Третий визит в Ленинград

Напомню, что первый  раз я там оказалась в награду себе за перевод меня со  скрипки на альт, чтобы себя порадовать тем, что многие давно уже видели раньше, а я еще ни разочка!
Второй раз получился уже как раз  в бытность мою альтисткой в школе. Это наша учительница альтовая повезла весь свой альтовый класс познавать прекрасное во время зимних школьных каникул. Поселили нас в общежитии их специальной музыкальной школы. Помнится мне, что там только одна такая и есть, чтобы не было лишних конфликтов между учениками и их преподавателями разных инструментов. Это они намудрили уже только с училищами. Там много лет не дают себе спать спокойно приверженцы двух русских композиторов. Похоже на Лемешева с Козловским, но куда как круче сражаются в точности овладения музыкальной наукой студенты училища имени Римского-Корсакова со студентами училища имени Мусорского.

Это не установили там еще училищ имени Даргомыжского, Глинки и Бородина, наконец. Да и Глинка с Кюи пока в этом городе никак не отмечены в музыкальных образовательных заведениях. А уж Скрябин, Рахманинов или Стравинский с тем же Танеевым. А уж Метнер с Гнесиным. Москва в этом отношении куда больше продвинулась. Тут вам и Ипполитов с Ивановым в одном флаконе. Тут вам и Шнитке с Шопеном рядом идут.И Октябрьская Революция  тоже в стороне не осталась и здесь. Тоже куют музыкантов для нашего населения. Но я опять отвлеклась на лишнее. Не  совсем чтобы уж очень в сторону, но опять меня понесло.

Так о третьем приезде моем. Попал он на счастливое мое освобождение от  лечения в желтом доме имени Кащенко. Отлежала я там ровно месяц с одним днем, когда собрался их медсовет  на консилиум  по поводу моего излечения. Да и то! Я уже многому там научилась. Ловко драла нитки из полотенец, превращая края с двух сторон в некую уродливую бахрому. Я добросовестно ходила по  коридору от завтрака до  обеда, не присаживаясь на койку с покрывалом, чего делать там психам не дозволялось. Я добросовестно выходила на прогулки на некую  площадку под огромным забором с колючей проволокой сверху. Вот только весь этот месяц лечения с конца  мая до самого конца июня я мерзла там даже в голубом пальто из болоньи с воротником искусственного меха. То есть лето для меня никак не могло наступить.
От психопатии меня успешно излечили по их заключению. И опасности для людей на улице я уже совсем не представляла. Для домашних  могла, если меня разозлить. Голова у меня болела все также. Но ее мне никто и  не лечил. Голова для психов явление вторичное. Кто бы из медиков знал, что все дело здоровья у  меня как раз в голове и находится.

Короче, 27.06 для меня двери на  волю открыли. Я даже смогла доехать  до дома, не ощущая снова паралича в ногах. И я тут же отправилась на Ленинградский вокзал за билетом в столицу Белых ночей. Ведь счастьем остаться больше в стороне больше все же здоровых, в не чудовищных  хроников-психов, которые живут только на уколах аминазина и другого ужасного. Я обязана до сих пор письмам ежедневным того самого Гриши Каца, которому показывала город Москву в мае. Он, хоть и уехал уже купаться в Неве, не забывал писать мне ежедневно хоть капельку. Эта связка писем долго лежала у меня в коридорном шкафу. Теперь мне про них уже ничего неизвестно.

Так я, конечно, ощущала в себе некий долг благодарности по отношению к спасителю.

Я отстояла огромную очередь в кассу. А выбирать было почти и не из чего. Только один вариант мне и смогли предложить. Был у них в продаже всего лишь билет на какой-то непостижимый поезд прямого назначения  до Ленинграда. Он отправлялся отсюда 28.06 в 16-00. И достигал города на Неве на следующее утро в 3-50. Насколько это был скорый поезд, я уточнить не берусь. Он однозначно добирался до  Ленинграда не неделю, как во времена Анны Карениной. Но и к пассажирским тоже не был приравнен. Пришлось мне купить этот единственный на всем вокзале билет.

