Часть вторая повести Скиф. К Днестру

   

Тема 5.В поход по стопам проложенного Моисеем, но по другим землям.

      Глава1. На новое место жительство.
 Построившись, по заранее оставленный схеме движения через земли Прикарпатья между реками Прут и Днестр все хозяйство, а оно на это время стало не маленьким. К тем, что пришли  с Максимом из Прикарпатья унгарского и ныне румынского, прибавились болгары, все люди разных народов, понимавшие и те кто разговаривал на славянском языке. Именуемым русским, или украинским. В крайнем случае, не болгарским.  Примкнувших к Максиму, Арпадам-Аркадием, Василием Лютым и Бояном. Оказалось вместе с Кириллом-Киршей 97 человек. Это был костяк будущего монастыря.

    

            Глава 2. По валашским землям.

     В начале, шли по Дунаю до места назначенным Стефаном, потом повернули на север. Мимо Братии городка, вначале бывшего болгарским потом при захвате турками, ставшее турецким и мимо Галати через речку Сирет до реки Прут. Прошев этот путь за месяц, Стефан, не глядя на частые остановки и препрядствия  виде реки. Котору, пришлось переправляться в плавь, был доволен. Все его распоряжения выполнялись сходу. На этом берегу Прута Стефан сказал всем: «Привал. Осмотреть лошадей, телеги, по рыбачить, засолить. И подсушить соленую воду выбирая соль с озера соленого. Готовиться идти дальше». Табор пришел в движение. Телеги поставили в круг, этим распорядился Аркадий – Арпад. Свободных от работы Максим собрав вокруг себя, учил их Слову Божьему. Никто не оставался без дела. Стефан молился, и в свободное время от общения с Богом составлял себе план движения пути намеченному. Беседовал с местными болгарами, валахами, что к нему приходили. Так он разузнавал о землях, по которым ему придется вести народ. По боярству Ковурле говорившим на смеси валахшского и румынского языков, им придется идти почти вдоль границы строго на север по берегу притоки Прута, называемому для Стефана трудно произносимому, по этому он, для простоты называл просто речушкой. Наметил путь: от этого места идти поберегу этой речушки до делающей поворот влево. Потом по боярской земле Норинчя, до городка Оанке, что расположен на том берегу. Это полтора-два месяца. «Так, размышлял Стефан, - вышли в конце марта, сейчас конец апреля, травень-май и июнь, в дороге. К Ивану на Купала должны прибыть до этого места на Пруте. Решено» Дав отдохнуть скотине, подсохнуть брынзе, соли, рыбе заготовленной. В  начале мая тронулись походным маршем. Впереди шел, Стефан, с отобранным им воинами, без жен, свободных от семейств. Дорога была трудна тем, что неизведанная. Атак, привыкшим к не сидящей на месте жизни, кочевнувшей жизни, шли спокойно, без напряги. Все было привычно.  Случались поломки телег, скотина шла, мыча, блея, крича на разных своих языках скотских. Встречавшиеся по дороге селения местных, прятались от такого шума, воины стояли нахохлившиеся. Но никакого прецедента пока Бог миловал. Один только раз Стефан предъявлял сопровождающие его людей фирман. В нале дожди шли холодные, потом все теплее и теплые. Пройдет дождь и солнышко выглядит, подогреет всех и вся, ветерок обвеет и все. Весело шли. Были натружены ноги, царапины, не большие вывихи, при прохождении яров, небольших бугров. Слава Богу, больших гор не встречалось. На остановках находились свои музыканты. Костры, варево, пляски, песни. Разговоры. И конечно, ребятишки сопровождавшие . Но это встречалось очень мало. Народа было мало. Селы редко встречались. А если встречались, то были обнесены рвами, частоколом. От разбойников, встречавшихся здесь.
   
         Глава 2.По Молдавской земле.

