Капитан

Медиумический рассказ, записанный при помощи "яснослышания".


   Мы заходили в бухту со странным названием "Передняя", может, "Первая", в переводе на наш язык.
  - Ну, вот мы и в передней, - пошутил боцман, - как примут?
  - Нас? – восторженный мичман, не заблуждался, что нас любят везде, где мы появляемся.
  - С одной оговоркой, - сказал капитан, - когда мы привозим еду, делимся последним, а так... – дальше он продолжать не стал.
Но мичман был неумён, не умел справляться с нахлынувшими чувствами и принялся обниматься на пирсе с людьми далёкими от равнодушия, кричавшими: "Эй! Русский моряк, дай нам..." У нас бы за это морду били, на дуэль вызывали, а то и просто...  Пришлось перевести моряку, что кричали ему "мирные" жители островка, на котором предстояло простоять полгода: нужен был ремонт. Корабль нуждался в помощи, но других русских кораблей не было, стоял на рейде английский фрегат, чего-то дожидался.
  - Орудия зачехлены, - смотрел в бинокль боцман, - но направлены в нашу сторону.
  - Думаете, добивать будут? – спросил с иронией капитан.
  - Думаю, думаю, теперь всё думаю, - бурчал под нос боцман, старейшина на службе, - не верю никому, а этим особенно.
И было почему. Нам предстоял поход, в котором мы, хоть и не были бы победителями, стали бы, по крайней мере, оплотом сдерживания. Но на нас опробовали мину, и мы нуждались в помощи. Выйти на берег мы не решались, прогулка по пирсу не в счёт. Своих нет, берег, на первый взгляд, враждебен. Флаги двух стран, торговые представительства, видны были издалека.
Офицерский состав из семи человек собрались в кают-компании.
  - Кто скажет? – капитан смерил взглядом присутствующих.
Двое были легко раненые, а третий, с сивушным лицом, пытался "скорбь" от боли залить вином. И получалось, но только "залить", а боль распространялась всё дальше: нужна была операция. Доктор был свой, но разрешение "на разрез" помощник капитана давать наотрез отказывался.
  - Что я буду делать без руки? – говорил он.
  - Без руки жить можно, - упирая на слово "жить", говорил доктор.
  - Нет – всё что могу сказать.
Но сейчас, когда общее состояние становилось хуже, речь не была уже столь категоричной.
  - Может быть... подожду ещё.
Капитан не был сердит на него за медлительность, но намёк доктора понял.
  - Вот что, Павел Ефремович, я вам не приказываю: жить или умереть с обеими руками – ваш выбор. Однако, напомню вам, что на моём корабле действует распорядок: если помощь нужна, кому ещё можно помочь, ваши офицерские погоны уже не будут иметь никакого значения. Так что лишайтесь руки, спасайте себе жизнь прямо сейчас. Доктор у нас хороший.
  - Ещё бы вовремя, - добавил доктор, он всегда присутствовал на офицерском собрании.
  - Вам церемониться не надо, - более жёстко капитан обратился к доктору, - ваше дело лечить, вот и лечите, завтра может быть поздно, умрёт офицер – это не его выбор. Тянет до последнего: понимаете меня?
Доктор был из интеллигентов – понимал, но отказ человека от операции, считал его правом. Обращение капитана подействовало на него оживляющим образом.
  - Сегодня же буду готовить к операции, - чётко и ясно сказал доктор.
  - Теперь, Пётр Максимович, к вам, - капитан обратился к своему второму помощнику, - принимайте дела, пока... как сможет, вы являетесь исполнителем обязанностей первого помощника. Не обижайтесь, Павел Ефремович, это мой приказ.
Далее шло обсуждение текущих дел, обстановке прибрежной зоны. Капитан вынес решение: пока на берег не сходить, ремонт делать своими силами. Надежда ещё была, но об этом капитан не хотел говорить заранее.
Вечер прошёл в кают-компании уже без капитана. Операция затягивалась, все ждали новостей от доктора, но он не выходил. Через два часа показался растерянный и "неумытый": в крови халат и фартук (его доктор надевал всегда, как учили).
  - Всё (все встали), нет-нет, вы садитесь. Может, выживет: кровопотеря, большая.
  - Он сильный, выживет, - был уверен друг первого помощника, он переставил фигуру, - мат.
  - Вот-вот, мне мат, - усталым голосом сказал доктор, - пойду, господа, форму приведу в порядок.
Павел Ефремович не выжил бы, если бы не старания доктора, которые, в конце концов, увенчались успехом. За это время произошло...
  - Судно накренилось! – помощник капитана руководил работами.
  - Отставить! – капитан отменил свой приказ. Груз разместить по-старому. Дно будем клепать... с воды.
Этого никто не ожидал. Две пробоины (два взрыва) – было много для одного корабля: обе ниже ватерлинии. Одну пробоину заделали чудом, вторая грозила утопить корабль. Ставить на верфь: куда? Кое-как залатали, но лишь на время – надо было решать. Средства, предоставленные капитану, были незначительны, для ремонта требовалась большая сумма. Однако и она не решила бы проблему: верфь на этом острове отсутствовала совсем. Корабли не ремонтировали. В лучшем случае брали на буксир, остальные пополняли берег своими остовами. Печальная участь ожидала моряков, оставивших свой корабль. Пришлось принять в расчёт ещё и зависимость местных жителей от спиртного. Вина у них не было, а спирт привозили на суднах иностранных компаний: разливали и продавали под видом... зависело от наклеек. Люди травились, умирали, но пить не прекращали. Оставалось подумать, как изобрести такую водку?..  Капитан понимал, узнает начальство (рано или поздно всё равно доложат) и ему несдобровать, но деньги нужны.
