Руперт из хентцау, 4 глава, водоворот во рву

ГЛАВА IV - ВОДОВОРОТ ВО РВУ
Вечером в четверг, шестнадцатого октября, констебль Зенды был очень не в духе; с тех пор он во всем признался. Рисковать покоем дворца ради приветствия возлюбленной никогда не было мудростью для него, и он был крайне нетерпелив с ежегодным паломничеством “этого дурака Фрица” . Прощальное письмо было еще одной глупостью, чреватой катастрофой. Теперь пришла беда или опасность. Короткая, таинственная телеграмма из Винтенберга, которая так мало ему говорила, по крайней мере, говорила об этом. Оно приказывало ему и он не знал даже чье приказ состоял в том, чтобы задержать аудиенцию Ришенхейма или, если он не сможет, увести короля подальше от Зенды: почему он должен был так поступить, ему не было известно . Но он так же хорошо, как и я, знал, что Ришенхайм полностью в руках Руперта, и не мог не догадаться, что что-то пошло не так. Винтенберг, и что Ришенхайм пришел сообщить королю какие-то новости, которые король не должен слышать. Его задача казалась простой, но она была нелегкой, так как он не знал, где находится Ришенгейм, и поэтому не мог помешать его приезду; кроме того, король был очень рад узнать о приближающемся визите графа, так как он пожелал поговорить с ним о некой породе собак, которую граф разводил с великим, своим Его величество добился лишь безразличного успеха; поэтому он заявил, что ничто не должно помешать его приему Ришенхейма. Напрасно Зант говорил ему , что в лесу видели большого кабана и что, если он будет охотиться на следующий день, можно ожидать хорошей охоты. “Я не успею вернуться к Ришенхейму,” сказал король.

“Ваше величество вернется к ночи, - предположил Зант.

- Я слишком устала, чтобы разговаривать с ним, а мне нужно многое обсудить.”

- Вы могли бы переночевать в охотничьем домике, сир, а на следующее утро вернуться к графу.”

- Мне не терпится увидеть его как можно скорее. Зант с быстрым подозрением больного. - Почему я не должен его видеть? - спросил он.

“Жаль упустить кабана, сир, - только и смог вымолвить Зант. Король отнесся к этому легкомысленно.

“Будь проклят кабан! - сказал он. - Я хочу знать, откуда у него такая хорошая собачья шерсть.”

Пока король говорил, вошел слуга с телеграммой для Занта. Полковник взял его и положил в карман.

“Прочти,” сказал король. Он уже пообедал и собирался ложиться спать, было уже почти десять.

- Оно сохранится, государь, - ответил Зант, который не знал, что оно может быть из Винтенберга.

“Прочтите,” раздраженно настаивал король. - Может быть, из Ришенхейма. Может быть, он доберется сюда раньше. Я хотел бы знать об этих собаках. Прочтите, прошу вас.”

Занту ничего не оставалось, как прочесть его. В последнее время он пристрастился к очкам и долго поправлял их, размышляя о том, что ему делать, если послание не подходит для ушей короля. “Поторопись, человек, поторопись! - взмолился раздраженный король.

Зант наконец вскрыл конверт , и на его лице отразилось облегчение, смешанное с недоумением .

- Ваше величество прекрасно угадали . Ришенхайм может быть здесь завтра в восемь утра,-сказал он, поднимая глаза.

“Столица!” воскликнул король. - Он позавтракает со мной в девять, а я поеду за кабаном, когда мы закончим наши дела. Теперь вы удовлетворены?”

“Совершенно верно, сир, - сказал Зант, покусывая усы.

Король, зевая, встал и пожелал полковнику спокойной ночи. - Должно быть, у него есть какой -то неведомый мне трюк с этими собаками, - заметил он, выходя. “Черт бы побрал собак! - воскликнул полковник Зант, едва за его величеством закрылась дверь.

Но полковник был не из тех, кто легко принимает поражение. Аудиенция, которую ему было велено отложить, была назначена; король, которому было велено убираться из Зенды, не собирался уходить, пока не увидит Ришенхейма. Тем не менее есть много способов предотвратить встречу. Некоторые- обманом; не будет несправедливостью сказать Занту, что он пытался; некоторые-силой, и полковник пришел к выводу, что один из них должен быть его прибежищем.

- Хотя король, - усмехнулся он, - будет в ярости, если с Ришенхеймом что-нибудь случится до того, как он расскажет ему о собаках.”

