Глава 10 - король в стрельзау

КОРОЛЬ В СТРЕЛЬЗАУ, гл 19, "Руперта из Хентцау",-книга Энтони Хоупа

  Мистер. Рассендилл Добрались до Стрельзау из Зенды без происшествий около девяти часов вечера того же дня, когда произошла трагедия в охотничьем домике. Он мог бы приехать и раньше, но благоразумие не позволило ему войти в густонаселенные пригороды города, пока темнота не скрыла его от посторонних глаз. Городские ворота больше не запирались на закате, как это было в те дни, когда герцог Михаил был губернатором. Рудольф прошел мимо них без труда. К счастью , ночь, прекрасная там, где мы были, в Стрельзау была сырой и бурной , поэтому на улицах было мало людей, и он смог добраться до двери моего дома, все еще незамеченный. Тут, конечно, возникла опасность. Никто из моих слуг не был посвящен в эту тайну.; только моя жена, которой доверяла сама королева, знала Рудольфа и не ожидала его увидеть, так как не знала о последних событиях. Рудольф был вполне жив и сожалел об отсутствии своего верного слуги, который мог бы расчистить ему дорогу. Проливной дождь дал ему повод закрутить шарф вокруг лица и натянуть воротник пальто до ушей. порывы ветра делали надвинутую на глаза шляпу не более чем естественной мерой предосторожности против ее потери. Скрывшись таким образом от любопытных глаз, он натянул поводья перед моей дверью и, спешившись, позвонил. Когда вошел дворецкий, странный хриплый голос, полузадушенный складками шарфа, спросил графиню, сославшись для предлога на послание от меня. Мужчина заколебался, не решаясь оставить незнакомца наедине с открытой дверью и всем содержимым зала в его власти. Бормоча извинения на случай, если его посетитель окажется как истинный джентльмен, он закрыл дверь и отправился на поиски своей любовницы. Его описание несвоевременное абонент сразу встрепенулась быстрая моя жена остроумие; она слышал от меня, как Рудольф однажды ездил с Strelsau в охотничий домик, закутав лицо; очень высокая человек с его лицом, завернутый в шарф и шляпу над его глаза, которые приехали с частным сообщением, предложил ей, по крайней мере, возможность г-Rassendyll по прибытие. Хельга никогда не признается, что она умна, но я нахожу, что она узнает от меня то, что хочет знать, и я подозреваю, что она успешно скрывает мелочи о чем она, по своему женскому благоразумию, считает, что мне лучше оставаться в неведении. Будучи в состоянии таким образом управлять мной, она была равна тому, чтобы справиться с дворецким. Она с величайшим спокойствием отложила вышивку.

“Ах да, - сказала она, “я знаю этого джентльмена. Неужели вы оставили его под дождем?” Она боялась , как бы лицо Рудольфа не слишком долго оставалось незащищенным светом ламп.

Дворецкий пробормотал извинения, объясняя свои опасения за наш товар и невозможность различить общественное положение в темную ночь. Хельга оборвала его нетерпеливым жестом, воскликнув: “Как глупо !” - и сама быстро сбежала вниз и только чуть-чуть приоткрыла дверь. Первый же взгляд на мистера Рассендила подтвердил ее подозрения.; через мгновение, сказала она, она узнала его глаза.

“Так это вы?” воскликнула она. - И мой глупый слуга оставил тебя под дождем! Прошу вас, входите. Но ваша лошадь!” Она повернулась к раскаявшемуся дворецкому, который последовал за ней вниз. “Отведи лошадь барона в конюшню,” сказала она.

- Я немедленно пошлю кого-нибудь, миледи.”

- Нет, нет, берите сами, берите немедленно. Я присмотрю за бароном.”

Неохотно и печально толстяк вышел в бурю. Рудольф отступил , пропуская его, затем быстро вошел и оказался в холле наедине с Хельгой. Приложив палец к губам, она быстро провела его в маленькую гостиную на первом этаже, которую я использовал как офис или место для деловых встреч. Окно выходило на улицу, и было слышно, как дождь барабанит по широким стеклам. Рудольф с улыбкой повернулся к ней и, поклонившись, поцеловал ей руку.

“Какой барон, дорогая графиня? - спросил он.

“Он не спросит, - сказала она, пожав плечами. - Расскажи мне, что привело тебя сюда и что случилось.”

