Кто в лес, кто по грибы

Раньше говорили: «Где родился, там и пригодился», а теперь «Куда приперся, там и притерся». Ещё люди говаривают, что в тех местах недалеких, (да и люди вообщем-то недалекие) что терпение и труд кого хочешь добьют. Собственно сейчас мы это и узнаем.

Ночью Яким как-то пошёл попить
водички… Или водочки. Попить, вообщем. Не осуждать! Уж очень испить приспичило какой-нибудь жидкости, будто с вами не было!

Слышит, значит, подозрительный хруст, звуки борьбы, кто-то рычит. Заглянул к барину в приоткрытую дверку, а там… Ну, ни рыба, ни мясо, ни кафтан, ни ряса! На столе шатёр стоит из простыни, держащийся на святом духе, свечка горит… И в том шатре Гоголя силуэт — шамаханской царицы, не меньше… Как: «Тебе до меня, как пешком до Альфа Центавры».

Хорошо успел увернуться — рядом пролетела обглоданная кость. «Баранья лопатка». И Косточки валяются, сломанные вилки. И Никоша бурчит: «Вареники с сыром, вареники с мёдом, вареники с крапивой, а я сам уже скоро, как вареник стану, со вкусом горечи и печали! Сало… Хочу сало! Ножа нет… Что делать?! Я — наполовину украинец, а на вторую половину — казак, поэтому буду резать сало шашкой!»

— Николай Васильевич! Ну хватит жрать! Вы очень после отказа Лизы поправились! Вон, у вас Оксана есть! — верно говорят, что не так страшен черт, как его малютка. Ведь, кто, как не Гуро научит, что путь к холодильнику любого человека лежит через его сердце…

— И правда… Надо худеть! Не все коту масленица, будет и пост! — пробубнил Гоголь, в нервозном порыве догрызая баранью ногу — А-то так будет ещё триста лет… Прямо, как татаро-монгольское иго, — Но он же сам тащит в свою комнату все, и немножко больше! Включая те продукты, которые, в принципе, можно из холодильника складывать только в одно место — в рот. В Гоголя комнате ЭТО живет неделями, месяцами, там даже на этом фоне заводятся колонии вполне разумных цивилизаций…

— Я грибы одни знаю, очень способствуют говорят, да и подышать бы вам не мешало воздухом свежим! — сказал Яким, барина к кровати подталкивая, да еду в большой тюк сворачивая и унося в неизвестном направлении — Решено! — Завтра в лес! А вам спокойной ночи!

— Я хочу есть сейчас, а не потом. Терпения нет! Приборы?! Зачем мне они, если еды нет… Где еда?! Я сейчас ножом и вилкой стол по кусочкам есть начну… Соль от горя начать есть… Стол посыплю солью и соусом запивать начну. У меня сейчас голодный обморок случится… С голоду умереть можно. Я надеюсь они мне лохань или тазик принесут с утра…

Яким-то ушёл, но дурно было и неспокойно Николаю Васильевичу, ведь Александр Христофорович как-то рассказывал, что неопытные грибники заблудились и два дня ели все грибы, что попадались. Когда их нашли, то их показания расходились. Не сходились даже эпохи. А, как известно — грибник, как и рыбак, впрочем, как и сапер — ошибается только один раз. Картина вырисовывается фантомасгоричная.

Да и, признаться, у Гоголя был один друг… Пушкин, что сказывал о том, мол, здоровущие в этом году грибы уродились! Без топора в лесу делать нечего… А если косой косить? Был у него товарищ, что жил у леса, собственно, небезызвестный вам товарищ, лесничий — Ефим Грицко, что отправился траву покосить, а вернулся с мешком грибов, говорит так: «На березе малость росло, а нагнутся не судьба, так я косой и березу, и грибы… Все покосил!» А главное что? — Главное то, что есть грибов надо меньше… Ну, или недругу больше предлагать.

****

Данишевский, ровно как и Бинх, Гуро не любил. Долго с мыслями он собирался, почти с приезда следователя, но все же решил сходить он к бабке-колдунье спозаранку в лес. Никто не задавался вопросом, а что в лесу ночью делают комары и клещи? — Выращивают для приманки ягоды и грибы!