По Богосяне на Молдавской уже земле, Стефан обрадовался, знакомые места по рассказам побратимым монахам.
 На этой земле попытались на их обоз напасть бродячие цыгане. Но воины во главе с Аркадием, Василием Лютым, Бояном, и Максимом отразили первое нападение на монахов епископа Стефана. С их стороны были убиты два. Это ополченцы, взявшие впервые за мечи, от стрел цыган. И шесть раненых от того же два воина, три ополченца и одна монашка по неосторожности. Оказавшая открытой. На этом примере отражения от врагов, использовал на привале. Максим продемонстрировав на деле, как надо прятаться от стрел и выстрелов рушниц. Которые, сегодня слава Богу не прозвучали. Похоронив по православному обычаю двоих своих воинов и отдельно в яме-могиле сложив погибших разбойников. Число их составило тридцать три человека. Епископ Стефан на курганах своих воинов и разбойников сказал:
    - Количество погибших не случайно 33. Это цена предательство Иисуса. И это Он нам знак подает. На нас кто нападет, от нас и погибнет. Но нас не поборет.
  Установив на кургане защитников Крест православный, который много лет указывал на священное место, погибших пока не сгнил. Курган так и прозвали: Воин-курган.
       До Липкан шли полтора года, пришли к ним весной. Зима хотя и была но, теплая, всегда для этих ест такая.
       Когда показались кресты Липканских храмов, Стефан пристал на кобыле, что сменил жеребца стоптавшего искоренившего, копыта, перекрестился и спросил:
    - Слава Богу, - перекрестившись, продолжил, - про эти Липканы говорил валах, Терентий-монах. Тут будем переправляться. Сделаем привал, нанесем деревьев на плоты и  сварганим их. Переправим телеги, лошадей переправим по воде. На плотах переправим детей, их матерей и слабых. Слава богу, у нас стариков еще нет. Максим слушая епископа, усмехнулся. Они тронули коней и поспешили догнать своих. К вечеру пришли к берегу Днестра. Позади, осталась Молдова,  турки,  княжества которых по-дороге хватило на их жизненном пути. Два с половиной года. Три лета  три осени и две зимы теплых, как и весны. «Правда, сказал дидько Стефан, Моисеев путь, незнамый, тяжелый. Хоть и не дошли пока, но болезни осенние, зимние и весенние остались позади, холера ее бери». Смотрел на бурлящую реку и  примерялся к ней. Как со своим, не очень богатым опытом, переправляться. Давно не встречал такую шуструю реку.
       Все, распределив кому, что делать, сам наблюдал за работами. Монашки, привыкать надо к их звание, занялись кто приготовлением вечери и завтрака, заодно. Иные детьми, которых не много, но уже в семьях появились. Его Мара бегала, перебирая своими ножками. Как только переправились через Дунай. Марийка принесла ему Максиму дочку. Она сказала, встав после родов на ноги:
     - Принимай  Карпатское дитя. - Почему именно Карпатское, не сказала, но он понял ее. Хотела, чтоб родила на Дунае, а где на том, или на этом берегу не важно, главное на берегу Дуная. Родила. Получилось у Тиссы, Венгерской реки как считали ее родичи, проживавшие в Карпатах на берегах этой речки. Мария предложила дочку назвать и крестить по имени София, Максим согласился и предложил дочь крестить на ново месте жительства. А тут только погрузить дочку в воды речные. Мария согласилась. Только предложила поговорить со Стефаном-епископом. За два дня отдохнув, и не очень спеша приготовили несколько плотов и с утра с восхода солнца, позавтракав с Божьей помощью, приступили к переправе. Мужики-монахи и крепкие монашки, не боявшиеся воды заходили со своими лошадями в воду и схватив за гривы поплыли вместе с лошадями. Те, прижав уши, видимо чтоб вода не попала в уши, поплыли, перебирая ногами наискосок через реку. На середине Прут пытался подхватить Карпатских лошадей и понести вниз к морю. Но не на тех напала река. Эти кони выросли на берегах горных рек, ходившие по узким карнизам гор. Не боявшие ущелий смело понесли своих седоков ухвативших за их гривы и плывшие рядом на приблизавшийся пологий северный берег. Плотогоны понесли на плотах телеги, хозяев лошадей и их. Могли бы и хозяива лошадей толкаться от дна лагами. Но, Максим справедливо решил, пусть каждый занимается своим делам. С первыми плотами переправили и своих лошадей плотогоны. Их, прихватив, друзья сгоняли в табуны и гоняли их на пастбища. Полей с травами хватало.
       К вечеру все переправили. Вытащили плоты на берег. Телеги по-привычке поставили в коло (в круг), в середине разожгли костер-огонь и монашки варили обед и ужин, все вместе. Желающие порыбачить, вытащили снасти из телег, и пошли рыбачить.  Пока переправлялись, видели, как играла, рыба не пуганая.  Проверяли трубочки, на которых играли, вытаскивали натянутые на обручи кожу диких зверей, они звонко гудели. Это Стефан указал Максиму организовать отдых, за полтора года, с танцами, песнями.
       После ужина помолившись, поблагодарив Бог за пищу. Максим объявил о вечере отдыха при костре. Все в недоумении уставились на организаторов. С немым вопросом: «Какие танцы, мы же монахи»? Стефан разъяснил:
    - Слышали поговорку: «богу богово, кесарю кесарево». Одно другому не помешает. Монахи, сменив монашескую одежду на цивильную, с одобрением сошлись в центре коло, возле костра. Запели   песню, что слышали с Карпатах и запомнилась:
      Гей-гей горы! Горы й полоныны!
      Нема того хлопця щоб не любив спиваты.
      Я любыв спиваты, тай танцюваты.
      Гей-гей горы! Горы й полоныны, Гойия!
       Хлопче и ты дивка! Вы вси дуже гарни
       Гарни ый красыви. Гей. Гой! Гейия гойия!
       Маты та ты тату! Виддай ты дивчыну,
       Гарну та красыву. Я ии буду кохаты.
       Буду ии обниматы, вона прынесе дытя.
       Дытя хлопця из Карпат, из полоныны,
       Гейия, Гей, Геия. Гейия гой! 
   Тут Максим не выдержал такой тягучей песни. Топнул ногой и крикнул:
    - Гей музыканты, заиграйте такую, чтоб ноги сами пошли в пляс. И они заиграли. И дивчата и юнаки пошли в пляс, да так топотали, что дидько стал подтоптовать.    В танцах отдохнули, по вечеряли, помолились, и легли спать. Кто на телегах, кто под ними. А Стефана мучил вопрос, как они будут зимовать. Надо в жовтне (ноябре) месяце искать место для зимы. Увидев не далеко село, решил утром сходить в него. Надо взять с собою Максима ( не заметил как стал своего названного сына звать как и все зовут: Максим ). Прихватить Андрея, Бояна, франка Марка и Лютого.
   Как и решил, взял собой этих монахов, сели на коней и поехали. В селе им встретился человек в шляпе, вел к узде лошадь. Она прихрамывала. Остановились и заговорили с ним молодые на латинском. Он им ответил. Так и оказалось. Он Риму платили дань. Как сын местного управителя этого района, служил как заложник в римском войске. В пожилом возрасте отпусти его домой как главы района, потом называться стал повит. И их захватили турки. Максим посмотрел коня и спросил человека  по имени Друце: «Лошадь захромала?»  он ответил, что да. Максим сказал ему: «надо подрезать роговицу в копыте». Достал нож и попросив подержать крепко ногу коня, стал подчищать копыто. Пока Максим делал свое дело Стефан через монахов расспросил того хозяина этих мест о дороге  на Хотин. Он уже знал. В Хотинскую землю лучше идти через Липканы и дальше по притоке к ее устью, а там спросите там местные скажут, зимуйте лучше здесь. Речка поможет, и успеете поставить халупу-дом на Пруту. А повит, назывался  уже Хотинском. Только та земля подчинялась   беку Юджин, не известному никому какого он народа. Но туркам вовремя отправляет дань. Дерет с нас в три каруце (телеги, поговорка как и наша «дерет в три короба»).   
 Примечание автора: Судя по развалинах, о которых мне говорила бабушка, боярыня румынская, крепость была наполовину из камня песочного и глиной обмазанные тыны из палок граба, твердого дерева. Тяжело разгоравшегося, но очень сильно горевшем, если его разжечь.  Максим обошел стену крепости и обследовал ее. Воины бека обратили внимание на его действие и сдали его беку. Пришлось ему объясняться с беком. Максим объяснил свое любопытство тем, что им придется строить монастырь и стены, изготовившиеся беком, послужат ему примером, как надо стены строить. Бек был польщен, и подарил ему коня, в знак признательности его таланта крепостного строителя. Пришлось и Стефану дарить беку подарки. Бек разрешил им остановиться на берегу Прута. Монахи приступили к строительству времянки, для зимовки. Церковь строить бек не разрешил. Тогда построили и дом молельный, где разместили иконы его Стефана, одаренные ему в первый раз и те, что преподнесли ему служители храмов, в последний раз бывшим им в Царьграде.  Марк приступил к написанию иконы Божией Матери, в последствии названной ее Бессарабской или Днестровской и утерянной ее при пожаре в 15 веке. Максим приступил к своим обязанностям, врачевания,  и в вечернее время учебы  молитв и устройства храмового богослужения совместно с епископом Днестровским владыко Стефаном.  Мария приступила к обязанностям матушки-наставницы, над сем женским сословием будущего монастыря. Епископ владыко Стефан предложил своим помощникам монастыря: Максиму, Василию Лютому, матушке Марии, Андрею, Марку строителю и художнику-иконописцу, и Бояну - старостови,  составивших совместно с епископом Днестровским владыком Стефаном священное число семь,  составивших Совет будущего монастыря, назвать монастырь в честь Святой Троицы. Тут же решили поручить Марку написать икону Святой Троицы. К постройки храма монастыря  пещерах Днестровских написать икону. В заключении работы Совета, во главе с епископом стали служить требу. И решили: всегда после принятых решений служить так как и сегодня, Требу Господу Иисусу Христу, и Святой Троице. И потекли дни в постройке того, то решили. Заготавливать дрова, рыбу, мясом запасаться на зиму. Еще не зная, какая в этих местах зима. Особая десятка монахов проверяли каруцы-телеги к заключительном походе. Уже зная, что на переход надо месяца два-три. Позади их похода от Дуная, земли Болгарской, прошло в общем полтора года. Детей народилось в семьях создавшихся в дороге, девушек семь, мальчиков пять. Аркадий и Васюта монашка из приблудившихся пленниц турецких, знающей грамоте греческой и болгарской а Андрей зная латиницу, к подготовке к учебе, с пяти лет ребятишек  грамоте. Пока самой старшей Маре, дочери Максима и Марии, было полтора года. Но названные учителя загодя готовились и составляли планы, о чем будут  учить ребятишек. Скажем прямо, их учеба заключалась только к знанию читать, писать и считать. И самой младшей было два месяца. Но всеравно жить в походе, будут мужчины отдельно.
Женщины, матери и их дети вместе, на другой половине. Общая трапеза.  Стефан епископ, будит жить, при молельном доме. Решая повседневные дела, решали и будущие. На очередном Совете, по просьбе епископа, Марк по его епископа совету составлял план местности, где они будут ставить монастырь. После того как был составлен план, Стефан собрал Совет расширенный, пригласив и юного Киршу. Кирша, это имя в прошлом. Теперь он крещеный Кирилл, женатый мужчина. На боку меч, в руке древки копий и в другой штандарт нарисованный Марком, изображающий крест Господен на зеленом фоне, и поперечная лента реки, о которой говорит епископ  Стефан. Кирилл состоит в свите-охране епископа Стефана. На всей дороге от Дуная встречались им янычаре знавшие откуда то епископа.
Андрей-Арпад, Максимилиан, распорядились при возмущении владыки создали охрану епископа, которая его сопровождает по всюду, кроме туалета. А епископ, отобрав два десятка воинов, десяток монахов, несколько женщин, Марка и Кирилл попали в эту свиту и епископ, оставив обоз со всеми на себя, отправил Максима и Андрея, поспешить на берег Днестра, готовить жилища для всех, кто идет на новое место жительство. Мария с дитем по подсказке епископа осталась при обозе. Стефан обещал девочку назвать, как и просили родители Софией в честь храма Софийского в Царьграде Константинополя. Епископ с монахами братьями вышли в близкий путь. Попрощавшись с названым отцом, Максим с братьями поспешил по указанному епископом пути к берег Днестра реки.

