Былое и думы

 


Митек

Ближе к смерти, лучше память.
Я типа не собираюсь пока играть в тот самый пресловутый ящик, однако, как человек мыслящий, могу предполагать любые смелые фантазии. Типа, дать законопослушного дуба в свои 64 года. А поелику я человек не только законопослушный (я имею в виду законы природы, а не этой сраной новорусской конституции), но и бездарно последовательный чисто с математическим уклоном, то – согласно логике моего бездарного времяпрепровождения со всяким горячительным хламом – я могу железно верить в свою бездарную кончину в году эдак…
Если честно, я совсем не хочу ни в году эдак, ни лет через 10 спустя. В принципе, тройку смертей я уже пережил, и если Бог любит троицу, то он с этим опоздал. А теперь смотрит на меня с неизбывной иронией и думает…
А я прикидываю, пока не в лежку, написать ещё что-нибудь эдакое. Но что можно написать, имея перед собой таких монстров художественной отечественной литературы как Пелевин, Акунин, Татьяна Толстая, некая Петрушевская и бесподобная Устинова? Да ни хрена. Разве что «Лягушку-путешественницу»… Что, уже? Вот, блин…
Итак.
Митек.
Мы его звали так тогда, когда про легендарных Митьков и муха не шептала и ветер не жужжал. А как прикажете его называть, если по платежной ведомости он числился Дмитрием Ивановичем Сагиным сварщиком-монтажником 5-го разряда? В общем, он был старше меня и дружка моего Коли Чучупалова лет на 15-ть, но и мы с Колей звали его Митьком. А ещё мы с Колей подрабатывали в бригаде простыми работягами без всяких разрядов. За 7-мь рублей в смену. Потому что учились в радиотехническом институте, а 40 рублей стипендии нам на жизнь не хватало (1) . Мы с Колей делали всякую неквалифицированную работу, а мастера делали своё дело. А Митек был на все руки мастер. Он числился электросварищиком с допуском к автогенной (бензиновой) резке разных металлов, но не косил от закручивания гаек, всегда мог подменить стропальщика, а пару раз (когда крановщик выпадал из кабины по причине обострившейся меланхолии) подменял и крановщика на 40-ка тонном ГК (2) .
А ещё Митек любил выпить. Впрочем, как все советские строители. И мы с Колей не являлись исключением. Но, вот беда, у Митька никогда на это дело (щелкаю под кадыком) не было денег. Но имелась очень экономная жена. Она ходила в кассу за авансом и зарплатой кормильца, покупала ему проездной, а на работу выдавала тормозок (типа перекусон в виде бутерброда и небольшого термоса с чаем) и пять штук сигарет типа «Прима». Поэтому, когда случалась складчина, Митек из неё как бы выпадал, но, благодаря щедрости бугра нашего, Бори Помазана, таки участвовал. Потому что Боря волевым усилием раскидывал несостоявшийся вклад бедолаги Митька на всех членов бригады. Исключая нас с Колей, как неплатежеспособных салаг, из компанейской складчины. Митек, накушавшись, очень сильно всех благодарил, но наутро приходил с очередным синяком под глазом. Но пахал как зверь.
Это случилось после ноябрьских.
Или октябрьских.
Но ближе в дню Конституции 5 декабря.
Эти две недели мы пахали как звери. Случился редкий для осеннего сезона аккордный наряд. Нам с Колей пообещали по целых 12-ть рублей в смену. И мы, как только кончалась последняя пара, бежали на объект. Пахавший, между прочим, в две смены. Митек, ясное дело, пахал не хуже других. Пить мы все временно завязали, потому что на кону стоял солидный куш. И на Митька, по большому счёту, никто никакого внимания не обращал. А что? Он не вылезал из маски, мы иногда помогали переставлять пост (пост внизу, а он – на балке), иногда привязывали на подъём ему сигареты, когда у него кончались свои, и продолжали вкалывать. А потом…
7 декабря мы с Колей приехали чисто узнать, будет ли какая работа? Конституцию мы в те времена отмечали нормально, а так как это была Сталинская конституция (а не какая-то сраная под эгидой Пу и его Пураши), то большей работы не предвиделось, а бригада встречала нас, салаг (кстати, какое душевное было в наше время отношение к студентам!) приветливо. Нам налили, сказали, что работы не предвидится, а потом Коля обратил внимание на отсутствие Митька.
«На больничном», - кратко возразил Боря.
«Что, разбился?» - ахнул я.
«Нет, бытовая…»
 «А типа… что… как… ну… это дело? – зачастили мы с Колей.
