Скука науки. Глава из романа ВУЗ

Уважаемый читатель! Первую главку этого романа я выложил 02. 06. 2021. Называлась она " Тень сурка". Этот текст - продолжение.

Когда-то Вениамин занимался наукой, вернее, тем, что принято было считать таковой в Педагогическом университете. В далекие до рыночные времена ему казалось престижным публиковать статьи, их читали, выступать на конференциях, и получалось это у него хорошо, слушали, он умел работать с аудиторией.
 Выступления на конференциях расширяли географию «научного туризма» - слушатели приглашали в свои города и вузы для чтения лекций, проведения игр и тренингов.

К вузовской науке Веня со времен своего появления в университете относился скептически. Он вдоволь нагляделся на туповатых доцентов, давно защитивших свои диссертации, побывал на многочисленных предзащитах и обсуждениях подготовленных к защите новых диссертаций, чаще всего начетнических, пустых, с притянутыми за уши доказательствами, плохо написанных, насмотрелся на странных аспирантов, не умеющих без  консультаций научного руководителя и мук творчества написать пустяковую статью или тезисы доклада, на местную, немногочисленную в те годы, профессуру –  людей с большими, часто непонятно на чем основанными амбициями.
 
Нет, нет, адекватные люди в вузе встречались, но пребывали в явном меньшинстве.

Исследования, проводимые в вузе, напоминали Вениамину мышиную возню. Исследовалось и доказывалось давно исследованное и доказанное, обычные вещи часто обретали новые названия – в этом и состояла вся новизна исследования, придумывались схемы, помогающие что угодно связать с чем надо, обосновать эту связь, а после доказать ее важность, целесообразность ее учета и коррекции.
 Последнее позволяло приступить к поиску методов и приемов коррекции. Они высасывались из пальца, иногда имитировалась опытно-экспериментальная работа, доказывающая их эффективность. Найденные способы улучшения предлагались педагогической общественности в виде методических рекомендаций.
 
Вениамин решил, что должен, из чисто прагматических соображений, написать и защитить диссертацию как можно быстрее: еще до прихода в вуз он женился, у него рос сын, денег не хватало.

Вене повезло, профессор Шапиро, на кафедре которого он начал ученую карьеру, относился к категории адекватных. Когда Веня заявил ему в приватной беседе, что видит своей ближайшей целью написание и защиту диссертации, Шапиро, чуть поворчав для порядка о молодых и торопливых, предложил подумать над темой.
 
На кафедре бытовал термин «пришапириться» - что означало, избрать тему исследования в русле научных интересов профессора и будущего научного руководителя. Вениамин пришапирился, проходил год в ассистентах, провел небольшой эксперимент в рамках избранной темы, опубликовал статью, выступил с докладом на конференции и был принят в аспирантуру. Через три года он защитил кандидатскую.

В лихие девяностые коллектив вуза естественным образом разделился на востребованных и не очень. К востребованным обращались с разного рода предложениями, у них появлялись учебные заведения, которыми они научно руководили. Это была работа на постоянной основе – проводишь пару дней в месяц в школе – получаешь месячную доцентскую зарплату. Порой таких мест набиралось пять-шесть. Невостребованные делились на просто туповатых и скучных, никому не интересных, жен обеспеченных мужей и фанатов чистой науки.
 От фанатов наукой пахло редко – за их глубокомысленными рассуждениями, напоминающими схоластические дискуссии, часто пряталась обычная интеллектуальная недостаточность, коррекции не поддающаяся, «преданность науке» было своеобразным прикрытием, самооправданием своей неадекватности. Так как собственные идеи у этих ученых отсутствовали, они находились в постоянном поиске чужих, пытались оседлать наметившуюся тенденцию. Некоторым это удавалось. Так рождались местные новаторы. Другие создавали свои научные шедевры, переписывая страницы толстых книг в тонкие тетради, далее появлялась статья: цитата – пересказ чужой книжки своими словами - снова цитата - пример из собственных изысканий - общепонятный вывод, который вполне напрашивался и без всего предшествующего.
 
В начале девяностых педагогический университет, где преподавал Вениамин Петрович, еще жил своей привычной до рыночной жизнью. Ходили слухи, что в местном политехническом наукой давно считаются заказанные промышленными предприятиями прикладные разработки, за которые те готовы платить. Если никто не платит за исследования, рассуждало тамошнее начальство, то какая же это наука?

