Спасти париж 13

                Глава восьмая
                ПОДВИГ ЧЕТЫРЁХ ОРЕНБУРГСКИХ СОТЕН

     К 21 августу 1914 года Восьмая армия генерала Брусилова уже вышла к очередному австрийскому рубежу до¬лине реки Серет. Конная разведка русских обнаружила здесь крупную группировку врага: четыре кавалерийских дивизии и несколько пехотных при сильной артиллерии. К Восьмой русской армии в тот момент как нельзя вовремя подошли крупные кавалерийские резервы, и Брусилов, создав мощный кулак из десяти казачьих и драгунских дивизий, бросил их в сражение, подкрепив большим количеством орудий, стянутых со всей армии.

      На огромном открытом пространстве в десятки вёрст развернулись жёсткие кавалерийские бои. Навстречу друг другу неслись густые массы конницы под яростные крики и грохот артиллерийских разрывов. Десятки тысяч воинов бились в смертельных поединках на шашках, летели копья, раздавались выстрелы, падали на всём скаку всадники...

Немало в том сражении отличилось русских кавалерийских частей, но, пожалуй, самые кровопролитные бои выдержала Десятая кавалерийская дивизия генерала Фёдора Артуровича Келлера. Уже как десять дней в её авангарде доблестно сражался Первый Оренбургский казачий полк под командованием полковника Леонида Петровичу Тимашова. А 21 августа оренбуржцы покрыли себя неувядаемой славой и вошли в анналы мировой военной истории...

     Раннее утро выдалось тихим и солнечным. Казачий полк медленно рысил по направлению галицийского городка Зборова. Впереди и по сторонам лихо скакали оренбургские передовые разъезды. Они-то близ деревни Маниловка и приметили австрийский пехотный батальон, а немного севернее — густые ряды кавалеристов, на довольно большом пространстве. Насчитали целую дивизию. Полковник Тимашов поспешил к генералу Келлеру и, когда уже за¬кончил доклад, добавил:

—Враг силён. Но сейчас австрийские пехотинцы по¬шли куда-то на восток.

      Келлер одобрительно хмыкнув, изложил план действий:

—Я ставлю дивизию в резервную колонну. Жаль у вас сейчас в наличии лишь четыре сотни из шести, но необходимо разбить вражескую пехоту. Она вышла из деревни в поле — это хороший момент для атаки...

      Австрийский батальон в тысячу воинов спокойно двигался стройной колонной, пересекая открытую местность, спеша до полудня занять новые позиции. Но достигнув середины поля, австрийцы увидели страшную для себя картину: распластавшись в бешеном галопе, на них летела свирепая казачья лава. Пехотинцы с криками «Казаки!» стали рассредотачиваться и открывать огонь. Только сверкающие оренбургские клинки были уже совсем рядом. Австрийцы, отчаянно стреляя, залегли, но налетевшие казаки стали их рубить и топать лошадьми, причём одна оренбургская сотня, объехав деревню, обрушилась на правое крыло противника и, домчавшись до другой деревни — Ярославицы, захватила мост через небольшую реку.

      Бой не стихал, так как австрийцы, успев выдвинуть вперёд свои пулемёты, открыли уничтожающий огонь. Казаки отступили и тоже ввели в бой четыре пулемёта, которые стали поливать огнём вражескую пехоту. Австрийцы не выдержали и поспешно отошли. Есаул Половников со Второй сотней не замедлил этим воспользоваться и вслед за пехотинцами ворвался в деревню. Оренбуржцев было в несколько раз меньше, но они смело вступали в рукопашные бой. На деревенских улицах кипели отчаянные схватки: погиб подъесаул Ничеухин, да и сам Половников был ранен. Полковник Тимашов на лихом коне хотя и был в гуще сражающихся, не терял голову и прежде всего думал, как склонить победу в свою сторону. Он заметил, что два австрийских пулемета расположены на возвышенности у белой церквушки и поливают огнем атакующих. Леонид Петрович крикнул двум ближним оренбуржцам:

—За мной, дети мои! В обход на вражьи пулемёты.