— Знаю, что столичного демона извести хочешь, я из солидарности помогу, — проговорила бабка, та, что была обложена налогом на полеты на метле — слушай! Все грибы съедобны, но некоторые один раз… Грибы — они разные: один — тебя прокормит, другой — кино покажет, третий — недруга отвадит. От съедобных грибов, конечно, не отравишься, но с другой стороны с ними и по душам не поговоришь. В таком-то возрасте уже, наверно, знаешь, какие грибы съедобные, а какие ядовитые. В этой корзине — для еды, а в этой — для ритуалов, а это — для соседа. Так вот… Есть в лесу волшебные грибы одни, ты их сразу узнаешь — фиолетовые такие, запаха дедушкиного табака, маленькие… В Ведьмином Болоте растут под Тремя Березами в маленьком Ганыч-Мудиле, в полнолуние на то место падает свет. Сейчас самый период, если леший пропустит, то позволит один сорвать. Ты главное, его не нюхай, не пробуй, а — прячь и беги со всех ног домой. От этого гриба чудотворного, как повезёт, есть пять исходов событий: либо облысеешь, либо поумнеешь, либо потупеешь, либо умрешь, либо станешь бессмертным. Как фишка ляжет.

— А как называются? — спросил одухотворенно, впрямь и правда какой дух посетил, Данишевский.

— А тебе зачем? — недоверчиво спросила старуха.

— Детям рассказывать буду, как следователя великого извёл! — сказал граф.

— Ты уж определись, что хочешь от этих грибов… У него много названий: болотная слезинка, русалкины надежды, сопли водяного, пяточек черта… Но я называю их просто: Кощеева радость.

Ну и сразу настроившись на позитивный лад Данишевский решил, что следователь облысеет, станет дураком и умрет, мол, сгинь сила не грязная, но и не чистая. Ветер же, не назвать попутным, по петербургскому обычаю дул на него со всех четырех сторон, а комары, берущие кровь на анализ, летели к кукушке, говоря сколько нам жить осталось.

— Так… — изрек многозначительно Алексей — Надо найди Маныч-Гудило!

— Вечно вы меня озадачиваете! — всплеснул руками полицмейстер, что шёл с лопатой наперевес — То Чижапку заставляете искать! То Ганыч-Мудило! — на что поймал жест «Именно!»

Якова Петровича решили взять сразу, под предлогом приглашения болотного князя Маленького Города головотяпов, на самом деле, чтобы закопать сподручней было. Но как известно: Не рой другому яму, пока сам не окопался.

Вот — нашлись грибы. Алексей их сразу узнал, но не уследил, в какой момент Гуро их съел. (За этим бывало совершенно невозможно уследить…) Так сказать, извиняйте, не хватило денег на надгробную плиту, поэтому дарю вам эту, шоколадную!

Началось все с невинных перебежек по кустикам, а потом, кажется, он роднехонький двинул кони, посинел весь, да и упал навзничь. И если трёхлетку можно взять на ручки и унести, то следователя (выше тебя ростом вдвое), который сам способен непочтительно унести полицмейстера или кого-нибудь ещё из комнаты, на ручки не взять, придётся транспортировать волоком.

— Что хуже? Облысеть или стать дураком? — рассуждал Алексей, который придумал множество оправданий, почему он сейчас не помогает Бинху, а наводит марафет.

— Облысеть, конечно, прискорбно, но следователь-дурак похуже будет. Все же всех лучше — мертвый. Много будешь жить — скоро состаришься, как говорится, — изрёк Александр Христофорович сквозь зубы.

— Если выживет, то его в психушку из-за вас положат! — мудро подметил Алексей.

— Не из-за МЕНЯ, а из-за НАС. Бабка Дорофея мне рассказала о ваших к ней похождениях, жаль конечно не любовных. Да и я старался как мог… Пожалуй я превзойду сам себя, если его положат, — заключил мужчина.

— Мы… Превзойдём себя… — резонно сказал Данишевский.

— Одна голова хорошо, две некрасиво, а с мозгами лучше все-таки…

****

Гоголь с Якимом уже час бродили по лесу в поисках этих грибов, которые в глаза никто никогда не видел. Было ещё неудобство, помимо того, что начало темнеть и, как сказал это Яким, нашему простому народу будет понятнее: «Эти твари комары… Жопу грызли, как бобры».

— Яким, скажи честно, мы потерялись? — спросил Николай Васильевич, садясь на пенёк, да думая, что фамилия у его прислуги, наверное, Сусанин.

— Ну, почему так сразу? Нормально все, мы просто пришли на Лаз;рев луг, — заявил мужчина.

— А почему Лаз;рев? — вздохнул Васильевич, поднимаясь, и переходя совсем узкий ручей.

— Это как сказать… Может он Лаз;рев, а может и Л;зарев, — пожал плечами Яким.

— А почему Л;зарев? — без особой эмоциональной окраски произнёс Николай.

