твоя суть.

В выходные Дина с мужем закупали продукты на неделю, а в будни Елизавета Петровна прогуливалась в магазин за хлебом и молоком.   Возвращаясь, присаживалась на скамейку во дворе, разговаривала с детьми. Даже играла с ними, абсолютно всерьез, на равных. Дина с Андреем однажды застали мать за игрой, а если точнее, за репетицией.
- Выйдет кошка на прогулку
Да пройдет по переулку —
Смотрят люди, не дыша:
До чего же хороша!

Да не так она сама,
Как узорная тесьма,
Как узорная тесьма,
Золотая бахрома.

- Света, ты не девочка, ты – кошечка.  Да какая красавица! Ну-ка, пройдись! – выводила Елизавета Петровна малышку в круг.

- Мама в своем репертуаре, - усмехнулся Андрей.
- А ведь Елизавета Петровна расцвела, - залюбовалась Дина свекровью. – Посмотри, как ей интересно: всех детей вокруг себя собрала!

Дина сходила к председателю ТСЖ и договорилась, чтобы отремонтировали подвальное помещение для театра.
- У нас будет детский дворовый театр, - выступила Дина на собрании. – Абсолютно бесплатный. Да, сначала мы вложимся в ремонт, а потом наши дети будут заниматься в театральной студии. Елизавета Петровна – талантливый режиссер, ее на пенсию не хотели отпускать! Нам повезло!
Дина никогда еще не говорила так много и вдохновенно. Правление согласилось. Небольшая сцена и несколько рядов скамеек для зрителей – вот и весь театр.
- Нам обязательно нужен занавес и кулисы, - сказала Елизавета Петровна. – Сцена не должна быть голой, театр – это тайна, которую хочется раскрыть.
Купила габардин на всю пенсию, а Петина жена сшила занавес.  Лена с первого дня знакомства влюбленно смотрела на Елизавету Петровну, а Дину побаивалась.
- Лена любит Петеньку – это главное, - говорила Дине свекровь.
Петя с Леной снимали квартиру в соседнем подъезде. И рядом, и отдельно. Петя учился и работал, но денег все равно не хватало, приходилось помогать молодой семье.
- Лена у нас королева, - усмехалась Дина. – Петя работает, бабушка гуляет с ребенком. А что делает Лена?
- Главное, что она любит мужа, - отвечала свекровь.
- Не сволочись, - приструнила себя Дина.  А вслух сказала:
- Мама, у меня сегодня выходной, я погуляю с Димочкой. 

Катала внука в коляске во дворе, говорила:
- Подрастешь, Дмитрий Петрович, будешь играть у бабушки Лизы в театре
Димочка улыбался, потряхивал погремушкой.
- А театр мы назовем «Петрушка», - обрадовалась Дина. – В честь твоего папы, нравится тебе такое название?
Димочка улыбался в ответ бабушкиной улыбке, ему все нравилось.

Андрей только головой качал, слушая как жена разговаривает по телефону с председателем ТСЖ:
- В спектакле должны быть декорации, хотя бы условные.  Стол, стулья, костюмы – родители помогут собрать. Но домик с окошком все-таки нужно сделать. Чтобы котятам было куда постучаться: Тетя, тетя кошка! Выгляни в окошко!
- Будет домик, Елизавета Петровна! – сказала Дина, положив трубку. – Мама, слышите?
- Спасибо, Дина, - улыбнулась Елизавета Петровна. – Я Гришеньку на премьеру «Кошкиного дома» приглашу. Ему понравится наш театр.
- Хорошо, - кивнула Дина. – Вся семья вместе – и душа на месте.

1 июля 2021г