Джин

Румяная и начищенная, как самовар, я сидела на табуретке и разглядывала большую деревянную бочку. Бочка стояла посреди кухни, как сундук с сокровищами, в ней медовыми каплями переливались огромные виноградины. Мама взяла меня под мышки и опустила в бочку. Виноградины лопались под ногами, как мыльные пузыри и щекотали пятки. Я хохотала так, что поскользнулась и упала. Схватившись за край бочки, подскочила. Топтала виноград ногами, плюхалась в него, прыгала. Вокруг салютами разлетались сладкие брызги. А если они вдруг попадали в глаза – щипали, ой-ей-ей как, хуже мыла. Тогда я заталкивала виноградину в рот, зажмуривалась и мяла виноград еще сильнее, чтобы больше не брызгался.

Я не баловалась, не подумайте. На самом деле я дедушке помогала. Он собрал виноград в нашем винограднике. Виноградник у нас ого-го какой! Прямо под окнами за домом. Летом он похож на большую зеленую штору, я такую в театре видела. Прячешься за ним и тебя никто-никто не замечает, только мама из окошка. Летом мы с Женькой за виноградной шторой по очереди качаемся в дедушкиной кресло-качалке и играем в разведчиков. Подглядываем из-за листьев за прохожими.

А сегодня я выжимаю виноградный сок. Женьке делать сок нельзя, он слишком большой. Дедушка сказал, что Женька дно у бочки выдавит, а не сок. А я в самый раз. Мама меня отмыла в ванной, на голову надела резиновую шапочку. И теперь я ныряю в бочку, как в бассейн.

Сока я надавила много. Пока я мылась и обсыхала, дедушка разлил его по стеклянным бутылям и затолкал в них пробки. Бутыли были такие красивые, как лампы с джинами. Большие, пузатые, в разноцветной проволочной оплётке, с узким горлышком и большой стеклянной ручкой на боку.

- Деда, а зачем тебе столько сока?

- Вино буду делать. - Дед постучал по пробкам молотком.

- Деда, а вино вкусное?

- Пока, Тася, это еще не вино, а сусло. Оно кислое и еще долго будет бродить. Только через несколько месяцев станет вином. Но вино - для взрослых, детям оно не нравится, потому что горчит. А тебе бабушка компота наварит сладкого, виноградного, пальчики оближешь.

Я люблю виноградный компот, но гораздо больше люблю вишневый, он самый вкусный.  Сначала я втягиваю компотную жижу, а потом ем ягоды, а косточки рассасываю долго, как леденцы.

Папа с дедушкой опустили бутыли в погреб, закрыли крышку погреба и потащили куда-то пустую бочку. И вдруг я подумала, как может вино в бутылях бродить? Ручки у бутылей я видела, а ножки нет. Разве можно бродить без ног? Да и погреб у бабушки совсем маленький, больно-то не побродишь. А если самой посмотреть, как оно бродит? Быстренько?

В погребе темно и холодно, ступеньки крутые и очень скользкие. Бабушка запрещает мне одной лазить в погреб. Но я только одним глазком и сразу назад.

Я потянула на себя крышку погреба, откинула ее и спустилась на одну ступеньку, потом на следующую… И вдруг моя нога соскользнула, я взлетела вверх, плюхнулась на третью ступеньку и пересчитав оставшиеся три ступеньки съехала вниз. За спиной что-то хлопнуло, по погребу эхом покатилось «бааам» и стало совсем темно…

Попа прилипла к полу. Почему-то я не могла пошевелиться и сказать тоже ничего не могла. Во рту стало так сухо, что больно было разговаривать. Я опустилась на коленки, потрогала руками пол. Холодный и мокрый. Но он все-таки есть, больше вокруг ничего не было, только черная пустота. И я подумала, что останусь здесь навсегда и меня никто никогда не найдет…

Мне обожгло спину так, как будто к ней приложили большущий горчичник, мурашки добежали до макушки и пошевелили волосы на голове. Зубы застучали.

Я вытерла рукой нос, нащупала ступеньку и поползла наверх к люку. Взбиралась наверх, пока не воткнулась головой в крышку, тогда я уперлась в нее руками и попробовала открыть. Но крышка не поддавалась. Наверное, защелка захлопнулась. Я же не подперла крышку железной подпоркой, как деда. Из глаз, как из раскрученного крана, потекли слезы. Я тарабанила по крышке изо всех сил. Погреб гудел, как большая труба: «ууууу». Я громко закричала: «ДЕДАААА». Никто не откликнулся, сверху было тихо…

Пахло мокрой землей, яблоками и чем-то еще хорошо знакомым. Я ничего не видела, кроме тоненьких полосочек света, вокруг крышки погреба. Ревела, я громко, мои коленки тряслись и бились одна об другую. Я снова попробовала толкнуть крышку, и вдруг задела рукой какую-то маленькую штучку.  И стало светло. Это же лампочка загорелась!

На полках, вдоль стен, стояли и поблескивали боками ровные ряды банок. Первый ряд - маленькие баночки с вареньем. Второй – баночки повыше, с помидорами и огурцами. Третий – большие банки с компотом. А вот здесь - арбузные. Они самые красивые – бело-зелено-розовые в точечку. Но самые невкусные, потому что арбузы в них соленые и склизкие.

Бутыли стояли в углу и не двигались. Нисколечко не собирались бродить. Вот противные, все из-за них! Я тут сижу, а они стоят себе спокойненько. Рядом с ними - маленькая бочка, накрытая белой простыней. Ого, квашенная капуста. Вот оказывается, чем пахло. Я закуталась в простыню. Такая холодная и сырая - «брррр». Я набрала полный рот капусты. Хрустящая… Люблю капусту.

В другом углу, в деревянных ящиках, лежали яблоки. Я выбрала самое румяное, натерла его простыней до блеска и откусила сразу половину… Люблю яблоки.

Ну, с голоду я здесь точно не умру. Я еще варенье не пробовала и компот. Но замерзну – это точно. По спине снова побежали мурашки. И тут я кое-что придумала: нужно вызвать джина из бутылки!

Я обняла самую пузатую бутылку и несколько раз погладила.

- Джинчик, дорогой, выходи, ну, пожалуйста, хоть на минуточку. Мне только погреб открыть. Обещаю, больше никогда-никогда не буду сюда лазить одна…

Джин не откликнулся...

Всегда буду слушаться взрослых. Бабушку, дедушку, маму, папу, воспитателей из садика, Женьку... Ой, Женьку иногда лучше не слушаться…

И вдруг из-за золотистой бутылки выскользнула маленькая белая ящерка и проворно поползла по стене.

Я аж подпрыгнула! Так вот ты какой, Джин, совсем маленький – сегодняшний.  Джин повернул ко мне лысую голову и сверкнул черными бусинами-глазами. А потом, прямо над головой, я услышала дедушкин голос, он звал меня.

И я закричала громко: «Деда, я здесь, в погребе».

Сверху что-то лязгнуло, и крышка люка открылась…