Он вкратце рассказал ей все, что знал. Она храбро скрыла свою тревогу, услышав, что я , возможно, встречусь с Рупертом в сторожке, и тотчас же выслушала , чего хочет от нее Рудольф.

- Могу ли я выйти из дома и, если понадобится, вернуться незамеченным?” он спросил.

- На ночь дверь запирается, а ключи есть только у Фрица и дворецкого.”

Мистер Рассендилл перевел взгляд на окно .

- Я не настолько растолстел , чтобы не пролезть туда, - сказал он. - Так что лучше не беспокоить дворецкого. Знаешь, он бы заговорил.”

- Я буду сидеть здесь всю ночь и никого не впущу.”

- Я могу вернуться, преследуемый, если Я проваливаю свою работу, и поднимается тревога.”

“Твоя работа? - спросила она, слегка отпрянув .

“Да,” сказал он. - Не спрашивайте, что это, графиня. Он на службе у королевы.”

- Ради королевы я сделаю все, что угодно, как сделал бы Фриц.”

Он взял ее руку и дружески, ободряюще пожал.

- Тогда я могу отдавать приказы?” - спросил он, улыбаясь.

- Им следует повиноваться.”

- Тогда сухой плащ, легкий ужин и эта комната для меня, кроме тебя.”

С этими словами дворецкий повернул ручку двери. Моя жена перелетела через комнату, открыла дверь и, пока Рудольф поворачивался к ней спиной, приказала слуге принести холодного мяса или чего-нибудь еще, что можно было бы приготовить как можно скорее.

“А теперь пойдем со мной, - сказала она Рудольфу, как только слуга ушел.

Она взяла его в мою уборную, где он достал сухую одежду; затем она увидела ужин положил, заказала спальню, чтобы подготовиться, сказал дворецкий что она имела дело с бароном и что ему нужно не сидеть, если бы она была позднее одиннадцати, уволен его, и пошел, чтобы сказать Рудольфу, что небо чистое по возвращении в гостиную. Он пришел, выражая восхищение ее смелостью и обращением; я позволю себе думать, что она заслужила его комплименты. Он наскоро приготовил ужин, потом они поговорили, Рудольф курил сигару. Одиннадцать приходили и уходили. Время еще не пришло. Дверь открыла моя жена и выглянул наружу. В холле было темно, дверь заперта , ключ в руках дворецкого. Она снова закрыла дверь и тихо заперла ее. Когда часы пробили двенадцать, Рудольф встал и погасил лампу. Потом бесшумно открыл ставни, поднял окно и выглянул наружу.

“Закрой их снова, когда я уйду, - прошептал он. - Если я вернусь, Я постучу вот так, и ты мне откроешь .”

“Ради бога, будь осторожен, - прошептала она, хватая его за руку.

Он ободряюще кивнул и , закинув ногу на подоконник, некоторое время сидел, прислушиваясь. Буря была такой же свирепой, как и всегда, и улица была пустынна. Он опустился на тротуар, снова закрыв лицо руками. Она смотрела, как его высокая фигура быстро шагает вперед, пока поворот дороги не скрыл ее. Затем, снова закрыв окно и ставни, она уселась на вахту, молясь за него, за меня и за свою дорогую госпожу королеву. Ибо она знала, что в эту ночь предстоит опасная работа, и не знала, кому она может угрожать и кого уничтожить.

С того самого момента, как мистер Рассендил покинул мой дом в полночь, отправившись на поиски Руперта Хентцау, каждый час и почти каждое мгновение вносили свой вклад в стремительно разворачивающуюся драму, решавшую судьбу нашей семьи. О том, что мы делали , уже было сказано; сам Руперт уже возвращался в город, а королева в своем беспокойном бодрствовании размышляла о решении через несколько часов привезти и ее в Стрельзау. Даже глубокой ночью обе стороны были активны. Ибо, планируя осторожно и умело, как только мог, Рудольф сражался с противником, не терявшим шансов и нашедшим в том самом Бауэре верное и полезное орудие, негодяем и хитрым негодяем, если таковой вообще когда-либо существовал на свете. С самого начала и до самого конца наша ошибка заключалась в том, что мы слишком мало обращали внимания на этого парня, и дорогой была цена, которую мы заплатили.