      Трое казаков обогнули кипящий бой по заросшему ручью и скрытно вышли к холму, на котором стояла церковь. Казаки, молча, обрушились с тыла на огневые точки противника. Острые шашки оренбуржцев быстро расправились с австрийцами. Тимашов спрыгнув с.коня и тут же приказал:

—А ну давай, станичники, ворога свинцом поливать. Австрийцы, не выдержав натиска оренбуржцев, стали массово сдаваться в плен.

      Вскоре на помощь своей пехоте стала спускаться с возвышенности австрийская дивизия. Тимашов, вовремя узнав про это от казачьих разъездов, тут же подозвал трёх есаулов и приказал двум из них:

—Немедленно со своими сотнями обходите австрийскую кавалерию с фланга и потом ударьте на неё с тыла и фланга. Со мной остаётся Пятая сотня.
       Есаулы одобрили этот дерзкий план:

—Любо, господин полковник!
-Только всю дивизию надо предупредить.

      Леонид Петрович устало улыбнулся:
—Выслал разъезд до командира дивизии. Наши регулярные полки ударят в лоб, а мы — с фланга и тыла...

     На просторную равнину перед двумя деревнями выехала Третья австрийская кавалерийская дивизия генерала Зарембы. Она считалась лучшей частью в Австро-Венгерской Империи, она была её гордостью. Австрийцы, заметив русскую конницу, стали поэскадронно величаво и строй¬но разворачиваться навстречу противнику. Они грозно, ровными рядами помчались, набирая скорость. Конные полки генерала Келлера, предупреждённые оренбуржцами, тоже готовились к бою, и помолившись, взялись за оружие.

     Безлюдное прежде открытое пространство наполнилось массами всадников, грохотом копыт, лязгом железа и криками командиров. Во весь опор друг на друга мчались русская кавалерийская дивизия и цвет австрийской конницы. Никто из тысяч конников не свернул от смертельной сшибки, и земля глухо вздрогнула от столкновения коней и воинов. Окрестности огласились пронзительным ржанием, отчаянными воплями, проклятиями и предсмертными стонами...

     После столкновения передних линий столкнулись и вторые линии, а потом и резервы. Гремело и стонало ожесточённое сражение, и не австрийцы, и не русские не думали об отступлении. Вот тут-то в самый напряжённый момент неожиданно и обрушились на врага с тыла оренбургские лихие сотни во главе с полковником Тимашовым. Первыми не выдержали и ударились в бегство резервные австрийские эскадроны, а за ними потянулись и другие. Вторая и Третья оренбургские сотни неутомимо преследовали хваленых австрийцев, устилая поле боя вражескими трупами. Отступавшие бросали всё, лишь бы спастись, и в награду победителям досталось восемь орудий па конной тяге, много оружия и обмундирования. Австрийцы только в этом, одном бою потеряли свыше 500 воинов, из которых 200 сдалось в плен. У оренбургских казаков погибло 11 человек, и 35 было ранено.

     Русские командиры и даже пленные австрийские офицеры дружно отмечали, что решающая роль в исходе сражения под Ярославцами принадлежит нескольким орен-бургским сотням. Командир полка Леонид Петрович Тимашов за отвагу и умелое руководство был награждён орденом Святого Георгия IV степени, а четверо его казаков: В.Печенкин, Л.Крылов, А.Полозов и В.Половников — удостоились Георгиевского оружия.




                Глава девятая
                МЫ ДОЛЖНЫ СПАСТИ ПАРИЖ

     По людным городским улицам к большой церкви стекался православный люд на звуки колокола призывающего вечернюю молитву. По тротуару к храму,  вместе с прихожанами, торопилась элегантная графиня Елена Статьницкая. Белокурую голову покрывал чёрный узорочетый  платок и сама она была одета в чёрное шёлковое платье. Её прекрасные глаза блестели от слёз – она только, что заходила в штаб Восьмой русской армии и мимолётно виделась с  Алексеем Алексеевичем Брусиловым. Боевой генерал принял её в  кабинете. Он находился в эйфории от своих первых крупных побед над австро-венгерскими войсками. Русский военачальник, оставшись наедине с польской графиней, буквально налетел на неё и восторженно расцеловал. Вскоре, Брусилов смирил свой пыл, заговорив чётко и ясно на главную тему их встречи. Статьницкая увидела  его страстные глаза, его взгляд полный разума. Он говорил такое, что она не сразу и поверила: «Моя новая Восьмая армия, наступает южнее Львова, но в ближайшее время, повернёт на север и возьмёт столицу Галиции! Моих орлов никто не остановит!... Мы должны спасти Париж!...» Брусилов буквально притягивал к себе беду, его эмоции перехлёстывали через край. Елена призналась себе, что она положительно влюбилась в этого героя России…

