Жена последнего друида 66-70

66.

Принимающие решения
Агенту отдела силовых воздействий
Нагу Седьмого дна Людвигу
Нижайшее требование

Ведущий реципиент должна приступить к исполнению мисси, вне зависимости от степени ее подготовленности. Старт тактико-стратегическому сценарию «Друид» должен быть дан немедленно, хоть время, как известно нам, не имеет значения.
В текущем противостоянии по ключевым позициям Контора Раджаса несет потери, близкие к критическим. Скорбим. Количество развоплощенных Нагов велико, наши оппоненты могут обрести преимущество. Посему, отправив ведущего реципиента в путь, возвращайтесь к обязанностям оперативного сотрудника отдела силовых воздействий. Вы поступаете в распоряжение командования отдела специального назначения «Нагирия».
Конец нижайшего требования.

67.

- Мне пора, - жестко сказал Людвиг и жестом попросил у официанта счет. – Рад нашему знакомству.
- А как же последний закон квантовой социологии? – Варвара была удивлена и немного разочарована: вот только что размеренно беседовали за столиком в ресторане, и вдруг такая спешка.
- Расскажу, что успею, - сказал Людвиг, поднимаясь из-за стола. – По дороге к выходу. Последний закон парадоксален, как, собственно, и все в нашем мире, если вырвать из контекста или смотреть поверхностно. Гегель называл это диалектикой, единством и борьбой противоположностей.
- И все же? Каков он, седьмой закон? – Варя так же встала, спутник галантно подал руку.
- Чем более свободно живет человек, тем более он зависим от ресурса, - Людвиг рассчитался с официантом, при этом дал щедрые чаевые наличными, и повел даму к выходу.
- Это закон? Про зависимость от ресурса?
- Это закон, - подтвердил Людвиг. - Абсолютной свободы не существует, как и не существует вообще никаких абсолютов. Все относительно, взаимосвязано и детерминировано. Все во Вселенной. В том числе, и пребывание людей в социальном поле. Чтобы обрести свободу, необходимо изыскать ресурс.
- Можно чуть подробнее? – попросила Варя.
- Совокупный ресурс, - пояснил Людвиг. - Человеку для свободы нужны финансы, связи, отношения, знания. Ну, и всякая физика: еда, вода, воздух, здоровье. Ведь что такое по своей сути свобода?
- Что? – Варвара и Людвиг уже спустились на первый этаж, расставание близилось, и Варваре почему-то стало грустно: она никогда не видела ранее этого человека, их ничего не связывало, беседа казалась Варе бестолковой, но расставаться почему-то было грустно.
- Свобода – это возможность беспрепятственно двигаться к своей цели, - улыбнулся Людвиг, словно почувствовав этот укол Вариной грусти. – Препятствия будут всегда. Их необходимо устранять. Именно для этого и нужен ресурс. Кроме того, само движение к цели полагает расход энергии. Энергия – это тоже ресурс.
- А если нет цели? – спросила Варвара; она чувствовала, что где-то там, за дверями «Дома Диониса» ее поджидает старая подруга – безнадега.
- Так не бывает, - Людвиг приоткрыл дверь, пропуская даму вперед. – Если, как Вы говорите, нет цели, то ее необходимо найти. И вот этот самый поиск цели – это тоже своего рода цель.
- Ее великое предназначение заключалось в поиске великого предназначения, - вспомнила Варвара.
- Что, простите? – Людвиг был вне контекста Вариной семьи.
- Так говорил мой дед, - пояснила Варя. – Скорее всего, это была фраза его отца. Но я прадеда при жизни не застала.
- Нестор Иванович был мудрый человек, - согласился Людвиг, будто знал Вариного прадеда лично. – Пурпурный Наг, Наставник. Герой битвы у Белого ясеня. Его имя вписано в историю Конторы Раджаса золотыми буквами. И сейчас я говорю буквально.
Людвиг и Варвара уже стояли на улице, перед входом в ресторан. Слепило солнце, поэтому Варе приходилось щуриться, она не видела выражения лица собеседника. Было не понятно, говорит ли он серьезно или с шутливым пафосом. Но было понятно, что он весьма и весьма торопиться. Ждали его какие-то новые загадочные дела по линии Конторы. Может быть, новые бестолковые разговоры с новыми Варварами Сергеевнами.
- Значит, свободных отношений не бывает, - спросила Варвара, пусть и хотела спросить совсем иное – что дальше?
- Не бывает, - ответил Людвиг. – Иначе это будет отсутствие связи, отсутствие отношений. В любых отношениях либо вы хотите уйти, либо вы хотите вернуться. И в том, и в другом случае перед вами уже некая цель – уйти или вернуться. А движение к цели требует ресурса, а значит, несвободы. Если хочешь вернуться, то это требует усилий, умений, коммуникаций, готовности к компромиссам. Если хочешь уйти, то это требует волевого решения, готовности к последствиям и понимания, что придется ставить новую цель – куда именно будешь уходить.
- В никуда, - вырвалось у Вари.