Я волновалась, что в этакую рань ни один нормальный, не леченный от психопатии молодой человек не  сможет заставить себя вскинуться с кровати в этакую рань. И буду я стоять на вокзале одна, пока метро не откроют, чтобы ехать во Всеволожск за ключами от квартиры дочери бабушкиной подруги.

В 3-50 по расписанию поезд приехал. А по перрону ко мне уже мчался вовсю означенный Гриша. Мне даже одной с  чемоданом стоять не пришлось. На мое удивление он спокойно ответил, что просто такси его привезло на вокзал. Но метро еще сильно закрыто.  И мы отправились сразу пешком гулять по Невскому проспекту.

Мы шли. не торопясь, оглядывая все интересное. Затормозили у Аничкова моста, посмотрели Казанский собор только  снаружи. До Исаакия не дошли. Отвлеклись на Филармонию и Эрмитаж . Тут и метро заработало. Но сели в него уже только у Технологического Института. Долго Гриша меня упрекал, что название станции Автово -  это приличное название, а не издевательство. Я не поверила. Потом и "Парк Победы", где пора выходить. Там дождались и троллейбуса, на котором две остановки до дома, где Гриша живет.

В этом их Ленинграде строят  еще загадочней, чем в Москве. Про Третью Улицу Строителей писать не возьмусь. Про нее и без меня всем известно давно. Но возводить хрущевские пятиэтажки без балконов на первом и пятом этажах... Этого мне не понять до  сих   пор. Как раз квартира кооперативная Гришиных родителей и находится на таком вот пятом этаже.  Зато у них уже был домофон. В него позвонили. И стали взбираться по лестнице наверх. Это было около 6 утра. Там уже никто не спал. Волнение нарастало. Гришин папа на меня накинулся с каким-то вопросом, который ему самому спозаранку показался смешным. Я в ответ оскорбилась, поэтому отвечала невежливо. Гришина мама мне потом очень тихо сказала на ушко.    Что она-то сразу поняла, когда я  только порог переступила. Что на мне их Гриша и женится. Это приехала его судьба. Знала бы тоже она в те годы далекие, что мне не следовало совсем приезжать.

Потом дорога во Всеволожск за ключами от квартиры, где я могла остановиться на время приезда. Это остановка на одну дальше "Парка Победы" с названием "Московский проспект". Тоже пятиэтажка, только с балконом, потому что этаж  всего лишь  второй.

Жила же я больше у Гришиных родителей в этот свой приезд. Там всегда имелась еда. В программе было посещение свадьбы Гришиного друга по консерватории. На свадьбу мы им подарили ночник, в котором вращалось внутреннее устройство и он переливался в ночи разными цветами.  На этой свадьбе в ресторане я появилась в своем выпускном платье, которое мне очень пригодилось своим  не белым цветом. Но и там я не смогла обойтись без приключения ужасного. В туалете под юбку забрался... Паук.  Огромный и черный. Как я громко орала в этом  сортире! В Москве -  гусеницы, в Ленинграде - пауки!

А ночевала я каждую ночь в квартире дочери бабушкиной подруги. И было крайне
непросто ежевечерне выгонять к себе кавалера Гришу.  Он бы остался и дальше смело пошел. Но я очень себя берегла, и не имела права зайти дальше невинных поцелуев.

Из культурной программы в этот приезд следует вспомнить Павловск. Почему-то этот дворец, а не Лицей с Петергофом выбрал сам Гриша для моего  просвещения. И уж, конечно, не вспомнил он сам меня отвести снова в Кунсткамеру, чтобы я насладилась скелетами и уродами в бутылках. Так что по части уродов этот приезд не удался совсем. Разве что паука под юбкой и остается теперь вспоминать.