Ожидание

Прим. от автора: Не претендует на историческую достоверность, несмотря на согласование с каноническими событиями, так как имеют место быть более, чем серьёзные целенаправленные исторические допущения с целью, например, сюжетного хода, полноты эпизода, изменения возраста персонажей и альтернативный исход событий. Прошу отнестись к этому с пониманием и рассматривать серьезно только с точки зрения сюжетного произведения для развлечения аудитории и не использовать для познавания истории нашей великой страны.
 
                ПРИЯТНОГО ПРОЧТЕНИЯ!


— Александр Павлович, — раздалось возле уха царя далеким громом. Это был Пален. Его глубокий и размеренный голос было сложно с кем бы то ни было спутать. Захочешь — не получится.

Романов передернул плечами, боялся ли его после убийства отца? Да. Но никак не представлялся повод его отправить на заслуженный отдых от дел окончательно. Как бы не скалилась Мария Фёдоровна непримиримым врагом после убийства Павла, а его заслуг в дипломатии это не отменяло. Семигалия, Курляндия и Пилтенский округ подтверждали. И он прекрасно об этом знал. Хотя слово его, как кукиш в кармане. Несмотря на открытое нежелание лицезрения видеть приходилось в последнее время часто. Жил себе и жил в своей Курляндии, как евреи за чертой оседлости, ибо хорошей яичницы не бывает без разбитых яиц. Но сейчас же, в условиях кавказской войны, все было не скверно, конечно, но и не слишком гладко, ибо пограничные пункты жаловались и жаловались с самого начала правления императора. Жесткая рука нужна была. Александр замечал, что в последнее время его все более дрожала, как не дрожала под небом Аустерлица, да под гнетом возложенных ожиданий и надежд.

Царь поднял голову в направлении источника звука, даже глаз не открывая по первой. Не сообразил сразу. На троне… Он умудрился задремать на троне?.. Как неловко-то, и прямо во время речи иноземного посла. Запустил руку в медно-рыжие вихри в треплющем жесте. Осознание, что происходит и почему все очень тихо перешептываются пришло опосля, как и полагается хорошей мысли. Резко распахнул глаза, сводя пальцы на переносице в массажирующем жесте, чуть не роняя с головы корону своей собственной важности.

Александр Павлович окинул взглядом безразличным все привычные уже для вида лица, остановившись на большой массивной люстре в несколько ярусов от скуки. Он стукнул в пол палкой призывно спустя минуты две, мол, все свободны. На сегодня они закончили с обсуждениями проблем мирового масштаба, ждёт всех ещё. На самом деле нет. Пожалуй, с горячными народами Кавказа он иметь дел хотел меньше всего, но и бороться не зная чего они хотят было глупо. На фоне восстания Таймазова и одержанным российской армии также ряда побед над кабардинцами, привело, к так называемому, усмирению Большой Кабарды. Центр сопротивления полностью переместился на северо-восток, на территорию чеченцев и дагестанцев.

Назревал Газават, священная война, но Александр успокаивал себя тем, что и Сибирь покорилась, и Аляска, и Финны, и половцы, так и эти никуда не денутся. Лениво катал на широкой ручке трона монетку, все же все эти государственные дела отнимали много времени и сил, так ладно бы он этого не знал, но знал же прекрасно… Голова начинала дурнеть, нужна была эмоциональная разгрузка. Многое за плечами, пережил и мир Тильзитский, и войну с Наполеоном, да и шарфов шёлковых так не боялся. Отношение его варьировалось от уверенности в полном успехе до безоговорочного провала. «Не тронь — не тронет тебя» или «Ne touche pas et ne touche pas», что услышал до похода из уст корсиканца. Сам же и правилам не следует. Зная игру, специально играет неправильно.

С грохотом открылась от пренебрежения дверь.