- Так не бывает, - покачал головой Людвиг. – Вспомните о всеобщих парадоксах, взаимосвязях и обусловленности.
- То есть чем свободнее отношения, тем не свободнее человек? – подытожила Варвара.
- Приблизительно так, - согласился Людвиг. – Но только приблизительно. Спасибо за общение. Мне действительно пора. Желаю Вам всего хорошего. И главное – удачи. Всем нам – удачи.
Людвиг склонил голову, прощаясь, и уже собрался было уйти.
- Погодите! – взмолилась Варя. – Так что с моей миссией? Куда мне ехать, что делать и что я получу взамен?
- Какая Вы прагматичная, - улыбнулся Людвиг. – Сама миссия даст Вам больше, чем может предложить наша Контора, да и кто бы то ни было. И она уже началась.
- И куда мне идти? Или ехать?
- Вы хотите фанфар, колдовства, магических врат, столбов дыма, джиннов, фей и крылатых змеев? - спросил Людвиг.
- Честно говоря, ожидала чего-то подобного, - призналась Варя.
- Надо ли? – спросил Людвиг. – Можно, конечно, устроить, но все это такой… моветон.
- Согласна, - смирилась Варя.
- Возвращайтесь домой, выспитесь, - посоветовал Людвиг. - У Вас завтра ответственный день.
- В смысле? – Варя приготовилась слушать новые инструкции.
- Вам завтра на работу, - напомнил Людвиг. – У Вас завтра занятия по общественному мнению. «ОМ» - то еще испытание для мыслящего человека. Незавидная нагрузка. Нужны силы, а потому советую выспаться. Не в «Венере и Дионисе». Лучше дома. Разговоры с братом – это хорошо, но Вам бы сейчас не помешало свободное плавание. Ограничьте в ближайшее время общение с Нестором Сергеевичем. Не вовлекайте его в процесс.
- Разве может плавание быть свободным? – спросила Варя. – Это же противоречит седьмому закону квантовой социологии.
- Вы очень способная ученица, - Людвиг тронул Варвару за плечо. – И замечательный учитель. Всего доброго. И помните: действие любого закона тоже не абсолютно и всегда зависит от конкретной ситуации.
Людвиг развернулся и широкими шагами быстро растворился в праздной уличной суете. Варя набрала Нестора.
- Где была? - сонно спросил Нестор.
- Потом расскажу. Все в порядке. Я домой, спать.
- Приходи в отель, - предложил Нестор. – Есть, о чем поболтать.
- Нет, я домой, - уверенно сказала Варя.
И дала отбой. Людвиг прав - отдых действительно был необходим. Варя не любила ночевать в чужих постелях, пусть даже это была постель в уютном номере семейного отеля. Дом скучал по ней. Не такой, конечно, как их родовое гнездо на Кисельной, 8. Сколько же дней, сколько лет прошло в той степенной глуши – беседы, семейные вечера, тайные перекуры с братом. Без преуменьшений можно было сказать, что дом на Кисельной, 8 помог Варе стать такой, какой она есть сегодня.
Сейчас в том маленьком поместье жили Майя и Сергей, мама и папа. Совсем недавно Варвара навещала мать, посидели, поговорили, выпили вина. Майя в свои шестьдесят выглядела на сорок. Ну, или так казалось Варваре, которой было сорок, а выглядела на тридцать. Во всяком случае, самой Варе так говорили коллеги и немногочисленные в последнее время мужчины, «интимные друзья»
Мама была энергична, сидеть с дочерью на веранде было для нее в радость, но не хватало движения. Все время куда-то срывалась с места, приносила новые закуски, заваривала чай, бегала за льдом для вина – ужасная привычка пить вино со льдом, от которой Майя так и не смогла избавиться, да и не хотела.
Вся жизнь матери была наполнена какими-то салонами, подругами, магазинами, путешествиями и прочей мишурой, которую женщины и называют собственно жизнью. Почему нет? Майя выполнила социальный долг и долг перед родом - вырастила двух детей, так что теперь могла позволить себе делать все, что угодно.
У Вари были две собственных комнаты в городской многоэтажке на восьмом (магия чисел) этаже - небольшое, но уютное жилое пространство совсем недалеко от «Дома Диониса». Через полчаса Варвара уже открывала дверь своей квартиры.
Теплый душ не освежил, не придал бодрости, а, наоборот, расслабил и еще раз напомнил о необходимости отдыха. Варя попыталась надеть халат. Он был недавно стиранный, шершавый, пояс был спрятан в одном из карманов. На мокрое тело халат налезать не хотел, а уж когда Варвара попыталась вставить пояс в петли, то и совсем отчаялась – ни в какую. Скинув халат, Варя вышла из душевой обнаженной.
На часах было всего около шести вечера (ну, и засиделись они с Людвигом за кларетом). Никакого вечернего вина, никакого чая – Варя рухнула в прохладу простыней и подушек. Включить экран? Незачем. Найти какой-нибудь из «шедевров» современного кинематографа или порыться в архивах и включить что-нибудь из древней классики? Заснет на половине фильма. Так что спать, без всяких разговоров.