— Потому что это Сергея владения! И не дай боже он нас тут заметит, — шикнул слуга — Видите вон ту березу? — Вот на ней и будут висеть наши кишочки. Сергий он…

— Ты же говорил Сергей! — перебил барин.

— Для кого-то он — чернокнижник Сергий… А для кого-то — вампир Сергей. Здесь тебя даже пни поджидают… — продолжал Яким.

— Пни поджидают? — недоверчиво покосился на корягу Гоголь.

— Хорошо не поджирают, — заключил старший товарищ.

— Вот уж не знаю хорошо ли… — покачал головой Гоголь.

— Вообще, это «Кладовая Солнца» газовая столица… — сказал мужчина — Если там чиркнуть… Мы быстрее, чем Почта России (Тут, в принципе, все будет быстрее почты России) прибудем на другой континент. Вы видели этот зигзаг молнии?

— Ну? — обратился к нему темнейший.

— Быстрее него долетим… — махнул рукой Яким и вновь прибавил шаг.

Грибник грибника видит издалека, да потому стороной и обходит. Вот и показались наши преступники.

— Александр Христофорович?! Алексей? Яков Петрович?! — Гоголь мог лишь беззвучно открывать рот.

— Мы думаем, ну, как уважаемый Алексей считает… — попытался объясниться Бинх.

— О! Александр Христофорович! — вообразил удивление Данишевский — Какая встреча! А куда вы ходите по грибы? Вон, и господин Гуро, гляжу, с вами!

— К соседям на балкон, — прошипел полицмейстер.

— Они их там выращивают? — не менее, но и не более удивленно спросил Алексей.

— Нет, сушат, — пробубнил мужчина и они втроём, со следователем, скрылись за ближним кустом.

— Так! Что здесь происходит?! Что с господином Гуро? — сообразив, что что-то неладно, и, что происходит вопиющее безобразие, Гоголь догнал народных преступников. И он не «Пришёл увидел и ушёл!» Александр Христофорович хороший человек, но, хороших людей обычно не ищут по линии Интерпола в течение двадцати лет…

— Любой лес может стать волшебным, если жрать все случайно собранные по пути грибы и ягоды! — создавалось чувство, будто Данишевский переборщил с грибами, а не Гуро — Вам грибочков положить?

— Нет, спасибо, я грибы только собирать люблю! — фыркнул Николай.

— Как пожелаете! Вытряхнем корзинку! Собирайте! — Тут бы третий глаз Гуро прослезился.

— А с господином-то Следователем что?! — настойчиво спросил темнейший.

— Мы ему говорили, мол, не пей водичку из болотца! Козлёночком станешь! — начал Алексей, а Бинх продолжил — А он нам презрительно в ответ: «Лучше козлом, чем ослом!» Не мешайте! Мы его к Болотному князю ведём! А от труда сдохнет и рыбка из пруда, как известно!

— Что это за ужасный вой на болоте? — заметил Васильевич, не отставая от компании народных преступников, бывших глав государственной Думы, как известно не бывает бывших депутатов… Тогда это, правда, называлось по-другому… Тогда и Килограмм тяжелей был, время дольше и километр длинней.

— Суворов на болоте воет. Это старинное проклятье… Или он решил продекларировать ваши стихи.

— Да нет, это, — задумался секундно Алексей — Как ныне взбирается вещий Олег отмстить неразумному Игорю, идёт сквозь пространство и время в свой лес, надеясь, что все-таки выиграет!

— Как говорил китайский философ Сунь-Цзы: если хочешь победить врага, ты должен его знать… — сказал Данишевский.

— Сунь куда? — поинтересовался откуда-то из кучки Яким.

— Если вы потеряетесь в лесу, Николай Васильевич, то не кричите «Ау!», а кричите: «Здесь государственный преступник! Александр Меньшиков, я его нашел!» — сказал Бинх.

— Ох! Здесь государственный преступник! Граф Бенкендорф! Я его нашел! — завопил резко Данишевский, указывая куда-то за деревья.

— Чего вы кричите?! Вы даже его не знаете! — фыркнул полицмейстер. Ух, ему, Данишевскому этому, эчибану свою полечить бы надо…

****

— Яким, — проговорил Гоголь тихо — это были явно какие-то не те грибы… Вот лежу я под сосной, а пить хочется… А граф-то где?! — рассуждал Гоголь.

— Мы его теряем, — прискорбно проговорил доктор, склоняясь над лежащим на столе больным.

— Барин, ну, у нас ведь все, что не происходит — все к лучшему… Наверное…