И моей жене, и самому Рудольфу улица показалась пустой от всех живых существ , когда она смотрела, а он двинулся. Но все было видно, начиная с его первого появления и до того момента , когда она закрыла за ним окно. В обоих концах моего дома проходит выступ, образованный эркерными окнами главной гостиной и столовой соответственно. Эти выступающие стены образуют тени, и в тени одной из них, о которой я не знаю, ни один человек не наблюдал за всем происходящим; если бы он был где-нибудь еще, Рудольф должен был бы видеть его. Если бы нас не было слишком поглощенные игрой в собственные руки, мы, несомненно, сочли бы вероятным, что Руперт будет руководить Ришенгейм и Бауэр должны были присматривать за моим домом во время его отсутствия, потому что именно туда, естественно, в первую очередь должен был обратиться любой из нас, кто найдет дорогу в город . На самом деле он не забыл об этой предосторожности. Ночь была так темна, что шпион, видевший короля всего один раз и никогда не видевший его. Рассендил не узнал посетителя, но справедливо полагал, что тот должен служить своему хозяину , отслеживая шаги высокого человека, сделавшего его столь таинственным. прибытие и столь тайный отъезд из подозрительного дома. Поэтому, когда Рудольф свернул за угол и Хелена закрыла окно, из нависшей тени осторожно вышла невысокая коренастая фигура и последовала за Рудольфом сквозь бурю. Эта пара, следопыт и следопыт, никого не встретила, за исключением то тут, то там полицейского констебля, который вел самый неохотный бой. Даже таких было немного, и по большей части они больше стремились укрыться с подветренной стороны дружественной стены и таким образом сохранить на них сухой стежок или два, чем обращать внимание на прохожих. На пару пошел. Теперь Рудольф свернул на Кенигштрассе. При этом Бауэр, отставший, должно быть, ярдов на сто (он не мог тронуться с места, пока ставни не закрылись), ускорил шаг и сократил расстояние между ними примерно до семидесяти ярдов. Он вполне мог подумать , что это безопасное расстояние в такую дикую ночь, когда порыв ветра и шквал дождя сливаются, чтобы скрыть звук шагов.

Но Бауэр рассуждал как горожанин, а у Рудольфа Рассендиля был острый слух человека, выросшего в деревне и привыкшего к лесу. Вдруг он дернул головой; я так хорошо знаю это движение, которое означало пробуждение в нем внимания. Он не остановился и не замедлил шага: сделать то или другое значило бы выдать свои подозрения своему спутнику; но он перешел дорогу на противоположную сторону от того места, где находился N, и немного замедлил шаг, так что между его собственными шагами был больший промежуток. Шаги позади него стали медленнее, как и его собственные; их звук больше не доносился. ближе: преследователь не догонит. Так вот, человек, который слоняется в такую ночь только потому , что другая его голова достаточно глупа, чтобы слоняться без дела, имеет причину для своих действий, отличную от той, которую можно обнаружить с первого взгляда. Так думал Рудольф Рассендилл, и его мозг был занят выяснением этого.

Тут его осенила одна мысль, и, забыв о предосторожностях, которые до сих пор служили ему так хорошо, он вдруг остановился на тротуаре, погруженный в глубокие раздумья. Был ли человек, который преследовал его шаги Сам Руперт? Это было бы похоже на Руперта-выследить его, как Руперт задумал такое нападение, как Руперт должен быть готов либо к бесстрашному нападению спереди , либо к бесстыдному выстрелу сзади, и ему совершенно безразлично, какой шанс ему выпадет, поэтому он бросил ему один из них. Мистер Рассендил не нашел ничего лучшего, как встретиться со своим врагом на открытом месте. Они могли бы сразиться в честном бою, и если бы он упал, то лампа упала бы. быть схваченным и унесенным рукой Занта или моей; если он возьмет верх над Рупертом, письмо будет принадлежать ему; мгновение уничтожит его и даст безопасность королеве. Я не думаю, чтобы он тратил время на размышления о том, как ему избежать ареста в руках полиции, которую, вероятно, разбудит этот скандал.; если бы он это сделал, то, возможно, рассчитывал открыто заявить, кто он такой, посмеяться над их удивлением по поводу случайного сходства с королем и довериться нам, чтобы мы вывели его за пределы закона. Что все это значило, чтобы был момент в каком уничтожить письмо? Во всяком случае, он развернулся во весь рост и зашагал прямо к ней. Бауэр положил руку на револьвер в кармане пальто.