68.

Встретиться договорились за городом. Брат прислал водителя. Местность была незнакома. Очевидно, не с морской стороны города, со степной, там, где пока еще аграрные поля, которые, наверняка, скоро отдадут под новостройки, и город поползет в степь, как губительная лава из жерла вулкана, подминая под себя все и вся, сжигая даже землю на своем пути.
Машина остановилась у ворот какого-то огромного ангара. Варвара не разбиралась в строениях сельскохозяйственного назначения. Может, это был коровник. Может, птичник. Может, конный завод. Может, гараж для тракторов и комбайнов. В любом случае, ко всему этому нужно добавить «бывший»: строение было запущено и давным-давно не использовалось по назначению. Стены поросли плющом. Металлические части ворот проржавели. Подъездные пути заросли высокой травой, и даже в стенах ангара зияли рваные дыры.
Варя вышла из машины. Водитель пару раз вдавил клаксон, прощаясь, и укатил в сторону города. Одна, возле полуразрушенной постройки… Стало неуютно. Где же Нестор? Вот и он – вышел через маленькую калитку в огромных воротах ангара. Вернее, не вышел, выглянул – темный силуэт за дверной створкой - и манит рукой.
Варя послушно, с привычным доверием к брату, проследовала в полутьму и прохладу. Внутри помещение оказалось больше, чем снаружи. Крыша стала небом, стены стали горизонтом. На брошенном человеком пространстве буйно разрослись кусты и даже деревья. И где только брали они солнце и влагу для роста?
И снова Нестор пропал. Остался только его голос. Он звучал, вроде, из-за спины и при этом отовсюду. Тихим боем звенели струны его старой маленькой укулеле. Этот инструмент был частым гостем на семейных «кисельных» вечерах.

