Авелино, Джордж, Гектор, Маурисио и другие

В моих очерках об Америке я не раз возвращаюсь к времени, когда работал секьюрити в многоэтажном офисном здании. И для этого есть все основания. Я проработал там несколько лет. Начинать было сложно, но потом втянулся, и мне нравилось мое дело. К тому же я живу в нескольких минутах ходьбы от этого здания и даже сейчас, через много лет после окончания службы, встречаю людей, все еще работающих там. Раскланиваемся, с некоторыми я иногда обменяюсь парой фраз.


Американские секьюрити в такого рода зданиях – это не российские «качки» угрожающего вида. В обязанности секьюрити входит многое, связанное с обеспечением безопасности людей, работающих в них. В частности, они должны приветствовать незнакомого человека, входящего в холл, спросить, чем ему можно помочь. Чаще всего люди ищут какую-либо фирму, расположенную в этом здании, и секьюрити способен ответить на такой вопрос. Большинство секьюрити училось или учится в колледжах, некоторые – в магистерских классах университетов, так что многие из них – с хорошим образованием. По доходу это нижний средний класс. Работники с большим стажем имеют до трех недель отпуска, неплохую медицинскую страховку и некоторые дополнительные бонусы. Во всяком случае, когда я сказал одному профессиональному секьюрити, что наша работа – это survival job (временная работа, чтобы выжить), он обиделся.
Теперь немного о людях, с которыми я работал.


Общие представления об обязанностях секьюрити я получил на 8-часовом инструктаже. Еще два дня обучался тонкостям этой профессии у моего будущего напарника, филиппинца Авелино. Невысокий, полноватый, спокойный, он всегда был энергичен и отстраненно-дружественен. Через несколько недель после начала моей работы он сказал мне: «Я сразу понял, что у тебя все будет получаться. Ты первый за многие годы, кто в момент ознакомительных обходов здания и территории записывал то, что я говорил». Действительно, впоследствии были случаи, когда советы Авелино мне здорово помогли.
Приятно вспоминать афроамериканца Джорджа, его знали и уважали все работавшие в здании. Лет 55-56, высокий и немного располневший, он закрашивал седину, что для американцев, не любящих раскрывать свой возраст, типично. У нас была красивая форма: серые брюки, темно-голубой блейзер, белая или голубая рубашка и бордовый галстук. Джордж во всем этом выглядел прекрасно. По утрам он стоял в центре огромного холла и приветствовал всех приходящих. Многих он знал по имени. По пятницам он всем напоминал, что снова наступила Holy Friday. Он был нашим «старшим», т.е. выполнял тот же круг обязанностей, что и все остальные, но еще вел ведомость прихода и ухода, организовывал наш тренинг и решал проблемы замены, если кто-либо не мог отстоять свою смену. Сам он был военным пенсионером и вырабатывал еще и обычную пенсию, выплачиваемую государством. Ему не надо было много работать, деньги у него были, и он часто звонил мне, зная что я живу рядом. «Б;рис, ты не мог бы подменить меня сегодня?» – «Когда?» – «А когда можешь?» – «Могу через час...» – «Отлично, приходи через час». Я с радостью шел на это, так как за сверхурочные часы платили хорошие надбавки.


Когда я только начинал работать, моим напарником был индус, завершавший магистерский курс по компьютерным наукам в Сан-Францисском университете. Однажды он меня сильно удивил. Ночь, сидим, положив ноги на нашу конторку, наблюдаем за мониторами, о чем-то говорим. Вдруг он спрашивает меня: «Б;рис, кого ты больше любишь: Сталина или Горби?» Я сказал, что Горбачев мне много симпатичнее, чем Сталин. Он со мною не согласился. Оказывается, в конце 40-х в Индии была засуха, начинался голод, и Сталин был одним из немногих в мире политиков, кто направил в Индию пароход с зерном. Такое в памяти народа живо всегда.
Пару лет я работал с парнем лет 20, недавно переехавшим с родителями из Фиджи. Это крошечное государство в юго-западной части Тихого океана. Оно включает в себя свыше 300 островков, и его общая площадь – немногим более 18 тыс. кв. км, численность населения – 820 тыс. человек. Родным языком моего напарника был хинди, но по-английски он говорил свободно. Его мечтой было подзаработать в Америке, вернуться домой и открыть биллиардный зал. Однажды он попросил меня рассказать о России. Я начал с протяженности страны – 11 часовых поясов. Сначала он не мог этого понять, потом – в это поверить… он был потрясен. Он знал, что в Америке три часовые зоны и видел, какая это огромная территория, но допустить существование государства с 11 часовыми поясами он не мог. В следующий раз я принес географическую карту, посмотрели на Россию, потом нашли Фиджи. Парень явно взгрустнул. Понял, что я его не обманываю и не разыгрываю, однако в его голове произошедшее все равно не укладывалось. 