                Глава 3.        На берег Днестра.
Дошли до поворота дороги Валашской и Турецкой с Балтае городка до Хотина-крепости . Тут в небольшом леске Максим  распорядился укрыться. По этой дороге как ему говорили, шастали, патрулируя турки. А он, зная их нрав все грабить. Решил вначале разведать в ту и другую сторону. Потом принять меры по переходе, этой дороги. Отправив одного из воинов в разведку он распорядился ему посмотреть не видно ли конных турков. По их головному убору – фресках и узнает. А всем распорядился отдыхать, не распрягая лошадей. Вскоре воин приехал и доложил: по дороге в ту и в другую сторону ездят как верховые, так и на телегах, Максим сказал: «Ждать темноты». И они тихо отдыхали под присмотром часовых, расставленных по сем сторонам их стоянки. Морды коней, пристроили мешки с зерном. Жующие кони кричать не могут. Эту , предложил один из воинов служившего у турецкого паши, и убежавшего в Царьграде. Нетерпеливые, предлагали перескакать через дорогу. Но Максим сказал: «Ждать» и они ждали. К полночи на дороге устроилось затишье. И они под покровом темной ночи по быстрому, переезжали дорогу стараясь не наследить. Воин предложивший кормить коней чтоб не кричали, зерном. Максим назначил смотреть за тем, чтоб не осталось следов копыт коней и на месте стоянки. Петр, как звали воина из киевских рыбаков, и тут применил хитрость. Отрезав большие и крепкие ветки дубовые, заметал следы, да так что и следов никаких не было видно. А все что отыскалось на стоянке, он закопал и разровнял веткой. А все двигались в сторону реки. Для чего заезжали к хозяинам.  Жившие одинокими хозяйствами. Зная, что не от доброй воли эти сельские люди отгораживались от остального люда. Или беглые, или охотники новой жизни. Желавших, жить в свободе. От турецких нахлебников, до чужого добра. В переди ехали десять воинов-монахов. Они и разведчиками были и предводителями. Максим спешил и в не охоте нарваться на турецкий разъезд. Ехали с оглядкой. Благо леса были на их дороге девственными. Монахи радовались обилию зверей. Непуганые зайцы, перебегали им дорогу. Козулы  так и шастали. Небольшие холмы, то спускались, то поднимались. Обилие трав радовало глаза. Сразу бросалось в глаза эта девственная природа. Красота этих лесов, нив непаханых, на которых паслись звери дикие. И редко когда попадались села, а то, все одинокие хаты. Только через месяц они приблизились к реке. Она с невысокого горба открылась, прел ними в своей красоте. В этом месте река была не быстрого течения. Они вышли на место нынешнего села Непоротова. Как раз здесь Днестр делал поворот небольшой. Спустившись вниз, недоходя реки, в  лево вела тропинка и там подальше слева стола стена из белого камня. Это был известняк, как вспомнил Максим рассказы Стефана епископа. Он понял, они пришли на место. И он свернул к этому известняку, повел отряд к нему. Дошли до, между каменными стоячими камнями и в ширин достигавшие до2-х,3-х метров или несколько аршин. И в высоту такие же были, их объезжая они продвигались между деревьями кустами. Вскоре перед ними предстала стена известняка. Марк, увидев это благолепие, аки дитя обрадовался, была ему работа. Максим распорядился разбивать лагерь. И, воины - монахи распределили между собой обязанности. Кому в дозор, кому работать по благоустройству. Максим определил десяток на охрану, а второй десяток на валку деревьев на строительство. Марк, отобрав мастеровых, приступил к осмотру стены.  Намечая где пробивать монастырь. Вскоре они нашли щель, где она, только в один нетолстый человек мог пролезть на метров шесть-семь вглубь. Там Марк наметил, расширяя ее, пробивать вглубь. Максим его удерживал. Боялся, чтоб ретивый мастер не перегорел работой. А остальные освобожденные от охраны. От работы в стене с Марком. Валили выборочно деревья под жилище. Спешили. На дворе сентябрь или как они считали выходцы из Руси Киевской вересень (сентябрь) месяц. Первый месяц осени. Валили в основном иголочные деревья или как говорил епископ Стефан: хвойную ель. Сосну. Граб только на двери. Подпорка кровли. И на нижние венцы постройки. Некоторые приступили к расчеплению пополам деревьев. Марк наметил площать под постройку с целью обороны. Хорошо подходила площадка недалеко от входа в стену. Там стояли три каменных высоких столба. Вот между ними Марк и наметил строить хижины. Монахи работающие, копали ямы под стояки хижины. Она будет иметь продолговатую форму под единой кровлей. Два обтесанных с внутри дерева ставились рядом друг к другу обтесанными боками, чтоб между ими было пусто.  Для вставки комля затесаного или верха дерева. Потом снова опять рядом ставились два столба таким же макаром. Щели потом будут замазываться глиной (которой здесь было много) с травой называемое  саманом, этим и замазывалось. Размешивали раствором гашеной известью. Добытой из разогретыми камнями из пещеры известковой. Глина остывала и становилась твердой как камень. Установив углы постройки Марк наблюдал как каменотесы обтесывают стены в пещерах. Пробив входы шириной в две телеги рядом ехавших. Марк распорядился на ширину телеги в длину с оглоблей долбить такие широкие комнаты. Стены становились неровными. Марк и не стремился их делать ровными. Много было и так пыли, от которой задыхались мастеровые, это то и задерживало работу. Пыль и камни Марк распорядился складывать в специально сделанные деревьяные короба. Известь пойдет на раствор строительства хижин. За месяц стены четырехугольные продолговатые две и две соединяющие эти продолговатые две были уже в половину. Максим распределял. Две угловые постройки внутри хижины для братьев. Две по-середине сестрам и две в центре. Оставить под храм и вторую под зал для учебы военного исскуства. И там же собирать для особо торжественных случаев. И  так шесть зал седьмую распорядился приготовить под трапезную и кухню для приготовления трапезы. Тамже хотел установить печь. Марк предложил ее сложить на улице, их голышей, валяющих по берегам речки. Марк сварганил печь на подобии дуванов турецких для приготовление обыкновенных лепешек. Максим согласился. Он видел Марк, тот, кто умеет строить. Он ему предложил, когда все соберутся, подыскивать себе учеников камнетесов. Работы предвиделось много. Приехавшие с ними женщины и девушки мазали. Обрезали  ветки на поваленных деревьев и варили, стряпали. Грибы, ягоду собирали. Максим создал одну рыболовную бригаду из трех умельцев рыбачить. Входные, поднимались на верх и охотились, запасаясь мясом, шкурами. Этого запаса еды не хватало. Пришлось переезжать на ту сторону реки с отрядом воинов-монахав и идти на ограбление прибрежных берегов реки. То, что добывали, хватало на месяц. Потом вылазку снова возобновляли. Строительство хижины закончилось. Учитывая, зимы не длинные крыши строили, не очень поднимая вверх с покатом. Укрывали от дождей плахами, корой деревьев на манер будущих черепиц. Что себя оправдывало. Всегда можно было заменить тот или иной кусок корой. Пещера продвигалась медленнее. К зиме продолбили только проход в две телеги и в длину четыре в ряд поставленных телег. Это мало. Марк выявлял тонкие стены и в них пробивал отдушины. Маскируя и их. Сколько мы малыши не искали. Найти эти отдушины не могли. Это были трещины в породах. Которые, разглядеть не возможно было. Но они работали, вытягивая пыль. Над пещерой стояла пыль столбом. Дождь сбивал эту пыль, она оседала на деревья траву листья и землю белым налетом и тем же дождем смывалась. Строители стали обустроивать жилища. Строить полати для сна. Столы. Вместо табуреток приносили пни. Делали лавки полки. В один из дней прибыли оставшиеся возле Липкан братья и сестры с детьми народившимися. Хоть их и было маловато. Некогда было детей строгать. Но дети появлялись, когда их не заказывали. Нет, нет да какая нибудь замужняя молодка, и выявлялась с животом. Она переводилась на малые не тяжелые работы, хотя у женщин легкой работы не бывает,  с первого совместного собрания решили строить и такое же помещение как хижина для семейных. Все взялись с энтузиазмом. Любой мог вскоре оказаться в роли семейного.  Как приехали, Максим выбрал малый дубочек. Березу и сосну и посадил наверху над скалой. Потом стало законом для создающего семью посадить деревцо рядом с деревьями прижившими Максимом. Так что с приходом в эти края монголов наверху росла роща названная Братской, дожившей до наших дней. А Максим в один из дней отчитывался перед епископом, своим батькой.  Подобравшего малого скифа поручивши ему подготовить место под монастырь и житие братье по вере.
Братья делали, что им говорилось. Марк указывал, где долбить камень, готовя вначале проходы внутрь огромного камня под землей в сторону от реки. Приходилось рот прикрывать мокрыми тряпками, что дышалось. Да и старшие братья помогали организовывать работы. Пришлось рассказать о походах на тот берег искать продукты.  Ибо оббесилив, братья не смогли бы подготовить все к приезду остальных братьев и сестер с их малым детками.
              Глава 4. Отчет Максима.
    - Как вы отбыли, многие зароптали. Хотели догнать вас. Пришлось нам с Андреем, созвали собрание и мы.- Говорил Максим,- пришлось высказатся. Я им напомнил то кем были до того как мы с Арпадом Аркадием. Бояном Марией, Лютым их пригласили с нами идти. Они притихли и успокоившись, занялись домашними делами. За заботами время пролетало. Братья и молодые монашки тренировались в овладении лука. Копья, драться на мечах, ножах. С кочевниками надо было бороться их же оружием. Не забывали о молитвах. Хорошо молились во главе с Марией, монашки. Братья с Лютым и все естественно, со мною. Пока вас небыло, я им принимал их покаяния и отпускал грехи. Назначал грешникам эпитафии.
Вот так мы жили ожидая вас.
                Глава 5 Жизнь монастыря.
В скорее жизнь на берегу Днестра закипела. Н верху возле рощи общими усилиями раскопали длинную ниву земли. Посеяли добытых злаков в прошлых походах по продукты. И оставили к приходу Стефана. Не знали, что с этими зернами делать. Максим не знал, что их можно есть. Выросший, на рыбе и мясе, с такой едой не встречался. Марк пытался объяснить Максиму, но, тот не слушал его.  Стефан знал, объезжая земли. То за солью, то обменивая шкуры на соль и другое нужное для жизни. Рожь шла на с водой варили. Капусту использовали в еду. Предки были не привередливы в еде. Мясо, рыба их кормили .
 Для нас современных людей такая скудная еда, по нашим меркам малая, для поддержки существования. Для наших предков – норма. Варили зерно, при еде сплевывали, но ели. Веря своему наставнику епископу. Молились, охотились, добывали рыб. И размножались, создавая семьи. Жили мирно. С соседями жили мирно. Современем добывали себе у соседей жен. Дети росли, не ожидая врагов.