— Александр Павлович! — смеясь в комнату залетел Михаил. Сумбурно, быстро, торопливо, путаясь в своих ногах. Прямо как при Высочайшем смотре в Вертю. Он пытался сквозь отдышку и экспрессивные жесты, вытирая выступивший пот со лба, чтобы что-то поведать. Глаза его блестели от возбуждения. Романов повёл челюстью. Александр окинул его взглядом, ногу на другую закидывая без какого-либо интереса.

— Миш ты чего? По делу какому? — выпрямил спину, постукивая сапогом по совсем недавно заложенному паркету, ещё не исцарапанному, — да не до дел мне сейчас, — Романов старший махнул рукой, нос сморщив. На ноги поднялся, к окну подходя, глядя на карету в которой удалялся иностранный дипломат. Со своим уставом, да в чужой монастырь.

— Не до дел, так не до дел, да и я не при делах! — значит, это что-то приходилось не к спеху. Александр отметил это не без удовлетворения.

— А этому, — он постучал пальцами по стеклу твёрдому. — отпиши там чего-нибудь, чтоб не обижался, — пожал плечами государь, — а лучше бал распорядись организовать, ничего так не позволяет узнать новости и настроения…

— Николаю невесту присматривать будете, светлейший? — спросил любопытно Михаил с притворной важностью, глазами сверкнув, зная, что Павел, царство небесное, уже это не сделает и просто предположил. — или просто, как обычно? — добавил немного разочарованно, ибо о первом вопросе не пёкся только ленивый, ну, и Константин. Он вообщем-то ни о чем не думал и не собирался. Таков уж есть. Вероятность того, что его бы задушили, как отца, гораздо и гораздо больше, а то уже рассадник смуты, но двадцать третий год все разрешил. Романов вздохнул.

Сам Александр женился, как шестнадцать исполнилось, того же и Николаю чаял, хоть и уже с небольшим опозданием. А насчёт второго был ряд подобных мероприятий без особого успеха, ограничивающихся общими чертами. Будто знали о наблюдателях в собственной тени, не сказать, что скрываясь, но и Александр жуком в муравейнике, что разворошит, не планировал становится.

— Не тебе же об этом думать? — усмехнулся довольно Александр, — Иди давай, — вскинул руки, засмеявшись, подталкивая с задором брата в спину. Ещё раз взглядом оглядел бесцветным люстру ярусную, хрустальную, брови немного сморщив, Хочешь, не хочешь, а тяни, как хочешь.…

Ближе к вечеру, просидев большую часть дня в игре в шахматы в одно лицо, решил проверить приготовления.

Все его думы в последнее время занимали найденные документы о деятельности революционных организаций, но он предпочёл их убрать немного поглубже в ящик, ведь общество Соединённых славян не дало особо никакой отдачи. Опыт есть. Но с другой стороны, народ мог подняться, поняв, что царя можно убрать недовольствами. Вспоминался нелюбимый граф Петр. Не важно знать ли это сделает или обычный народ… Вспомнил историю Бориса Годунова сначала с венчанием головы терновым венцом и низложением, а после уж и своего отца. Собственное согласие. Народ безмозгл, но ежели найдётся тот человек, что его образумит, вложив хоть какую-то искривлённую «правду», то это море будет долго ждать штиля. Неконтролируемая стихия.

Успокаивал Романов себя лишь тем, что если не убили его раньше, то значит угоден, действует верно. Хотя бы пытается, ибо его же воспринимают, как либерала и продолжителя Екатерины…

Задумчиво царь поправил жесткие кудри двумя руками. В них затерялось солнце не только заката, но и рассвета далекой юности. Он промазал взглядом по зеркалу. Оставит это Бенкендорфу. Он нашёл, вот пусть он это как-то решает, пока разливают руку не меняют… Романов поправил мундир непринужденным жестом.