Стаял снег – и земля впитала.
Выпал дождь – и земля впитала.
Пал боец – и земля впитала.
Что же мы без земли?

Вздох и крик развевают ветры.
Бренный прах развевают ветры.
Пули с треков сдувают ветры.
Что же мы без ветров?

Память нашу сжигает пламя.
Все живое сжигает пламя.
Башни танков сжигает пламя.
Что же мы без огня?

Жар пустыни рассеет влага.
В сердце камень рассеет влага.
Кровь на пальцах рассеет влага.
Что же мы без воды?

Ты не впитывай нашу мерзость,
Не развеивай наши вины,
Не сжигай нашу злую память!
Пусть говорит вода.

Песня оборвалась, но укулеле не смолкала. Простенькие аккорды на четырех нейлоновых струнах. Однако ритм замедлился, звук стал глуше и тише, повис едва слышимым фоном.
- Привет, неискушенная, - наконец поздоровался брат. Обратился как-то странно, однако Варя не удивилась. За прошедший день она устала удивляться. - Ты хочешь познать мир?
- Что это за песня? – спросила Варя. – Я раньше никогда ее не слышала.
- Песня стихий, песня воды, - ответил брат. – Так хочешь познать мир?
Варя подумала. Хочет ли она познать мир? Нет, не за этим приехала в поля, не за этим вошла в этот поросший плющом старый ангар.
- Нет, - ответила решительно. – Не хочу познавать мир. Достаточно уже познала. И, признаюсь, несколько разочарована.
Послышался тихий смех. Странно: Варвара была на пятнадцать лет старше брата, в их семейном тендеме именно она выполняла роль многомудрой советчицы, наставницы, поскольку накопила больше опыта, поскольку сама профессия педагога располагала к менторству. Но сейчас Варя доверила себя этому тихому голосу, этой простой мелодии струн.
- Чего же ты хочешь? – спросил брат, словно и не сомневался в том, каким будет ответ на предыдущий вопрос.
- Хочу познать людей, - ответила Варя.
- Так за чем же дело стало? – невидимо улыбнулся брат.
- Боюсь, - честно призналась сестра.
Снова раздался негромкий смех, такой родной, добрый и знакомый.
- И правильно делаешь, - наконец похвалил брат. – Так что, тогда не стоит? Зачем питать свои страхи?
- Я постараюсь не бояться, - сказала Варя и убедила сама себя, что будет стараться изо всех сил.
- Тебе решать, - сказал, соглашаясь, Нестор. – Устроим стандартную экскурсию? Эконом-пакет? По самым примечательным экспонатам?
- Экскурсию? По музею?
- По виварию, - вновь рассмеялся Нестор. – Это всего лишь лаборатория. На изучение людей в естественной среде обитания уходят годы. И все, что ты познаешь в результате такого изучения, весьма вероятно, окажется ложным и бесполезным.
- Жестоко, - пожурила брата Варя. – Никогда ранее не замечала за тобой пренебрежительного отношения к людям.
- Как есть, - ответил голос Нестора. – Это не пренебрежение. Это любовь и справедливость. Просто смотри, если хочешь. Так что, организуем?
Варя вгляделась в полутьму ангара. Не было там никакого музея, не было никакого вивария. А были лишь кусты да деревья. Но отказываться было уже поздно. Культурная программа заявлена.
- Да, - кивнула Варя. – Думаю, экскурсию я выдержу.
- Идем?
- Идем.

69.

