Страшная месть. Ночь перед Пасхой

А в моей стране все есть, Губернаторы в ней есть, Царь есть, замцарь есть, и у замов замы есть… И главный помощник главного помощника младшего дворника. Если чего мы хитрые и жопные. И скоро Пасха… Не может быть! Ещё один «Горячо любимый» в народе праздник! Мало ли какая жирная муха утащит… Проснёшься — уже к лесу подлетаешь.

— Так, господин Бинх, у нас тут смена караула, очень был рад поработать с вами, — сказал Эраст Петрович, Митю забирая, — это Андрей и Костя. Оставляю их на ваше попечение. Знакомьтесь!

— Здравствуйте! Тут прям, как в рассказах Гоголя… Я столько читал! — ахнул Костя, а примечая Солнышко-Николая Васильевича, так и вовсе, чуть не упал… Упал. Коленями прямо в грязь. Грязь бесценна: она не только лекарство, но и вечный источник князей, как бы шансы у него есть. Какая разница из грязи в князи или из князей в грязи… — Ну ничего себе ромашки! — завопил товарищ глядя на подсолнух, невинно торчащий из куста — это, наверное, грязь. Все грязь.

— Да… Единственное, что он читал, так это «Отче Наш», — пробубнил полицмейстер, недовольный тем, что вставать пришлось раньше, так впринципе он и прав, ведь зачем, скажите на милость, сигареты убирать в холодильник? Чтоб не испортились что ли?!

— Что у нас будет на завтрак? — сразу огорошил Андрей своим вопросом. Теперь мы знаем кто на кого в семье похож! Вылитый Яков! Подавай ему яичко с красной/чёрной/кабачковой икрой, а ещё ничего не поддать?!

— Не хотите Ёпленького чаю?! — закатил глаза Александр Христофорович — и булочку с кунжутом, обмазанную тооолстым слоем шоколада?

— А на обед? А на полдник?! А на ужин? А на поздний ужин? А на ранний завтрак? — и говорливый в точности, как Гуро — В юнкерском разнообразия нет! На завтрак — яичница, на обед — яичница, на полдник — яичница… На ужин — ОМЛЕТ, я скоро, как цыплёнок кудахтать буду! — Если здесь были туристы из России, то обозначается сия котовасия тремя буквами… БТР.

— У нас тут, как в полевых условиях. Ну, что могу сказать… Завтрак — пропусти, обед — поделись с ближним своим, ужин — отдай врагу, — пожал плечами Бинх, откусывая пряник.

— Я, кажется, заболел… — часто заморгал Андрей, унимая капающие слюни. У нас в стране, как говорилось на митинге «Нам Хана», голодные люди встречаются реже, чем святые.

— Выпей отравы, тварь, — Греха таить, конечно, не надо, но и выставлять напоказ его тоже не стоит… — В смысле, выпей отвары трав. У нас от всех болезней одно средство, — улыбнулся притворно Александр.

— Какое же? — спросил любопытно Костя, до этого молчавший.

— Самогон! — ответил Александр Христофорович.

Ну… Народ живет в говне, а говно живет вполне…

— У нас тут поход на кладбище намечается, — в прошлом году было примерно так: — Куда идём мы с Тесаком большой-большой секрет! — Александр Христофорович, я бумагу кажется забыл… — Кажется — перекрестись, не возвращаться же в самом деле! — Успокойся, мертвых бояться не надо, надо бояться живых. Он вот не боится по селу один гулять до поздней ночи, да по запрудам шляться!

— Так я и не один, со мной Оксана! — возразил Гоголь.

— А кто такая Оксана? — спросил Костя.

— Так это ж панночка, что в том, кажись, году помэрла, — сказал Тесак.

— А что это… Панночка помэрла? Как, совсем помэрла? Не дышит? — завопрошал Андрей.

— Дышит-дышит, через раз дышит, а, как раньше-то дышала! — воскликнул Степан.

— Опять эта ваша галлюцинация… Ставлю рубль, что вам на Пасху слабо на кладбище прогуляться? — хмыкнул полицмейстер.

— Я что на больного похож?! Чай, сердечко у меня одно, дарить его я не намерен! — тихо проговорил Николай Васильевич.

— Очень похожи! — почти хором произнесли втроём товарищи. «О, какая обо мне молва ходит…»

— Возьмите таблеточки, Николай Васильевич, — протянул Бинх товарищу льняной мешочек.

— Ага, знаю я ваши «Таблеточки», опять небось шариками от моли отравите, — пробурчал Гоголь.

— Почему от моли сразу? От комаров! — торжественно объявил Александр Христофорович.

— Почему вы такой недовольный?! Будто взвесились и поправились, и измерились и уменьшились? — спросил бесцеремонно Андрей у Коленьки. Бинх начинает его уважать.

****

Звезды пьяные смотрят вниз, а герои… Тоже пьяные смотрят вверх. А почему вверх? — Да потому что в грязи целебной лежат и смотрят. Вышли они вечером в поход, с большим мешком. Пойдём, говорит, помянем всех усопших.