«Да какое дело? – недовольно возразил Боря. – Лежит себе и лежит. Откуда мне знать почему? Охота – прогуляйтесь…»
Да и то: что спрашивать с взрослых работяг, у которых по одной семье (в лучшем случае) на шее, об участии к ближнему своему. Типа, к такому участию, на которое требовалось дополнительное время. А время, которое у нас тогда иногда случалось, это было деньги, которых у нас не всегда имелось в изобилии. Хотя тогда не в них было счастье
 Короче говоря.
Мы с Колей таки прогулялись
 И нашли Митька в травматологии. Типа смещение позвонков и перелом ноги. Слава Богу, закрытый. Мы с Колей провентилировали вопрос на предмет посещений, узнали, что супруга Митька не посещает совсем, взяли два портвейна типа «72» (рупь семьдесят пузырь) по семьсот граммов в упаковке, дюжину пирожков с ливером (4 копейки штука) и лицезрели нашего товарища в таких слезах и соплях благодарности, какими бы по сей день должно обливаться всему иудейскому миру за то, что Сталин спас их от последнего расхода в одну печную трубу. Вместо того, чтобы гадить в советское прошлое в целом и на товарища Сталина в частности.
«Ну, какие дела? – спросил Митька Коля, когда Митек слегка очувствовался. – Ты как?»
 «Хреново, - плаксиво ответил Митек. – Поганку мою не видели?»
 «Какую поганку?» - переспросил я.
«Жену мою… должна принести… полпачки сигарет…»
 «А… вот… кури!»  - спохватился я.
«Так что с тобой случилось?» - вернул нас к первоначальной теме Коля.
«Это… сейчас… расскажу…» - блаженно затягиваясь дымом, пообещал Митек.
«Щас он вам расскажет! - гоготнул с ближней койки Колин сосед. – Землячки! Промочить ба?»
 «А … ну да… конечно… а остальным?» - спохватился Коля.
«Остальные тут трое партейные, а один – под наркозом», - сообщил ближний, хапнул стакан и выдул его в раз-раз.
Партейные при этом судорожно и почти одновременно сглотнули, а тот, который в наркозе, попытался из него выйти.
Короче говоря.
Выпив ещё, Митек нам рассказал историю грустную и вовсе не поучительную
 Всё началось две недели назад. Митек давно мечтал разъехаться с тещёй, которая была ещё хуже, чем его жена. Да еще и старше в два раза. В общем, переезд оформился. Митек перекантовался в новый двор, в течение двух суток обустроился в новой квартире в двухэтажном доме без всяких удобств, но с общим холодным сортиром, который стоял всего в трёх метрах от общего подъезда. А потом пошел знакомиться с соседями. Соседи, надо отдать им должное, все были благородного происхождения. О чём свидетельствовали их синие татуировки на разных – видимых – частях тела. И все они с чисто благородными претензиями стали склонять Митька к такой чисто русской национальной штуке, как простава по любому поводу. Будь то устройство на новое место работы (про службу умолчим, потому что интеллигенция у нас всегда была гнилая), переезд на новое место жительства или, ещё круче, выигрыша «Москвича-408» по лотерее.
Митек, разглядев на открытых частях тел своих новых соседей свидетельства их принадлежности ко всяким благородным происхождениям от чердачников до фармазонов (3) , не рискнул спорить на тему проставы. Но железно пообещал хорошую вечеринку. Но после того, как он получит аванс.
К авансу Митек, свято веря в то, что написано синим по телу некоторых наших соотечественников, готовился железно. Во-первых, он попросил в кассе выписать ему аванс на 20-ть рублей больше 80-ти. И получил его. А перед тем -во-вторых - отправил жену к её сеструхе в деревню, где, якобы, ожидались преждевременные роды общей с женой Митька свиноматки. А так как половина новорожденных свиненышей превышала размер даже двух авансов Митька, то…
В общем, получил Митек аванс собственноручно, двадцатник предусмотрительно отслюнил и сунул его в спичечный коробок, приходит домой. А там!
Жена, зараза, уже все поросячьи роды приняла и встречает его в том самом дворе, где давешние синие интеллигенты режутся в козла и ждут своего того, который обещал им устроить шикарные посидюшки (4) .
«Ну?» - вместо привета спрашивает она.