Бауэр видел его приближение и, должно быть , знал, что его подозревают или обнаруживают. Хитрец тотчас же втянул голову в плечи и, насвистывая на ходу, быстро зашагал по улице . Рудольф стоял теперь неподвижно посреди дороги, гадая, кто этот человек: Руперт, намеренно скрывающий свою походку, или сообщник, или, в конце концов, какой-нибудь человек, невиновный в нашей тайне и равнодушный к нашим планам. Бауэр шел тихо, насвистывая и небрежно шлепая ногами по жидкой грязи. Теперь он был почти напротив там, где стоял мистер Рассендилл. Рудольф был почти уверен, что этот человек напал на его след.: он сделает уверенность более надежной. Смелая игра всегда была его выбором и его радостью; эту черту он разделял с Рупертом из Хентцау, и отсюда, я думаю, возникла странная тайная склонность, которую он питал к своему беспринципному противнику. Теперь он вдруг подошел к Бауэру и заговорил с ним своим естественным голосом, одновременно снимая с лица шарф частично, но не полностью.

- Для такой ночи, как эта, ты опоздал, друг мой .”

Бауэр, хотя и был поражен неожиданным вызовом, все же сумел собраться с мыслями. Опознал ли он Рудольфа сразу, я не знаю.; Я думаю, что он, по крайней мере, подозревал правду.

- Парню, у которого нет дома , нужно выходить и поздно, и рано, сэр, - сказал он, останавливая шаркающие шаги и поднимая глаза с тем честным бесстрастным видом, который сделал меня дураком.

Я очень подробно описал его мистеру Рассендиллу; если Бауэр знал или догадывался, кто его соперник, то мистер Рассендил был так же хорошо подготовлен к встрече.

“Нет дома, куда можно было бы пойти! Рудольфа в жалостливом тоне. - Как это? Но как бы то ни было, не дай бог вам или кому-либо другому разгуливать по улицам в такую ночь. Пойдем, я дам тебе постель. Пойдем со мной, и я найду тебе хорошее убежище, мой мальчик.”

Бауэр отпрянул. Он не видел смысла этого удара, и его взгляд, блуждающий по улице, показывал, что мысли его обратились к бегству. Рудольф не стал тратить время на то , чтобы привести в исполнение подобную мысль. Сохраняя вид добродушного сочувствия, он провел левой рукой по волосам. Бауэр прав, говоря:

- Я христианин, и этой ночью ты будешь спать в постели, мой мальчик, так же верно , как то, что я жив. Пойдем со мной. Дьявол, погода не для того, чтобы стоять на месте!”

Ношение оружия в Стрельзау было запрещено. У Бауэра не было ни малейшего желания иметь неприятности с полицией, и, кроме того, он намеревался провести разведку; следовательно, у него не было никакого оружия, и он был ребенком в руках Рудольфа. У него не было другого выбора, кроме как подчиниться уговорам мистера Дж. Рассендилл взял его под руку, и они вдвоем зашагали по Кенигштрассе. Свист Бауэра затих, не для того, чтобы вернуться, но время от времени Рудольф тихонько напевал веселую мелодию, его пальцы отбивали такт на плененной руке Бауэра. Вскоре они перешли дорогу. Запаздывающие шаги Бауэра видно было, что ему не доставляет удовольствия перемена стороны, но он не мог устоять.

- Да, ты пойдешь туда же, куда и я , мой мальчик, - ободряюще сказал Рудольф и слегка рассмеялся, глядя ему в лицо.

Они двинулись дальше; вскоре они подошли к небольшому количеству людей на вокзальном конце Кенигштрассе. Рудольф начал всматриваться в витрины магазинов.

“Проклятая тьма,” сказал он. - Умоляю, парень, ты можешь определить, который из них девятнадцатый?”

Как только он заговорил , улыбка на его лице стала шире. Выстрел попал в цель. Бауэр был ловким негодяем, но нервы его были не в полном порядке, и рука дрожала под его рукой. Rudolf’s.

“Девятнадцать, сэр?” пробормотал он.

- Да, девятнадцать. Вот куда мы направляемся, ты и я.Там, я надеюсь , мы найдем то, что нам нужно.”

Бауэр, казалось, был сбит с толку: без сомнения , он не знал, как понять или парировать эту дерзкую атаку.

- А, похоже на то, - сказал Рудольф с большим удовлетворением, когда они подошли к лавчонке матушки Хольф. - Разве это не один и девять над дверью, мой мальчик? Ах, и Хольф! Да, это его имя. Пожалуйста, позвоните в колокольчик. Мои руки заняты.”