— Сначала, мы идём к богатым, там добра больше всего, надеюсь никто не ел перед походом? — Бинх оценил, развернувшись, свой отряд — Идём к купцу Дармидонту, потом пойдём к еврею Йосе, там посмотрим, авось чего есть, в том году не было, в позатом было, а в этом у семьи его завод открылся по иконописанию, наверняка что-нибудь да лежит… Если что — икону одолжим и пойдём помянать с иконой! Свет нести, а-то вдруг, кто из могилы восстанет, а мы ему: «Христос Воскресе!» только целоваться не будем, а то не губы будут, а вареники, перекрестим, значит, святой водичкой обольём, мстить идём, вообщем, — покачал головой полицмейстер.

На том и порешили — Вставай, Тесак, я поведу, — вздохнул тихо и как-то обреченно Бинх.

— Нет, вы дороги не знаете, — пробурчал Степан, зло насупившись.

— А в чём проблема? Ты скажи и я узнаю, — сказал Александр, диву даваясь, что бездействуют они без малого пять- десят ли, иль надцать.

-Ещё чего захотел… — подумал один товарищ шепотом. Бывает, разговариваешь с человеком, а у него такой взгляд: свет горит, а дома никого нет… Кто там? — Сиди, я сам открою. А вообще, скажу так: Хорошего полицмейстера найти трудно, поэтому Алкксандр Христофорович Бинх уже двадцать лет числится в федеральном розыске. Так, мало того, он ещё десять лет по линии Интерпола проходит в розыске.

****

— Мы — представители самой древней профессии: спим за деньги! — рассказывал Яким, пока шёл в одном ряду с Костей, который, так сказать, постигал Дзинь и местный колорит.

— Путаны, что ли? — удивленно повернулся Константин.

— Сторожа мы, — в такт ответил ещё и Тесак, уж если ходит, то ходим всем гагалом и цыганским табором.

— А отчего деревья качаются? — спросил Андрей, прекращая тайские соревнования по боксу в своём желудке.

— Ветер дует сильно, — ответил Александр Христофорович.

— А от чего ветер дует? — спустя секунд тридцать поинтрересовался Толстой.

— Потому что Земля крутиться, — без охоты произнёс Бинх, кочки обходя. Каждую ведь, как родную знает!

— А почему…? — было хотел начать вновь молодой дворянин.

— Так, — прихлопнул в ладоши Александр Христофорович — Рассуждаем логически! Задавай вопрос, например, «Почему солнце светит?» Допустим, там сидит дяденька и зажигает фонарик. Вот и доказывай это. А я подумаю поверить тебе или нет после этого.

А облака в небо спрятались… А ночью по лесу идёт… Яков Петрович, он собирает разные продукты и свежие души. Идёт, значит, по кладбищу в Пасху, там конфетку съест, отсюда яичко возьмёт, отсюда печенку. Эх, люблю, говорит, Пасху! И слышит странные звуки, будто кто-то тоже то-то что-то собирает. «Конкурентов надо гнать! Иначе наступит голодный обморок и тяжёлые дни»

— А правда в «Тихом омуте» черти водятся? — тихо прошептал Костя, идя вровень с Тесаком.

— Вакула говорил да, — кивнул головой Степан.

— Пойду глушану-ка я одного… Парочку… Троечку… Пойду-ка я вообщем, бог любит троицу! — довольно закивал головой Константин. Вот зря они взяли горилку. Ладно это зря, так второе ЗРЯ, что они ему ее доверили. Какой-то праздник местоимений.

— А лучше может выловить? Камнем глушить долго, — подметил Толстой.

— А ты говорил, что он не голова, пойдём со мной! — шикнул на Степана младший из династии Гуро-Фандориных.

— Господа, а вы чего делаете-то? — спросил встретившийся им Яков Петрович, который очень, прям очень заметно вывалился из-за куста — вообще-то это моя епархия!

— Не видно?! Чертей ловим и упырей! Оброк собирать будем лет так за цать, церкви — прибыль, мне — денег, почёт, звание, бутылку, — Загибал пальцы Андрюша, выдав их с потрохами — А ты что делаешь?

— Не знаю, а вы? — притворно растерялся Яков, пытаясь сымитировать приступ беспамятства или, на край, лунатизма, переводя взгляд на Полицмейстера. « — Ты куда? — На юг… — Полетели? — Полетели!»

—Я занимаюсь более важными вещами, — отмахнулся Александр.

— Ну-да, ну-да… Например, не делитесь со мной коньяком, — тихо пододвинулся следователь к Бинху.

—…И ловлю преступников, — поправил нечистивого честивый.

— В этом я сомневаюсь. Собственно, я не обижен. У меня тоже, знаете ли, коньяк есть. Французский, — цыкнул Гуро, уходя в потоки кукурузного поля, будто бы он какой демон, точно, а я-то все думаю! Вылитый — Джиперс Криперс.

— Николай Васильевич, вы про Вия говорили… Давайте вызовем? Сейчас Пасха, мертвецы там, продолжите логическую цепочку, всю нечисть просвятим и освятим! — попытался разрядить ситуацию Тесак, пока другие пребывали в агрегатном состоянии, как бы корректнее назвать: «А ЧТО ЭТО МАТЬ ВАШУ СЕЙЧАС БЫЛО?!»