Паутина сплетен и наговоров оплетала всех, неизбежно, рано или поздно все попадали в расставленные сети интриги рыбой, кто об лёд с пробитой губой, после выкинутой, как мелочь, а кто уж и рыбой на разгоряченное масло. И чтобы не оказаться марионеткой в руках других людей остается только плести клубок сплетен. Ломать крестовину. Хочешь подавить мятеж, возглавь его? Хоть придворные чопорные и скучные, но и без них сложно. Без сплетен-то. Повод к размышлениям, улыбнулся ещё раз Александр, приподнимая голову.

Танцевальный зал ещё с детства вызывал в юном Александре чувство трепета и предвкушения безграничной веселой радости. В отличие от других братьев, что не слишком любили эту комнату, под стать отцу. Весь этот безжизненный холод мрамора, что таил только холодную величавость, вразрез красоте. Отец запретил бальный танец, как неприличный, но Александра это не останавливало, а даже наоборот интриговало тем, что плод запретный сладок. Всего лишь год. Благодаря Анне Петровне Лопухиной.

И снова совсем скоро вокруг него будут кружиться в полонезе и мазурке дамы, легкие, как бабочки. От них будет веять благородными пионами. Будут и щеголи, военные что все пропахли порохом и движения их будут такими же жестокими и муштрой четко вычерченные, какими являются они на поле битвы. Вдоль стен стояли банкетки и табурэ, а расположенная прямо была завершена столом нешироким и длинным, каких только изысков этот стол не повидал! Место это воистину колдовское, где молодой офицер низшего чина, умеющий танцевать и развлекать дам, мог почувствовать себя выше стареющего генерала, а мужчины и женщины — разговаривать друг с другом, не боясь пересудов в обществе.

Оценив начищенные до скрипа тарелки, отполированный паркет и прочие мелочи процесса, император удовлетворенно кивнул, извещая о том, что будет в соседней комнате и как первого человека прислуга завидит, так пускай зовёт его. А сам пошёл проверить готовность Николая Павловича.

Николай ожидал бала с огромным удовольствием, прохаживаясь неспешно по светлой комнате. Голова была забита чем угодно кроме занятия над которым он бился уже добрый час. Не читалось. Буквы не складывались в слова, те в предложения и в голове не укладывалось. Только внутри что-то с шипением пузырилось задором и несерьёзностью.

Хотелось танцевать, почувствовать на себе внимание и женских, и мужских пар глаз, придерживать руку дамы, вслушиваясь в немного пьяный шалый смех…

С размаха опустившись на кровать, он задел небрежно фолиант, но нисколько его падению не был раздосадован. Уходящий день дарил радость и обещал приятный вечер.

Вошёл Александр Павлович. Николай поднялся ему навстречу, улыбнулся.

Романов дошёл до комнаты отточенным шагом, четким, как швейцарские часы, неспешным и далеко не размашистым. Степенно у него было все, начиная от шага и заканчивая жизнью. Он чувствовал безопасность своего положения.

Хотя червячки сомнения иногда ели славное чело, на которое не ясно было накинут венец лавровый или терновый, но вскоре он снова забывал про опасения свои, ибо его окружали поверенные люди, тайная канцелярия работала, все как часы… И сейчас ли ему об этом думать, стоя перед широкой дверью с намерениями узнать, как у брата подготовка к балу продвигается? — Нет.

Параллельно успев от скуки посмотреть на давно известные портреты в позолоченных рамах, их родственники не такие уж и далёкие, но грузом правления более не отягощённые, да в окно коридорное. Багряное солнце говорило о приближающемся похолодании, несмотря на то, что на улице душила пылью жара. Скоро и первые люди прибывать начнут…

В дверь посчитал нужным не стучать, тихо притворив, сразу найдя фигуру младшего глазами в кресле.