   Мимо Статьницкой, пробегал по тротуару шумный мальчишка лет четырнадцати с газетами и призывно кричал прохожим:

- Свежий выпуск! Свежий выпуск! Русский генерал Брусилов вновь разбил австрийцев! Он победил в  крупнейшем кавалерийском сражении! Он идёт от победы к победе!

    Взволнованная Елена, остановив малолетнего продавца жестом, купила свежую газету. Первое, что она увидела в ней, была большая фотография её поклонника и статья о нём. Значительно ниже, располагались более мелкие снимки русских генералов с германского фронта. Статьницкая медленно дошла до дверей православного храма и незаметной чёрной тенью проскользнула туда. Она зажгла свечу и встала в угол, подальше от собравшихся около попа прихожан. Рядом с ней, вдруг оказался не обычный связник от центральных разведок, а сам резидент Станислав Комаровский. Его полная неприятная фигура надвинулась на Елену, и она услышала привычный пароль:

- В Карпатах опять начались дожди… Милая графиня, будьте ко мне поближе. Нам надо посекретничать…
   Мрачное лицо Комаровского, искривилось в злобной улыбке и он начал шептать:
- Почему ваши первые сведения от Брусилова были так далеки от действительности?! Я вижу, вы пришли со свежей газетой, и уже порадовались за русские успехи на фронтах. Особенно у Брусилова!

   Статьницкая презрительно фыркнув, в ответ прошептала:
- Я вас предупреждала, что он будет вести разведку боем на австрийской стороне. Брусилов убедившись, что противных войск мало, перешёл в наступление. А дальше…
- А дальше его корпус, вдруг волшебным образом стал полнокровной армией! – возмутился Комаровский. – Откуда у Брусилова появилось несколько свежих кавалерийских дивизий? Вы нас  об этом не докладывали!

- Неправда! – горячилась Елена. – Постойте! Я говорила о подходе конницы из России. Она ещё подошла и прямо из железнодорожных вагонов, ринулась в бой. Просто Брусилов генерал решительный и бросил всё на кон. На победу! И не прогадал…

   Собеседники, немного устав от перепалки, замолчали, прислушавшись к близкой проповеди. Статьницкая первой возобновила спор, точнее постаралась увести разговор от неприятного для резидента недавнего прошлого к настоящему и не далёкому будущему:

- Брусилов говорил мне, что скоро под его рукой будет до десяти кавалерийских дивизий, в том числе казачьих. Он утверждает, что скоро, совместно с Третьей армией, будет взят Львов…

- Вы отдаёте отчёт своим словам?! – удивился Комаровский.
- Я говорю словами Брусилова! – решительно отрезала графиня. – Мало того, под конец, он заявил, что вскоре все русские армии перейдут в наступление. Цель – спасти Париж и всю союзную Францию.

- Очень интересно! – закивал резидент и встрепенулся. – На следующем свидании узнайте от Брусилова подробности плана по взятию Львова…

   



                Глава десятая
                ПОБЕДЫ АРМИИ САМСОНОВА

     Успехи русского оружия в первый месяц Великой войны следовали один за другим: в начале, громкая победа над немцами у Гумбиннена, затем серия побед армии Брусилова над австрийцами и вновь успех в Восточной Прус¬сии...