                Главы 7-8. Встреча с  монголами.
 На том берегу .Днестра раскинулись шатры. Их было, как сказали ребята-монахи, первыми увидевших стан  монголов, тьма.  Перед водами Днестра стояли шеренгами, готовыми к битве воины Бурундея темника.
Бурундей приказал отряду быть готовым наступать по первому боевому сигналу, по  первому сигналу боевых рожков. Всадники конные сидели на конях,  пешие рядами впереди конников стояли во все оружие, готовые. Предстоял опасный, а может и быстрый боевой поход на тот берег урусов-берендеев, как их народ, звали монголы. По живших не далеко (нынешнее село Непоротово). Отряд пеших, ощерив копья, ринулся к берегу. Потом ринется конница Бурундея темника. Но в начале, должны разведать пешие. Монголы вышли к воде и с криком:
  - Кху-кху, монголы! Уррагх, уррагх! Вдоль русла реки была низменность, а тот берег возвышался над водами Днестра, весь в деревьях, поэтому монголы не могли с этого берега рассмотреть тот берег. Вот они и начали, как привыкли с нахрапом, брать речки урусов.  А с того берега на возвышенности за переправой наблюдали Максим, . Внизу метров в 100-150 за сваленными деревьями, завалом стояли, кое кто сидели за этим тыном воины-монахи отряда охраны . Они ждали их, этих монголов. Лучники наложили на тетивы стрелы с железными наконечниками особым способом наложены как было у римских воинов, в котором служили Аркадий-Арпад, Боян , Лютый которые научили своих братьев-монахов хорошо владеть ими. Теперь они должны доказать своему отцу Стефану, что не зря едят хлеб Божий.
 Первые монголы повылазили из воды и не отряхиваясь, как браться когда рыбача выходят из воды ринулись в глубь леса, как из-за деревьев на них налетели туча стрел как ос. Эти падали как тут же из воды вылезали следующие идущими за этими упавшими монголами, но и эти падали. Так постепенно воины-монахи истребляли монголов, пока первый не крикнул:
   - Стрелы! Несите стрелы! Кончаются стрелы! И тут же к нему и остальным кому нужны были стрелы подбегали  специально назначены из девушек стремившими быть воинами – монашками, и подносили запасные стрелы заготовленные свободными от сделанном им, назначенном Максимом служение. Так, что стрел было заготовлено много. Еще не принимали участие в битве девушки под руководством Марией жены Максима. Все вооруженные арбалетами с болтами.  Их время близкого боя еще не наступило.
Тогда Бурундей темник, увидевший неудачное наступление пешцев отдал приказ на наступление всадников. Протрубили рожки и всадники направили своих коней в воды Днестра более широким фронтом наступления. Аркадий распорядился, разделив отряд Марии на два подотряда. Один под командованием Бояна на левый край основного Максимого отряда. На правый край отправил Ондрея-болгарина, не отпустив Мария помня наказ брата Максима под стрелы не посылать Марию, пусть со своей десяткой появляется там, где трудно. И  Мария, летавшая на коне как амазонка, успевала и там и тут на правом. Ее углядел темник Бурундей, распорядившийся словить эту чертовку. Но не так-то было схватить эту «чертовку». Но вот ранить смогли а захватить не успели налетел на одиночек охотников за отдельную плату темника Аркадий следившийся за ходом сражением. На том крыле где сражалась жена Кирилла побратима Максима Васелина болгарка, они сражались рядом.
   Руководивший битвой темник Бурундай, находившийся на самом высоком холме на этой стороны Днестра. Заметив, что черное знамя заколебалось и упало, Бурундай вдруг очнулся, дико завизжал в страхе за срыв похода, который намечался:
   - «Вперед! За мной, свиньи!» - и бросился со своей сотней вниз к реке. Там увидев, что его всадники большинство на том берегу, приостановился и вдруг услышал в страхе завизжавших воинов. В чем дело? Проследил за их взглядами и увидел на самом верху   полетов стрелы с высоко поднятыми руками стоявшего в белом одеянии человека. Стоявшего, как Бог. Он стоял и как бы что –то говорил. Вид этого в белом и сам белый как лунь человек с высоко поднятыми  руками внушал какой-то ужас. Воины, увидев этого человека в страхе стали кричать:
   - У-у-у-!  Урус! Их Бог! – и в ужасе  на колени, а потом так же на коленях поползли в сторону, стараясь скрыться от всевидящего глаза этого белого во всем человека. Пока последний воин монголов не скрылся. За ним последовал и тысячник Бурундай.

