Сизиф

В голом поле, где ветер гуляет,
Где никто и ничто не живет,
Есть гора, что главой разрывает
Облаков торопливый полет.

Склоны черные гладки и круты,
И одна лишь тропа вверх ведет,
А по нею с тоской и без смуты
С камнем Сизиф к вершине ползет.

Иссушенное солнцем и ветром
Свое тело он тянет все выше -
Остаются последние метры
до вершины горы и все ближе
Извечной мечты разрешенье -
Поднять камень на пик недоступный,
Чтобы кончились муки-мученья
За свой быт недостойный, преступный.

Но срывается камень опять,
Вниз летит, все сметая с дороги,
Увлекая лавинную рать... -
Не прощают несчастного боги...

...Так повторялось вновь и вновь
И некогда цветущий сад
Вдруг стал терять живую кровь
И превратился в мертвый ад.

А Сизиф, что грехи свои
Всю жизнь стремился искупить,
Приобретал их снова и
камень в гору
вынужден катить.

Но совершая этот путь
Всю жизнь в страданиях и муке,
Сизиф с него не мог свернуть
И подчиниться опыта науке...

Но умер немощный старик
И голова его седая
Легла на камень, что на миг
Не докатил он до вершины-рая...

ПЕРЕВОД на латынь:

"Sisyphus"

In nudo campo, ubi ventus spirat,
Quo nemo nihilque vivit,
Mons est, qui caput frangit
Praecipitans fuga nubium.

Atra devexa, levia et praeceps,
unaque via ducit,
Et cupide ac sine confusione
Sisyphus a vertice saxo.

Sol exsiccata Et ventosa corpus altius
Trahit et altius -
Ultima metra manent
ad montis cacumen, Et arctiore somnii
Aeterni resolutio -
Ad saxum levandum Inaccessum cacumen,
Ut cruciatus et passio
Pro indignis vitae conmunis.

Sed lapis iterum cadit,
Devolat, omnia e via verrens,
Nivis ferentem exercitum ... -
Di infelicibus non ignoscunt...

... Hoc iterum atque iterum repetitum est.
Et statim virens hortus
Repente coepit vivom amittere sanguinem
Et in infernum mortuum convertit.

Et, Sisyphus, quid de peccatis,
Totam vitam exegi ut expiarem,
iterum emi et
saxum trudi coactus
sum volvere.

Sed hoc iter faciens
omnem vitam meam in dolore et tormento,
Sisyphus non potuit ab ea effugere
et experientiam scientiae subire.

Sed debilis senex mortuus est
et caput eius cinereum
prostravit super lapidem,
quem ad momentum paradisi cacumen non attigit