Сказка об ушедших

Ушел дядя Женя.

В голове после этой новости крутиться многосерийный фильм о Кременчуге. Как там было здорово, когда я была ребенком! Как волшебно жить на чердаке, спать на двухспальной кровати, лазить в потайной шкаф, скрытый под крышей за панелью, оклееной теми же обоями, что и стены, и поэтому невидимый для того, кто о нем не знает. Виноград под окнами первого этажа, качели во дворе, и ежик, которого мы нашли как-то вечерком. Комары, живущие в кусте жасмина у скамейки рядом с которой стоит на улице стол. Огромный бак с нагревающейся водой на улице и летний душ рядышком с сарайчиком. Велосипеды с военных лет, живущие в этом сарае, со специальными сиденьями для детей на раме, и даже с багажником на переднем колесе.

И самое теплое воспоминание из моего детства. Как большой и сильный папа везет меня на багажнике велосипеда, через весь город на лодочную станцию, а на улице жара, от асфальта поднимается горячий воздух, и он пахнет расплавленным гудроном. А на лодочной станции множество пантонов, и лодок пришвартованных к ним. Дядя Женя ждет нас у своей лодки, она привязана носом вперед к пантону, и надо пройти по качающемуся носу и переступив через лобовое стекло спуститься в лодку. Это так страшно, маленькой девочке ведь все колышется и нет ничего устойчивого. Смелый папа проходит первым и машет мне рукой. А дядя Женя понимает страх и протягивает руку, чтобы удержать меня, стоя на качающемся носу лодки. Я кое-как перелезаю к папе в руки через лобовое стекло и сажусь позади на огромный диван.

Сначала заводят мотор на корме лодки, который надо раскрутить несколькими рывками тросика. Вначале мотор недовольно рычит и не хочет заводиться, отфыркивается с дымом, но потом, под уверенной рукой хозяина заводится, и начинает правильно урчать. А дядя Женя с кормы идет за руль или штурвал, переключает передачи с помощью ручки между сиденьями вперед назад. Я не помню как, только помню, что они алюминиевые или металлические. За лодкой бегут белые барашки пузырьков и дорожка на воде делиться мотором на две части расходясь все дальше и дальше. А впереди сияет водная гладь, она переливается солнечными бликами, а мы в лодке скользим по ней как нож по маслу. Скорость, ветер бьет в лицо, на мне не очень удобный пенопластовый жилет, но меня очень тянет потрогать воду рукой. Я немного перегибаюсь через борт лодки, она желто-оранжевого цвета, и трогаю поверхность воды кончиками пальцев и за ними тоже начинает оставаться след, а я восхищаюсь водной прохладой и приятной щекоткой.

А впереди показались острова. Лодка сворачивает к одному из них. И мы все высаживаемся на берег. Папин брат закатывает штаны по колено и вытягивает лодку за блестящую ручку на носу на берег и швартует на металлический штырь с кольцом, привязанным к ручке на носу прочной веревкой.  На берегу мы устраиваем пикник: то ли поздний обед, то ли ранний ужин. Вокруг растет много кустарников деревьев, но почему-то запоминается именно ива и длинными свесившимися ветвями, прячущая нас в свою тень. На примусе мы варим молодую картошку прямо в мундире, а потом обжариваем ее в масле. И конечно же шашлык, как готовили его память не подметила, только как ели. Не помню дорогу назад, возможно, я заснула.

Еще воспоминание, дядя Женя у нас в гостях проездом. Он пришел и подарил странную игрушку плюшевого попугая с твердым пластмассовым клювом и на круглой подставке. Я назвала его Кешей. Банальное имя для попугая. Родители радуются гостю, веселятся, рассказывают истории, я сижу как мышка, чтобы только меня не отправили из комнаты, и стараюсь не мешать.

  Черная лохматая собачка по кличке Дик сидит на столике у крыльца в слюнявчике и есть с ложечки сметану, не сама, конечно, ее кормит тетя Таня, такое я видела впервые, поэтому и запомнила. Еще помню кота Мурзика, который любил плавать в воде. Собака боялась за всех, а кот – нет, он купался вместе с людьми.

В другой раз помню у сестры Лены родился сын Сережа. Он вредничает кусается и щипается, а по двору катается на трехколесном велосипеде «Гномик». Он спал когда мы приехали, но ему сказали позвать Сашу, которая спит на чердаке. Он стоял внизу под большим окном и звал:
– Саша! – он думал, что зовет своего папу. А когда выглянула я, то очень удивился. Кажется, тогда мне было 9 лет а ему около трех. Внешне Серега напоминал мне какого-то грызуна, то ли белочку, то ли бурундука.

Я тогда тоже столкнулась с попыткой меня покусать и ущипнуть, но нашла способ, как это предотвратить. И дядя Женя долго с этого смеялся, что хоть кто-то нашел способ обезвредить грызуна. Способ был прост: зафиксировать руки, чтобы он не мог щипаться и развести их в стороны чтобы он не доставал ртом до меня и не мог укусить.
 
А еще я помню, сказала, что очень люблю макароны, и получила такую огромную тарелку с порцией на взрослого мужчину, тогда поняла, что макароны не смогу доесть, как бы я их не любила. А когда муж сестры сидя за столом обращался ко мне, я очень смущалась и пыталась спрятаться. Я уже не помню черты его лица, помню только, что он напомнил мне портрет Есенина, светлые волосы и голубые глаза, мне тогда казалось, что красивее парня я не видела.

Очень надеюсь, что дядя Женя сейчас где-то повстречается с моим папой Сергеем и они вместе сядут на велосипеды и поедут на лодочную станцию. Там пересядут в лодку и поедут кататься по Днепру, чтобы найти свой остров и наестся до отвала там шашлыков и жаренной картошки. Они расскажут друг другу последние новости и вечером отправятся на чаепитие к своим родителям, чтобы рассказать им, как они жили и кто остался жить после них на Земле. А их родители, конечно, живут где-то по соседству и ходят друг у другу в гости.

Манефа, Юлия и Нина встречаются за круглым столом, застеленным белой ажурной скатертью в небольшой комнате с лампой над столом скрытой круглым зеленым абажуром. Манефа заваривает чай, ведь она знает все правила, как надо это делать. Нина печет то булочки, то лимонный пирог. Юля накрывает на стол, ставит невесомый белый сервиз из тончайшего фарфора. Потом приходят мужья. Георгий и Михаил а еще тот самый парень, который сказал «всю жизнь я любил одну Манефку». Все садятся за стол. В центре которого стоит крутобокий самовар, растопленный шишками, как на подмосковной даче. И комната это со столом находится там же.

На лодке по каналу, прямо к даче подплывают Сергей и Женя и спешат на общее чаепитие. Все молодые и здоровые. У них все хорошо и больше ничего не болит. Они обнимают родителей и тетей с дядями, и радостно делятся только хорошими новостями. Дача плывет где-то высоко-высоко в облаках. Изредка, они из облаков смотрят вниз, на оставшихся детей и внуков, и ждут их в гости на малиновый чай с лимонным пирогом, чтобы услышать продолжение истории своего рода. Чтоб запомнить новые имена всех потомков и расширить дачу, в которую поместятся все внуки и правнуки, когда придет их время...