     Вторая русская армия Александра Васильевича Самсонова, непрерывно наступая в тяжелейших условиях, смог¬ла сделать манёвр, достойный лучших образцов военного искусства — стремительным броском всего лишь пеших войск она отрезала Восточную Пруссию от всей Германии. Армия Самсонова на пределе человеческих сил ворвалась-таки в центр германской провинции, ошеломив немецкий генералитет и тем самым навлекая на себя их повышенное внимание, а значит и беду. С этой храброй, но одинокой русской армией решили разделаться, во что бы то ни стало. На Самсонова нацелились войска Восьмой германской армии. Туда направлялось и несколько корпусов перебрасываемых от французской границы. 24 августа командующий немецкими силами в Восточной Пруссии Пауль Гинденбург отдал приказ: с 25 числа начать наступление корпуса Германа фон Франсуа па левый фланг армии Самсонова, а чуть позже ударить по правому флангу русских корпусами Макензена и Отто фон Белова.

    Лишь через неделю войска Самсонова, идущие по немецкой земле, наконец, встретили германские части, готовые нанести русским смертельный удар с окружением. Но русский солдат, поставленный в невыносимо трудные условия длительного похода, сразу при соприкосновении со свежими силами опытного врага стал его бить, отвергая всякую логику и здравый смысл.

    Первым под горячую русскую руку попал корпус Шольца, который с самого начала вторжения армии Самсонова, выполнял только роль заслона. Но когда над Второй русской армией сгустились тучи германских полчищ, Шольц сразу воспрял духом и решил дать отпор под Орлау. Немецкому корпусу сильно не повезло: против него стремительно наступал Пятнадцатый корпус с талантливым генералом Николаем Николаевичем Мартосом. Он сходу и почти без боя захватил город Нейдербург. В русском авангарде выступал Второй оренбургский полк полковника Ситникова. Взяв Нейденбург, командир выслал казачью сотню под предводительством урядника Андрея Прочанкина на поиск противника. Прочанкин, выехав с оренбуржцами, не торопил их в пути:

—Не спешите, братцы, чую немец где-то рядом. Не нарвитесь на пулемёт, а то покрошат в капусту. Ваше дело увидать германца, не дав обнаружить себя.
      Чубатые казаки ухмыляясь, обещали:

- Да мы тихой сапой так легонечко подкрадёмся.
- В вечерних сумерках нас не заметят...

      На закате солнца передовой разъезд оренбуржцев раз¬глядел из-за кустов немецкие оборонительные позиции: ряды окопов и колючую проволоку, пулемётные гнёзда и блиндажи. К ночи казаки доставили в штаб корпуса долгожданную весть об окопавшихся немцах. Дежурный офицер тут же пошёл к командиру корпуса Мартосу и доложил с порога:

—Ваше превосходительство! Германские войска сила¬ми до двух пехотных дивизий стоят совсем рядом — север¬нее Нейденбурга.

      Худощавый генерал, сидевший в кресле за рабочим сто¬лом, обрадовался и тут же приказал:

—Па рассвете атакуем всем корпусом. Без всякой артиллерийской подготовки — всё равно пушки не успеем сосредоточить. Будем брать врага врасплох...

      Немецкий корпус Шольца и вправду не ожидал так быстро русского наступления. Едва забрезжила утренняя заря, как тихо поднялись в атаку длинные цепи русских солдат. Германцы, сидя в окопах, не сразу и разглядели атакующих, а когда обнаружили их, то те уже заполнили голую равнину. Немцы, открыв огонь из пулемётов, заставили русских солдат залечь, но нападающие, переждав шквальный огонь, поползли вперёд, вновь поднялись в атаку. Так продолжалось до самых немецких траншей, куда русские, блестя штыками, ворвались и перекололи противника. Оставшиеся в живых, бежали, бросив два орудия и несколько пулемётов. Солдаты Мартоса открыли губительный огонь, и всё поле было усеяно трупами убитых людей и лошадей. Преследование противника коман¬дующий отменил, видя, что победители еле держатся на ногах, после двухнедельного похода. Мартос не стал по¬нукать солдат...

     А немецкий генерал Шольц с горечью доносил в штаб Восьмой армии, что он недосчитал после боя целые воинские части. Особо тяжёлые потери понесла Тридцать седьмая пехотная дивизия: свыше 4000 убитых и более 1000 пленных. Германцы оставили на поле боя тяжёлые пушки и гаубицы.