Слухи обсуждали, осуждали такой подход, но легко с ним свыклись, когда пришло время. Правда, никто педагогическому университету никаких прикладных разработок не заказывал, поэтому приказал долго жить отдел хоздоговорных работ. Теперь вуз мог зарабатывать только на приеме платных студентов и курсах повышения квалификации для педагогов.

Научный отдел призывал преподавателей подавать заявки на гранты, предлагаемые федеральными и местными властями. Кто-то подавал, некоторые даже выигрывали, но постепенно интерес к этой деятельности поостыл.
Вениамин Петрович долго не подавал заявки, но однажды подал. Выиграл. Собрал группу для реализации проекта. По условиям проектная группа должна была всенепременно включать одного доктора наук, трех кандидатов, двух аспирантов и двух студентов – старшекурсников. Пришлось соответствовать. Потом начались мытарства с финансированием. Сначала отстегнул свою десятину вуз, затем оказалось, что оставшаяся часть, это не только зарплаты исполнителей, но и командировочные расходы, оплата публикаций в ваковских журналах, короче, от солидной поначалу суммы гранта мало что осталось. Вениамин довел работу до конца, отчитался и сказал себе: Больше никогда!

Востребованные преподаватели ушли в одиночное плаванье, стали использовать вуз как удобную крышу для работы на стороне. К ним на прямую обращались заказчики, просили помочь разработать программу развития школы, техникума или училища, провести организационно-деятельностную игру с коллективом, тренинг, семинар, или прочесть лекцию, организовать аудит качества образовательного процесса и предложить мероприятия по его коррекции. Платили, естественно, напрямую преподавателю, иногда оформляя договор, а чаще «черным налом», практически у каждого руководителя была заначка, некоторые порой использовали ее на благо организации.
Когда лихие девяностые остались позади, в образование, как и в иных сферах, началось укрепление управленческой вертикали. Ректоры вузов, директора школ, стали все больше превращаться в обыкновенных чиновников. Им теперь разрешалось проявлять творчество лишь в одной сфере – борьбе за соблюдение государственных интересов в понимании министерских столоначальников.

Понятно, что министерские в первую очередь озаботились стандартизацией всего, до чего смогли дотянуться. В поисках ответа на вопрос, кого, как, чему и для чего учить, они придумали федеральные образовательные стандарты, ввели единые стандарты изучения результатов образования. Не сами, конечно,  привлекли сонм специалистов, те и разработали – любой каприз за ваши деньги, господа!
Денег было потрачено немерено, траты полагаю, продолжаются и сегодня, хотя многие вчерашние защитники стандартов, о противниках умалчиваю, испытывают, мягко выражаясь, разочарование.

А ректоры вузов? Им, естественно, предписали учить педагогов школ правильному использованию стандартов. Они и учили: курсы организовывали, семинары проводили. Многие из тех, кто на этих курсах учителей учил, стандарты до конца не прочитали, поскольку скучная это материя, объемная, местами неудобочитаемая. Полистали, конечно, и в аудиторию, а, поскольку многие из вузовских или совсем в школе не работали, либо так давно работали, что все забыть успели, можете представить себе, чему они там учили. Но это ничего, свидетельства об окончании курсов учителя получали, а свидетельство имеющий, он уже не тварь дрожащая, он теперь право имеет.
 
Далее все пошло по привычной колее, Вениамин Петрович отлично помнил, как когда-то внедрялось в школе «развивающее обучение»: приходишь на урок, а там обычная традиционка. Учитель и на курсах по развивающему обучению побывал, и учебники у детей соответствующие имеются, а развивающего обучения нет. Как работала Марья Ивановна сто лет назад, так и сегодня учит. Не умеет по-другому. Крутится, компьютер сделать пытается, а у нее только счеты с деревянными костяшками получаются.
По началу Вениамин с вопросами к таким учителям приставал:

- Скажите, что же вы на этом уроке развивать пытались? Память, говорите. А с помощью чего? Какие задания детям для этого предлагали? Воображение? А для этого что на уроке делалось?

Потом плюнул, вопросы задавать перестал…

С возрастом Вениамин Петрович стал терпимее, толерантнее, понял, что здоровый пофигизм весьма способствует самосохранению. Он стал созерцателем, начал воспринимать окружающий мир, как цирковую арену, битком набитую клоунами. Здесь было над чем посмеяться, поплакать можно и в одиночку, когда клоуны уйдут на перерыв, слава богу, перерывы у них случались.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.