Салам, бача. Глава 12. Главная формула

Ощущение стыдливости не покидало Геннадия с того самого момента, как они пришли с Мужиком на блокпост. Его командир, невысокого роста лейтенант, дал распоряжение своим солдатам накормить ребят, напоить, и дать им отдохнуть.
Но перед этим, пригласил их в свою «коморку»: небольшую территорию блокпоста, закрытую маскировочной сеткой.

На его вопрос, поделится ли Андриенко своими наблюдениями с ним, когда получил положительный ответ, обрадовался и развернул на столе топографическую карту.

- Мы были в этом регионе, - обрисовал небольшой участок указательным пальцем на листе Александр. – Задержались у кишлака. Товарищ лейтенант, здесь два дня назад была стрельба, слышали?

- Конечно. Около роты приехало сарбозов (солдат правительственных сил) на пяти БТРах и грузовике. Свою технику оставили под нашим вниманием, и ушли в горы. Не по вам ли стреляли?

- Да нет, - помотал головой Ефрейтор Андриенко, - по душманам, уходящим из этого кишлака. В полукилометре их окружили и расстреляли. У нас другая задача, там не задерживались.

- То есть, не знаете, пошли ли сарбозы прочесывать тот кишлак?

- Нет, не знаю, - Андриенко пожал плечами.

- У нас есть таджик, который с ними говорил, – сказал лейтенант. – Это не просто сарбозы, нет, не армейские, а ХАДовцы с царандоевцами. Не разговорчивыми оказались. Из них несколько человек были ранеными. Но помощи не просили. Сказали, что накрыли банду. А вы-то со своей задачей справились? – поинтересовался лейтенант.

Андриенко опустил глаза и пожал плечами. На Дашкова лейтенант даже не посмотрел.

- Снайпера, значит вы, - почему-то согласился с их молчанием офицер. – Секретные люди. А у него, что контузия? – спросил он у Андриенка.

- Да нет, солнечный удар.

- А-а, ну это поправимо. Чаем напоим с сахаром. Шоколада не обещаю, только по плитке дам, - и, похлопав по плечу Геннадия, показал ему рукой на выход. – Салахов, - крикнул он кому-то из своих солдат, - накорми гостей до отвала. И чаю с сахаром не жалей, и со сгущенкой.

Геннадий больше трех ложек перловой каши с тушенкой не осилил. А вот чаю сразу две кружки выпил. Но, не смотря на его крепость, еле-еле удерживал себя, чтобы в сон не провалиться. Хорошо, ребята понимали, в каком он находится состоянии, показали, где находится туалет и отвели в «спальню». И Генка тут же, спрятав под кровать свою винтовку, погрузился в сон. 

- 2 -
 
От посещения медсанбата, Генка отказался, мол, уже лучше себя чувствует. И не соврал. Да, в принципе, Андриенко и не настаивал. После чистки оружия, он отправился в штаб с отчетом. Геннадию сказал пойти к старшине за харчами.
Как это сделать, Дашков не знал. Сел на стул, сняв обувь с носками, поставил ступни на ботинки и вытянувшись, упершись спиной на перекладину кровати, прикрыл глаза.

- Рота, смирно! – на команду дневального, Дашков среагировал мгновенно: вскочил на ноги и посмотрел в сторону входной двери.
Козырнув солдату, стоявшему у тумбочки, прапорщик тут же направился к Геннадию.

- С прибытием, ефрейтор. Все нормально у вас, живы - здоровы?

- Так точно, товарищ прапорщик. Ефрейтора Андриенко вызвали в штаб на доклад.

- Добре, - улыбнулся прапорщик Славов и притянул руку для рукопожатия Дашкову. – Все нормально? Ну, молодцы. Сейчас, как он вернется, идите в котельную, помоетесь. Я договорился уже. Там в тумбочке, - показал он в сторону дневального, литровая банка с кипятильником. Пошли со мной, дам чего-нибудь к чаю.

В каптерке пахло чем-то кислым. Прапорщик, глянув на свое отражение в зеркале, поправил свои пышные, выцветшие усы. Несмотря на тридцать с небольшим лет, его лоб уже был в глубоких морщинах. Лицо, чисто выбрито, волосы на голове коротко выстрижены под полубокс, а кантовка чубчика на лбу, вырисовывала на темной коже ровную светлую линию.

Посмотрев на ефрейтора, тот улыбнулся:

- Есть индийский чай под номером тридцать шесть, а есть цейлонский. Какой будете пить?

- Индийский, - подавляя в себе удивление, ответил Дашков. – И, если можно сахару или его нет? – тихо спросил Геннадий.

- Вопросов нет, - снова на все лицо улыбнулся Славов. – Можешь ко мне обращаться по имени и отчеству Вячеслав Вячеславович. Но это так, ладно, и присев у тумбочки, достал из нее пачки с галетами и сахаром-рафинадом, банку сгущенного молока, чайные ложки. Так, погоди-ка, – Дневальный! – крикнул он в полуоткрытую дверь каптерки. – Позвони в котельную, что сейчас туда придут два бойца купаться. И еще, - посмотрел на Дашкова, - отнеси еду на стол, и назад, за бельем, полотенцами, мылом.

- 3 -

Андриенко вернулся через полчаса. Без настроения. На вопросы не отвечал, отмахнулся. После чаю, направились в котельную, построенную из красного кирпича. Но в душевую, как Дашков, он не торопился, остался в прихожей.
Напор горячей воды был несильным, что дало возможность Геннадию наслаждаться ее потоками по телу. Намылив все тело, заново шагнул под напор воды и, закрыв глаза, подставил под него свое лицо.

