Жизнь, похожая на мою. Отрочество. Друзья и родня

Недели две прошло с того времени, когда я писал последний раз эти истории про человека, чем-то похожего на меня.
Предпоследнюю я прочитал маме, а когда зашел следующий раз, она меня узнала, но слушать уже не могла.
А потом и не узнавала несколько дней, что я её навещал, приступы боли сменялись сном, и опять, и опять.
Сиделки звонили мне по нескольку раз в день и плакали, они уже несколько лет живут в нашем доме и привыкли к родителям, как к близким родственникам.
Только мой брат, сказав мне, что мама скорее всего угасает, продолжал ее лечение и два раза в день минимум приходил, подбирал лекарства и оказывал всю врачебную помощь руками, ту, что не могли сделать сиделки, хотя по специальности они относятся к среднему медицинскому персоналу.
Приближалась годовщина смерти отца, и погода менялась на холод.
Но скоро мама с закрытыми глазами в полусне стала узнавать меня, и мы с ней разговаривали и день за днем больше и лучше.
И вчера она сказала мне своим обычным голосом по телефону: «Сережа, когда ты зайдёшь и почитаешь мне, я так хочу послушать, что ты написал».
Ничего я не написал, настроения не было, но что что-нибудь напишу и приду в субботу после обеда и почитаю.
А про себя подумал, у меня сегодня вечером в гостях будет приятный человек, которую я заранее пригласил поужинать.
Позвонил своему сотруднику, подумал: попрошу его найти что-то из весенних и летних записок и распечатать их, но он, к сожалению, заболел, и я решил не беспокоить по мелочам.
Вот и утро. Десять часов утра. Посмотрел наискосок на хмурую Волгу, выпил чая с лимоном без сахара и, выкурив сигарету, в качестве профилактики против коронавируса, понял, что время неумолимо катится к обеду. Сколько уже не сделано и сколько еще предстоит не сделать за сегодня.
Брат Витя, здоровенный мужичина, молчаливый всегда и худой после болезни, хороший человек и прекрасный врач, сколько раз он помогал всем нам и вытаскивал из-за черты, точки невозврата, только Господь Бог знает.
Где-то в голливудской комедии услышал фразу: «Если ваш брат врач, то в глазах родителей у вас нет шансов!»
Много лет эта фраза меня развлекала.
Но скажу - после 40 лет я понял, как здорово, что твой брат хороший врач и он мой лучший друг по родственной линии.
Когда-то давным-давно, когда мне было 12 лет, а ему 6, мама нас привезла погостить к нашей бабушке, маминой маме, которая жила в то время на улице Челюскинцев и Вольской в старом доме 2-х этажном, ну и за двором, и во дворе по периметру стояли маленькие домики и росло несколько деревьев.
В этой квартире своей родной сестры Розы Марковны и её мужа, известного саратовского врача-терапевта, моя бабушка с двумя дочерями Мирой (Мирьям) и Полей, бабушка Софья Марковна, жила с 1943 года, после эвакуации из Латвии через Сибирь в Узбекистан.
На тот момент, когда происходили события, о которых я рассказываю, в квартире жил её родной племянник с женой и детьми, нашей сестрой Леной и братом Андреем. Дом был пропитан запахом варенного кофе.
В кабинете дяди на столе стоял человеческий череп, и бронзовая статуэтка Дон Кихота, у которого на поясе вместо меча или шпаги была вставлена здоровенная игла от шприца.
Еще в квартире жил кот Проша, отличавшийся умом, как все говорили.
А в сенях жила огромная немецкая овчарка Ральф, привязанная на цепь, за входом из сеней в дом. Ральф бешено лаял, когда люди заходили с улицы в сени и надо было иметь силу воли, чтобы идти навстречу этому злобному псу с клыками в палец до входа в квартиру, но к большому разочарованию Ральфа и радости входящих до двери он не доставал с полметра. Вот подумал сейчас одно неловкое движение или кто-то споткнулся и у дяди профессора нейрохирурга сразу появилась бы неплановая работа прямо на дому.
Когда я приходил, дядя встречал меня и подавал руку, я говорил: «Здравствуйте, дядя Лёва», а он отвечал: «Называй меня на ты», и я долго не мог сообразить, что надо говорить: «Здравствуй, Лёва».
Часто в этом доме мы встречались и с другими нашими родственниками по маминой линии, нашими братьями и еще одной сестрой.
Всего нас было 8, 6 братьев и 2 сестры. Мы были почти ровесники с разбросом по возрасту в 10 лет. Теперь уже много лет, как нет двух братьев, а все остальные поддерживают отношения, хотя бы несколько раз в год говорим по телефону, вот даже в прошлом году встретились у сестры Оли на новоселье в селе Генеральском с женами. Выпили, купались, смеялись, и всё еще было хорошо.
А так больше встречаемся на похоронах родственников и общих знакомых.
Из всех бабушек, дедушек, родителей, дядек и теток осталась по этой линии только моя и Витина мама.