Руки Рудольфа действительно были заняты; один держал Бауэра за руку, теперь уже не дружески , а железной хваткой; в другой пленник увидел револьвер, который до сих пор был спрятан.

“Видишь?” любезно спросил Рудольф. - Вы должны позвонить мне, не так ли? Если я разбужу их выстрелом, они испугаются, - движение ствола подсказало Бауэру направление выстрела.

“Звонка нет, - угрюмо сказал Бауэр.

“А, так ты стучишь?”

- Полагаю, что так.”

“Каким-то особым образом, друг мой?”

“Не знаю,” проворчал Бауэр.

- И я тоже.”

- Нет, я ничего об этом не знаю.”

- Что ж, мы должны попытаться. Стучись и Слушай, мой мальчик. Вы должны угадать правильно. Вы понимаете?”

- как я могу догадаться? - спросил Бауэр, стараясь не выдать себя.

“Право, не знаю, - улыбнулся Рудольф. - Но я терпеть не могу ждать, и если через две минуты дверь не откроется, я разбужу добрых людей выстрелом. Видишь? Вы вы же понимаете, не так ли?” Снова движение ствола указывало и объясняло смысл слов мистера Рассендилла.

Под влиянием этого мощного убеждения Бауэр сдался. Он поднял руку и постучал в дверь костяшками пальцев, сначала громко, потом очень тихо, причем удар повторился пять раз подряд . Очевидно, его ждали, потому что, не услышав приближающихся шагов, цепь с тихим скрежетом отстегнулась. Затем послышался звук осторожно вставляемого в гнездо засова. В тот момент, когда он выстрелил, щелкающая дверь открылась. В тот же миг рука Рудольфа соскользнула с руки Бауэра. Быстрым движением он поймал парня схватил его за затылок и с силой швырнул вперед на проезжую часть, где, потеряв равновесие, он упал лицом вниз в грязь. Рудольф бросился к двери; она поддалась, он оказался внутри и в одно мгновение захлопнул дверь и снова задвинул засов, оставив Бауэра в канаве снаружи. Затем он повернулся, положив руку на рукоятку револьвера. Я знаю, что он надеялся найти лицо Руперта Хентцау в футе от своего.

Ни Руперт, ни Ришенхейм, ни даже старуха не стояли перед ним: перед ним стояла высокая, красивая темноволосая девушка с масляной лампой в руке. Он не знал ее, но я мог бы сказать ему, что это была младшая дочь старой матушки Хольф, Роза, потому что я часто видел ее, когда проезжал с королем через город Зенду, прежде чем старая леди переехала в Стрельзау. Действительно, девушка, казалось , преследовала короля по пятам, и он сам шутил над ее очевидными попытками привлечь его внимание и томными взглядами ее больших черных глаз. Но это много известных личностей, чтобы вдохновлять этих странных страстей, и король провел как немного подумал о ней, как в любой романтической девушки кто нашел радость озорной пополам-причудливые преданность чтобы его преданность началом, во многих случаях, по иронии которой король был счастлив в бессознательном состоянии, из храбрых рисунок, который он сделал на своей коронации и его живописные смелые в дело чернокожего Майкла. Поклоняющиеся никогда не подходили достаточно близко, чтобы заметить изменение в их идоле.

По крайней мере наполовину тогдашняя привязанность Розы была вызвана мужчиной, который теперь стоял напротив нее и с удивлением смотрел на нее при тусклом свете сильно пахнущей масляной лампы. Лампа задрожала и чуть не выпала из ее руки, когда она увидела его, потому что шарф соскользнул, и его лицо было полностью открыто. Страх, восторг и возбуждение соперничали в ее глазах.

“Король!” изумленно прошептала она. - Нет, но ” И она удивленно посмотрела ему в лицо.

- Ты скучаешь по бороде?” - спросил Рудольф, теребя подбородок. - Разве короли не могут бриться, когда им заблагорассудится, как и другие мужчины?” Ее лицо все еще выражало недоумение и все еще затаенное сомнение. Он наклонился к ней и прошептал::

-Возможно, я не слишком стремился к тому, чтобы меня сразу узнали.”

Она покраснела от удовольствия, увидев, как он доверяет ей.

- Я узнаю тебя где угодно, - прошептала она, глядя на него огромными черными глазами. - Куда угодно, ваше величество.”