Как прекрасен этот мир. Совсем не хотелось выходить из потоков воды, и думать ни о чем не хотелось, а только отдаваться массажу кожи водой.
Геннадия привел в себя вбежавший в душевую Андриенко. И куда делось его плохое настроение? Громко фыркая, Сашка включил сильный напор прохладной воды и стал под него. Ее капли летели и на разгоряченное тело Дашкова. Но настроя, оставаться в душе, у Геннадия пропало.

Вытираясь насухо большим полотенцем, Геннадий невольно обратил внимание на конверт, торчавший из бокового кармана куртки Андриенко. Руки зачесались, так хотелось его вытащить, и посмотреть письмо, вложенное в него. Но, сдержался. Скорее всего, оно и стало сменой настроения у Андриенко. Наверное, от девушки? Больше ничего не может так повлиять на настроение человека, как какое-то известие от любимой девушки. А может и что-то другое…

- Саня, - дождавшись как солдат, дежуривший в котельной, не вышел из помещения на улицу, обратился к Андриенко, вытиравшему свое мокрое тело полотенцем, - скажи, что там со мною произошло?

- Да солнечный удар получил. Сначала кровь с носа пошла, и через несколько секунд начал терять сознание. Если бы не успел, то покатился бы ты в низ. Как успел тебя подхватить, даже не знаю, - вздохнул Андриенко.

- Ничего ж себе? – удивился Дашков. – А я думал, что меня контузило. У нас в разведроте контузию называют солнечным ударом.

- Это у вас, а у нас все воспринимается приземлено, как есть, так и называют, - сказал Александр, и, глянув на Дашкова, продолжил. – Ты, это, послушай моего совета, та одежда, которая на тебе, она для того и есть, чтобы тебя защищать, понял? Зачем ты выкинул чалму, скажи, а? Мне врал, что нечаянно ее уронил, вот и получил по голове от солнышка. Это раз. Второе, воду, которая с тобою, береги как зеницу ока, а не сразу ее выпивай и выливай на себя. Понял?

А то, чуть что, пальцы веером, я из разведроты!

- Извини, - опустил глаза Дашков.

- Ладно, извиняю. Но запомни, лучше сначала спроси у меня, если есть вопрос, а не делай из себя дембеля. Понятно?

- Да, - снова кивнул головой Дашков.

- Третье, - наставительно посмотрел на Геннадия Андриенко, - силы всегда береги и будь трусом.

- Трусом?

- Никогда не бойся этого чувства, оно нормальное. Благодаря нему и выживаем. Лучше семь раз отмерить, чем торопясь резать.

- А, в этом смысле, - прошептал Дашков.

- Да, да, и сто раз да. Ты находишься в горах, и кто его знает, где ждет опасность. Прежде чем выбирать дорогу, подумай, а еще раз повторяю, сто раз осмотрись, и потом только делай выбор. Запомни, мы там с тобою вдвоем, больше помочь нам некому. И – все!

- Да, да, - согласился с товарищем Геннадий.

- Я, вроде, уже не первый раз на задание хожу, пока везет. А моим двоим вторым номерам не повезло, погибли. За ними хочешь на тот свет? Так это не трудно. Я туда не тороплюсь, но, кто знает, когда моя очередь туда идти. Понял?
Геннадий присел на скамью и задумался.

- Поэтому, главный совет, и мне помогай, если видишь, что где-то просчитываюсь.

- А, ты об этом? – невольно удивился Дашков.

- И запомни, там у нас поводыря нет, как и защитников. Наша жизнь расценена на афгани. За смерть каждого из нас моджахеды получают хорошую премию.
Геннадий вслушивался в каждое слово Александра. Да, да он помнит, как им об этом рассказывал афганский офицер.

Больше Андриенко ему ни сказал, ни слова. Одевшись, направился назад в душевую, открыв кран холодной воды, припал к нему ртом и пил ее, делая большие глотки. Это желание, тут же появилось и у Геннадия. Во рту он почувствовал сухость, и тоже не отрываясь от напора воды, большими глотками поглощал ее в себя, пока не захлебнулся.

Откашлявшись, выбежал на улицу, где его ждал Андриенко.

- И еще, запомни на зубок, - обратился он к Геннадию, - когда ты на задании, то выпусти свое сознание наружу и дай ему свободу. А не зацикливайся в себе.

- Как это понять?

- А очень просто. Смотри перед собой и вокруг себя, и над собой. Ты должен понимать, что все работает против тебя. Запомни! Про-тив те-бя! Представь, что любая твоя дорога идет через минное поле. Они кругом. Мины – это не только взрывные устройства, а это и скалы с обрывами, и жара, и мороз, и душман, и змея, и скорпион. Все-все, что опасно – это мина, - и ускоряя свой шаг, Мужик направился в сторону казармы.

- Саша, погоди! – окликнул Андриенко Дашков. - Спасибо за советы. Один вопрос. Там, в штабе, ты доложил, что цели поражены. Когда это было то?

- Когда, когда. Когда ты спал. Когда стало смеркаться, они появились. Я так и думал, что они будут пережидать до вечера. Направились назад, в сторону кишлака, в котором их накрыли афганцы. Положил всех.

Геннадий не стал торопиться за ним, даже наоборот сбавил шаг. Было, о чем подумать. И он прекрасно понимал, что этот урок, он должен выучить наизусть, как формулу про минное поле. Именно как формулу, ответ на которую можно найти, применяя разные решения. И они будут правильными только в том случае, если он живым вернется в свою воинскую часть.