Страна должна знать своих героев!

— Александр Христофорович, Яков Петрович! Наступили смутные времена, надо эмигрировать, куда-нибудь на крайний Север, там-то окромя белых медведей никто не встретится… — забежал в участок Солнышко-Николай Васильевич.

— Что случилось, Гоголь, не мельтешите перед глазами! — стукнул по столу Бинх, останавливая Никошу ненадолго.

— Я хочу вам кое-что сказать! — заявил юноша.

— Ну, это я понял. Что вы замолчали?! Говорите, я весь во внимании, — поднял на него взор полицмейстер.

— Николай Васильевич, хоть наклонитесь что ли, не услышит же товарищ! — серьезно проговорил Гуро.

— Я выше всего этого, Яков Петрович, — отрезал «товарищ».

— Так вот… занимательные новости у меня для всех. Для меня, для вас, для всех! Вообщем : К нам едет ревизор… — на одном дыхании выпалил писарь.

— Пф, напугали волка паршивой овцой, мы статского советника сумели выжить, а вы про ревизора! Да он сам уедет, увидев наши порядки! А потом ищи его, свищи… — не хотелось Александру Христофоровичу свою умную голову заморачивать хоть ещё чем-то, кроме заслуженного выходного.

— По моим данным, уважаемый, это некто Хлестаков, вам такая фамилия ничего не говорит? — спросил Гуро, чуть усмехаясь.

— Говорит, Яков Петрович! Конечно, отчего же нет?! Да не просто говорит, а кричит о том, что этот ваш Хлестаков крупный взяточник. С мелочью к нему на сраной козе не подъедешь, а за каждую мелочь — мзду подайте, — пожал плечами ариец.

— А по-моему это тот, что души мертвые коллекционирует, нет? — робко поинтересовался Никоша.

— Тогда это в корне меняет дело! Николай Васильевич, увы — вы пойдёте в жертву первым, мы вас помнить будем и поминать, — постукивал пальцами по столу Бинх.

— Что же вы так сразу? С чего мы решили, что он вообще к нам направляется, а не на Кавказ какой-нибудь и что это именно Хлестаков? Может он не ревизор вообще, а симулянт, что от армии укрывается? Или ещё хуже грузин заезжий, с этими горными орлами совсем худо, еле их выжили в семьсот каком-то там… Папа орёл, мама орлица... Яков Петрович, откуда такая информация? — спросил Гоголь.

— Этот Иван Александрович… Думаю все же не грузин. Мой старый друг, Городничий в городе N, писал, что этот товарищ там порядки свои правит, — рассудительно вещал Гуро, чай попивая.

— А вы слушайте Антона Антоновича больше… А если ещё это и непроверенные данные, так березняки по вам рыдают, отправитесь по стопам Александра Даниловича, кто это спросите у Петра Первого, — внутренне возрадовался Бинх, к своему чаю приступая — Сто лет не видел и ещё столько бы не видеть. Чертова страна непуганых идиотов.

****

Прогуливаясь, и проверяя порядки, на самом деле, само собой не иначе,  суя нос не в своё дело, по дороге шёл молодой человек. Спокойный, как жареный индюк, стройный как чертов кипарис, сыт, пьян и нос в табаке. Сами боги велели его сюда, благословили и даже пинка дали.

— Мне нужно местное самоуправления! Сейчас научу вас Родину любить! Сойдёт для сельской местности, однако финансы поют романсы… — пропыхтел господин.

— Вам надо — вы и ищите, я вот шёл по своим делам, а вы меня отвлекаете… Понаехали мне тут, мол «Массовая миграция» вот я забыл, зачем и куда я шёл, это все вы, со своими вопросами, идите отсюда, не мешайте думать! Вот куда я шёл… Чертов склероз, полдня теперь вспоминай куда шёл, зачем шёл, к кому шёл, почему шёл?! — сказал недовольно Бинх.

— Как вы со мной разговариваете?! Я же… Да я ревизор! — Подумаешь, ну, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь — Вы меня должны бояться! И давать взятки!

— «Ревизор-ревизор», мне по барабану, да и не тянешь ты, сопли подотри сначала! Уважаемый, шёл бы ты отсюда, а-то придёт Вакула действительно… И тебя в омуте тоже утопит, — проговорил Бинх.

— Если я напился, это не значит, что мне можно хамить! — «А в первый раз прокатило» — я не «уважаемый», а Иван Александрович Хлестаков.

— Очень рад за вас. Чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что в гостях. Чтобы завтра вас я не видел. И за языком следите, а то мало ли какие вас ждут последствия, — «Кузнец у нас на подъём и руку лёгок, чуть что, так рот зашьёт» сказал Александр Христофорович, огибая юношу.

— Но… Я… Я же ревизор… — растерянно пролепетал Хлестаков.