Как-то, когда я уже был ветераном, ко мне обратились знакомые моих знакомых, чтобы я порекомендовал на работу их сына. К тому времени он уже более двадцати лет постоянно жил во Флориде, где у него был дом. Но время от времени он уходил от жены и тогда жил у родителей в том же городке, что и я. Грише было более 50 лет, в свое время он окончил Физико-технический институт в Москве и защитил кандидатскую диссертацию. Но затем что-то в его жизни произошло: он потерял интерес к официальной науке, пытался самостоятельно решать какую-то проблему, относящуюся к общей теории поля… Стать в Америке программистом он не захотел, устроился рабочим на какое-то сборочное производство. Писал роман о жизни «нигде», увлекался живописью и гончарным искусством. Проработали мы недолго. Однажды он пришел на работу, отстоял 8 часов, и ему сказали: «Грегор, бай, завтра ты свободен». Его первую ошибку я не помню. Вторая – заключалась в том, что он разрешил одной женщине, подъехавшей к зданию на такси, оставить в холле ее чемодан. По доброте душевной он даже пообещал присмотреть за ним. Это – грубейшее нарушение инструкции, регламентирующей работу секьюрити. И дело даже не в том, что у нее в чемодане могла быть бомба. Что было  бы, если бы вернувшись к чемодану, женщина заявила о пропаже, скажем, дорогой ювелирной вещи или исчезновении каких-то важных документов? Отвечать бы пришлось не Грише, а нашей компании. Совершить третью ошибку ему не дали.


Не менее полугода я проработал в ночную смену с Гектором, немолодым мужчиной из Филиппин. Как-то случайно я прочел его имя, записанное латинскими буквами – Hector, как русское имя Нестор. Объяснил ему, что к чему и после этого стал звать его Нестором. Он не возражал. В соседнем здании, где расположена штаб-квартира всемирно известной фирмы “Visa International”, тоже секьюрити работала его жена. Оба они трудились круглосуточно. Я спросил Нестора, чего это они так вкалывают. Оказалось, у себя на родине он работает летчиком-инструктором, учит летать владельцев частных самолетов. Они приехали в Штаты, чтобы за несколько лет заработать деньги на покупку легкого самолета, вернуться домой и заниматься прибыльным делом – учить на собственном самолете.


Но, пожалуй, чаще других у меня были задушевные разговоры с Маурисио, мексиканцем лет 35–40. Бывало, что по радиотелефону звонили из службы главного инженера здания или из офиса, в котором работали менеджеры, и просили «М;риса» подойти куда-либо. Но иногда М;рис звучало почти как Б;рис. Как-то мы пришли оба и, таким образом, познакомились. Маурисио знал все этажи и комнаты этого огромного здания и все умел сделать, хотя был он простым janitor, т.е. дворником. Он следил за чистотой холла и прилежащей к зданию территории. Он любил свою работу, и этим напоминал Акакия Акакиевича, для которого буквы были живыми. Маурисио приезжал за полчаса до начала работы; из гаража он выходил, держа на плечиках свежую рубаху. Направлялся в душ и вскоре появлялся свежим, причесанным, блестящим. Он постоянно что-то напевал или насвистывал. Как-то, проходя мимо меня, он напел мелодию советского гимна… я онемел. Потом узнал: Маурисио был женат на армянке из Ростова, учительнице музыки. По-русски он знал всего несколько слов, но у него был прекрасный английский. И еще: он был помешан на археологии. Летом они с женой старались поехать в Грецию, Италию или какую либо другую страну с древней культурой, чтобы посмотреть музеи и побывать на раскопках.


В длинной череде людей, обучавших меня наукам и жизни, есть и эти мои сослуживцы. Ну как их не уважать и не помнить?


Рецензии