Перегонцев

Автор - В.Н. Сокерин

(Написано в 2007 г., к 60-летию Г.Н. Перегонцева)

Геннадий Николаевич Перегонцев, царство ему небесное..., 1947 года рождения, от лейтенанта до полковника (и до пенсии) прослужил более 30 лет в одном Оленегорском гарнизоне, получив сначала 2-комнатную квартиру в доме № 12 по ул. Гвардейской на две семьи с его однокашником по Оренбургскому лётному училищу, лейтенантом Завозиным. Через несколько лет Завозин получил другую (свою) 2-комнатную. Перегонцевы, прожив в первой 2-комнатной лет пятнадцать, получили в доме №19 3-комнатную, в которой и закончили службу.

Это единственный известный мне уникальный случай, когда офицер в звании полковника не переезжал не только в другие гарнизоны, но и в единственном гарнизоне переехал лишь один раз. Ему не удалось (даже заочно) окончить академию, но он стал полковником, начальником службы безопасности полётов 5-ой мрад.

Прекрасный лётчик, опытнейший лётчик – инструктор, он подготовил сотни пилотов, в том числе в 1982 году и меня, на дозаправку топливом в воздухе ночью. Геннадий Николаевич лет 10 был командиром эскадрильи. За время, пока он был командиром второй эскадрильи 924 гмрап, на должности его заместителя «прошли школу» пять офицеров: Дзюбань, Сокерин, Майоров, Дубинский, Калининский. Об одном из эпизодов, произошедшем в период моей службы в должности зама у Перегонцева, я и хочу рассказать.

Уровень подготовки лётчиков эскадрильи, которой командовал Геннадий Николаевич, был всегда очень высок. Из 11-ти штатных экипажей, 9–10 (иногда и все 11) были укомплектованы лётчиками и штурманами 1 класса. В мою бытность, 9 из 11-ти экипажей заправлялись в воздухе днём и 5 – ночью. Самые сложные задания выполняли экипажи нашей второй (как в к/фильме «В бой идут одни “старики”») эскадрильи.

Перегонцев лично учил своих командиров экипажей всем сложным видам полётов, много летал инструктором и прекрасно знал уровень подготовки и возможности каждого лётчика. Показательным для меня явилось следующее.

Лётная смена в феврале 1984 года. Полярная ночь. Примерно через 3 часа от начала полётов подошёл мощный снежный заряд. Летавшие в зоны и по кругам экипажи успели приземлиться, возвращавшиеся с маршрутов попали в условия, когда сильнейший снегопад из очень крупных снежинок исключал возможность увидеть полосу и выполнить посадку. Четыре экипажа, один за другим, выполнив точные заходы и снизившись до своего минимума, после прохода ближнего привода, не видя полоcу, ушли на второй круг.

Одним из четырёх был экипаж майора В.Н. Рыбакова, командира отряда нашей эскадрильи. Виктор Николаевич Рыбаков, 1950 года рождения, не оканчивал высшего лётного училища. Он пришёл в авиацию через центр ДОСААФ, служил в Мончегорске старшим лётчиком на самолёте Ил-28р. После снятия этих самолётов с вооружения, 3 лётчика из Мончегорского разведывательного полка ВВС (Рыбаков, Сладков и Охотников) попали в наш полк морской авиации.

Рыбаков был одним из двух командиров кораблей в моём авиационном отряде. После моего назначения заместителем командира эскадрильи он стал командиром этого отряда. Все самые сложные и ответственные вылеты с дозаправкой в воздухе я выполнил в паре с этим, очень сильным лётчиком. Мне приходилось летать в качестве инструктора с очень многими лётчиками. Самостоятельно и инструктором я выполнил более 150 дозаправок в воздухе. Но из всех, с кем я летал, Рыбаков был самым сильным пилотом. Мне удалось не оборвать ни одного троса шланга заправки, дозаправлялся я очень уверенно. Но Виктор Николаевич Рыбаков делал это быстрее; по крайней мере в нескольких десятках групповых дозаправок, которые мы с ним выполнили, он почти всегда сцепку выполнял раньше меня.

Вернёмся к лётной смене. Наш боевой комэск Перегонцев в начале смены слетал в зону инструктором, после чего в домике группы вооружения сел играть в домино в паре со своим постоянным партнёром, замполитом полка, подполковником Валерием Николаевичем Мухиным (которого Перегонцев звал МухОВ).

Я находился на ПУИ (пункт управления инженера) эскадрильи, где находилась радиостанция, и слышал радиообмен. В домике, где сражались доминошники, радиообмен не прослушивался.

Когда четыре экипажа и во 2-м заходе вновь не смогли сесть, и РП запросил у каждого остаток топлива, стало понятно, что принимается решение об отправке на запасной аэродром. Я быстро пришёл к играющим и сказал: «Геннадий Николаевич, подошёл мощный заряд, четверо сделали по 2 захода и не смогли сесть, один из них – Рыбаков». Совершенно поглощённый игрой, Перегонцев остановил в воздухе руку с очередной костью, мельком взглянул на меня, на какую-то секунду задумался, после чего, бросив гениальную фразу «ЖРАТЬ ЗАХОЧЕТ – СЯДЕТ...!», с грохотом продолжил игру...

Заряд снега прошёл. Кто с 3-го, кто с 4-го захода, все благополучно приземлились «дома». Но уверенность Перегонцева в своём лётчике поразила, а его фраза навсегда врезалась в память.

Авиация всегда держалась «на заклёпках и на под…начках».