                Глава 8.  После битвы.
Горячий как собачий, шершавый язык лизал лицо Кирилла-Киршы, и какой-то визгливый лай возле уха слышал он, приходя в себя от удара саблей монгола по боку Кирилла, и ввесь в крови он подумал:
«Собака-людоед, что-ли? Он слизывает кровь а потом начнет грызть его лицо?!»
С трудом вытащив придавленную руку с мечом, и по ходу опустив , схватил собаку за шерсть и отвел ее от себя. Да ведь это их Дружок старый! А ему черт те что, причудилось! Как он мог такое подумать. Монгол еще так сяк а людоед? Это их Дружок прибежал искать. А где же его жена? Он стал оглядывать поле или вернее подлесок битвы. Одни тела убитых воинов-монахов и монголов. Надо же, удивился Кирилл, убежали и своих, не подобрали? На монголов это не должно быть похоже. Как всякого воина не должно оставаться на поле боя.
  И тут среди лежавших трупов русских воинов-монахов Кирилл увидел знакомое одеяние его жены. Да это же его Васелина! Он в ужасе, не обращая внимание, на обильно текущую кровь с его бока подтянулся к ней и прильнул к такому милому телу, еще не налюбовавшись с ней, и погибшей. Так его истекающего кровью и лежавшего в слезах нашли монахи, подбиравшие погибших, раненых.    
         