— А сколько вы сидите в этой должности? Не спите — слюни капают, — сказал Бинх, разворачиваясь, да челюсть Хлестакова закрывая, как птичка не залетела...

— Да я в парламенте отсидел десять лет. И одну ногу, — потерял свою мысль Иван.

— Что? — не понял Александр смысл второго высказывания — Если вы инвалид, то доплачивать вам никто не собирается за ваши увечья. Надо ещё их достоверность сперва проверить, а потом уж… Не успеете войти в лазарет, как уже здоровы, и не столько медикаментами, сколько добрым чисто русским словом.

Тут мимо пробежала какая-то дивчина с ароматными пирожками. Послышались страшные звуки Сашиной молодости.

— Милейший, а у вас желудок болит? — поинтересовался Бинх.

— С чего вы взяли? — неловко спросил Хлестаков.

— Уж больно он у вас урчит, хлеще, чем самокатная машинка, — мотнул головой ариец.

— Признаваться в этом не охотно, но больно уж кушать действительно хочется, а денег… Понимаете, я уже два. Нет три… Monsieur, je n'ai pas mang; depuis cinq jours, — умирающе проговорил Иван Александрович.

— А на немецком скажете? — усмехнулся Бинх.

— Уважаемый, я не ел неделю, есть ли у вас заведения, где можно покушать, желательно бесплатно и вкусно? — спросил безнадежно молодой человек.

— Бесплатно у нас скотину только кормят, и то, она работает за это. А что у нас ревизоров на вольные хлеба отпустили? Право извините, в Питере уже давно не бываю, — видя, как Хлестаков поник, Бинх смягчился — Чай у нас тут без сахара, зато два стакана, это имейте ввиду.

— Угу, — качнул головой Иван.

— Ого, как вас боженька-то наказал, — покачал головой Александр.

— Наказать-то наказал… Быть ревизором наказал! — обиженно проговорил Хлестаков — да только не срослось чего-то.

— Так бы сразу и сказали, что не получилось у вас ничего, а то подняли кипиш. Говорил я Гуро, что все нормально будет, — пожал плечами Александр Христофорович.

— Господи! — вздохнул молодой человек.

— Спасибо за столь лестное обращение… — проговорил Бинх на шинок указывая — а как же вы рискнули ехать к нам без денег?

— Да Бог его знает. Вчерашнего дня случилась за городом драка, — поехал туда для порядка, а возвратился пьян. Столкнулся я с одним господином… Данишевским величать. Он меня угостил ещё кружечкой местного пойла, а потом предложил мне партейку бильярда… Да… В итоге у меня ни денег, ни штанов, — зачем было сказано последнее Иван Александрович не имел представления.

— Но, позвольте, чьи же на вас штаны сейчас? — спросил подозрительно Бинх, намереваясь забрать товарища в участок за: драки, пьянство, поздние прогулки, кражу и измену Родине. Хорошо не за убийство, а то припишут убийство пугала, доказывай, что оно на поле мертвое стояло.

— Вам лучше этого не знать, — «Ну и попал… Дотошный какой-то, где, чего, бубубу. Подумаешь, местное пугало раздербанил, от него что убудет что ли? Вороны как летали, так и летают, мне нужнее было. Я ж не могу предстать в таком непотребном виде, хорошо я его сбил и в овраге припрятал, прикопал слегка, глядишь и фрак пригодится, а тыкву на чёрный день отложу»

— Не по вам ли Пушкин про три карты заветные написал? Или Достоевский «Игрока»? — спросил ариец.

— С государством в азартные игры не играю. А если и раздаю, то только с тёщиной руки… — горестно подумал Хлестаков, ответив только невнятное «нет», «Игрока» я сам писал, по личному примеру.

****

— О, Эраст Петрович, вы вернулись! Забыли что ли чего? К нам вот, второй ревизор пожаловал в ваше отсутствие, работу проверять… вашу причём, — в маленькую комнату, движимый острым чувством справедливости, зашёл Фандорин.

— Я у вас тут сумочку забыл… А что, по вашему мнению я сидел тут и бездельничал?! Мне есть чем заняться, и этим занятиям ни конца, ни края… — пробубнил статский советник.

— Пойдёмте-ка к Данишевским, проблему денежную решать одного молодого человека, — Бинх поправил треуголку.

— Что за человек? — спросил тихо, опешив Ераст Петрович.

— Тупой, как пробка… Хлестаков! Поехали! — неизвестен адресат первой реплики.

— Опять ведь напоит, опять без штанов оставит! Я пугал больше по близости не видел, что прикажете по полям, по лесам с голой задницей прыгать до соседнего хутора?! А вдруг там пугала нет?! Что же мне тогда вместо пугала? Я же так молод, — всхлипнул притворно Иван Александрович.