В полутьме возник свет, словно солнечный луч нашел себе дорогу сквозь прорехи в кровле, сквозь кроны деревьев в чаще. Варя двинулась по тропе за солнечным зайчиком, как некогда Алиса бросилась за Белым Кроликом в узкую глубокую нору. И зайчик не подвел: вдруг засверкал, заискрился, распался на тысячи беглых огоньков, что ослепили Варю, как вспышки стробоскопа на клубной вечеринке
Собственно, это и была клубная вечеринка. Или какое-то экранное шоу. Песенный или танцевальный конкурс. Или тусовка селебрити. Или вручение какой-то культмассовой премии. Или показ мод. Или съемка очередного безумного клипа. Много «или» - люди те же: эстрадные звезды первой-второй-третьей величины, фрики с миллионными просмотрами в сетях, ведущие актеры порнофильмов – всех полов, физиологических «комплектаций» и цветов кожи, скандалисты и хейтеры, законодатели мод и стилей, инфлюенсеры всех мастей.
Все те, кто своим лицом, телом, поведением, публичным словом, произведениями «искусства» и всем тем, что нынче принято называть «творчеством», отвечают за формирование общественного мнения. Варя тут же вспомнила, что завтра ей на урок «ОМ», и загрустила.
Вся эта живая куча шевелилась, извивалась в танцах и половых актах, искрила блестками, пила коктейли, нюхала порошки, глотала цветные пилюли, тысячелице строила рожицы, тысяченого перемещалась по многочисленным подиумам – в общем, делала все то, что делает каждый день, каждую ночь.
- Начнем, пожалуй, вот с этих, - предложил голос брата.
- Это те, о ком я думаю? – на всякий случай спросила Варя, хотя лица в толпе были настолько узнаваемы, что вопрос прозвучал наивно.
- Это те, кто заставляет тебя о них думать, - исправил брат. – Самые яркие в моей коллекции.
- Потому что блестят? – спросила Варя.
- Заметила? – обрадовался Нестор.
- Трудно не заметить.
- Правда здорово? – брат обрадовался еще больше, словно ребенок хвастался новой дорогой и модной игрушкой: все хотят, а у меня уже есть.
«Шутит?» - подумала Варя. С каких пор ее брат стал восхищаться всей этой мишурой? Может, кто-то просто пользуется голосом Нестора, чтобы ввести ее, Варю, в заблуждение? Может, это загадочный Людвиг и конторские «работники совестью» или его еще более загадочные оппоненты? Но вслух сомневаться не стала, а лишь произнесла:
- Не знаю. А что в них, кроме блеска?
- Умница, - похвалил брат, и Варя успокоилась: нет, все в порядке, это брат, просто проверял или шутил. - Идем дальше. Как тебе эти?
Солнечный зайчик сделал прыжок, и Варя оказалась в телевизионной студии. Здесь были только мужчины и женщины, без каких-либо гендерных вариаций. Все в строгих деловых костюмах нейтральных тонов. Здесь уже не пели, не танцевали – только говорили. Говорили много и обо всем: об искусстве и политике, о культуре, об образовании, об экономике и здравоохранении, о делах давно минувших дней, о последних событиях и прогнозах на будущее.
- Как тебе эти? – брат повторил вопрос, потому что Варя заслушалась и слишком долго молчала.
  - Говорят, - Варя не знала, что ответить. - Умные. Вроде.
- Уверена? – Варе показалось, что брат чем-то разочарован, поэтому она поспешила сказать чуть иначе:
- Разумные.
- Именно, - по ангару словно пронесся облегченный выдох. – Каждый человек разумен. Но в данном вольере жесткий отбор.
- Почему? - спросила Варя, но тут же поняла сама. - Они публично кичатся своим разумом?
- Да, - подтвердил голос брата. - И в этом их беда. Для публичного показа нужно, чтобы разум был отформатирован определенным образом. Как бы заточен под должным углом. Иначе такой разум незачем «озвучивать» перед публикой. А то у публики могут возникнуть «неправильные» мысли. Так что стоит одному из этих, в вольере, оговориться, выдать чуть больше информации или «неверным» образом интерпретировать ту или иную новость, как его тут же отправят в другой вольер.
- В какой?
- В любой, - брат улыбался, и Варя улыбнулась вместе с ним. – Например, в этот. Он называется «стойбище». Как тебе оно?
Каким-то чудом Варя увидела сразу множество квартир – не окна многоэтажек со стороны улицы, а квартиры изнутри: спальни, гостиные, кухни и даже уборные. Еще Варя увидела лестничные проемы, парадные, дворы с детскими площадками, перекрестки. Увидела дешевые пункты питания (конечно же, сетевые, транскорпоративные с бургерами, кетчупом, растворимым кофе и картофелем фри), витрины супермаркетов, небольшие парки и даже салоны частных автомобилей, такси и общественного транспорта. Увидела все сразу – в общем и до самых мелочей. В знакомом пивном баре Варе даже удалось прочитать выцарапанную на дубовой столешнице короткую историю:

К нам вчера пришли две свинки.
Прям, не свинки, а картинки.
Мы двух свинок в тот же миг
Разобрали на шашлык.

Другими словами, спальные районы города будто вывернули перед Варей наизнанку.
На кухнях пили, ели, готовили, спорили, курили. В спальнях спаривались или просто спали. Тут кричали проснувшиеся дети, мастурбировали подростки и храпели уснувшие взрослые. Везде мерцали экраны – привычные спорт, новости, порнография, реклама. Все то же происходило и в парадных, и в парках, в бургерных и даже в автомобилях. У дилерских будок приобретали пилюли, где-то дрались, где-то пели караоке, где-то устраивали марши, массовые спортивные забеги или велосипедные заезды. Жизнь районов шла своим чередом.
- Как мне оно? – ответила Варя. – Все знакомо, все свое. Но при этом со стороны – так неуютно. Грязно как-то. Дерутся, ругаются...
Теперь по ангару прошелестел вздох сочувствия.
- Они не умеют больше ничего, - сказал брат после некоторого молчания. - Простим им. Если тут есть, что прощать.
- Так я и не в обиде, - заверила Варя. – Сама такая. Большую часть свободного времени.
- Время не имеет значения, - напомнил брат.
Солнечный зайчик сделал новый скачок.

70.