- Тогда, может быть, вы мне поможете?”

- Своей жизнью.”

- Нет, нет, моя дорогая юная леди, просто немного информации. Чей это дом?”

- У моей матери.”

- Ах! Она принимает жильцов?”

Девушка, казалось, была раздосадована его осторожными подходами. “Скажи мне, что ты хочешь знать, - просто сказала она.

- Тогда кто здесь?”

“Милорд граф Люзау-Ришенхайм.”

- И что же он делает?”

- Он лежит на кровати , стонет и ругается, потому что раненая рука причиняет ему боль.”

- А больше здесь никого нет?”

Она настороженно огляделась и , понизив голос до шепота, ответила::

- Нет, теперь больше никто.”

“Я искал своего друга, - сказал Рудольф. - Я хочу поговорить с ним наедине. Королю нелегко видеть людей наедине.”

- Ты имеешь в виду?”

- Ну, ты знаешь, кого я имею в виду.”

"да. Нет, он ушел, но он пошел искать тебя.”

- Чтобы найти меня! Чума возьми! Откуда вы это знаете, моя прелестная леди?”

- Мне Бауэр сказал.”

“Ah, Bauer! А кто такой Бауэр?”

- Человек, который стучал. Почему ты закрыла его?”

- Чтобы остаться с тобой наедине. Значит, Бауэр рассказывает вам секреты своего хозяина?”

Она ответила на его шутку кокетливым смехом. Королю не мешало видеть, что у нее есть поклонники.

“Ну, и куда же этот глупый граф пошел мне навстречу?” беспечно спросил Рудольф.

- Вы его не видели?”

- Нет, я приехал прямо из замка Зенда.”

“Но, - воскликнула она, - он ожидал увидеть вас в охотничьем домике. Ах, теперь я припоминаю! Граф Ришенгеймский был очень раздосадован, обнаружив по возвращении, что его кузен уехал.”

- Ах, он исчез! Теперь я вижу! Ришенхайм привез от меня послание в Лондон. Граф Руперт.”

- И они разминулись, ваше величество?”

- Совершенно верно, моя дорогая юная леди. Это очень досадно, честное слово!” По крайней мере, в этом замечании Рудольф говорил не больше и не больше , чем чувствовал. “Но когда вы ожидаете графа Хентцау?

- Ранним утром, ваше величество, в семь или восемь.”

Рудольф подошел к ней поближе и достал из кармана пару золотых монет.

- Мне не нужны деньги, ваше величество, - пробормотала она.

“О, сделай в них дырку и повесь себе на шею.”

“Ах, да, да, отдайте их мне! - воскликнула она, протягивая руку.

“Ты их заработаешь?” спросил он, игриво держа их подальше от нее.

- Но как?”

- Быть готовым открыть мне , когда я приду в одиннадцать, и постучать, как стучал Бауэр.”

- Да, я буду там.”

- И никому об этом не говорить Я был здесь сегодня вечером. Ты мне это обещаешь?”

- Не моя мать?”

"Нет.”

- Как и граф Люцау-Ришенхайм?”

- Его меньше всего. Вы не должны никому говорить. Мое дело очень личное, и Ришенхайм об этом не знает.”

- Я сделаю все, что ты скажешь. Но но Бауэр знает.”

“Верно, - сказал Рудольф. “Бауэр знает. Ну что ж, посмотрим насчет Бауэра.”

С этими словами он повернулся к двери. Вдруг девушка наклонилась, схватила его руку и поцеловала.

“Я готова умереть за тебя, - прошептала она.

“Бедное дитя!” сказал он ласково. Мне кажется, он не хотел наживаться даже на службе у королевы из-за ее бедной глупой любви. Он положил руку на дверь, но на мгновение остановился, чтобы сказать::

- Если Бауэр придет, вы мне ничего не скажете. Ум, ничего! Я угрожал тебе, но ты ничего не сказал.”

- Он скажет им, что вы были здесь.”

- Тут уж ничего не поделаешь.; по крайней мере, они не будут знать, когда я снова приеду . Спокойной ночи.”

Рудольф открыл дверь и проскользнул внутрь, поспешно закрыв ее за собой. Если Бауэр вернется в дом, о его визите должно быть известно, но если ему удастся перехватить Бауэра, молчание девушки будет обеспечено. Он стоял снаружи, напряженно прислушиваясь и жадно вглядываясь в темноту.