— Успокойтесь, мы с собой возьмём Статского Советника и Следователя из Петербурга, даже если виноваты вы, все равно его обвиним, он мне сразу не понравился. Какой-то такой скользкий, лощёный, хитрый как сто китайцев и один татарин, одним словом — Румын! — сказал Александр Христофорович, что Фандорина передернуло, вечно у них тут бесовщина, беспредельщина да Хлестаковщина всякая. Обломовщины благо пока не наблюдалось.

****

— Давайте я вас угощу, право, только за солениями отлучусь, — Алексей тотчас развернулся, как Гуро его остановил.

— Погодите, давайте я, что же вам напрягаться, — Яков Петрович поровнялся с прибавившим хода человеком.

— Яков Петрович… — хотел было возразить Данишевский, как Гуро картинно приподнял ему челюсть, закрывая рот.

— А вы займитесь гостями, только покажите, где они находятся, это в целях профилактики так сказать, что вы там труп, скажем, не прячете, — улыбнулся добродушно Гуро, не зная, что ожидает его в ближайшие пятнадцать… Лет.

— По-моему тут намечается пассаж. Ой-ё-ё-ё-ёй! Кажется, пора прекращать есть столько вареников… — заключил смеясь Гуро, — Александр Христофорович, не изволите мне помочь?

— Ух и вы! И не нашли другого места упасть! И растянулись, как черт знает что такое. Яков Петрович, что с вами? — спросил, изогнув брови не то, что домиком, скорее домиком с фасадом и террасой.

— Я кажется застрял, — уже не так весело заключил Яков.

— Все оттого, что кто-то слишком много ест… — закатил глаза Бинх, вздыхая, да прикидывая, как можно товарищу помочь : морально, материально или все же физически.

— Нет, это все потому что у кого-то слишком узкие двери! — пропыхтел Гуро — Ну вы может поможете?!

— Что-то у нас не получается, может… — после неудачной попытки вызволить следователя из его капкана, и валяния каких-то банок, Яков Петрович приуныл.

— …Может перейти на подножный корм? Буду ждать, когда вареники с пампушками меня покинут… Как думаете, сколько ждать? — поинтересовался Гуро.

— НЕДЕЛЮ! не меньше! — категорично произнёс Бинх.

— Как это так?! Я уже есть хочу… Ой-ё-ё-ё-ёй! Вытаскивайте меня скорей, я кажется уже похудел! — запричитал-забуробил Яков Петрович и чудо! Рывком удалось вызволить лучшего следователя России! Чуть не убили золотой голос, глаз, слух Росии! А ещё говорили работа без вредности!

— Ну, в этом случае много ума хуже, чем бы его совсем, ну скажем, не было. Яков Петрович, вы куда?! — тот слишком сильно дернулся, решительно намереваясь достать свой сапог, провалившись в подпол повторно — Хорошо… Худеется. Чаем голову не обманешь… Горилку несите, будем ускорять процесс.

— Хоть святых выноси! Слов нет — одни буквы… И те выстраиваются по три, — подумал Александр Христофорович, слыша снизу : «Что уж, намёк понят, тут перезимую!»

— Скиньтесь, граждане, по копеечке, я имею ввиду по рублю, на выручку Якова Петровича! — зашёл в комнату, где обедали наши герои, Бинх — А-то, слишком хорошо тоже нехорошо.

— Словно родственников повидал! Да с такими запасами там на год проживания, но только не в одиночестве, мне б компанию, — вздохнул облегченно Гуро, что на этот раз совершенно без проблем вылез по-пластунски наружу, подобно гусеничке, али червячку, или же Николаю Васильевичу утром воскресения — Александр Христофорович! Вы своей смертью не умрёте! — заверил следователь.

Нет проблемы, которую Яков Петрович не мог бы создать. Как сказал он однажды : «Хватит жить как попало — будем жить как придётся»

— Ходят тут всякие, а потом еда, да питьё пропадают, — прошептал Алексей, который надеялся нормально провести выходной, но надежду на это он постепенно начал терять.

— Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего, — высказался Бинх, думая, что с Хлестаковым потом решил эту ситуацию, а сейчас ему надо домой, больно дурно с такой компанией. Вот говорила ему мать, что свяжется с плохой компанией, Саша… — а-то партизаны, партизаны, тьфу! Я месяц прожил в подземном бункере и никто не чухнулся. Да и в мое отсутствие ничего не случилось... Как-то подозрительно.

— Что, плохо живём или кому-нибудь должны?! Хотели как лучше, а получилось как всегда? Хуже мы не видели, а лучше мы не делаем, — пожал плечами, улыбаясь, следователь.

— Предлагаю вам единственную, самую здравую мысль : «Виноват Гуро. Во всем виноват Яков Петрович» Сгорел сарай — Яков, убили девушку — опять Яков, штраф с Петербурга — Яков, Хлестакова проблему кто решать будет? — Яков, по-моему мы нашли выход из любой неприятности!