     Второй оренбургский полк полковника Ситникова по-прежнему был в авангарде наступления неустрашимого корпуса Мартоса, который уже забрался в самую глубь германской провинции. Казачий полк у города Хохенштейна как-то обнаружил в одной деревне несколько сот немецких кавалеристов и до сотни вооруженных велосипедистов. Оренбуржцы коршунами обрушились на врага, истребляя его беспощадно. Сотне урядника Андрея Прочанкина противостояли велосипедисты с винтовками. Андрей в пылу боя азартно кричал своим казакам:

— Станичники! С лисапедами мы ещё не воевали! Но бейте тех, кто нам достался! Оренбуржцев ничем не уди¬вишь…

       Так начиналась решающая битва за Восточную Пруссию, в которую смело, ввязалась Вторая армия Самсонова и абсолютно пассивную роль стала играть Первая армия Ренненкампфа, почивавшего на лаврах победителя под Гумбинненом. Немцы до 25 августа, ещё не сосредоточив все силы против армии Самсонова, где вынужденно, а где и специально, отступали перед русскими, заманивая их в западню...

     За несколько лет до Великой войны, именно там, где сейчас находилась Вторая русская армия, германские генералы разыгрывали свои штабные учения. И надо же было такому случиться в конце августа 1914 года — всё сошлось для немцев как нельзя лучше: перед мощной германской группировкой была одинокая и разобщённая из-за дли¬тельного похода армия Самсонова, брошенная на произвол судьбы и соседней армией Ренненкампфа, и своим фронтовым командованием, и самой Ставкой. Но эта до крайности усталая, Вторая армия начала с побед. После поражения корпуса Шульца в разное время и в разных местах были разбиты несколько крупных германских частей: ландверная дивизия Гольца, Третья резервная дивизия, Четвёртая и Тридцать седьмая пехотные дивизии, две ландверные бригады, и сильно пострадала Вторая пехотная дивизия. Жаль только, эти победы армии Самсонова были разобщены во времени и пространстве, иначе судьба кайзеровской Германии могла сложиться намного печаль¬ней...



                Глава одиннадцатая
                ФРАНЦУЗСКИЕ И АНГЛИЙСКИЕ ПОРАЖЕНИЯ

      В то время, как три ударные немецкие армии триумфально проходили маршем через Бельгию к северной границе Франции, в центре франко-германского фронта французские войска продолжали атаковать хорошо подготовленную немецкую оборону. Синие массы солдат набрасывались па ряды колючей проволоки, попадали под ливень пулемётного огня и бесцельно гибли целыми ротами и батальонами.

      Главнокомандующий Жоффр, завалив подступы к Лотарингии десятками тысяч французских солдат, не придумал ничего лучше, как после этого ударить на германцев в соседних горных Арденнах. Французы, вновь не проведя должным образом серьёзной разведки, решили, что уж на этом направлении немцев мало. Но их вновь ожидало горькое, кровавое разочарование. Немцы были решительно везде: в лесах, в горах и в деревнях. Закипело жестокое сражение, нередко проходив¬шее в тумане. Германские войска, пользуясь своим превосходством в артиллерии и пулемётах, выходили из по¬чти каждого боя победителями и французы, сникнув, перешли к обороне.

     Приходилось вести оборону и единственной французской армии, расположенной на севере Франции — Пятой под командованием генерала Шарля Ланрезака. Ему ни¬чего другого и не оставалось, ибо он стоял на пути трёх германских армий, хотя французское командование почему-то считало, что силы здесь примерно равны. Жозеф Жак Жоффр ошибочно исходил из того, что кроме Пятой армии на севере находится английская экспедиционная армия, бельгийская армия, да и главнокомандующий время от времени давал Ланрезаку какие-то резервные части. Вся эта разношёрстная коалиция союзников составляла лишь половину сил от противостоящей ударной группировки немцев из 38 отборных дивизий.