Когда-то прекрасная, а теперь совсем старенькая.
Но вернемся в тот летний день, когда мы с малолетним братом Витей вышли погулять во двор на улице челюскинцев. Брата Андрея, местного жителя, не было в городе, но ребят во дворе я немного знал.
Но в процессе общения, что-то пошло не так, не помню в чём была проблема, но я подрался с одним из мальчишек, чуть постарше меня и малознакомым, и эта была моя не первая серьезная драка.
В те времена договаривались драться до первой крови или, когда кто-то падал, лежачего не бьют, или надо было просить пощады, но этого никто не хотел делать, потому что ты был бы в глазах всех слабаком. И вот когда мне стало совсем тяжело, вдруг я почувствовал, что напор ослаб, и вдруг я увидел, что мой маленький братишка набросился сзади на противника и молотит его изо всех сил кулачишками везде, где может достать. Двое уже сила, и я перешёл в наступление. Тут выскочила на крыльцо его бабка или мамка и закричала, что будет жаловаться. Мы разошлись. И если и не победили, то и не проиграли, и больше в этом дворе подобных случаев не возникало.
Года с 21 до 45 мне драться приходилось очень редко и только если разнять или заступиться за кого-то.
Наверное, мой внешний вид не располагал к желанию рискнуть здоровьем, а скорее всего я редко гулял один и без машины в сомнительных районах.
Написал и вспомнил про пока последнею драку и, надеюсь, заключительную.
2002 год. Корпоратив. Ресторан Москва. Конец декабря. День энергетика. Мне 47 лет, и я полный сил и желаний еще молодой человек на высокой должности и дорогом костюме в лаковых ботинках ручной работы на кожаной подошве в компании женщин, сотрудниц, спускаюсь по мраморной лестнице в гардероб.
Вижу: в вестибюле здоровенный мужичина, метра под два ростом прижал маленького мужичка, не из нашей компании, и прессует его у двери.
Вокруг у стен стоят люди, мужчины и женщины, и два швейцара за гардеробной стойкой и что-то причитают, и сопровождающие меня женщины заохали и запричитали.
Пиджак и галстук, что нес на руке, передал сопровождающим, спустился вниз и подошел к здоровяку в куртке и шапке.
Говорю ему: «Хорош, отпусти», я за последние 20 лет так уверовал в свою бессмертность и в то, что люди меня понимают с одного слова, что не ожидал его реакции.
Здоровяк сразу забыл про мужичка и схватил правой рукой за карман моей новой красной рубашки из шелка, а левой хотел ударить меня по голове, но на автомате я закрыл голову правым локтем поставив блок. Он тут же рванул меня за карман рубашки назад и в сторону. Карман остался у него в руке.
В скользких ботинках я метра на четыре отлетел в стену и чуть не упал.
В юности я занимался борьбой и, хотя и сам был ростом 182 и весом 120 кг, почувствовал его силу.
Он пошел в мой угол, и в этот момент моя подружка, молодая женщина, бросилась к нему, он отмахнул ее как муху, но этой доли секунды мне хватило твердо встать на ноги, сделать два шага, прыгнуть, ударить головой в живот и подсечь ноги. Он со всего своего роста и веса упал спиной на пол и ударился об мраморный пол головой, наверное, на секунду - другую потерял сознание. Я сел ему на грудь и один раз ударил кулаком по лицу. Меня остановили.
Колени я разбил. Мужичонка, с которого всё началось, убежал.
Очнувшиеся швейцары и мужики подняли здоровяка и вывели его на улицу.
Вновь прибывающие из зала женщины, увидевшие окончание драки, закричали: «Вызовите милицию, тут мужчину убивают (здоровяка)!»
И я подумал, а что, сейчас меня и заберут, и что докажешь?
За нами подъехал микроавтобус. Мы сели и поехали по домам.
Под глазом подружки был синяк, она плакала и смеялась.
Когда подъехали к её дому на набережной, выпал первый большой снег, и дворники его уже собирали в кучи.
В автобусе еще сидели сослуживцы.
Я вышел, болели колени. В шутку сказал подружке: «Не плачь, приехали, смотри какой снег, завтра не приходи на работу, отдыхай».
Видимо от этого радостного сообщения про работу, а может от того, что была в туфлях и на каблуках, она буквально в прямом смысле слова прыгнула со всех сил ко мне на руки и грудь. Возможно вспомнила, как балериной была или солисткой народных танцев.
Я ее поймал, и вместе с ней в скользких ботинках мы рухнули в кучу снега.
Лежали и смеялись.
Она тоже мой большой друг и до сих пор.
Буквально дней через 10 нас опять пригласили в ресторан Москва на юбилей, вежливо отказался, сказал: «Я там подрался, не удобно». В конце концов уговорили.
Я пришел и прошёл в гардероб, швейцары увидели меня, разулыбались и сказали мне: «Вы герой, за женщину заступились». Всегда оставлял им на чай, а в тот раз втрое дал.
Такова жизнь: одно и тоже увиденное люди по-разному воспринимают.