И все же он принялся ломать голову над тем, как сделать так, чтобы граф оказался не в состоянии оказать столь желанную королю услугу и добиться аудиенции . Констеблю ничего, кроме убийства, не приходило в голову; ссора и дуэль не давали никакой гарантии; и Зант не был Черным Майклом, и у него не было шайки головорезов, чтобы присоединиться к нему в явно неспровоцированном похищении знатного дворянина.

- Я ничего не могу придумать, - пробормотал Зант, вставая со стула и направляясь к окну в поисках свежего воздуха, который , как часто думает человек, даст ему свежую идею. Он находился в своих покоях, в той комнате нового замка , которая выходит на ров сразу же справа от подъемного моста, если смотреть на старый замок; это была комната, которую занимал герцог Михаил, и почти напротив того места, где большая труба соединяла окно королевской темницы с водами рва. Теперь мост был опущен, для мирных целей. для Зенды настали дни; труба исчезла, а окно темницы, хотя и оставалось зарешеченным, было открыто. Ночь была ясная и ясная, и тихая вода прерывисто поблескивала, когда луна, наполовину полная, вырывалась из -за проплывающих облаков или скрывалась за ними. Зант стоял , мрачно глядя в окно и постукивая костяшками пальцев по каменному подоконнику. Свежий воздух был здесь, но свежая мысль задержалась.

Внезапно констебль наклонился вперед, вытянув голову вперед и вниз, насколько мог , к воде. То, что он видел или, казалось , смутно видел, - это довольно обычное зрелище на поверхности воды: большие круглые водовороты, расширяющиеся от центра; их создает брошенный камень или рыба на подъеме. Но Зант не бросил ни одного камня, а рыбы во рву было мало, и она тогда не поднималась. Свет был позади Занта и бросал на его фигуру смелый рельеф. Королевские покои выходили в другую сторону; в окнах по эту сторону моста не горел свет, хотя за мостом стояли стражники. в квартирах и кабинетах прислуги еще кое - где горел свет. Зант подождал, пока стихнут вихри. Затем он услышал слабый звук, как будто большое тело очень мягко опустили в воду.; мгновение спустя из рва прямо под ним показалась голова мужчины.

“Зант! - раздался голос, низкий, но отчетливый.

Старый полковник вздрогнул и, упершись обеими руками в подоконник, наклонился еще сильнее, так что , казалось, ему грозит опасность потерять равновесие.

- Быстро к выступу с другой стороны. Ты знаешь, - сказал голос, и голова повернулась; быстрыми, тихими движениями человек пересек ров, пока не скрылся в треугольнике глубокой тени, образованном встречей подъемного моста и старой крепостной стены. Зант смотрел ему вслед, почти ошеломленный внезапным удивлением от того, что услышал этот голос, донесшийся до него из ночной тишины. Ибо царь лежал в постели, и кто говорил таким голосом , кроме царя и еще одного?

Затем, проклиная себя за задержку, он повернулся и быстро зашагал через комнату. Открыв дверь, он оказался в коридоре. Но тут он бросился прямо в объятия молодого Берненштейна, гвардейского офицера, совершавшего обход. Зант знал его и доверял ему, потому что он был с нами во время осады Зенды, когда Михаил держал короля в плену, и на нем были знаки, полученные от головорезов Руперта из Хентцау. Теперь он служил лейтенантом в кирасирах королевской гвардии.

Он заметил, как держится Зант, потому что негромко крикнул :”

- Берненштейн, мой мальчик, замок здесь в полном порядке. Обойди вокруг и, черт тебя побери, оставайся там, - сказал Зант.

Офицер уставился на него, как мог. Зант схватил его за руку.

- Нет, оставайся здесь. Смотри, встань у двери, которая ведет в королевские покои. Стой там и не пропускай никого. Вы понимаете?”

- Да, сэр.”

- И что бы вы ни услышали, не оглядывайтесь.”

Недоумение Берненштейна росло, но Зант был констеблем, и на плечах Занта лежала ответственность за безопасность Зенды и всего, что в ней находилось.

- Хорошо, сэр, - сказал он, покорно пожав плечами, выхватил шпагу и встал у двери; он мог повиноваться, хотя и не понимал.

Зант побежал дальше. Открыв калитку , ведущую к мосту, он помчался через него. Затем, шагнув в сторону и повернувшись лицом к стене, он спустился по ступенькам, которые давали опору для ног, к выступу, проходящему в шести или восьми дюймах над водой. Он тоже был теперь в треугольнике глубокой тьмы, но все же знал, что там был человек, который стоял прямо и высоко, возвышаясь над своим собственным ростом. И он почувствовал, как его рука внезапно сжалась. Рудольф Рассендилл был там, в мокрых трусах и носках.