— Он бесит две мои последние клетки мозга… Те, что выпрямляют мою кривую извилину, чтобы не заблудиться в пустой черепной коробке… — подумал в голове Бинх, заходя в ограду кладбища. Кладбища. Посреди кукурузного поля. Что может быть лучше этого? — Куда ты ее посвящать собрался?!

— Александр Христофорович, и за вами приедет Яков Петрович, и увезёт вас собой в Петербург, не расстраивайтесь! — после этой реплики хорошо бы Андрею скрыться в кустах.

Если что — беги в центр кладбища… За оградку! За оградку! Но не в коем случае не к оградке — там неприкаянные лежат! Висельники, утопленники, самоубийцы. Из разряда: «Я убью себя лучше, чем суециднусь»

****

— Для ритуала нам понадобится: слезы мавки, кровь вампира, испражнения лягушек, глаза крота, сопли единорога, ну, и ещё волосы лысого пельменя… Ой, я не ту страницу открыл! — досадно улыбнулся Гоголь.

— Дай сюда, недоумок! Нам понадобится два ингредиента! Это:
Слезы смеха Несмеяны и то, чего нету, например, моей любви к тебе, — пожал плечами Гуро.

— Никакого Вия мы не вызовем, прямо, как дети… — покачал головой Бинх.

— И где нам это взять? — спросил Андрей.

— Ну, ждите… — прокашлялся Яков.

— И сколько? — спросил Костя.

— Обещанного три года ждут, а я сейчас заклинание прочитаю: Килограмм сухой воды и из лужи осетры, Гуро драные штаны, и гусячье «Гыгыгы!»… Короче, явись Вий! — проговорил старший Петрович.

— Что это за чудовище? — воскликнул Андрей, когда ему на глаза прилетел мешок.

— Чудовище, ты кто? — спросил, заикаясь, Костя.

— Бабуля?! — чуть ли не всплакнул Гуро.

— Яша, какой дурью ты опять страдаешь?! Ну, и чего ты меня сюда с того света притащил? Сжил меня со свету сначала, а теперь обратно завешь? Ну уж — дудки! Хрен тебе с редькой в одно место! — погрозила старуха кочергой, ударяя внука по хребтине.

— Я не думал, что Вий это наша прабабка… Бабка, а, как тебе веки подымать? — спросил с любопытством Константин.

— Попробуй удивить меня своим выбором. Чтобы веки мне поднять, нужно недюжей силой обладать, два полцарства завоевать, ну, и капитал продать, эх, не могу дальше рифму придумать, вообщем, я не золотая рыбка — три желания исполнять не буду. Че вам от меня надо?! — возмутилась старуха, клюкой помахивая.

— Сухой воды хочу… — резко вскрикнул Андрюша.

— Ну, не обещаю, на сухой лёд, а сейчас мне пора. Яков — не чудить, Андрей — умнеть, Костя — не тупить. И ты, полицмейстер, не дури! Ещё раз потревожите — увидите небо в алмазах! — и дух ее святой исчез…

А впереди ведь ещё и Красная горка…

****

— Александр Христофорович! Слава богу, вы очнулись! Вас Костя камнем, приняв за черта, оглушил! Потом горячка совсем вас подкосила! Но не переживайте, они уже уехали! — семенил рядышком Тесак.

— А Гуро? — устало спросил немец, скидывая тряпочку компресса со лба.

— Он, как плесень — он невыводим… — проговорил знакомый голос и стоило обернуться, как Бинх разочаровался в жизни, — Потерпите ещё чуть-чуть, хорошо? Я вам орден вручу? Ещё никто его так долго не терпел, его даже сибирские каторжане выгнали, но вы… Очень похожая история у господина Ягера была: « — Ягееееер!!! Агхрр! Радость моя! — проговорил оживший мертвец.

— Боже мой… Герцог ты каким ты… Ты ж в горах помер! — воскликнул Ягер. Ну, и мертвый же там у них снег.

— Зачем ты меня отправил на верную гибель?! Я воскрес, дело мое ещё не кончено! Я каждого туриста сорок лет обкрадывал, чтобы денег накопить и к тебе приехать. Вот зачем тебе здалось мое место, завистливый?! Мало тебе было?! Я на месте этом двадцать лет сидел, а ты… — махнул грустно рукой нацист.

— А чем ты питался сорок лет в горах? — поинтересовался штандартенфюрер.

— Святым духом и росой… Людей я не просто обкрадывал… Убивал, расчленял и ел, — пожал плечами немец.

— В Сибирь тебя на этот раз отправлю. Оттуда ещё никто не возвращался. Да и с гор обычно не возвращались, но ты заставляешь меня действовать изощеренней» — Бенкендорф скромно улыбнулся, а Бинх просто молился, чтоб это была белая горячка.

«Йети! Йети! Эти! Эти! Какие ещё такие Йети? Волосатые, большие! Попробуй найди, догони и поймай!»