По следам О Генри - 4 последний лист Ретро

Так хотелось сьездить в свой родной Питер, но Вирус...
Просто перечитал своё и... вроде побывал.



 
   Чудо, да и только. Решил написать миниатюру про последний листок тополя, и вспомнил, что что-то похожее было у моего любимого О'Генри. Но точного названия не помнил. Друг, ГУГЛ, выручай! Только набрал «О'Генри» - и выскочил как раз «Последний лист». Послать бы Владимиру Пастернаку на конкурс о чудесах – точно бы получил первый приз.
   Этим апрелем мы летали в Питер. После эйлатских +30 прибыли в -1. Наши друзья уже в аэропорту экипировали нас по-зимнему, и отвезли на джипе по вечернему Питеру к ним домой. А живут они на улице Стахановцев. Микрорайон старой постройки – между «сталинскими» домами шикарный сквер, посреди которого - гранитный постамент.
   После  хорошего ужина и обмена сувенирами, я заинтересовался - что за памятник под окнами? Спустившись во двор, увидели высеченную на огромном серо-красном гранитном валуне строчку из Бродского с автографом.
здес же, стоя под заснеженными тополями, Женечка, мой дружок, рассказал мне потрясающую историю, которую я решил пересказать вам целиком.
   Несколько лет назад в этом сквере решили построить  «высотку». Понятно, что жителям это абсолютно не пришлось по душе. Создали комитет «сопротивления», организовали демонстрацию протеста, но толку мало. Каждый день на скамейке жильцы ломали головы, как отвести беду. Особенно причитал и расстраивался пожилой мужчина, лет восьмидесяти, небрежно одетый и постоянно бормотавший себе что-то под нос. Он  рассказывал всем, что как только срубят тополя в сквере – он умрет. Слушать старого человека не очень-то хотели, тем более, что толку от него не было никакого. Знали, что он когда-то работал в школе учителем русского языка и литературы.
   Очередное заседание комитет «сопротивления» подходило к концу. Все понимали, что проигрывают. Дедушка, как всегда, ударился в воспоминания, его никто не слушал, но вдруг председатель прокричал: «Тихо!». И в тищине, мгновенно воцарившейся в комнате, все услышали как Александр Сергеевич, - так звали учителя, - рассказывает, как много лет назад, выгуливая своего домашнего пса, он встретил в этом сквере молодого парня. Двое юношей разговорились, и собеседник поделился, что частенько сидит здесь на скамейке возле общежития Гидромета, где живёт его девушка, и, поджидая подружку, любуется тополями и сочиняет. Оба оказались романтиками и рифмоплетами, и даже, проникнувшись друг к другу симпатией, обменялись только что написанными стихами. На полученном юным Сашей клочком бумаги стояла подпись – Иосиф Бродский.
   Председатель воскликнул «Эврика!». Отозвав в сторону дедушку, он попросил у него на время стихи, подаренные ему будущим нобелевским лауреатом и пообещал самолично ухаживать за тополями, чтобы дедушка прожил до 120.
   Прошло немного времени, и при огромном скоплении народа и прессы, в сквере был открыт памятник, который и привлёк моё внимание. А про высотку все забыли, - ведь кто его подвинет – он же памятник!

А стихотворение – вот оно:

"Вот я вновь посетил  эту местность любви, полуостров заводов,
 парадиз мастерских и аркадию фабрик, рай речных пароходов,
 я опять прошептал:  вот я снова в младенческих ларах.
 Вот я вновь пробежал Малой Охтой сквозь тысячу арок".

P.S. Есть у меня еще несколько историй, связанных с этим сквером, но об этом – в другой раз.

Ну, и конечно, бонус:

Еврейское кладбище. В самом центре за очень красивой оградой стоят три красивых памятника. На одном написано: — «Здесь покоится самый известный наперсточник Семен Либерзон». На другом: — «Или здесь», на третьем — «А может здесь».