“Это ты? - прошептал он.

“Да, - ответил Рудольф.; - Я подплыл с другой стороны и попал сюда. Потом я бросил туда немного раствора, но не был уверен, что разбудил тебя, и не осмелился крикнуть, поэтому последовал за ним сам. Подержи меня минутку, пока я надену бриджи: я не хотел промокнуть, поэтому нес одежду в узелке. Держи меня крепче, она скользкая.”

- Ради Бога, что привело вас сюда?” - прошептал Зант, схватив Рудольфа за руку, как ему было приказано.

- Служба королевы. Когда приезжает Ришенхайм?”

- Завтра в восемь.”

- Черт возьми! Это раньше, чем я думал. А король?”

- Она здесь и полна решимости встретиться с ним. Его невозможно сдвинуть с места.”

На мгновение воцарилась тишина.; Рудольф стянул через голову рубашку и заправил ее в брюки. - Дайте мне пиджак и жилет, - сказал он. - Но я чувствую себя чертовски влажной под ним.”

“Ты скоро высохнешь,” усмехнулся Зант. - Видишь ли, тебе придется двигаться .”

- Я потерял шляпу.”

- Мне кажется, ты тоже потерял голову.”

- Ты найдешь меня обоих, а, Зант?”

“Во всяком случае, не хуже вашего, - проворчал констебль.

- Теперь сапоги, и я готов.” Затем он быстро спросил: - Король видел Ришенхейма или слышал о нем?”

- Ни то, ни другое, разве что через меня.”

- Тогда почему он так настаивает на встрече с ним?”

- Чтобы выяснить, что дает собакам гладкую шерсть.”

- Ты серьезно? Черт тебя побери, я не вижу твоего лица.”

- Совершенно верно.”

- Тогда все в порядке. У него теперь есть борода?”

"да.”

- Черт бы его побрал! Ты не можешь отвести меня куда-нибудь поговорить?”

- Какого черта ты вообще здесь?”

- Чтобы встретиться с Ришенхеймом.”

- Встретиться?”

"да. Зант, у него есть копия письма королевы.”

Зант покрутил усы.

“Я всегда так говорил,” удовлетворенно заметил он. Ему не нужно было говорить это; он был бы более чем человеком , чтобы не думать об этом.

“Куда вы меня отвезете? - нетерпеливо спросил Рудольф.

“Любая комната с дверью и замком, - ответил старый Зант. - Я здесь командую, и когда я говорю "Не подходи", они не входят.”

- Не король?”

- Король в постели. Пойдемте, - и констебль поставил ногу на нижнюю ступеньку.

“Здесь никого нет?” спросил Рудольф, хватая его за руку.

- Берненштейн, но он будет держаться к нам спиной.”

- Значит, ваша дисциплина все еще хороша, полковник?”

“Довольно неплохо для этих дней, ваше величество, - проворчал Зант, достигнув уровня моста.

Переправившись, они вошли в замок. Коридор был пуст, если не считать Берненштейна, чья широкая спина преграждала путь из королевских покоев.

- Сюда, - прошептал Зант, положив руку на дверь комнаты, из которой он вышел.

“Хорошо, - ответил он. Рудольф. Рука Берненштейна дернулась, но он не обернулся. В замке Зенда царила дисциплина.

Но когда Зант был уже на полпути к двери, а Рудольф собирался последовать за ним, другая дверь, которую охранял Берненштейн, тихо, но быстро отворилась. Меч Берненштейна мгновенно застыл . Невнятное ругательство Занта и Быстрое прерывистое дыхание Рудольфа приветствовало это вмешательство. Берненштейн не оглянулся, но его меч упал на бок. В дверях стояла королева Флавия, вся в белом, и теперь ее лицо стало белым, как ее платье. Ее взгляд упал на Рудольфа Рассендиля. Мгновение все четверо стояли так; затем Рудольф прошел мимо Занта, толкнул Берненштейна. мускулистые плечи (молодой человек даже не оглянулся) отойдя в сторону, он упал на колени перед королевой, схватил ее руку и поцеловал. Теперь Берненштейн мог видеть, не оглядываясь, и если бы изумление могло убить, он был бы уже мертв. Он пошатнулся и прислонился к стене, открыв рот. Король лежал в постели, и у него была борода, но король был полностью одет и чисто выбрит, и он целовал руку королевы, в то время как она смотрела на него сверху вниз в борьбе между изумлением, страхом и радостью. Солдат должен будьте готовы ко всему, но я не могу быть суровым к недоумению молодого Берненштейна.