  - Откроем, Павел Ефремович, свой винзавод, вы мне помогайте, хоть и однорукий.
  - Я теперь специалист? – взглянул исподлобья, но сердиться не стал. – Что ж, надо подумать, чем помочь, - он уже знал, но медлил, - так, есть идея одна – хорошо будет.
Он якобы в отставке (с одной-то рукой), руководит шкиперским делом, но для верфи (строительства небольшой ремонтной) нужны деньги, а их он заработать может...  Вот здесь запасы капитана пригодились. Там был коньяк, водка и пара ликёров (сладких, для дам) – всё это выставлено было на обозренье портовому начальству (аборигены "хороших кровей" и пара французов, отбывающих "повинность" для своего правительства). Французы всю хитрость поняли сразу, но чтобы так подготовиться (однорукий матрос, говорящий на французском). "Вечно эти русские придумают..." – но смеяться не стали, кивнули местному, мол, пусть. Конечно, в пику англичанам, хотя на бумаге у них всё "ажур". Не радовались русским, но и конфликтовать не хотели. Разрешение получено, и, хоть в любое время его могут отменить, начали свою деятельность: самогоноварение. На корабле – это невозможно, а на берегу... домик уже присмотрен был: аренда – зарплата командира, но торговаться не стали, надо работать. В штатском (военную форму марать нельзя) матросы во главе с помощником капитана, стали разворачивать своё производство. Французы посмеивались: не верили в успех предприятия, а русские закупили сырьё и стали сбраживать по своей рецептуре. Пьяных капитан не терпел, работали трезвенники. Через неделю первая партия самогона, которую назвали "Русский сюрприз" или "Первач" (первое название прижилось лучше) поступила в продажу. Появились первые пьяные на берегу с "Сюрприза" и пошло. Очищали, выдерживали – всё по науке (если повторять – не получится) и продавали. Один только раз был замечен свой матрос с шаткой походкой: был отозван на корабль и на берегу не появлялся – по распоряжению капитана. Копилка на ремонт пополнялась не так как хотелось быстро, но нарастили мощности, добавив к рецептуре экзотических вкусов: стали брать в расчёт местные привычки к овощам, которые вначале не замечали: вкус и запах некоторых листьев и коры деревьев придавал аромат напитку и названия полились рекой: "Неземной поцелуй" и т.д.. Стоящие на рейде судна, посылали "гонцов" за русским напитком – слава пошла, какую не ждали. Когда верфь была готова, а судно уже ставили на стапели, в бухту вошёл наш корвет.
  - Слухи дошли уже... – дальше разговор не из лёгких с капитаном корвета.
  - Просил помощь, ждал. Вы мой рапорт получали? Ну, ладно, не вы. Дошли по слухам быстрей, и на том спасибо.
До конца разобравшись, откозырял:
  - Сам разберёшься. Помощь моя нужна?
Помощь была нужна, но отказался.
  - Ладно, зарабатывай, на тебя у меня денег нет. Спасай корабль. Отстранить не могу, не вижу причины.
Корвет ушёл. Вместо радости оставил тревогу: как там поняли? Из героев превратились в банду пропойц. Павел Ефремович приуныл:
   - Мне-то что, я остаюсь, мне здесь понравилось, вот рапорт напишу, вы мне отставку. А вы как? Эх!
  - Ничего, справлюсь, - капитан не грустил, работа только начиналась, - мастеров бы прислали, а они ревизию мне устроили. Корабль мы спасём, а отставку я подпишу: что там ещё будет?
Работа не прекращалась ни днём, ни ночью. Удивительно, как люди, обладая таким мастерством, не являются героями для отечества? Спустили со стапелей через два месяца и это самый кратчайший срок, на который даже не рассчитывали. Праздник был небольшой, надо было готовиться к походу, задача та же.
Прощание было грустным. Оставался Павел Ефремович (благо холостяк) без особой радости, сказал: "Верфь не оставлю, да и заработаю чуток", - кивнул на производство "Русского сюрприза".
Отходили от берега под оркестр (свой имелся), люди плакали, Павел Ефремович держался стойко, но потом замахал платком в такт оркестру.
Вывод такой: принимая решение, будь готов быть наказанным. Если бы корабль пошёл на дно, а часть людей уцелела – были бы героями, а так: какие мы герои?
История на этом не закончилась. По прибытию в родной порт, капитан подал в отставку, мотивируя неумением оставить корабль, даже если придётся нарушать устав, прилагая все усилия на его спасение, но услышан не был. Позднее был взят на службу уже в другом качестве.
Павел Ефремович вернулся на родину спустя два года, но женившись, уехал на остров "где тебя не ругают за то, что герой".


Неоднозначный рассказ. Где это происходило? В параллельном мире? Удивляться не надо, если это так. (Медиум)