    Глава 9.Бессарабская рапсодия.      
    -Ох, и больно,- Максим напрягся и понял, когда его все тело, почему то, начала трясти. Но более всего болело в левом боку выше бедра. Максим попробовал достать до того места где болело. Только дотронулся до больного места, и в глазах потемнело. Что, за конская вошь? Больно-то как! Ну ничего, рядом никого нет, ни своих, ни чужих. Вовремя же  вспомнил про чужих. Что же было? И тутже всколыхнулось в голове. Татары, про них предупреждали берендеи, но, старец, успокаивая, говорил, он ничего не чувствует.  Вот и дочувствовался. И тут же себя одернул, нельзя о  старце так думать. Грех. Неделю назад, от берендеевского старосты приходил гонец.  Идут татары. Целым табуном. Тьма. На конях, пеши, с отарами овец и косяками коней диких, и табунами коров, с семьями в кибитках. Предлагал же, вместе с Арпадом- Аркадием (по славянски) послать на тот берег хлопцев, что б посмотрели, что это за такие – татары?.А вчера дозор предостерег, на том берегу появились, какие-то конные, на малоросших коняках. Сходили мы с Арпадом-Аркадием, и с Василием Лютым. Да. Там крутились малорослые и люди, и их кони. Решили мы троим подняться на вверх. На поле, что стояло на верху нашего монастыря. Подошли к монастырю, там видимо нас и ждал старец, наш поводырь, дидько Стефан. «Ну, чо там»? – спросил. Мы  ответили, сейчас поднимимся наверх, и побачим. Перед нами открылась низкая низменность, вся покрыта далекими точками. У Лютого, очи лучше всех глядят, он глянул и воскликнул: « Хлопци их, этих татаров, як тараканов, когда их кипятком ошпариваем. Тьмуща! Хорошо, что Арпад-Аркадий, воевода нашего монастыря набил наклонными кольями по-над берегом, вдоль реки. Повалив деревья, устроил завалы. Продержимся, пока подойдут валахи из Хотина. Если конязь, пошлет, как и обещал, помощь? Вчера, Арпад-Аркадий собрал на сход монахов и берендеев и заявил ( Мы его друзи, поддержали):
        - По Правде нашей, в случае нападения ворогов, я беру на себя  все заботы о защите от ворогов. Все мои наказы выполнять, это раз, второе -  мои наказы не обсуждать, а выполнять. Всем, кто может держать копье, меч, или лук, выйти на рубеж-колья. Берендеям привести семьи к нам. Скот угнать в леса наверху в сторону Хотина. Там непролазные леса. Женщин оставить со скотиной. Свиней заколоть и принести в монастырь. Детей тоже туда же забрать. Старики в монастыре с поводырем епископом греческой веры, православной- моляться, греют воду, подносят стрелы, подбирают раненых, Раненые, которые могут биться, пусть бьются. – Всё. Все поместам. Володимиру с друзьями скакать к князю в Хотин, за помощью. Просить што бы шли, не задумываясь швыдко (быстро). Максим держит правый бок, Василь Лютый левый. Я в центре. По местам. И я побежал на свое место. Сегодня татары переправились на этот берег и сразу же пошли на нас. Мы из-за кольев обстреляли их стрелами. От неожиданности, повалил их много. Татары вернулись к речке. Старики обошли всех защитителей, подали им воды, раненых оказалось трое и то легко. Мы поели. Лука берендей, сходил на вылаз. Пришел и сказал: « все татары переплыли на тот берег, оставили не большой заслон». Я решил их потревожить. Отобрал желающих, и мы тихо пошли к ним, татарам. Не ожиданно не получилось. Они, конская вошь, ожидали нас, положили мы их почти всех, одного раненого без чувств, захватили, и привели к монастырю. Берендей, который под старость, уже перевел на татарский язык  того татарина, что мы пытали. Узнали.  Это тумен хана Субудая монгольского идет от Киева через южные племена на южных болгар, греков, богатый город Константинополь. Ведет их славный богатур Бурундей. Но мы им вчера крепко задали. Мне бы только дойти до монастыря. А чего я сижу? «Отче наш, да святиться имя твое…» Я начав молиться, вспомнил старца, что указав дорогу мне в Карпаты, чего - то долго я ее не видел, свою Марию.
      - Здорову хлопче! Заскучав по мне? Как же ты так? Ладно, давай я тебе вылечу. Но, сначала разожгем небольшой костер, без дыма.
Он собрал хворосту, разжег с помощью бересты, огонь. Начал молится, я поддержал его. Смотрю, старец сыпет в огонь, какой- то порошок. Заволокло туманом или что? Он подошел ко мне поводил над раной рукой, рана стала затягиваться. Потом он достал, откуда-то кусок хлеба, переломил его, малый себе оставил большой мне отдал. Вытащил откуда - то не большой кувшинчик открыл его и поднес к моему рту, и со словами:
      - Отведаем крови Сына Святаго, Иисуса Христа, и поедим тела Его(хлеба).Ты, предначертание Бога нашего Иисуса Христа выполнил. Осталось, тебе возглавить сынов, дочерей Иисусовых, что с тобою пришли и здесь присоединились. Старца Стефана Господь к себе призывает. Предводителя берендеев так же. Вы люд человечий здесь объединитесь. Те, кто с тобою пришел. Меня к тебе, еще отроку, послал Господь. Я Никола. Ты должен знать, кто тебя вел по этой жизни. Враги уйдут. Остановить их нельзя, тоже проверка люду, этому. Как они своего Бога почитают, и любят, как Он их! Доел, помолился, теперь иди к своим. Там плачут по-тебе. И святой Никола исчез, как и появился перед Максимилианом во крещении а в люду Максим Без стона, но, тяжело поднялся Максим и поплелся к монастырю. Старая рана ныла, чуя что-то будет. Что сказал святой? Дидько Стефан уйдет в мир иной? А он? Как же он, его сын, не по плоти а по духу, по воспитанию. Он же все учил Максима, и снова перед очами Максима встали те годы. Когда Дидько, его малеча, учил премудрости Господней. Не заставляя,  только читая молитвы и рассказывая о жизни Иисусовой. А малец, запоминал се. И так перед ним предстало то время, что у Максима слезы выступили на очах. Толи от боли от ран, то ли от боли, скорой разлуки. Так он и понять не мог. Доковыляв до монастыря, присел перед главным входом, перед которым стоял на вахте монашек. Хотел позвать но, вспомнил, сам приказал не покидать схорон. Чтоб не случилось а вдарить колотушкой по бревну внутри пологому. Который издает глухой звук, тревоги. Отдохнув чуть Максим вошел внутрь монастыря, зная там ему поогут.
       Перед рассветом, старец Стефан по наитию или Божьему повелению, встал, помолился, с помощью отрока, оделся во все белое, с помощью, того же отрока, пожелав никого не будить. Поднялся на самое высокое место Приднестровье, в этом месте, где после этого случая поставили православный восьмиконечный крест. Как ехать из Белоусовки (ныне), на лево от села Непоротово стоит дуб. Там и стоял старец Стефан, во всем белом, глянул вниз на Днестр, на том берегу, собралось войско татаро-монголов, видимо – невидимо, собравшиеся, и готовившиеся переплавлятся на этот берег. Старец Стефан со молитвою, поднял руки к Единому, Неповторимому, Защитнику христианству - Иисусу Христу И, начал молится:
     - Господи! Ты защитник Своей веры, Ты наш Покровитель, сделай так, чтоб эти басурманы, боясь нашей веры в Тебя, нашего Бога, повернулись во вспять! Боже мой, дай мне силы увидеть Праздник Православия!  И занел:
              Отче наш! Иже еси Набесе
              Да святится Небо Твое,
              Да будет Воля Твоя.
              Яко на Небеси, а на Земли.
   И полилась молитва Святая по лесам и по полям, по речке внизу.
       И  тут случилось чудо, монголы увидев на возвышении, куда они может быть впервые, не могли подняться, в белом одеянии, с поднятыми в верх руками человека, нет не человека, а по их мнению, этих людей - Бога! И с ужасом и воплями: « Рус! Человек! Бог! Бог!». Кто упал от ужаса на колени, а кто от этого же. Повернув коня назад, исчезли. А те, кто упал на колени, в ужасе отпозли за бугорок и так же исчезли! Так по велению и защите Бога, Иисуса Христа, монголы спустились вниз по Днестру, и только там смогли пройти дальше на люд людской, на Запад. А земли предгорья, и дальше на запад Карпат, племена увидели монголов, уже успев приготовиться. Каждое племя и народ по-своему. Так гласит история!
 А наши герои продолжали начатое епископом греческой веры православной, Стефаном. Похоронив его с почестями, какие он заслужил, монастырь с новым пастырем греческой, православной веры продолжал жить по законам, введенным епископом Днестровским Стефаном и его названным сыном Максимом и его супругой, настоятельницы монахинь Марией. Долго жил монастырь, потом наступил великий мор, через несколько столетий, и монастырь перестал жить. А современем, которому даже камни не подвластны, обвалился. Но мы их потомки не могли рассмотреть, что от него осталось. Все было обвалено, засыпано.Только входы на то время, 50-60- годов 20 столетия остались, а вглубь было закрыто. Говорят, откопали, но я там уж не был. Уехал в Сибирь, и осталось мне загадкой все. Где по рассказам, а многое домыслено, то, как оно было в действительности.
   