И все же, по правде говоря, не было ничего странного ни в том, что королева искала встречи со старым Зантом в ту ночь, ни в том, что она гадала, где его, скорее всего, найдут. Потому что она трижды спрашивала его , приходили ли новости из Винтенберга, и каждый раз он отговаривал ее отговорками. Стремясь предотвратить зло и помня об обещании фортуны, которое она дала в своем письме, она решила узнать у него , действительно ли есть причины для тревоги, и незаметно выскользнула из своих покоев, чтобы разыскать его. Что сразу же наполнило ее невыносимым страхом и недоверчивая радость была оттого, что Рудольф явился ей во плоти и крови, а не в печальных тоскливых снах и видениях, и оттого, что она чувствовала его живые губы на своей руке.

Влюбленные не считают ни времени, ни опасности; но Зант сосчитал их обоих, и не прошло и минуты , как он нетерпеливым повелительным жестом пригласил их войти в комнату. Королева повиновалась, и Рудольф последовал за ней.

- Никого не впускайте и никому не говорите ни слова, - прошептал Зант, входя и оставляя Берненштейна снаружи. Молодой человек все еще пребывал в полубессознательном состоянии, но у него хватило ума прочесть выражение глаз констебля и понять, что он скорее отдаст свою жизнь, чем позволит открыть дверь. Поэтому с обнаженным мечом он стоял на страже.

Было одиннадцать часов, когда пришла королева, и пробило полночь от больших часов замка, прежде чем дверь снова отворилась и открылась. Вышел Зант. Шпага его не была обнажена, но в руке он держал револьвер. Он бесшумно закрыл за собой дверь и сразу же заговорил с Берненштейном тихим, серьезным, быстрым голосом. Берненштейн слушал внимательно, не перебивая. Рассказ Занта продолжался восемь или девять минут. Затем он помолчал, прежде чем спросить::

- Теперь ты понимаешь?”

- Да, это чудесно, - сказал молодой человек, переводя дыхание.

“Пух!” сказал Зант. - Нет ничего удивительного: некоторые вещи необычны.”

Берненштейна это не убедило, и он протестующе пожал плечами.

- Ну? - спросил констебль, бросив на него быстрый взгляд.

“Я готов умереть за королеву, сэр, - ответил он, щелкнув каблуками , словно на параде.

“Хорошо,” сказал Зант. “Тогда слушай, - и он снова заговорил. Берненштейн время от времени кивал. “Вы встретите его у ворот, - сказал констебль, - и приведете прямо сюда. Он больше никуда не поедет, вы меня понимаете?”

“Совершенно верно, полковник, - улыбнулся молодой Берненштейн.

- Король будет в этой комнате королем. Ты знаешь, кто король?”

“Совершенно верно, полковник.”

- А когда интервью закончится и мы пойдем завтракать? ”

- Я знаю, кто тогда будет королем. - Да, полковник.”

"хорошо. Но мы не причиним ему вреда, если только ”

- Это необходимо.”

- Вот именно.”

Зант отвернулся с легким вздохом. Берненштейн был способным учеником, но полковник был утомлен таким количеством объяснений. Он тихонько постучал в дверь. Голос королевы пригласил его войти, и он вошел. Берненштейн снова остался один в коридоре, обдумывая услышанное и репетируя роль, которую ему теперь предстояло сыграть. Как ему показалось , он гордо поднял голову. Служба казалась такой великой, а честь-такой высокой, что он почти желал умереть, исполняя свою роль. Это была бы лучшая смерть, чем смерть его солдата. сны осмелились представить.

В час дня вышел полковник Зант. “Ложись спать до шести,” сказал он Берненштейну.

- Я не хочу спать.”

- Нет, но ты будешь в восемь, если не поспишь сейчас.”

- Королева выходит, полковник?”

- Через минуту, лейтенант.”

- Я хотел бы поцеловать ей руку.”

“Ну, если вы считаете, что стоит подождать четверть часа! - сказал Зант с легкой улыбкой.

- Вы сказали, минутку, сэр.”

“Она тоже,” ответил констебль.

Тем не менее прошло четверть часа, прежде чем Рудольф Рассендиль открыл дверь и на пороге появилась королева. Она была очень бледна и плакала, но глаза у нее были счастливые , а лицо твердое. В тот момент, когда он увидел ее, юную Берненштейн упал на колени и поднес ее руку к губам.