     Командующий Пятой французской армией генерал Шарль Ланрезак, находясь на своей границе, догадывался, чем грозит удар немцев с северо-востока, из Бельгии, и потому в нарушении всех приказов не пошёл в Арденны, а упорно ждал врага. Его вызвал к телефону начальник главного штаба генерал Белен который стал назидательно говорить гнусавым монотонным голосом:

—Ваше поведение недопустимо. Почему вы не выполняете приказ главнокомандующего о выдвижении частей Пятой армии в Арденны для поддержки нашего общего наступления?
      Ланрезак вспыхнул от негодования:

- Если я с армией отправлюсь в Арденны, то здесь на границе будет огромная дыра!
- Не выдумывайте! — гнул своё Белен. - Вместо вас остаются наши союзники: англичане и бельгийцы. Вам же необходимо участвовать в наступлении центральной группы армий.

—Кому я оставлю беззащитный север Франции?! — горячился Ланрезак. — Кому? Вы предлагаете разбитых бельгийцев и сонных англичан!
—Вам отдан приказ.
—Немец уже марширует по Бельгии и вот-вот обрушится на наш север! Я буду ждать германцев здесь...

      А немецкие армии лишь задержались у бельгийской крепости Намюр, которая упорно не хотела сдаваться. Но тут вновь подоспели германские монстры войны — огром¬ные осадные орудия. За несколько дней они превратили Намюр и многие форты в руины, хотя сломить сопротивление бельгийцев, готовых уже сложить оружие, не уда¬лось, так как вступил в бой генерал Шарль Ланрезак со своей храброй армией. Он бился с одной немецкой армией на равных, пока не подошла другая.

     Превосходство врага, особенно в артиллерии, вынудило французов, отступать. Была у Ланрезака возможность удержать позиции, ибо он рассчитывал на помощь английской армии Френча, но тот и не собирался помогать союзникам. А немцы всё усиливая давление, наступали: сдался бельгийский Намюр, да и французские части то тут, то там были вынуждены отступать перед многочисленным врагом. Французский генерал Ланрезак, не унывая, отдал приказ своей Пятой армии: «Пока живёт Пятая армия — Франция не потеряна». А к отступающим войскам примкнули толпы спасающихся беженцев, лишь усиливая отчаяние и панику...

     Наконец на севере Франции английские экспедиционные силы фельдмаршала Джона Френча столкнулись с правофланговой немецкой армией Александра Клука у канала Монс. 70 тысяч англичан противостояли 160 тысячам немцев, и столь же внушительное превосходство было у германцев в артиллерии. Упорные бои затянулись на целый день: немцы, несмотря па потери, форсировали канал и вынудили англичан оставить позиции. Сэр Френч уже решил для себя, что на большие потери среди англичан он не пойдёт и оборонять Париж не будет. Англичане, отведав мощь германской военной силы, уже
мечтали уйти к северным портам Франции и поскорее переправиться на свой безопасный остров...

      Три германские правофланговые армии, уже не таясь, стремительно приближались к Парижу, сметая со своего пути сопротивление союзников по Антанте. В главной штаб-квартире французов всё чаще русскому военному агенту Алексею Алексеевичу Игнатьеву задавали настойчивые вопросы с затаённой надеждой:
—Когда ждать от вас ещё одного Гумбиннена?

—Когда русские дадут германцам и австрийцам генеральное сражение?
—Вы должны нам помочь в эти роковые дни!

      Алексей Игнатьев, как мог, успокаивал французских генералов, наделавших массу военных ошибок и теперь как манны небесной ожидавших русских побед. А потери французов, особенно в бездарном наступлении на центральном участке фронта, были громадны, и Игнатьев откровенно сообщал на Родину: «Потери во многих французских пехотных полках достигают пятидесяти процентов. Дух армии продолжает держаться надеждой на благоприятный исход и выручку с нашей стороны». Это сообщение подтверждает запись главнокомандующего Жоффра: «Положение французской армии очень тяжёлое, оно не изменится к лучшему, пока немцы не почувствуют напора русских...»

    Именно в момент этой эйфории в Приграничном сражении с французами германский победитель главнокомандующий Мольтке и отпустил с лёгким сердцем на русских несколько немецких корпусов, ещё не зная, чем это обернётся...