                Глава10.       Послесловие.
                Век 19-тый. Хотинская крепость.
           Народ небольшой крепости, сохранивший веру Православную, и те, кто приехал на базар, вдруг услышали звуки струн. Это была всем знакомая  многострунная кобза. Слепой Кобзарь и его маленький поводырь ( обычно мальчик, потерявший в этой жизни, своих мам и тато). Его видимо и подобрал слепой музыкант-сказитель.  Присев на поданую, кем-то, табурет, старый привычно перебирал струны, ожидая заказа. Как всегда его сразу же, со звонами струн кобзы, окружили вездесущая детвора, мальчишки с голыми ногами, только в одной рубахе до колен ( такую картину, можно увидеть ныне, только в цыганском таборе, но их по Украинской, да и по остальной земле, редко где и увидишь), и девочки малые с венком из цветов, успевшие сплести спозаранку, окружили кобзаря, это первые и самые благодарные слушатели, потом не спеша стали подходить и взрослое население из небольшой крепости Хотин. На Днестре, пережившая и нашествие турецких янычар, и славное освобождение от турок русского командующего, славного  князя    и славного полководца Потемкина, что разбил под Хотином турок, прославив Екатерининскую Русь.
           Кобзарь своим могучим, но старческим голосом спросил: « Что вам люди добрые, спеть? Песню»? «Давай песню, а потом деткам сказочную легенду»
          Перебирая струны с трещинкой на лицевой стороне кобзы. И чем-то замазанную, певец запел:
                Когда одолеют тебя испытанья,
                Когда в непосильной устанешь борьбе.
                И каплю за каплей из чаши страданий
                Пить будешь, упреки бросая судьбе, -
                Не падай душою, судьбу не    злословь
                Есть вера, надежда, любовь  .               
    Когда твое сердце заноет тоскою
    Наступят скитанья тяжелые дни,
                И зова душа не услышит к покою.         
                Никто ей не скажет: «иди, отдохни!»
                Постигнет ли в жизни утрата, какая,
                Не плачь безутешно о ней никогда.
                Знай: участь начертана свыше такая,
                Решенья ищи и даров, -
                Где: вера, надежда, любовь.
                Терпенья не станет, ослабнут ли силы.               
                С девизом иди ты до самой могилы,
                В тумане сомнений потонет душа…
                Ведь жизнь и страданья всегда хороши,
                В ней большего счастья не может и быть:
                Надеяться, верить. Любить.   
        И тихо повторил: надеяться, верить, любить.
        Под впечатлением слов песни, еще и не осознав, для чего была исполнена песня, а кобзарь запел следующую:
                Счастлива ты семья, где Бог живет,
                Где за одно сердца любовью бьются.
                Где за одно молитвы всех несутся,
                И в небо всех душа влечет
                Счастлива та семья, где имя драгоценно.
                Христа для каждого из них,
                И дети с радостью священной,
                Поют о нем в кругу родных.
                Счастлива та семья, где молятся всечасно,
                Где слово Божье хотят любить,
                И жизнью святою и прекрасной,
                Для Бога вечного служить.
           Слушатели и в особенности дети, с удовольствием застучали, кто ногами, кто палками об палки, сердобольные женщины и бабушки стали бросать в подставленный служком, рогожий мешок, кто каравай хлебный, кто белые пампушки и, кто пирожки все всячиной начиненными, кто, что…  А старик продолжал, подбодренный слушателями:
                Брат, напомни мне опять звуки слов любви,
                Чтоб я сердцем мог понять тайну слов любви.
                Песнь любви польется, к небу дух взовьется.
          И запел с новой силой (откуда только, сила берется в этом тщедушном теле?) припев:
                Славьте Христа, славьте Христа,
                Славьте любовь Христа!
         тут все взорвались хлопками, не щадя своих изработанных ладошек. А больше всех ребятишки, старались, они знали, им дедка, расскажет былину!
                Люблю Спаситель, в книге дивной
                Слова любви Твоей читать
                И вести радостной, призывной
                Люблю восторженно внимать.
                Люблю Твое успокоение
                Обремененным возвещать
                И свет небесный обновленья
                На лицах братьев созерцать.
                Люблю идти Твоей тропою,
                Тобою данный крест нести;
                Люблю усталою душою
                У ног твоих покой найти.
                Люблю Тебя я, хоть порою
                Завет Твой вечный забывал.
                Люблю, хоть не любовью той,
                Какою б пламенно желал.
                Люблю Тебя я!
                Ты же прежде Меня, созданье, возлюбил;
                Ты в мире был в людской одежде,
                И за меня Свой крест носил.
                Ты Сам, Господь, - Любовь святая,
                И, как перед светилом дня
                Лучина тусклая, ночная,
                Так пред Твоей любовь моя.
                Но, Боже, Ты угашаешь,
                Из искр курящего льна.
                Огнем его воспламеняешь,
                И в нем любовь Твоя видна.
                Люблю Тебя, и не могу я,
                Не возлюбить Отца любви.
                Молю: любовь свою даруя,
                Мою возгрей и оживи.
          Кобзарь склонился над своею кобзою, слушая всхлипы женщин. Не видя сквозь свои слезы умиления, любви к Богу и этим людям, принявшие слова этой песни, как мужчины видя на глазах своих возлюбленных слезы, тихо скрючив пальца своих рук в кулаки, не зная, зачем они это делают, но сердцем чувствуя и понимая слова песни кобзаря. А он перебрав струны тихо запел:
                Я устал, иду к покою,
                Боже, очи мне закрой,
                И с любовью будь со мною,
                Будь Хранитель верный мой.
                И сегодня, без сомненья
                Я виновен пред Тобою:
                Дай мне всех грехов прощенье,
                Телу – сон, душе – покой.
       Чуть перебрав струны, этим показав, не закончил петь еще, чуть громче запел и струны запели:
                Я на ночь отдыхать ложусь,
                И в тишине ночной,
                В Твои я руки предаюсь
                И телом и душой.
                Ты будь Хранитель верный мой,
                И береги от зла;
                Дай телу сон, душе покой,
                Чтоб мысль с Тобой была.
                Когда я по Твоей судьбе
                Сном вечным здесь усну,
                То дух мой Ты прими к
                Себе в небесную страну
        И в благодарность Богу, что дал в голове память на эти песни, в благодарность верным слушателям спел свои любимые:
                Бог Отец! Благослови,
                На столе Твой дар благой:
                Он нам в пищу из любви
                Подан милостью святой.
                Удостой его вкусить,
                В подкрепленье наших сил
                И Тебя благодарить,
                Как Твой Дух нас научил.
       И уже громче:    Благодарю Тебя, Господь,
                За пищу, данную Тобой,
                Которой Ты насытил плоть,
                И укрепил дух слабый  мой.
                Пошли ж Ты мне Твой Дух Святой!
                Дай укрепленье сердцу в Нем,
                Чтоб я ходил в стране земной,
                Твоим Евангельским путем.
                В духе радостном, Отец,
                Пред Тобою предстоим,
                И за пищу от сердец
                Мы Тебя благодарим.
       Кобзарь встал, взял в левую руку кобзу, правую приложил к своему сердцу, и поклонился земным поклоном, достав правой рукой до земли, со словами, пока поднимался, выпрямляясь: «Спасибо вам люди приднестровцы, бассарабцы! Низкий вам поклон, от земли русской: за ваш подвиг в прошлом! Не было б тогда у ваших предков победы, не было бы и вас! А тем, кому не надоело мое сказание, останьтесь. Он присел на табурет, перебирая струны, нараспев начал свое повествование:
       Давным давно, когда ни меня, ни моих отца, матери, деда, бабки прадеда и прабабки, этих прадедов и прабабок их прапрадеды и прапрабабки во главе с юношами, Максимом и его друзьями, что он собирал по - горах по Карпатским. А старец Стефан получив благословенье от греческих православных епископов, привел на этот берег людишек, хотивших жить свободно. Без панов, без лихоимствов, построили в горе меловой, православный  монастырь. Объединились с берендеями в один люд. Стали на защиту Отечества, своей земли. И с Божией помощью, по молитве старца Стефана, болгарина, ушли нечестивые басурманы, татары и монголы. И от счастья или от старости умер старец Стефан передав монастырь и его людишек, в руки Максима-протоиреея и его преданных друзей. И пошел род бассарабцев, и начались разрастаться села и деревни округ монастыря. Народив с Марией, женой своей, ребятишек, умер Максим и Мария, с радостной печалью на челах. Так гласит легенда. Так и я, старый кобзарь Довбня, передал вам ее, эту легенду. Берегите ее, берегите себя и детей своих, берегите свободу, бо дается она нелегко!
 Послесловие:  Народ, который собрал отрок Максим, стал зваться Бассарабцами, днестровскими славянским народом, от Днестра до Прута, валашской реки, молившиеся Святой Православной церкви, в последствии назовут их прапрапрапроавнуков хохлами, как и всех, кто, живет на в краине и говорят на ридний мове – украинской. И они всегда, хотят жить  вместе с русскими братьями, бессарабские хохлы.

14 марта2018-  августа2020 года.







               
..