“До смерти, сударыня, - сказал он дрожащим голосом.

“Я так и знала, сэр, - любезно ответила она. Затем она оглядела всех троих. “Господа, - сказала она, - мои слуги и дорогие друзья, с вами и с Фрицем, который лежит раненый в Винтенберге, упокой мою честь и мою жизнь, ибо я не буду жить, если письмо дойдет до короля.”

- Король не получит его, мадам.- сказал полковник Зант. Он взял ее руку в свою и погладил с неуклюжей нежностью.; улыбнувшись, она снова протянула его юному Берненштейну в знак своей благосклонности. Затем они вдвоем встали , отдавая честь, а Рудольф проводил ее до конца коридора. На мгновение они остановились вместе; остальные отвели глаза и не заметили, как она вдруг наклонилась и покрыла поцелуями его руку. Он попытался отвести ее, не думая, что ей следует целовать его руку, но она, казалось, не могла ее отпустить. Но наконец, все еще не сводя с него глаз, она прошла мимо. пятясь назад, он вошел в дверь и закрыл ее за ней.

“А теперь к делу, - сказал он. - сухо спросил полковник Зант, и Рудольф слегка рассмеялся.

Рудольф вошел в комнату. Зант отправился в покои короля и спросил врача, хорошо ли спит его величество. Получив обнадеживающие известия о королевском сне, он отправился в покои королевского телохранителя, разбудил сонного негодяя и заказал завтрак для короля и графа Люзау-Ришенхейма ровно в девять часов в утренней гостиной , выходившей окнами на аллею, ведущую ко входу в новый замок. Сделав это, он вернулся в комнату, где находился Рудольф, вынес стул в коридор, велел Рудольфу запереть дверь, сел, держа револьвер. в руке, и сам заснул. Молодой Берненштейн только что лежал в постели, потеряв сознание, и сам констебль заменял его; такова была история, если она была нужна. Так прошло в то утро от двух до шести часов в замке Зенда.

В шесть часов констебль проснулся и постучал в дверь; Рудольф Рассендиль открыл.

“Хорошо спалось? - спросил Запт.

“И глазом не моргнул, - весело ответил Рудольф.

- Я думал, у тебя больше нервов.”

“Я проснулся не из-за недостатка нервов, ” сказал мистер Рассендилл.

Зант, жалостливо пожав плечами, огляделся. Занавески на окне были наполовину задернуты. Стол был придвинут поближе к стене, а кресло у него стояло в тени, совсем близко к занавескам.

“Сзади для тебя достаточно места, - сказал Рудольф, - А когда ты будешь там, то ... Ришенхайм сидит в своем кресле напротив меня, вы можете приставить дуло к его голове, просто протянув руку. И, конечно, я могу сделать то же самое.”

“Да, выглядит неплохо, - одобрительно кивнул Зант. - А как насчет бороды?”

- Берненштейн должен сказать ему, что ты побрился сегодня утром.”

- Поверит ли он в это?”

- А почему бы и нет? Для его же блага лучше поверить во все.”

- А если нам придется его убить?”

- Мы должны бежать. Король будет в ярости.”

- Он его любит?”

- Ты забыл. Он хочет знать о собаках.”

- Верно. Ты будешь на своем месте вовремя?”

"конечно.”

Рудольф Рассендиль ходил взад и вперед по комнате. Нетрудно было заметить, что события этой ночи встревожили его. Мысли Занта текли по другому руслу.

- Когда мы покончим с этим парнем, надо будет найти Руперта, - сказал он.

Рудольф вздрогнул.

“Руперт? Руперт? Верно, я забыл. Конечно, должны, - смущенно сказал он.

Зант посмотрел презрительно; он знал, что мысли его спутника были заняты королевой. Но его замечания, если он и медитировал, были прерваны ударом часов в семь.

“Он будет здесь через час,” сказал он.

“Мы готовы,” ответил Рудольф Рассендиль. При мысли о действии его глаза заблестели, а лоб снова разгладился. Он и старый Зант посмотрели друг на друга и оба улыбнулись.

- Как в старые времена, правда, Зант?”

“Да, государь, как в царствование доброго короля Рудольфа.”

Так они готовились к встрече с графом Люцау-Ришенхеймом, в то время как моя проклятая рана держала меня пленником в Винтенберге. Мне до сих пор грустно , что я знаю о том, что произошло в то утро, только по донесениям и не имел чести принять в этом участие . Тем не менее ее величество не забыла меня, но помнила, что я взял бы свою долю, если бы судьба позволила. Действительно, я бы очень хотел.