«Я щас!» - отвечает Митек и мухой в тот сортир, который ещё не хуже, чем в остальной советской России. Потому что всего в трех шагах от общего подъезда (5). Там он достает заветный спичечный коробок, озирается, потом суёт руку в дырку, куда положено справлять всякую нужду, ощупывается и находит торчащий гвоздь. Митек аккуратно накалывает на этот гвоздь коробок, показательно высиживает контрольную паузу и выходит на оперативный простор. Где его дожидается жена и остальная честная компания. Потом идет домой. Где съедает скромный ужин, выкуривает дежурную сигарету и выходит во двор.
«Куда?» - спрашивает жена.
«Да пойду минут десять продышусь ладно?» - искательно просит Митек.
«Дыши», - неожиданно легко соглашается жена.
«Привет, опарыш», - довольно дружественно встретили новосёла синие.
«Братцы… да привет… вот мы сейчас это дело!» - затрепыхался Митек
«Короче», - сипло посоветовал один, тянувший лет 15-ть до войны и столько же после.
«Да я!..» - задохнулся Митек и рванул в сортир. Там Митек сунул руку в заветное место, нащупал голый гвоздь и всё в Митьке остыло.
Он ещё минуту сидел над совершенно бесперспективной дыркой, потом подхватился, выскочил из сортира и завопил:
«Братцы! Беда! Целых два червонца в говно…!»
Братцы снялись со стола, захороводились вокруг Митька и стали задавать наводящие вопросы в результате которых (или опроса каковых) выяснили:
Первое)
Митек приготовил им целых два червонца на посиделки
 Второе)
Митек, ясный подкаблучник, притаил вышеупомянутые 2 червонца в надежном месте в виде гвоздя, торчащего из внутренней стороны срального поддона, на каковой гвоздь осторожный Митек насадил спичечный кробок с двадцатью полновесными советскими рублями
 Третье)
Коробка на месте – после того, как Митек попытался его обнаружить - не оказалось
«Да я тебе!»
 «А куды ж он делся?!!»
 «А может его в сортире утопить?» - заволновались лучшие люди России, которые потом помогли нашему нынешнему президенту построить самую правильную жизнь в мире.
«Дык блин коробок он вить мог и с гвоздя сорваться!» - завопил самый умный, тащивший при проклятом товарище Сталине 15-ть за мелкие хищения.
Такая мысль всем присутствующим показалась самой правильной. Потому что наш зек – он самый рачительный. И никогда не позволит себе пренебречь целыми двумя червонцами. Поэтому в описываемом нами дворе образовалась самая незамысловатая деятельность: сначала главный дворовый урка организовал своеобразное дознание и с помощью фонарика и одного самого пытливого щипача было определено – да, некий спичечный коробок лежит на поверхности известной жизнедеятельности известного – в пределах описываемого двора - человечества. Который упал, язви его, не продержавшись на кончике известного гвоздя, нужное время, на эту сраную поверхность. Но ведь его, пока он под данную поверхность не погрузился, нужно взять?
Надо отдать должное Митькиным новым землякам, они быстро организовали акцию спасения известного коробка. Двое притащили инструмент, снесли сортир, потом к ним приобщился ещё один, они сняли с поверхности сральный поддон, а потом началось самое главное. Зеки быстро посовещались, главный назначил ответственного, ещё двое притащили четырехметровую доску сорока толщиной и спустили её одним концом в сральную яму. Потом ответственного привязали страховочными ремнями (которые соорудили из бельевых веревок) и спустили его по доске вниз в сральную яму. И держали его очень бережно, пока он из этой ямы с заветным коробком не поднялся наверх. А потом…
В общем, денег в коробке не нашлось. Митька побили. И хоть он орал во время побоев, что деньги надо ещё поискать, позвоночник ему спасти не удалось. А одна баба с их двора будто рассказывала, что митькина жена аккурат перед побоями благоверного шастала в этот гадский сортир. А потом, будто, так и говорила:
«Та нехай, ось будэ знать як гроши ховать…»

 

С любовью к любимой советской Украине и любимому югу РСФСР
С любовью ко всей нашей стране нашему ВЕЛИКОМУ СССР!!!

                ИЮЛЬ ПОСЛЕДНЕГО ГОДА МОЕГО ПОКА ЖИВ…








 (1) Мой первый после школы институт





 (2) Гусеничный кран





 (3) Специальности по уголовно-профессиональной принадлежности





 (4) Некоторые особенно привередливые читатели спросят, типа, какие на хрен посидюшки в декабре? Отвечаю – нормальные, потому что юг России





 (5) Автор бывал в разных советских республиках, но самые хреновые жилищные условия наблюдались им именно в РСФСР