— Готов уже? — спросил приторно немного, в улыбке расплываясь ответной. Солнечной такой, искренней, как выпитый несколько часов назад чай с корицей тягучей, потому что болит горло. Произнёс, головой качнув, опираясь сначала секундно на тумбу, приметил предмет валяющийся рядом — чего читаем? Чем тебе не угодила невинная книга? — спросил даже с интересом, смехом, нагинаясь, чтоб том поднять спокойно, да рукой пряди выбившиеся за ухо заправляя движением ловким. У него, Александра, не было понятия «Лежит», у него все отчего-то «Валялось», — не заскучаешь, как в прошлые разы? — спросил с заботой, ибо он скорее всего будет находится не рядом, — какие планы на бал планируешь?

— Более готов, — ответил Николай. — Читаем… Да мемуары какие-то… С первых страниц веет себялюбием, может потом дочитаю, — Николай нахмурил брови, рукой махая безразлично на своё беспамятство. Не шло.— Планирую отдохнуть и потанцевать, что ещё там делать? Ты вновь бросишь меня в гордом одиночестве с самого начала?

Романов старший отдал мысленно предпочтение Вольтеру.

— Я кроме карт нашей страны последние дня два не видел ничего, и то было бы за радость. Не пойдёт, просто верни на полку, может, не твое, — усмехнулся весело, плечами поведя, Романов.

Он книжку небрежным движением кинул на тумбу с характерным хлопком.

— Балы не только для развлечений, танцев и шампанского, — заметил резонно — для разговоров скорее, да и себя показать, на людей посмотреть, — он расценивал это больше, как рабочий момент, что предусматривал какую-то связь с царствованием. — Увы, но нет. Минимум на час задержаться придётся, ибо формальности иссякают ближе к этому времени. Хотел послушать про масонские ложи ныне, да новости, — закатил глаза, вспоминая их беспорядочный неконтролируемый поток сознания порой, где ни корней, ни листьев.

— Вообщем-то, скучать не приходится нынче, так что первые бокалы, видимо, осушим с тобой, брат, — по-родному тыкнул в плечо совсем не сильно, так, чтоб мысль подкрепить — Хотя, скорее, тебе не дам, — он цыкнул раздосадовано, но последнее произнёс с теплотой. Сам друзей особо не имел и такой участи не хотел тоже, — да и танцуй, пока положение позволяет, может, найдёшь себе кого, кроме графа Орлова своего, — намекнул совершенно недвусмысленно, после рассмеиваясь переливисто. Голос у него тек рекой спокойной, хотя… даже ручьём, ибо был довольно звонкий и не низкий. За руку потянул призывно, мол, сидеть это, конечно, замечательно, но уж и сам видел, что кто-то подъехал в каретке ещё старого типа. Убьёт же он когда-нибудь слуг всех, что сейчас хлещут водку с ключниками.

— На балу надо женщинами любоваться, а не на людей смотреть, Алекс, — ответил Николай, несколько багровея. Самый их сок и сладостную суть ему удалось вкусить совсем недавно, до этого он не считал их интересным занятием. Теперь же раз от раза в его глазах, как терпкое вино, раскрывался каждый бал по-особенному, — Как это не дашь? Дождусь, когда ты на людей насмотришься, наслушаешься, да уйдёшь, и шампанское в полном моём распоряжении! — ответил со смехом младший Романов.

Николай поднялся, но не питал, росным счетом, никакого интереса — дамы имели обыкновение задерживаться к началу. А вот охотники до разговоров в неформальной обстановке перед самим действием были явлением нередким. Он вздохнул.

— Я-то женат уже, — протянул мягко, сбоку глянув ещё раз оценивающе, да на плече руку задержав — мне как-то без надобности, вот и смотри, чертяга, пока можно! А тебе ещё и нужно, — подмигнул задорно Александр — скучать тебе не дам, Коль, больно мне шампанского брату жалко! — засмеялся тепло, впрочем тут же вспоминая, как Константин в подпитии прятался от Милорадовича и Бенкендорфа. Весёлое было дело, даже вызвало легкие слёзы смеха. Далекое и безвозвратное. Александр нехотя поднялся, подумывая о том, что рационально откланяться, да и мало ли, устрицы привезли… — приходи, как будешь готов.