- А это кто? – удивилась Варя.
Луч выхватил из полутьмы большую поляну меж деревьев. Настолько большую, что на ней, насколько хватает глаз, горели костры. Множество костров. Вокруг каждого сидели люди. На траве были разложены простенькие скатерти, на скатертях – нехитрая снедь: яйца, колбасы, пироги, хлеб, вино в пакетах, пиво в канистрах. Бегали дети, резвились собаки. Звучали песни, разговоры, смех.
- Тоже стойбище? – спросила Варя.
- Что ты! – воскликнул брат с укором. – Это люди. Просто люди. Это поляна. Здесь отдыхают.
- Я могу присоединиться? – спросила Варя.
- Конечно! – заверил брат. – К любому костру. Выбирай, если хочешь. И не сомневайся: у любого костра тебе будут рады.
Варя пошла между кострами, скатертями, людьми. Ей улыбались навстречу, ее приветствовали незнакомые люди, ее приглашали к «столу», протягивали пластиковые тарелки с едой и пластиковые стаканчики с вином, ее обнимали за ноги чужие дети, а кто-то – Варя так и не разглядела, кто – даже окликнул ее по имени.
Через десяток-другой костров и компаний стал виден дальний край поляны. Там, меж деревьев, верный спутник, солнечный зайчик, обнаружил некую конструкцию. Не останавливаясь больше у костров, Варя направилась в ту сторону. Еще сотня шагов и стало понятно, что это лестница. Солнечный зайчик весело прыгал по ее ступеням вверх-вниз. Лестница была узкой, двум людям не разойтись. И очень высокой. Вернее, невообразимо высокой. Она устремлялась между ветвей деревьев к их вершинам и дальше, к самой крыше ангара. Верхние ступени лестницы терялись в полутьме.
- Куда ведет эта лестница? – спросила Варя. – Я не вижу предела.
- Для кого-то эта лестница ввысь, для кого-то – вглубь, для кого-то – в никуда, - загадочно ответил голос брата.
- Нестор! – с требовательным укором нажала Варя. – Не строй из себя Синюю Гусеницу с кальяном. Раз взялся быть экскурсоводом, так изволь соответствовать. А то найму другого, более знающего. Куда ведет эта лестница? Что там, наверху?
- Не что, а кто, - ответил Нестор после обиженного молчания.
Неожиданно брат перестал быть просто голосом. Он появился рядом и взял Варю за руку.
- Хорошо, – переспросила Варя, - кто там?
 - Там музыканты, поэты, художники. Есть писатели, есть философы. Учителя тоже есть. Не те, что умные или блестящие. Обычные. Настоящие, - ответил Нестор, так же, как и Варя, глядя ввысь.
- Они - тоже часть вивария? – спросила Варя. – Второй этаж экспозиции?
- Нет, - Нестор покачал головой. – Они наблюдают.
И тут Варя заметила еще одну странность, о которой тут же решила уточнить у своего экскурсовода.
- А почему под лестницей болото?
Под лестницей действительно простиралось болото. Уже под первой ступенью колыхалась ряска. Изредка, из глубин, глухо и зловонно поднимались пузыри сернистого газа, вынося от самого дна ил и тину. Перекликались кваканьем лягушки. Изредка, где-то далеко, мычала выпь. Ближе к темному горизонту, в самой чаще кустистых зарослей, зажигались и гасли редкие светлячки.
- А для чего еще нужно болото? – Нестор пожал плечами. - Туда падают, и там тонут.
- Кто падает, кто тонет? – Настаивала Варя.
Нестор смотрел на Варю долго и грустно, словно не хотел отвечать. Но, сжав руку сестры покрепче, все же ответил:
- Те, кто споткнулся на лестнице. Видишь, на ней нет перил. Подниматься нужно крайне осторожно. Или, наоборот, быстро взбегать, не оглядываясь назад, не смотря вниз и не озираясь по сторонам. Те, кто хоть краем впустил меркантильную мысль в свое творчество, - падают.
- Падают те, кто захотел заработать денег или почувствовать вкус славы и всенародной любви? – не поняла Варя. – Что ж тут плохого?
- Не все так просто, сестра, - улыбнулся Нестор. – Помнишь умных и блестящих? В первых двух вольерах?
- Конечно, помню.
- Вот они и есть порождения этого болота. На первые ступени взошли, надеясь добраться до самой вершины. Но оступились. Упали, ушли на самое дно, наглотались ила, тины.
- Но не утонули же, - сказала Варя.
- Помнишь старый анекдот: мы добрались до самого дна, но тут снизу постучали? Вот им тоже снизу постучали. И впустили в новый вольер.
- И теперь им нет спасения? – ужаснулась Варя.
- Тем – уже нет. А тем, кто только оступился и упал - есть, - успокоил брат. – Надежда на спасение. Но уже не вверх по лестнице. Дважды по ней взойти не удастся. Да ее просто и не увидишь, если уже раз упал. Люди могут вытянуть сорвавшихся на поляну. Если захотят.
- И пригласят к костру? – спросила Варя.
- И пригласят к костру, - подтвердил брат. - Идем, будем греться и слушать песни павших.
Но Варя не торопилась уходить от первой ступени.
- А можно услышать песни тех, кто не пал? – наконец спросила она.
Нестор разжал руку и, после некоторого колебания, сделал приглашающий жест:
- Вот лестница, вот ступени, вот болото. Ты готова?
- Я...
В этот момент будильник напомнил, что пора вставать. Сегодня был тяжелый день: занятие по общественному мнению для старшеклассников. И Варвара Сергеевна, как заместитель директора, должна была присутствовать и вести наблюдения. А после самое неприятное – подробный отчет, который на следующий день нужно сдать в учебную часть.